В очередь, mon chéri! (джен)

"Какой дьявол назначил меня бордель-маман! — мрачно думала миссис Мейплтон, встречая очередного разъяренного посетителя. Уже много лет она служила Мадам в обители веселья и разврата, скромно именуемой жителями Нассау гостиницей, и была с головой погружена во все дрязги и склоки местной публики. — Будь трижды проклята эта должность!"

Рабочий день не задался с самого утра. Сначала в поисках без вести пропавшей Элеонор Гатри в бордель пришли ее помощник мистер Скотт и капитан "Скитальца" Чарльз Вейн. Затем явился квартирмейстер Вейна Джек Рэкхем, который потерял свою верную спутницу Энн Бонни. Через некоторое время пожаловал расстроенный мистер Фезерстоун с "Колониальной Зари" — его фаворитка Идель вторые сутки не выходила на связь. Последней каплей в чаше терпения Мадам стало появление хозяина булочной мистера Одли, который сообщил, что новая куртизанка Джорджия исчезла без следа после их вчерашней встречи. И сейчас все пятеро стояли перед миссис Мейплтон, сверкая глазами и требуя отчета.

— Мадам, давайте начистоту, — серьезно сказал мистер Скотт. — Мы догадываемся, что к пропаже девушек причастна Макс. Эта шлюха совсем потеряла стыд. Творит свои грязные делишки прямо у вас под носом, а вы ей все спускаете с рук. Вы вообще в курсе, что делается в ее комнате? Говорят, Макс там не только ублажает клиентов, но и... Тьфу ты! Даже язык не поворачивается произнести это вслух. Уж насколько мисс Гатри мужественна и сильна духом, но и она не устояла перед ее чарами.

Миссис Мейплтон округлила глаза.

— Макс? Помилуйте, господа! Макс — самая дорогая девочка в нашем заведении. Мы с мистером Нунаном гордимся ею.

Конечно, Макс — не идеал, признала Мадам про себя. Хитрая, коварная, обдумывает каждое слово, просчитывает каждый ход, искусна в вытягивании ценных сведений и вымогательстве золота. Собственно, за это ее и любят в борделе. Такой шлюхи во всем Новом свете не сыскать. Но исчезновение девушек — это уж слишком. Макс — беглая рабыня, она пережила так много бед и лишений за свою короткую жизнь. Ей ли не знать, как тяжела женская доля?

— Мадам, — произнес мистер Фезерстоун. — У нас есть подозрения, что Макс... как бы лучше выразиться... что Макс ведет себя с девушками как мужчина.

— Что?! — глаза Мадам стали еще шире. — Я не понимаю, о чем вы, мистер Фезерстоун. Я не встречала более женственной особы, чем Макс.

— Хватит ломать комедию! — грубо выпалил Чарльз Вейн. — Ваша дорогая Макс трахает баб. Что тут непонятного? И мисс Гатри — первая, кто раздвигает перед ней ноги.

— О, боже... — всплеснула руками миссис Мейплтон.

— Будем честными, Чарльз, — переминаясь с ноги на ногу, тихо сказал Джек Рэкхем. — Перед тобой она тоже их раздвигает.

— А твоя Энн — перед тобой, — съязвил Вейн. — Только это ничуть не мешает ей кувыркаться с Макс. Как и мисс Гатри. Руку даю на отсечение, что они обе сейчас у шлюхи.

Лицо у Джека пошло пятнами.

— Не может быть! — воскликнул он и схватился за голову. — Или может? Братья, какой позор! Это уже ни в какие трюмы не входит! Славная, бесстрашная пиратка Энн Бонни, верная подруга Джека Рэкхема, спит со шлюхой — мир сошел с ума! То-то я заметил, что она в последнее время сама не своя. Смотрела волком, не дала мне в прошлый вторник, а вчера так и вовсе послала нахер.

— Постойте, — вклинился в разговор Фезерстоун, — вы хотите сказать, что моя прекрасная Идель тоже там? Они же с Макс просто дружат. Или это так, пыль в глаза? А сами послали всех к чертовой матери и устроили оргию?

Вейн оскалился и пихнул Фезерстоуна локтем в бок.

— Не хочешь присоединиться?

— И Джорджия? — пораженно раскрыл рот хозяин булочной. — Джорджия... Девочка-мечта, девочка-цветочек. Такие нежные маленькие грудки, попка, словно сочный персик, губки, будто сладкий мед, волосы — чистый лен... И все для этой мужеподобной мулатки? Ну и мерзость, уважаемые! И как ее только земля носит!

Миссис Мейплтон была обескуражена. Нет, конечно, от этих горячих девушек можно ожидать чего угодно, но чтобы вот так сразу, вместе? Оставить любимых мужчин, наплевать на дело всей жизни, бросить вызов обществу, пусть и далеко не образцовому, и пасть к ногам Макс — девчонки без рода и племени? Бред.

