Последний из Дома Хурина (джен)

Фарамир открыл глаза. Нет, он лежит не у себя в покоях. Это Врачебные Дома. Он попытался вспомнить как он оказался на попечении лекарей. Они отступали от Раммас-Эхор… И успели. Почти успели. Да, он сражался с могучим харадским всадником, когда ощутил острую боль в плече, и тот, воспользовавшись его секундным замешательством, выбил его из седла. Тогда, теряя сознание, он успел подумать, что это конец.

Что было потом?.. В голове смутно возникали обрывки видений. Бледное лицо отца. Мрачная долина теней… Незнакомый человек, склонившийся над ним и звавший его по имени. Кажется, он разбудил его и ушел…

В коридоре послышались легкие шаги, дверь открылась, и в комнату вошла довольно высокая хрупкая молодая женщина.

— Проснулся?.. — мягко сказала она и присела на стул возле его постели.

— Альмариан… — узнал он.

— Как ты? — Она взяла с покрывала его руку. — “Какая холодная”, — подумала она.

— Лучше расскажи, что в Городе. Светит солнце… Неужели нам удалось выстоять?!.

— Пришли роханцы. И знатный человек из северных дунэдайн с большим подкреплением из южных провинций.

— Хорошо. Много погибших?..

— Много. — Альмариан набрала в чашу воды, смешала с лекарством и приподняла ему голову. — Выпей.

Он повиновался.

— Скоро я принесу поесть, — пообещала она.

— Альмариан…

Она кивнула.

— Скажи… Отец заходил ко мне?

Молодая женщина на миг растерялась, и он заметил это.

— Значит, он все еще сердится на меня… — прошептал Фарамир.

— Нет!.. — тихо, но горячо возразила Альмариан.

Фарамир помолчал. Альмариан с состраданием смотрела на его осунувшееся, изможденное лицо.

— Пожалуйста…

Она наклонилась к раненому.

— Пожалуйста, сходи к нему. Он всегда был расположен к тебе… Скажи, что я хочу попросить… что я прошу прощения. Я не должен был дерзить ему, не должен был обвинять в смерти брата… Ведь я знал — знал, как тяжело он переживал его гибель и как корил себя. Я не должен был быть таким… жестоким.

— Успокойся!.. — Альмариан сжала его ладонь. — Лорд Дэнетор давно простил тебя. Когда тебя привезли в Цитадель, он много часов провел у твоей постели в надежде, что ты очнешься.

— Значит, теперь он очень занят… — прошептал Фарамир.

Альмариан молчала. “Сказать? Или пока он еще очень слаб?”

— Мне нужно идти… Скоро я снова приду, — пообещала она, провела рукой по его волосам и вышла.

“Что же делать?..” — мучилась она.

— Альмариан, — позвали ее, и она на время отошла от его комнаты.

“Она сказала, что отец простил меня… Много часов сидел рядом… Значит, его лицо я видел наяву. Когда же у него появится минутка?..”

За дверью снова послышались шаги, а затем приглушенные голоса. Фарамир невольно напрягся и ждал. “Отец?..” — с надеждой подумал он.

Но вместо Дэнетора в комнату вошел мастер Элуред, Хранитель Врачебных Домов, и еще один лекарь. Они поклонились, после чего лекарь подсунул под спину раненому еще две подушки, а затем аккуратно умыл его и причесал.

Элуред выглянул из комнаты и кивнул. Один за другим появились лорд Хурин-Хранитель Ключей, принц Имрахил, его дядя, следом — казначей, несколько советников, а также капитан Гвардии Цитадели Минас-Тирит. “Что это?..” — подумал Фарамир. В его сердце закралось недоброе предчувствие.

— Мой лорд и Блюститель, — торжественно начал Хурин.

— “Где?..” — растерянно подумал Фарамир, не желая верить в худшее.

— Сегодня, в соответствии с законами и обычаями нашей страны, мы пришли сюда, дабы провозгласить вас нашим господином и государем Гондора.

— Что? — выдохнул Фарамир.

Хурин обернулся и взглянул на Имрахила.

— Блюститель Дэнетор Второй покинул этот мир. Отныне ты как его единственный ныне живущий сын и наследник становишься Лордом Минас-Тирит и Блюстителем Гондора, — со значением произнес принц.

Фарамир не ответил. Хурин сделал знак, капитан Цитадели шагнул вперед и передал Хранителю ключей Белый жезл, а тот, в свою очередь, преклонив колено, протянул его Фарамиру, однако он не взял его.

