Драконьи дары (гет)

Примечания:

Я даже полностью сериала не видела, но я не могла не написать этого. Можете считать это гигантским ау. Я хотела крови и мести. Я хотела, чтобы драконы взяли своё.

Первое отступление: Отто решает подложить Алисенту под Визериса после того, как Деймон отбудет отвоёвывать Ступени, подождав ещё немного для надежности, чтобы брат короля не путался под ногами.

Второе отступление: Рейнира старше своей книжной версии, поэтому на момент войны за Ступени ей уже есть 14 лет.

Если хотите, воспринимайте это как мрачную сказку о мести и любви.

Тема: J. Cole — She Knows

За каждую причинённую ей боль,

За каждый упавший с её головы волос,

Я в язвы ваши буду втирать соль,

Ножом изогнутым вспоров брюшную полость.

Дельфин — Нежность

Рейнира не знает, как и почему это происходит. Она снова открывает глаза. Юная, наивная и прекрасная, ещё не разрушенная борьбой за престол, потерей детей и собственными ошибками, что тянутся за ней кровавым следом. Алисента улыбается ей, как близкой подруге, смотрит на неё с приязнью. «Дракарис», — почти срывается с языка.

Её кровь поёт. Её кровь требует отмщения. Закрывая глаза, Рейнира видит пылающую Королевскую Гавань. Дракон в клетке из её костей хочет прорваться наружу и сомкнуть зубы на чужой шее — Рейнира продолжает улыбаться Алисенте. Она больше не гневливое юное дитя.

Она дракон, а драконы умеют ждать.

Пока Деймон проливает кровь на Ступенях, Рейнире надобно срезать опасные ростки к его возвращению, чтобы водрузить лучший венец ему на голову.

Она думает, что никогда не была такой смелой и хладнокровной, когда была ребёнком. Рейнира действительно верила в лучшее, когда-то близкой подруге. Эта маленькая наивная девочка ещё есть где-то внутри неё. Она жалобно скулит и заходится рёвом от боли. Это дитя всё помнит. Помнит мертворождённую дочь, убитого сына, погибшего мужа, отобранный трон и жар драконьего пламени.

Дракон помнит.

Сбегать в город даже в одежде пажа — опасно. Под покровом ночи особенно, но отребье больше не пугает её, а улицы не волнуют своим гамом и распутной свободой. Рейнира ищет не алкоголь, нет: такого полно в замке. Ей нужно забористое пойло, сладкое, как заморские фрукты, и лёгкое, будто это вода. Пойло, которое потом в момент отнимает ноги, руки и способность связно говорить даже у бывалых вояк.

Рейнира словно идёт по стопам дорогого дядюшки, петляя по грязным улицам.

Ей хочется, чтобы всё было красиво. Изысканный яд, никаких последствий. Изящная смерть, незаметная и неминуемая, как кинжал в ночи. У Рейниры нет времени на расшаркивания и реверансы. Она больше никогда не обратится к давней подруге: «Ваша светлость», не покажет ей своих детей, не пройдёт стыдные и мучительные пути до её покоев с ребёнком на руках. Никогда.

Рейнира улыбается, щебечет с Алисентой, как с дорогой подругой, и предлагает шалость, абсолютно недостойную благочестивых дам, но которую им двоим так хочется совершить. И если Рейнира делает вид, что пьёт своё вино, то Алисента действительно с удивлением пробует диковинку из-за моря, так не похожую на все напитки на банкетах.

— Оно сладкое! — восклицает Алисента удивлённо, и Рейнира расплывается в понимающей улыбке.

Сладкое, сладкое вино… как смерть, как месть, как вид изломанного женского тела на каменных плитах.

Рейнира уже не маленькая девочка, она знает, что эта судьба никогда не была выбором Алисенты. Её подложили под короля, как племенную кобылу под старого жеребца. Ей уронили на плечи долг, который она должна была нести ради своего Дома.

