Фонарики (джен)

Столетия — фонарики! о, сколько вас во тьме,

На прочной нити времени, протянутой в уме!

Огни многообразные, вы тешите мой взгляд…

То яркие, то тусклые фонарики горят.

Я тихо сидел и наблюдал за тем, как ты ловко управлялся с податливой бумагой, успевая орудовать и ножницами, отрезая лишние детали. В радужках твоих глаз еле заметно горел огонек, ровно вздымающаяся грудь, длинные волосы, собранные в хвост мешались, ибо пряди то и дело выбивались, падая на твое задумчивое лицо. Это так мило наблюдать, как меняется твое выражение лица, как ты можешь закусить губу, а затем облизнуть ее, словно концентрируясь.

— Что ты делаешь? — поинтересовался, смотря на то, как ты аккуратно взял другой лист бумаги, сооружая уже из него нечто невообразимое. Маленькая бумажная камелия красного цвета.

— Фонарик, — улыбнувшись, даже не поднял голову, а продолжал сжимать своими тонкими, изрезанными пальцами, держа в руках специальную бумагу.

— Фонарик? — я много знал о разных традициях, коих ты любил придерживаться, поэтому стало интересно то, для чего именно ты так стараешься. Кротко кивнув, ты даже не думал давать мне ответ, чем заставил улыбнуться и просто продолжить наблюдать за тобой. Растянувшись и положив руки на стол, осторожно касался бумаги подушечками пальцев, боясь причинить ей какую-либо боль. Казалось, что для тебя такие занятия просто в радость, ведь каждый раз, когда выходило именно так, как ты и задумал, на твоем лице всплывала улыбка. Детская и такая невинная. Так и хотелось наблюдать за тем, как нервно вздрагивают уголки твоих губ и нос, когда специальный клей не брал бумагу. Интересно, о чем ты думал? Возможно, что в голове как всегда беспорядок, а твои мысли далеко, хотя. С турнира прошло более двадцати лет. Из маленького ребенка ты превратился во взрослого мужчину, правда, с семьей не повезло, но ты не отчаялся. Каждый раз, когда я позволял себе вольность спускаться к тебе, ты смущенно отводил взгляд, брал мои руки в свои и вел на кухню. Все время забывая, что я стал духом, ты наливал две кружки ароматного чая, приправленного какими-то пряностями. Кажется, преобладал запах корицы. Но осекаясь, опускал свой взгляд в деревянный пол, а я лишь тихо смеялся, совершенно не желая сдерживать в себе те эмоции, что вызывал ты.

Невинный, такой светлый. Иногда казалось, что твое детство остановилось на турнире, ибо тебе, как лидеру, приходилось принимать самые сложные решения. Но сейчас, когда ты вновь смотришь на бумагу глазами полными слез. Когда твои чуть красноватые щеки заливаются еще большей краской. В такие моменты я понимал, что твой внутренний ребенок никогда не умрет. Как бы ты ни старался делать вид, что уже достаточно взрослый, тебе не хватает детства. Но ничего. Я постараюсь исправить то, чего тебе не хватило.

— Готово, — воскликнув, вывел меня и глубокого транса, заставив тихо поурчать, и потянуться, словно коту на солнце.

— Да, мой хороший? — улыбнувшись, перевел взгляд на три фонарика: один небольшой, классический водный фонарик, с небольшим рисунком в виде скрипичного ключа. Второй выполнен в форме прекрасной, хотя и слегка неряшливой камелии, посреди которой расположилась маленькая свеча. Третий кувшинка, с небольшими усиками, прикрепленными к свече, что находилась точно посередине цветка. — Как красиво, — словно заколдованный, вытянул руку вперед, дабы прикоснуться к тому, что сотворили твои прекрасные и ловкие руки.

— Погребальные фонари. Сегодня поминают все души, что покинули этот мир, — улыбнувшись, ты медленно встал, потягиваясь и потирая заболевшую шею.

— Почему их три? — совершенно не понимал, но почему-то по прозрачному телу прошлась невидимая волна тепла. Я не хотел знать ответа сейчас. Я подожду, поэтому смиренно отпустил тебя, дабы ты переоделся в кимоно.