Миссис Мейплтон — женщина свободной морали, как-никак бордель-маман, но даже в ее глазах происходящее выглядело глупым и бессмысленным. Потому она была убеждена: все это не всерьез, ради забавы и минутного удовольствия. Ну чем девушка может удивить другую девушку? Ерунда, честное слово.

Впрочем, какое миссис Мейплтон дело? Пока ей перепадает золото от клиентов, пока власть в борделе в ее руках, пусть хоть сами черти в этих стенах ублажают друг друга.

— Вы сгущаете краски, господа, — с улыбкой произнесла она. — Подумаешь, порезвятся немного, расслабятся, снимут напряжение. Вы только выиграете от этого. Женщина в приподнятом настроении — счастье для мужчины. К тому же я вообще не уверена, что они сейчас у Макс. У девочки и без них забот по горло. Клиенты в очередь записываются. Говорят, когда Макс их ласкает, они чувствуют прикосновение бога. Разве что мисс Гатри... Кажется, я слышала ее голос сегодня утром.

— Вы за дураков нас держите? — нахмурив брови, спросил Вейн. Он подошел к миссис Мейплтон вплотную и сжал в ладони рукоять клинка.

— Ну что вы, как можно, мистер Вейн.

— Мадам, меня волнует мисс Гатри, — снова заладил мистер Скотт. — Попав под нездоровое влияние Макс, она совсем забросила дела. Партнеры рвут меня на части, я не знаю, что предпринять. Еще и от капитана Флинта ни слуху ни духу — он единственный мужчина, чье мнение она уважает. Уплыл за золотом "Урки" и как в тайник Дейви Джонса провалился.

— Ну и хрен с ним, — выругался Вейн. — Элеонор — моя женщина. Ни Макс, ни Флинт этого не изменят, заруби себе на носу.

— Я бы на твоем месте не был так уверен, Чарльз, — заметил Джек Рэхкем. — Если Флинт вернется с золотом...

Но мистер Скотт их не слушал.

— Примите меры, Мадам, прошу вас, — взмолился он.

— Но что я могу сделать? — искренне недоумевала миссис Мейплтон. — Мисс Гатри щедро платит за отдых в нашей гостинице. Я не вправе ей в этом отказать. Здесь рекой льется ром, здесь играет красивая музыка, здесь по-домашнему уютная атмосфера и можно быть собой, никого не стыдясь. Мисс Гатри с юных лет заправляет мужскими делами — ей так не хватает тепла и покоя. А что касается Макс... Дружба между ними настолько невинна, что мне даже неловко слушать ваши безумные речи, господа. Думаю, что и Энн Бонни, и Идель, и малышка Джорджия тоже удивятся, узнав о том, какую чушь вы здесь несли.

— Я же говорил, что эта старая шлюха с ними заодно, — сказал Вейн. — Пойдем взломаем дверь, сколько можно церемониться!

— Капитан Вейн, — миссис Мейплтон не подала вида, что испугана. — Если вы сейчас же не прекратите, я буду вынуждена позвать охрану.

— А мы будем вынуждены... — начал Джек Рэкхем.

— Позвать пастора Ламбрика, — неожиданно для всех выдал хозяин булочной мистер Одли. — Лесбийские связи на острове Нью-Провиденс! Какой кошмар! Даже для вашего, мягко выражаясь, заведения это чересчур, вам не кажется?

Мистер Фезерстоун согласно кивнул.

— Если мы хотим наладить нормальную жизнь в Нассау, — воодушевленно провозгласил он, — нужны кардинальные меры, Мадам. Любовь мужчины и женщины священна, все остальное — от лукавого. Может, поэтому мы так плохо живем? Промышляем пиратством, вместо того чтобы честно трудиться, исходим на злобу и ненависть вместо любви. Порочные поступки этих женщин развращают души. А ведь они могли бы стать нашими женами, матерями наших детей...

— Ну и понесло тебя, старина, — скривившись в ухмылке, сказал Чарльз Вейн.

— Я не понял, — почесал затылок Джек Рэкхем. — Во всех бедах Нассау виноваты лесбиянки? И осталась одна надежда — на пастора Ламбрика?

— Очень смешно, — гневно фыркнула миссис Мейплтон. — Только представьте! Священник читает проповедь в гостинице Нунана. Среди пиратов и шлюх. Очень смешно, господа. Вы обвиняете меня в том, что люди в борделе изволят трахаться? Вы в своем уме?! Эй, Джон, — закричала она, заметив в толпе мальчишку-слугу. — Беги скорее за хозяином! Передай ему, что это дело жизни и смерти!

