Мессия (джен)

Заместитель командующего Шинсенгуми считал себя человеком достаточно храбрым, поэтому он даже представить себе не мог, что за один обычный поход в баню натерпится столько страху. А что ещё прикажете испытывать, когда тебя, безоружного, практически голого, окружает целое семейство настоящих двухметровых демонов с кровожадными клыкастыми мордами, да ещё и собирается проводить на тебе всякие сомнительные процедуры — с лёгкой подачи кучерявого болвана из Йородзуи? Который, к слову, и сам был не рад своей болтливости и беспутной изобретательности, благодаря которым трио из Шинсенгуми и дуэт «Мастеров на все руки» попали в такую нелепую и опасную ситуацию: им со всем их дьявольским усердием и чудовищной силой — наверняка до содранной кожи! — изволили предложить надраить спины братья Хэдоро. И ведь не откажешься! Мало ли как могут воспринять такое невежливое поведение эти монстры…

Правда, Хиджикате повезло чуть больше, чем его товарищам по несчастью. Один из братьев-демонов, тот, что должен был измываться над бедной спиной замкома, отправился искать куда-то запропастившегося мелкого дьяволёнка. А поскольку престарелый патриарх этого ужасающего семейства был давно отправлен невезучестью Кондо в мир грёз и плавал себе где-то в одной из купален, соотношение мучителей и жертв становилось четыре к пяти. Спина Хиджикаты пока была в безопасности, но это проклятое ожидание — под вопли и крики его несчастных товарищей, в отношении которых уже начали проводить жестокую экзекуцию, — было тягостным настолько, что он почти оглох от шума спятившей крови, пугливо колотившейся в его висках. Слева от него брызнуло алым, и Тоширо, мертвенно бледный, приковал взгляд к своему бессознательному соседу. Сидящий рядом с ним Шинпачи, с нещадно ободранной спиной, издал последний вскрик и обмяк. И Хиджиката почувствовал себя дурно…

— Кажется, у вас нет пары, — раздался вдруг справа от замкома Шинсенгуми приятный человеческий голос. — Хотите, я потру вам спину?

Когда трижды успевший себя похоронить Тоширо повернулся на этот неожиданный, прозвучавший небесной музыкой голос, его сердце радостно вздрогнуло. Сейчас Хиджиката как никогда прежде был счастлив, что Шинсенгуми до сих пор не изловили этого ловкого преступника. Он готов был молиться на умение этого парня проникать даже в самые охраняемые места, не говоря уже о забронированной кем-то бане.

— Кацура! — не скрывая эмоций, на грани облегчённой эйфории, благоговейно выпалил Хиджиката, крепко и отчаянно схватив слегка удивившегося мужчину за запястье. Во взгляде грозного замкома читалась мольба и, как показалось запоздало признавшему своего врага лидеру Джои, стояли хрустальные слёзы надежды.

А Хиджиката Тоширо в этот самый момент благодарил всех известных ему богов за то, что Кацура Котаро существует в этом мире.

— О, Зура! Наконец-то! Ты припозднился.

Находчивости и наглости Сакаты Гинтоки не было предела. Каким-то чудесным, непостижимым образом лидеру Йородзуи удалось сбежать от своего адского напарника и как ни в чём не бывало сделать вид, будто он Кацуру звал, ждал и претендует теперь на его помощь. Хиджиката гневно стрельнул в конкурента лютым взглядом, заметив, как Гинтоки развязно, по-свойски, схватил Кацуру за другую руку.

— Не Зура, а… — начал было выказывать негодование Котаро.

— А Кацура! — закончил за него вытянувшийся во весь рост замком Шинсенгуми, притянув опешившего повстанца к себе поближе. — Вернись на место, кучерявый! Кацура ко мне подошёл первым! — возмущённо прорычал Хиджиката. — И мне предложил помощь!

— Так и есть, Гинтоки, — убеждённо заявил Котаро. — И нечего делать вид, что ты меня приглашал. Поэтому я…

— Как настоящий друг, прикроешь мою спину! — выпалил Саката.

— Сдержит слово, как настоящий самурай! — парировал Хиджиката.

Пребывающие в сознании посетители купален с интересом наблюдали, как два практически голых мужика делят третьего, такого же обнажённого. Сого умудрился даже достать откуда-то фотоаппарат и запечатлеть на плёнке несколько компрометирующих снимков, где его нагой непосредственный начальник стоит с террористом номер один почти в обнимку. И пока Сого с садистским наслаждением обдумывал, чего бы истребовать с замкома за эти фото в качестве выкупа, драма продолжалась.

А сам виновник распри за его внимание спокойно ожидал, пока бессмысленная перебранка не прекратится. Кацура Котаро уже давно для себя всё решил, и менять решение не собирался.

— Ты же мастер на все руки! — голосил Хиджиката, умудрившийся заслонить Кацуру собой. — Вот и предоставь свою спину ради укрепления межрасовой дружбы!