— Как это произошло?.. — Фарамира начал бить озноб. — Ведь он уже не мог сражаться… Неужели он всё же…

— Возьми себя в руки, — велел Имрахил и, взяв у Хурина жезл, вложил его в десницу племянника.

Хурин, потом Капитан Цитадели, а затем и остальные по очереди подходили, преклоняли колено и целовали Жезл в руке нового Блюстителя.

— Дядя… Как это произошло?..

— Узнаешь немного позднее. Тебе сейчас вредно волноваться.

— Пожалуйста…

Наконец церемония закончилась, и все, кроме Имрахила, Элурэда и лекаря, вышли.

— Выпейте снадобье, милорд. — Лекарь поднес к его лицу заранее приготовленную чашу с каким-то отваром.

— Дядя… — Фарамир отодвинул лекарство. — Я должен знать!..

— Всему свое время, сейчас тебе нужно как можно скорее поправиться. — Имрахил наклонился, поцеловал племянника в лоб и тоже вышел, а за ним и Хранитель Элурэд.

— Нужно найти Альмариан, — сказал глава Врачебных Домов.

— Альмариан? Хорошая мысль. Кажется, они дружны?.. — спросил Имрахил.

— Да, она внучка одной из старших сестер лорда Дэнетора, и они с детства знают друг друга.

— Вот и славно. Конечно, пригласите ее.

Через несколько минут молодая женщина неслышно зашла в его комнату. Фарамир лежал, отвернувшись к стене, и вздрагивал. “Бедный…” Она села рядом и осторожно положила ему руку на плечо. Он нехотя обернулся.

— Альмариан?..

— Прости, что оставила тебя…

— Хотя бы ты скажи мне, что произошло? Как умер или погиб отец? Неизвестность будет терзать меня сильнее любой правды. Я хочу знать.

“Он прав, неизвестность ужасна, но смерть лорда Дэнетора настолько страшна, что это может добить его…” — мучилась Альмариан.

— Ты всегда была моим другом…

— Он простил тебя… И… И так переживал из-за твоей раны…

— Сердце? — тоскливо спросил Фарамир.

“Если я сейчас солгу ему, простит ли он меня?..”

— Нет… — решилась она. — Город был в осаде, горел Нижний ярус, роханцы опаздывали… Казалось, ты был при смерти...

Фарамир жадно слушал.

— Он покончил с собой. — Она смотрела на его исказившееся от боли лицо.

— Нет… нет… нет! Почему?!

Испуганная Альмариан наклонилась и обняла его. Слабость и лекарство сделали свое дело: спустя какое-то время он затих и забылся, а она еще долго сидела, не смея шелохнуться, чтобы не потревожить его.

Спустя час она аккуратно переложила его голову на подушку и нехотя поднялась. “Если бы…” — но она снова прогнала от себя эту мысль.

Она любила его с того самого дня, когда ее бабушка, некогда леди Эммериль, а тогда уже вдова капитана Барахира, впервые взяла ее с собой в Цитадель, и они встретились. С тех пор они время от времени виделись, и детская любовь переросла в серьезное чувство, но Альмариан понимала, что им не суждено быть вместе. Ведь сын Блюстителя должен был взять в жены знатную леди… Как старательно прятала она свои чувства от всех и особенно от него.

Когда Фарамир очнулся, Альмариан была рядом.

— Скажи… Отец действительно простил меня или ты сказала это, чтобы я не расстроился сильней? — Фарамир взглянул на нее.

— Ты же знаешь, как ты был ему дорог… Он так ждал твоего возвращения из Осгилиата… А когда тебя принесли серьезно раненым, разве мог он продолжать гневаться?

Фарамир кивнул.

— Неужели мы теперь встретимся только после смерти?.. — прошептал он. — Никогда нельзя расставаться, не примирившись.

Она положила ему руку на лоб, а потом погладила по голове.

— Я остался совсем один… Сначала Боромир… А теперь и отец…

Альмариан хотела было сказать, что у него есть она, но не посмела.

— Теперь они вместе… Твой отец, мама и Боромир. Подумай об этом.

— Если это действительно так, я тоже хочу к ним…

— Думаю, они хотели бы, чтобы ты продлил их род. Дом Хурина не должен так просто угаснуть. Ты расскажешь своим детям, как добра и красива была леди Финдуилас, как мудр и благороден был твой отец, как отважен Боромир… Ради этого стоит жить. Тем более, — она грустно улыбнулись, — что, какой бы путь ни выпал человеку в жизни, рано или поздно любая наша дорога заканчивается там.