Она собиралась сказать что-то еще, но слушать ее никто не стал. Мужчины грубо оттолкнули надоевшую Мадам и, шумно переговариваясь, направились по лестнице на второй этаж, в комнату Макс. Миссис Мейплтон больше ничего не оставалось, как последовать за ними.

"Девочки, милые девочки, — горячо молилась она про себя, — вытворяйте друг с другом что угодно и как угодно, это ваше дело, но сейчас — пожалуйста, прошу вас — будьте хоть немного одетыми!"

— Попались! — заорали в голос мужчины, когда Чарльз Вейн пинком открыл хлипкую, расшатанную дверь, и застыли как вкопанные. Просторная комната Макс была залита солнечным светом. Мадам на секунду зажмурилась, боясь увидеть на кровати сплетенные в жарких объятиях голые девичьи тела, но, к счастью, увидела совсем другое.

Все потерянные девушки, как и их загадочная подруга Макс, действительно были здесь. Элеонор Гатри, Энн Бонни, Идель, Джорджия... Правда, ни одна не оказалась раздетой, а кровать, аккуратно застеленная шелковым покрывалом, и вовсе была пуста. Девушки занимались своими делами и, судя по всему, не ждали появления настолько беспардонных гостей. Макс разбирала бумаги и что-то сосредоточенно записывала, Энн Бонни в своей неизменной пиратской шляпе резала кинжалом дымящееся мясо, Идель пересчитывала золотые и серебряные монеты, Джорджия читала книгу, лежа на диване в глубине комнаты. И только мисс Гатри не делала ничего выдающегося. Она сидела на полу, прислонившись спиной к закопченной свечами стене, и пила ром.

— Чем обязаны, господа? — высокомерно вскинув голову, спросила Макс. Она восседала за столом с таким видом, будто старый скрипучий стул под нею был троном. — Что за неуважение? Здесь дамы, а не пьяные матросы!

— О, да это не Макс, — присвистнул Чарльз Вейн, — а целая леди Максима.

— Глава постельной разведки, — шепнул Джек Рэкхем, и мужчины засмеялись.

— Что тебе нужно, Чарльз? Катись отсюда! И дружков своих забирай!

Холодный голос принадлежал Элеонор Гатри. Она взяла бутылку рома и отхлебнула прямо из горла. Ее золотые волосы, некогда уложенные в прическу, были порядком растрепаны, но взгляд нежных голубых глаз оставался ясным.

— Ты целыми днями пропадаешь у этой грязной шлюхи, — предъявил Вейн. — Что у тебя с ней?

— Имею право, — с вызовом сказала Элеонор, пропустив вопрос мимо ушей. — У меня отпуск. Я устала пахать на вас, как проклятая. Пашешь-пашешь с утра до ночи, а вместо спасибо — одни скандалы, подлость и предательство. К черту вас всех! И тебя к черту, Чарльз! Проваливай!

— Элеонор, — протиснулся в комнату мистер Скотт. — Ну что ты такое говоришь? Без тебя все дела идут прахом. Возвращайся, пожалуйста! Ты нужна Нассау как воздух.

Элеонор громко расхохоталась.

— Скотт, я тебя умоляю. Не надо. Иди лучше расскажи эту сказку моему отцу. Может, он вернется из своего затвора и спасет Нассау? Повторяю еще раз: я в отпуске! Никто не умрет, если торговлю на несколько дней возглавишь ты.

— Дорогая, — обращаясь к Энн Бонни, заискивающе произнес Джек Рэкхем. — Я сейчас задам тебе один вопрос, только ты, пожалуйста, не злись на меня...

— Не беси меня, Джек, — рявкнула Энн. — Терпеть не могу, когда ты скулишь, как баба.

— Прости, дорогая, я...

— Можно мне хоть раз в жизни пожрать по-человечески? Без твоих завываний. — Энн сверкнула глазами и вонзила зубы в куриную ножку.

— Да-да, конечно...

— Что ты хотел? — чуть смягчившись, сказала Энн, когда перестала жевать.

Джек закрыл лицо ладонями.

— Энн... Правда, что ты спишь с этой шлюхой?

Энн Бонни неопределенно хмыкнула, посмотрела на Макс, которая от слов Джека зашлась истерическим смехом, потом перевела взгляд на Идель и Джорджию.

— С какой из них? — уточнила она и, отодвинув тарелку с едой, продолжила: — Не суди по себе, Джек. Если ты не прочь трахнуть шлюху, я тут ни при чем.

— Будь осторожна, Энн, — утирая слезы кружевным платком, предупредила Макс, и Энн оскалилась, покачав головой. — Из моей постели так просто не выбраться.

— А ты, Идель, — чуть не плача, произнес мистер Фезерстоун, — что ты здесь забыла? Я скучаю, милая. Я не вижу тебя вторые сутки. Разве можно быть такой бессердечной?