— Вообще-то это входит в твои обязанности, — лениво отметил Гинтоки, ехидно ухмыльнувшись и нахально сощурив заспанные глаза. — Ты же у нас госслужащий.

От возмущения и осознания, что белобрысый чёрт оказался прав, а аргументы против — иссякли, Тоширо задохнулся и едва не бросился на раздражающего парня с кулаками, однако его порыв пресёк сам виновник распри. Невозмутимо и уверенно Кацура коснулся напряжённого плеча Хиджикаты, развернул его к себе спиной и усадил перед зеркалом.

— Я составлю пару Хиджикате-сану, — непререкаемо заявил Кацура, и Саката, уныло опустив плечи, трагически медленно поплёлся к своему месту пыток. Собственно, иного исхода он и не ожидал, но считал, что попытаться стоило. Всё-таки Кацура был из тех, кто твёрдо следует своему пути. Даже если этот путь приведёт его к заботе о спине своего врага…

А кровавая баня продолжалась. Дьявольскими стараниями Хэдоро и одного из его братьев Кондо и Шинпачи уже пребывали в благостной отключке. Гинтоки и Сого, измочаленные в буквальном смысле слова, держались из последних сил. И только Хиджиката чувствовал себя волшебно, наплевав на слабые упрёки обленившейся совести, едва шепчущей о том, что он один здесь, кто не страдает. Тоширо просто наслаждался твёрдыми, уверенными — человеческими! — прикосновениями своего спасителя, который со всей ответственностью и тщательностью намыливал ему спину. Мылом. А не ядерной смесью чистящих средств. И прикосновения эти, после пережитого страха быть растерзанным злобными демонами, решившими поучиться банным традициям Эдо и сбитыми с толку проклятой Йородзуей, были самыми приятными и бережными на его памяти. Расслабленный, довольный и глухой к чужим воплям, Хиджиката через зеркало бросил взгляд на Кацуру и вздрогнул от неожиданности: позади ни о чём не подозревающего повстанца стоял возвратившийся дьявол-брат с мальцом-чертёнком за руку.

«Конец блаженству…» — в ужасе подумал Тоширо, уже успев навоображать себе кровавые сцены с собой в качестве главного действующего лица.

— Ваш батюшка нуждается в помощи, — невозмутимо произнёс Кацура, даже не обернувшись, и Хиджиката восхитился его выдержке.

«Дьявол! И откуда он всё знает?» — пронеслась в голове вновь вздохнувшего с облегчением заместителя командующего мысль, но Хиджиката удивился ещё больше, когда этот внезапно появившийся монстр послушно проследовал вглубь купален к пришедшему в себя отцу семейства Хэдоро. И Тоширо, опасливо проводив глазами ушедшего от него подальше дакини, возликовал: «Спасён! Снова…»

Дальше были только руки Кацуры. И голос Кацуры, который командирским тоном начал строить демонов, переучивать их настоящим банным традициям Эдо — без кровавых ритуалов — и раздавать указания по исцелению искалеченных спин. Удивительно, но дакини не только не убили его за эти поучения, но, кажется, даже почувствовали себя виноватыми за бардак, учинённый в бане, и причинённые людям травмы. И Хиджикате вдруг пришла в голову одна крамольная для воина Шинсенгуми мысль: Кацура был не просто человеком, не обычным государственным преступником. Он был мессией!

— Вы идёте, Хиджиката-сан? — вывел замкома из раздумий протяжный голос Сого.

Их злополучная компания, окончив водные процедуры, уже начала разбредаться, от усталости едва волоча ноги. Бессознательных мучеников привели в чувства, и они выскочили из купален в числе первых — вместе с довольными, удовлетворившими любопытство по части местных традиций туристами-дакини. А Хиджиката замялся у самого выхода из купален, задумчиво рассматривая оставшегося в одиночестве и едва приступившего к омовению Кацуру. Сегодня с ним не было даже той странной инопланетной утки.

— Идите без меня, — ответил Тоширо безразлично пожавшему плечами Сого. Ни командиру первого отряда, ни самому командующему Шинсенгуми после пережитого кошмара до мирного — по крайней мере, сегодня — повстанца не было дела. Чего не скажешь о полном сил Хиджикате, молча и решительно возвратившемся в купальни…

— Арестуешь меня прямо здесь? — спокойно, но с отчётливо звучащим в голосе вызовом, спросил Кацура, заметив в зеркале приблизившегося со спины врага. Сжатая в ладони намыленная губка замерла на аристократично бледном и по-воински крепком плече.

Тоширо в отражении усмехнулся. Он наклонился к не двинувшемуся с места лидеру Джои, перехватил его запястье одной рукой, а другой — забрал из его ладони губку.

— Сегодня просто потру тебе спину.

Настоящий самурай не должен оставаться в долгу…