Она помолчала, затем встала и взяла со стола поднос.

— Поешь?.. Пожалуйста… Тебе нужно окрепнуть.

Он немного поел и вскоре снова задремал, когда дверь приоткрылась, и вошла одна из пожилых целительниц.

— Я сменю тебя.

— Не нужно, — возразила было Альмариан.

— Ты еще совсем молода.

— Ну и что. Я вдова, а не девица, — напомнила Альмариан.

— Я пекусь не о тебе, а о милорде. Ему может быть неловко.

— Я не просто целительница, а его друг, и сейчас я ему очень нужна.

— Сейчас он спит, а если захочет тебя видеть, когда проснется, я пошлю за тобой.

В другой раз Альмариан легко бы поставила настырную старуху на место, но, понимая, что своими пререканиями они могут разбудить его, решила не спорить.

Весь вечер ждала она, когда ее позовут к нему, но деликатный Фарамир подумал, что она устала, и решил ее не беспокоить.

Наутро ему стало лучше, он уже мог есть без посторонней помощи и начал понемногу вставать с постели, а еще через день пожелал вернуться в Цитадель.

— Нет, милорд, — ответил вызванный по такому случаю Элуред.

— Что значит “нет”? Я Блюститель. Я нужен людям и нашему Городу.

— Вам нужно окончательно поправиться, милорд.

— Моя рана затянулась, я больше не нуждаюсь в перевязках. Что до самочувствия…

— Вы по-прежнему быстро устаете…

— На несколько часов в день меня точно хватит.

Элуред и его помощник переглянулись.

— Милорд… Господин Арагорн сказал и… — они снова переглянулись, — и господин Митрандир подтвердил, что вам нужно задержаться во Врачебных Домах на нашем попечении.

— Митрандир?.. — тихо повторил слегка удивленный Фарамир.

— Погуляйте в саду, милорд, так вы скорее окрепнете и наберетесь сил.

Тем временем Иорэт, одна из сиделок, разыскала Альмариан.

— Что-нибудь случилось? — спросила молодая женщина, глядя на запыхавшуюся Иорэт.

— Нужно платье.

— Платье? — переспросила Альмариан.

— Да. Леди Эовин, сестре короля Эомэра, нужно платье. И, конечно, достойное ее высокого положения… А все лавки, естественно, закрыты. Вы же примерно одного роста. Да и что-нибудь приличное у тебя должно найтись.

— Я поняла, — ответила Альмариан.

Проходя по коридору, она заметила в саду Фарамира. “Они не отпустили его?.. Почему?!”

Спустя несколько минут она пришла домой, поднялась в свою комнату и открыла один из сундуков. “Какое? Серое?.. — Она вытащила платье и положила его на постель. — Или оно слишком скромное?.." Ее взгляд упал на белое, искусно вышитое серебром, некогда подаренное ей бабушкой Эммериль.

Она взяла платье, приложила к себе и взглянула в зеркало. “Жалко, — подумала она и хотела положить его назад. — Хотя… Куда я его теперь надену?.. Ведь я вдова, а оно такое светлое и нарядное”. Альмариан вздохнула, аккуратно свернула платье, и скоро оно было передано сестре короля Эомэра.

После обеда она хотела зайти к Фарамиру, но выяснилось, что он беседовал с хафлингом Мэриадоком, и Альмариан решила не мешать. К тому же многие раненые по-прежнему нуждались в серьезном уходе, и она почти все время была занята.

На следующий день она заметила Фарамира и роханскую леди на крепостной стене. “Конечно, он очень внимателен и любезен с ней, ведь она сестра союзного Гондору государя”, — подумала Альмариан, — Почему же его до сих пор держат во Врачебных Домах? Или?.. — страшная догадка пронзила ее. — Ведь если он уйдет, то немедленно узнает, как погиб его отец. Да, пожалуй, пусть это случится как можно позднее”.

Однако спустя еще день она услышала, как Иорэт и еще несколько сиделок обсуждали Блюстителя и леди Эовин.

— И не надоело вам сплетничать, кумушки? — заметила она.

Хотя Альмариан была едва ли не самой молодой целительницей во Врачебных домах, остальные помнили, что она правнучка блюстителя Эктелиона. Ее слова возымели некоторое действие, и сиделки разошлись по палатам, что, однако, не помешало им вскоре встретиться вновь.