Рейнира понимает, что Алисента была жертвой, возможно, такой же, как она сама. Её даже на мгновение охватывает жалость с примесью сочувствия к девочке в зелёном платье. Это проходит, когда она вспоминает собственный путь стыда, боли и унижения сразу после родов, с ребёнком на руках, с текущей по бёдрам кровью; вспоминает племенного выблядка, что украл дракона и отнял у неё сына.

Рейнира помнит. Она не злится. Нет. Она сводит счёты.

Рядом с окном в пустынном коридоре находят разбитую бутылку вина, когда Рейнира исчезает, скрываясь за ближайшим тайным проходом. Мейгор будто хотел построить муравейник, лабиринт, в котором мог бы ориентироваться только Таргариен.

Дракон в лабиринте. Рейнире нравится.

Она возвращается в свою комнату так же, как ушла к Алисенте, — через тайный проход. Срывает с себя пахнущую вином одежду и бросает в камин, ныряя в приготовленную бадью. Аромат масел окутывает её с ног до головы, она трёт кожу до красноты и смотрит на догорающие остатки зелёного платья.

Рейнира сдерживает безумный смех. Она убила эту суку.

Сжимает бортик бадьи до побелевших костяшек, сбрасывает пьяный восторг и поющее в крови удовлетворение. Это только отсрочка, пока Хайтауэр не найдут замену. Поэтому ей нельзя расслабляться.

Её будят крики за дверью. Рейнира готовится играть.

Она рыдает, обнимая отца и пряча лицо в его плече. Рейнира бередит каждый шрам на сердце, запуская пальцы в едва закрывшиеся раны. Каждая слезинка — это часть спектакля, это напоминание о том, что она ещё должна сделать, за что они должны заплатить.

Рейнира скорбит, как близкая подруга, как добрая принцесса. Она так убита горем, что стремится сбежать от него в небо. Отец ничего не говорит о долгих и частых полётах на Сиракс, только качает головой, что девочке нужно время.

Дракон прекрасен, под лучами солнца сияет ярче любой звезды. Рейнира позволяет себе минутную слабость и любуется ею. Продолжение её души, самый надёжный и верный друг. Она чувствует её нетерпение через связь, понимает, как одиноко в небе без наездника. Но пока Сиракс парит высоко в небесах, Рейнира может быть где угодно.

Она тщательно и долго ищет ювелира, который выполнит для неё очень важный заказ. Эскиз нового перстня лежит у неё в кармане и жжёт бедро. Для кольца нужен достойный камень, правильная огранка и один особый ингредиент, который может достать Мисария, но не юная принцесса.

Шлюху приходится обхаживать, точно благородную даму. Золото, упоминание имени Деймона, драгоценности. Рейнире приходится вспомнить, где хранилось всё, что дорогой дядя привозил ей из путешествий. Наглое лицо суки не способствует спокойствию, наполненный телами и вонью бордель раздражает ещё больше. Рейнира стискивает зубы и заталкивает рык обратно в глотку.

Мисария видит в ней всё ещё девочку, несмотря на необычный заказ. Может, считает её ревнивой зверушкой, которой отказал какой-то рыцарь. Шлюха крутит ей, дразнит и вытаскивает деньги. И Рейнира ей это позволяет.

Потому что драконы умеют ждать, а ещё сами выбирать себе наказание.

Они встречаются на каменном берегу. Мисария сходит с лодки, Рейнира поднимается с валуна, на котором сидела. Маленькая девочка с маленькими ладошками, которая с благоволением принимает крошечный коробок с ядом. «Слёзы Лиса»⁽¹⁾. Много и не надо.

Подозрения, что раньше просто копошились в Мисарии, превращаются в горящие сигнальные огни. Всё в ней буквально кричит о необходимости отступления, вдоль позвоночника бежит дрожь, потому что в глазах юной наследницы нет ни ревности, ни подросткового бунта — только обещание ада.

Кровь и огонь. Как у Деймона…

Перед ней дракон, который с самого начала собирался её съесть. Мисария не успевает дёрнуться: кинжал входит ей под рёбра. Она широко раскрывает глаза, задыхаясь и поражённо смотря на Рейниру.

