Кофейное зелье для дракона (джен)

Главная площадь этим вечером практически пустовала. Дубровский сегодня впервые за долгое время решил выползти погулять, по каким-то своим причинам, которые были буквально написаны у него на лбу. Всё в нем сегодня было подозрительным. И вычищенные до блеска рога, и совершенно приличное короткое пальто, из-под которого клетчатым воротником светила новая рубашка, отличимая от старой только отсутствием пятен. Мёрзнущие, до неприличия теплолюбивые руки он грел о термос, который сжимал в ладонях.

Милен, бронзовый дракон не лучшего характера и не самой важной родовитости, перекинувшись сегодня в человеческую свою форму, грациозной походкой прогуливался по Небочесам, где он планировал принимать брезгливый вид на виду у всех и, возможно, раскритиковать архитектуру городской ратуши, чтобы его услышало побольше столичных жителей. Но планы его резко изменились, стоило дракону выйти на площадь. Вокруг фонтана круги наворачивал светлый волшебник, которого Милен обещал съесть еще в начале этого учебного года, если тот не сможет его впечатлить. И сейчас как раз подходило время принудительного поглощения, судя по учебному расписанию Университета.

Выразительно сверкнув золотыми глазами, Милен подошел к юноше поближе и принял зловещую позу, для которой ему потребовалось лишь подставить странное свое лицо под свет фонаря, чтобы под глазами пролегли тяжелые тени, а фигура казалась еще выше и тоньше.

Дубровский принял на себя самый благовоспитанный вид и поднял глаза. С вежливой улыбкой, в которой сквозила нотка влюблённости, сродни влюблённости в супергероя или Анджелину Джоли, Дубровский обратился к дракону.

— Съесть меня вы всегда успеете. Быть может, сперва выпьем кофейку? А мною потом закусите.

Для полноты картины Марк опустил глаза и нарисовал носком кроссовка замысловатую фигуру на земле.

— И что у тебя в кофе? — приподнял Милен подбородок, бровь и свое чувство собственного великолепия повыше, — яд? Как-то слишком ты быстро согласился быть съеденным, мне не внушает доверия такое жгучее и оптимистичное желание от такого молодого человека.

Марк открутил у термоса крышку, поставил её на бортик фонтана, после чего с некоторым трудом извлёк из безразмерного кармана пальто кофейную кружку, расписанную под хохлому.

— Вы не думайте, — говорил он, стараясь не слишком заторапливать и не проглатывать окончания слов. — Я хороший зельевар, по большей части. Чаще всего. Временами. Просто я тогда торопился и был слегка не в себе.

Кофе с глухим плеском полился в кружку, а по воздуху поплыл сладковатый аромат. Дубровский был очень этим ароматом доволен и с трепетом ждал, как он понравится Милену.

— В кофе у меня лисички и острый чили, — о наличии в напитке чешуи дракона светляк разумно промолчал. — Готовил специально для вас долгими... кхэм, вечерами.

— Пей первый, — Милен кивком указал на кружку, — отсюда. Ты глотаешь, проходит несколько минут, и если ты остаешься жив, то пью я. Иначе никак.

Дубровский встрепенулся и уткнулся носом в чашку. Кофе был горячий и очень уж душистый, пить его было несколько боязно. Конечно, он бы не сработал на Марке, но специфический вкусовой набор... Незаметно задержав дыхание, светляк сделал маленький глоток. Обжигающая жидкость рухнула в желудок, как наковальня — с грохотом. Немедленно захотелось выпить фонтан, после чего пробежаться по городу, изрыгая пламя. Следов отравления, кроме вытаращенных глаз и нездорово-алого оттенка кожи, не наблюдалось, так что Марк с робкой надеждой протянул Милену кружку.

Милен полюбовался на густо-коричневую жидкость, еще раз ее понюхал и в несколько глотков проглотил. Луженая собственным ядом и дымом глотка дракона на добавление в кофе саламандрового чили отозвалась приветственно. Тихо кашлянув голубоватым язычком пламени, Милен поморгал и сфокусировал взгляд где-то у Марка между рогов.

Наконец, добавленная в кофе чешуя бронзовой драконихи начала действовать, Милен сконцентрировался на лице мальчика, от чего его обычно и так не самое наделенное интеллектом лицо приобрело совсем уже глуповатое выражение.

— У тебя рога, как у меня, и хвост, — ошарашено прошептал он, и на скулах дракона еле заметно зарозовел румянец, — так ты самка моего вида, а не человеческий мальчик?

— А? — выражение, полное беспомощности, облепило лицо лурейского старосты. — Я кто-о? Я... Эм. Как бы сказать, не совсем... — косноязыко попытался изъясниться он, но быстро бросил безнадежные попытки. — Я не самка! Я мужик!

Застыв от Марка на пионерском расстоянии двух вытянутых рук, Мил тщательно оглядел светлого волшебника с кончика рогов до кончика хвоста.

— Ну какой же ты мужик? — облегченно улыбнулся дракон, в миг став похожим не на чокнутого на самом себе эльфа, а на парня едва ли старше самого Марка, — нет, ты точно дракониха. Нет-нет! — Милен в порыве чувств схватил Марка за руку, — очень приятный, приятный вид, эта нетривиальная лысая голова, и твой хвост в этом теле выглядит немного непривычно, и если бы не твой кофе, я бы даже не догадался.

Внезапно Милен побледнел и расширил и без того безумные глаза:

— Ты напоил... напоила меня им с какой-то конкретной целью? Тебе что, пора обустраивать кладку яиц? Ты не молода еще для этого? Или ты пока так, присматриваешься? — он поправил воротник пальто вычурного покроя и похлопал ресницами, — я, конечно, единственный представитель вида, но мне кажется, мы с тобой должны сначала познакомиться ближе, совместно выбрать удачное болото для продолжения рода.

"Ладно. Дракониха, так дракониха". Легонько похлопав Милена по ладони, которой тот всё ещё сжимал руку Марка, Дубровский обратился к нему ласково, как говорил бы с семилетним ребёнком:

— Ну, конечно, я присматриваюсь. Я ещё очень молод... , — мысленно чертыхнувшись, он всё же завершил, — ...ая. Молодая дракониха, мне ещё рано кладки делать. Моя драконья матушка воспитала меня очень строго, да-да, — принялся с видом юной гимназистки вещать Дубровский. — Никаких кладок, пока не проживёте мирно парочку десятилетий, такие дела.

Марк гордо вскинул рога, потом собственноручно поправил дракону воротник и смахнул с него невидимую пылинку.

— Как я счастлив-а-а найти ещё одного бронзового дракона, ты не представляешь, — сказал он наиграно весело, на что внутренний голос закатил глаза. — К тому же такого славного и рассудительного.

"Интересно, — не менее рассудительно и с лёгким оттенком риторичности подумал Дубровский, — эффект зелья реально отменить, или он бессрочный..."