— Жаль мне Альмариан, — заметила одна, — не успела выйти замуж, как спустя всего день после свадьбы ее супруг ушел защищать Осгилиат и погиб.

— Потому она такая и строгая… — вздохнула Иорэт. — Нашелся бы для нее хороший человек. Все же она еще совсем молода.

— Кто же для нее найдется, — проворчала другая сиделка. — Теперь, когда погибло столько молодых мужчин и юношей… Тут даже многие девицы останутся в одиночестве.

— Ну… Все же она родственница лорда Фарамира, нашего Блюстителя, — напомнила Иорэт.

— Теперь, когда вернулся наш Король, это уже почти и не важно.

— К тому же кто знает, сколько нам всем еще осталось?..

Однако произошло чудо: Кольцо исчезло в некогда породившем его пламени, а следом сгинул и его страшный хозяин. Орлы принесли гондорцам эту благую весть, но довольно скоро первая радость немного поутихла и уступила место печали. По крайней мере, для тех, кто утратил родных и близких. Альмариан думала о Боромире, который столько сделал для победы Гондора, о лорде Дэнеторе и о своем погибшем супруге.

Всего около года назад, понимая, что ей никогда не стать женой любимого, она приняла предложение одного из капитанов Минас-Тирит, весьма достойного человека, и искренне хотела быть ему доброй и верной женой… Однако ему не было суждено увидеть конец Мордора и долгожданную победу, а ей — простой женской радости быть супругой и матерью.

Похожие мысли одолевали и Фарамира. “Отец погиб всего десять дней назад… Почему?.. Ведь он столько сделал, чтобы Гондор выстоял до этого дня. Однако он умер, так и не узнав, что над Минас-Тирит снова взойдет солнце. А Боромир? Он как никто верил в то, что Гондор сможет победить…”

На следующий день он настоял на том, чтобы покинуть Врачебные Дома и заняться восстановлением Города. Однако первым делом он пригласил лорда Хурина-Хранителя Ключей.

— Расскажите, как погиб мой отец, — требовательно сказал он.

— Он… Считая, что Город обречен, он… отправился в Усыпальницу Блюстителей и сжег себя.

— ?! — Фарамир потерял дар речи.

— Да… Усыпальница Блюстителей уничтожена.

Фарамир судорожно вздохнул и поднялся.

— Куда вы, милорд?!

Но молодой Блюститель не ответил. Он стремительно покинул Тронный зал, затем Цитадель и теперь бежал к Рат-Динен. И действительно, Усыпальница его праотцев, почти тысячу лет правивших Гондором, была уничтожена. Оцепенев, смотрел он на почерневшие остатки обрушившегося купола. Наконец он немного пришел в себя и направился к входу.

— Милорд? — К нему подбежал один из стражников, однако Фарамир не обратил на него внимания и зашел внутрь.

Дневной свет освещал черный от копоти зал, делая его еще страшнее. Он остановился перед ближайшим каменным ложем и опустился на колени. Фарамир не знал сколько времени прошло, когда он заметил на постаменте что-то круглое. “Что это? — Он встал и осторожно дотронулся до странного предмета. — Палантир?!” Немного поколебавшись, он бережно взял его и спрятал под полой плаща.

— Милорд? — Его встретили Хурин, капитан гвардии Цитадели и еще несколько человек.

Он сделал знак, чтобы его ни о чем не расспрашивали, и медленно пошел в сторону Верхнего Яруса. Там он заперся в своих комнатах, вынул Палантир, стер с него пепел и положил перед собой. Внезапно тот ожил, и Сфера озарилась ярким пламенем. Видение было настолько правдоподобным, что он невольно отдернул руки и, к своему ужасу, увидел на их месте обугленные ладони. “Небо… Отец… Как же больно было твоей душе, что лишь пламя смогло заглушить ее муки?..” — У Фарамира так сдавило в груди, что поначалу даже не было сил плакать.

Шли дни. Чтобы хоть как-то отвлечься, новый Блюститель полностью отдавал себя восстановлению Минас-Тирит. Однажды ему сообщили, что леди Эовин Роханская снова стала печальна. Он отправился во Врачебные Дома, и скоро весь Город вновь увидел их на крепостной стене. Альмариан как раз возвращалась от аптекаря и тоже их заметила. Когда он обнял и поцеловал леди Эовин, она убежала в одну из дальних комнат Врачебных Домов, где долго и горько плакала. Однако она привыкла быть сильной и жить для других. Альмариан умылась, пригладила волосы, поправила платье и снова пошла к раненым.

(C) 2023 murzwin