Идель закатила глаза.

— Я бы тебя вообще сто лет не видела, — скривилась она, но тут же обнажила зубы, обозначая наигранную улыбку. — Не начинай, пупсик, у нас дел по горло. Скоро прибудет капитан Флинт с золотом "Урки де Лимы", нам нужно быть во всеоружии. Пересчитать пять миллионов золотых монет вручную — это тебе не шутки.

— Флинт? Кто сказал "Флинт"? — подняла голову Элеонор Гатри. В ее помутневших от рома глазах блеснул огонь.

— Не волнуйся, Элли, все под контролем, — успокоила ее Макс, многозначительно подняв перо. — Склады в крепости свободны, партнеры оповещены, охрана готова. Ты в отпуске, отдыхай!

— Что? — возмутился мистер Скотт. — Шлюха рулит делами на острове без твоего ведома? Элеонор, как такое возможно?

— Расслабься, — широко улыбнулась Элеонор. — Она справляется не хуже нас с тобой. Четыре крупных наводки за сутки! Четыре, Скотт! — Ее глаза увлажнились от умиления. — Макс, я уже говорила, что ты прекрасна, как рассвет над Нассау?

— Спасибо, Элли, — смущенно ответила Макс. — Обещаю, как только золото "Урки" окажется в наших руках, я увезу тебя в отпуск на Эспаньолу. Пошлем всех к черту, сядем на корабль и уплывем за горизонт... Впрочем, пока это лишь мечты. А сейчас, господа, я прошу вас покинуть мою комнату, вы отвлекаете нас от дел. Мадам, наше с Идель и Джорджией рабочее время оплачено до понедельника.

— Да?.. — неуверенно произнесла миссис Мейплтон, выйдя наконец из тени потерявших дар речи мужчин.

— Мадам, — важно сказала Элеонор Гатри, — я заплатила мистеру Нунану в тройном размере. Макс, Идель и Джорджия временно освобождены от своих обязанностей. Это их желание. Я и мисс Бонни здесь тоже по доброй воле. Мы в гостях у нашей подруги. Будьте любезны, не беспокойте нас по пустякам.

— Разумеется, мисс Гатри, — расплылась в улыбке миссис Мейплтон, поклонившись. — Как вам угодно. Поверьте, каждый ваш визит — огромная радость для нас. Господа, пойдемте, не будем нарушать покой наших многоуважаемых дам!

— Хороша комедия, ничего не скажешь. И ведь не придраться, черт возьми! — процедил Чарльз Вейн и, махнув рукой, вышел из комнаты.

— Подождите, — напомнил о себе хозяин булочной мистер Одли. — Это несправедливо! Джорджия обещала, что мы встретимся сегодня. Джорджия, малышка, — его голос стал приторным, словно патока, — как же так? Я изнываю от желания!

Все это время молчавшая Джорджия оторвалась от книги, села на диване, тряхнув льняными волосами, и надула губы, как ребенок.

— Макс, я не хочу к нему, — заплакала она. — Он мерзкий!

— Что он с тобой сделал, Джо? — озабоченно спросила Макс, встав с места.

— Мистер Одли сказал, если я не возьму в рот, он привяжет меня к кровати. Я новенькая! Я боюсь!

— Какой ужас! Мистер Одли, вы слышали? Джорджия не желает вас видеть!

— Но я хочу ее! — Хозяин булочной продолжал стоять на своем. — Я оплачу любой ее каприз! Джорджия, цветочек...

— В очередь, mon chéri! — заявила Макс, возвращаясь за стол и всем видом демонстрируя, что разговор окончен. — В очередь! Можете записаться у Мадам на следующую неделю. А сейчас, увы, аu revoir! — И она вернулась к своим заботам. — Джо, принеси, пожалуйста, воды, мисс Гатри пора принять ванну! Элли, раздевайся...

Не найдя, что ответить, расстроенный мистер Одли вышел вон. За ним с кислыми минами отправились остальные. Последней комнату покинула миссис Мейплтон. Она весело подмигнула девушкам и закрыла за собой дверь.

"Наконец-то можно спокойно поесть и выпить эля", — обрадовалась Мадам. Но радость ее была преждевременной — на лестнице что-то назревало.

— Господа, прошу вас пройти в мой кабинет, — строго сказал приведенный слугой хозяин борделя мистер Нунан. — Вы потревожили моих гостей. Я хочу, чтобы вы заплатили компенсацию. По десять пиастров с каждого. Это не обсуждается!

Мужчины дружно зашумели в ответ, окружив Нунана.

— А по морде ты не хочешь? — смачно сплюнув на пол, спросил Чарльз Вейн и обнажил клинок.