Невольно подметил, что на самом деле фонарики только кажутся бумажными, напротив, они состояли из чего-то иного, вот только чего? Кувшинка прижата к пластмассовому донышку, она точно не промокнет и не потонет сразу. Подняв камелию, увидел точно такое же донышко, но чуть больших размеров. Самое удивительное то, какое внимание ты уделил по сути простому, довольно классическому фонарику. Аккуратно прорисованный скрипичный ключ, от которого так и веяло нежностью, ровные края, пластмассовое донышко и маленькая бумажка, прикрепленная к одной из части. Именно тогда я заметил, что такие маленькие записки на каждом фонаре. Мой глупенький, решил таким способом передать кому-то привет? Какое же удовольствие доставляет твой свет. Если бы ты только это знал, сколько счастья и улыбок ты даришь мне, хотя, наверное, я не заслужил их.

Мысли вновь прервали, но в этот раз это легкое касание к щеке и дико, просто дико завораживающая улыбка.

— Все хорошо, Аники? — видимо, я выглядел сейчас чрезмерно задумчивым, раз в твоем голосе смог уловить нотки тревоги.

— Да, мой хороший. Идем? — кивнув, ты осторожно взял в руки классический и камелию, оставляя мне хрупкую кувшинку. Я боялся даже дунуть в ее сторону, поэтому старался все время дышать вбок.

Мы шли очень медленно, то и дело, встречаясь с грустными людьми. Конечно, я ненавидел людей всем своим нутром, но почему-то именно в этот день моя душа обмякла. Только и делал, что представлял, как увижу в толпе маленького, довольно одинокого мальчика, точно так же держащего погребальный фонарик. Невольно воспоминания уносили в прошлое. Туда, где была моя мама. Увы, но я не мог позволить себе проститься с ней, а потом так отчаянно искал ее дух, что даже и не думал о таком ритуале. Поэтому сейчас дико жалел, что в моих руках нет лишнего фонарика, чтобы проститься с мамой.

— Хао? Ты меня слышишь? — твой бархатный голос вновь вытащил меня, словно спасательная веревка, необходимая, чтобы спасти жизнь.

— Прости, задумался, — улыбнулся, только бы ты не начал переживать за меня, ибо ты частенько любил это делать. То слишком уставший, с огромными синяками под глазами. То пропустил очередной проснувшийся вулкан и испачкал алое, пускай и прозрачное, кимоно.

— Мы пришли, — прижавшись к моей руке своей, ты тяжело вздохнул, а я чувствовал, как быстро бьется твое нежное сердце.

— Я рядом, — ободрительно провожу пальцами по твоей щеке, а ты словно маленький, начинаешь ластиться и просить еще хоть каплю нежности.

Подле берега стояло множество людей, держащих в своих дрожащих руках фонари. И близнецы не стали исключением. Подойдя к водной глади, Йо аккуратно присел на мокрый песок, за что тут же получил в свою сторону хмурый взгляд близнеца.

— Все хорошо, мне не мокро, — улыбнувшись, Йо было хотел зажечь свечу в первом фонарике, но забыл спички дома, поэтому поднял на брата растерянный взгляд.

— Забыл? — нежно улыбнувшись, Хао присел рядом с братом и, коснувшись фитиля своими пальцами, пробудил в нем маленький огонек. Счастливый Йо оторвал небольшой листик и, опустив кувшинку в воду, раскрыл его.

— Ты можешь заменить троих,

Затмить собою остальных.

В тебе есть стержень, сильный дух

И ты — мой самый лучший друг!

Мое надежное плечо.

Ты рядом — беды нипочем.

С тобой духовно мы близки,

Все остальное — пустяки!

Йо очень тихо читал стих, а Хао заметно напрягся, ибо понял то, кому он посвятил первый фонарик. Чуть двинув его рукой, младший близнец смял листок и, переведя взгляд на брата, кивнул. Тот понял его без слов, ибо их связь за все те годы, что они провели вместе, стала огромной. Подкинув смятый листок вверх, Йо на миг отвернулся, даже не думая смотреть на сжигающийся огонек.

— Я буду помнить тебя всегда, мой друг, — тихий шепот Хао заставил улыбнуться близнеца, ибо на очереди следующий, классический фонарик. Почему-то сейчас, Король звезд догадался, кому он посвящен. Опустив его в воду и сорвав осторожно листок, Йо нервно сглотнул, собираясь с мыслями. Рука брата легла на его голову, чуть потрепав по длинными волосам.

— Сегодня день немного необычный…

Ты так давно ушёл на небеса,

А жизнь по колее идёт привычно,

Как раньше удивляют чудеса…

Как конвоир, сегодня охраняет

Меня твоя душа, и тот конвой

Мне благостен, и сердце согревает…

Не осознать того нам головой.

Душа твоя сегодня лёгкой грустью

Легла удобно на моих плечах:

То приобнимет нежно, то отпустит…

И я: то — улыбаюсь, то — в слезах…

Душа твоя… я без неё скучаю…

Зову её всегда в ночном бреду…

Пора бы отпустить… Не отпускаю!

Интуитивно встречи с нею жду!

Йо вздрогнул, а по щеке невольно скатилась солоноватая слеза. Он скучал по своему отцу, очень сильно переживал его смерть. Поэтому каждый раз, когда близнец не отвечал, Хао не смел, тревожить его. Ему это нужно. Нужно побыть одному, а потом он придет и поможет Йо справиться с этой адской болью.

— Все хорошо, я рядом, — ласково шептал Король, блуждая тонкими пальцами по волосам брата. — Для кого последний? — вновь улыбнувшись, Йо поднял взгляд в небо, собираясь с мыслями. Он боялся, что именно этот фонарь будет самым тяжелым.

— Госпожа Асаноха, — начал младший, заставляя Хао встать и отойти назад. Он не верил. Не верил в то, что его половинка сделал для его мамы фонарь. — Я подготовил для вас стих, как для папы и Матамуне, но вдруг понял, что вы заслуживаете более искренних слов. Огромное вам спасибо, что в тот день вы спасли его, что дали своему сыну второй шанс. Да, он сбился с пути, сделал много плохого, но сейчас он Король Звезд. Я уверен, что вы гордитесь своим мальчиком, но уверяю вас, что я забочусь о нем. Можете не переживать и спокойно отдыхать в Великом Духе, ваш сын в надежных руках, — говоря все это, Йо смотрел в небо и улыбался. Он словно чувствовал, что дух мамы брата сейчас слушает его очень внимательно. А удивленный Хао тихо стоял. Он слушал то, какие прекрасные слова произносит его брат, его драгоценная половинка и он не мог сдержать себя.

— Ты дала мне жизнь, — наконец-то подал голос Хао, вновь присаживаясь подле брата и придерживая пальцами камелию. — Спасла от неминуемой гибели, дарила любовь, берегла, хотя я по детской глупости делал все иначе. Прости меня, мам, — отпустив камелию, Хао смотрел, как поминальный фонарик медленно удаляется, присоединяясь к той толпе, что пустили другие люди. Он так благодарен брату за то, что тот не забыл. Что тот сделал для него такой подарок, который никто и никогда не делал.

— Спасибо, — тихо прошептал Хао, обнимая своего брата за плечо и прижимая к себе. — Спасибо, что подарил мне эту возможность, мой хороший.

— Не благодари, Аники. Я не мог не помнить о твоей маме, ведь именно благодаря ей и ее поступку, у меня есть ты. Мой брат, мой любимый, моя драгоценная вторая половинка, — Йо улыбался, а Хао не мог держать себя в руках, поэтому тут же припал головой к груди брата. Закусив губу, Король старался заглушить всхлипы, рвущиеся из его груди.

Ночь. Маленькие звезды украшали небо. Водная гладь, словно окрашена огнем, ибо погребальных фонарей, что пустили другие, очень много. Но только три фонарика выделялись из общей толпы, мирно плывущих. Три души, появившиеся над ними, улыбались, смотря на то, как их дети и друг крепко держались за руки, смотря куда-то вдаль. Каждый из них не жалел ни о чем, что сделал для этих двух, напротив. Теперь они уверены, что все будет хорошо.

— Спасибо вам за сына, — прошептала Асаноха, смотря на счастливого сына, крепко обнимающего своего близнеца.

— Знаете, я тоже должен вас благодарить, — улыбнулся Микихиса. — Благодаря вашему сыну, Йо стал счастливее.

— Я горжусь вами, господин Хао, Йо, — проурчал Матамуне, сжимая зубами трубку.

Духи исчезли, оставляя этот мир окончательно, но теперь их души могут спать спокойно, ибо уверены, что близнецы больше не пропадут.