Принцесса не отводит взгляда. Смотрит, смотрит, чувствуя, как по рукам бежит горячая, свежая кровь, и видит себя, и убивает себя, и наказывает себя. За то, что поверила. За то, что хоть на секунду поверила этой суке и усомнилась в муже. Это её ошибка. Ещё одна в списке многих. И её наказание.

Рейнира будет гореть в пекле. Она примет его огонь, когда придёт время.

Тело Мисарии валится на камни безвольной куклой. Она дёргается, бьётся в конвульсиях, силясь сделать вдох. В её глазах ужас застыл вместе с шоком и неверием. Рейнире её почти жаль: просто лишний свидетель. Она позволяет маске стечь с её лица и ухмыльнуться. Всего на пару мгновений, но она словно расправляет крылья.

Кровь драконов поёт. Кровь добычи заливает камни и стекает с рук.

Сиракс приходит на этот зов и запах. Выныривает из-за скал. Камни перекатываются, стучат и скрипят под её движениями, а в воздух вздымаются клубы песка и пыли. Рейнира даже не морщится.

— Дракарис, — звучит певучей трелью, оно перекатывается на языке, как самое изысканное вино, отдаётся сталью, как поцелуи с валирийской кровью на губах.

Это жизнь, это смерть.

Она переодевается, наблюдая, как запачканное кровью серебряное платье превращается в ничто. В детстве Рейнира не была поклонницей шахмат, но сейчас у неё неплохо получается убирать фигуры с доски.

Рейнира сокращает время прогулок на Сиракс, ожидая, пока её кольцо будет готово. Красивый перстень, так похожий на те, что у неё в достатке. Только с маленькой доработкой. Крошечным изменением. Отсеком для яда.

Смерть не должна быть быстрой. Агония должна выглядеть естественно.

В ожидании своего возвращения на заседания Малого Совета Рейнира отвлекается на сира Коля. Он смотрит на неё так же влюблённо и благочестиво, как много лет назад. Наивный, глупый мальчик, который верещал, как опороченная дева, когда она трахнула его и выкинула за ненадобностью. Как будто она принуждала его нарушать обеты или трахаться с ней.

Змеёныш сбежал от неё к Алисенте. Бежать некуда, поэтому Рейнира позволяет ему находиться поблизости, пристально наблюдая и немного кровожадно думая, что оставит его Караксесу.

Она рада вернуться в Малый Совет. Пока её слово здесь ещё ничего не значит, но она может слушать, разносить отравленное вино и многозначительно смотреть на Корлиса.

Десница сдал после смерти дочери. Все это замечают. Рейнира знает, каково это: потерять любимого ребёнка. Она старательно давит в себе любую жалость к этому человеку. Путь к трону выложен костями и полит кровью. Рейнира уже достаточно взрослая, чтобы понимать это. Не будет счастливой сказки, не будет ничего тихо-мирно. Никто не отдаст ей корону добровольно.

Отто должен её понимать лучше кого-либо. Ведь именно он научил её играть в эту игру. Именно он показал, какую силу имеют слухи и слова и как наносить удар правой рукой, замахиваясь левой. Она была ученицей, достойной своего учителя, и хотела отплатить за все его уроки.

Деймон знал её с детства. Он бы согласился, что в ней не было человеческой жестокости, что даже убийство чёртового оленя отзывалось неприятным чувством в душе, оставляя на языке горький осадок. И к чему её это привело? Эта мягкость? Сколько её детей погибло? Выжил ли кто-нибудь из Таргариенов?

Рейнира хочет закричать, потому что нет ничего хуже незнания и бессилия. Её дети, её дорогие дети. Как бы она хотела быть сейчас с ними. Обнять их всех, крепко прижимая к себе, не делая никаких различий между её сыновьями и дочерями Деймона.

«Кровь дракона густа», — повторял Деймон, и ничто не могло изменить её любви к ним, как ничто не могло вернуть их.

Рейнира улыбается самой доброй и милой улыбкой, подавая Отто Хайтауэру бокал с вином.

Десница всё хуже и хуже с каждым днём, пока однажды не падает прямо во время заседания Малого Совета. Глаза Рейниры вспыхивают, но она быстро давит это в себе, надевая гримасу испуга. Она и мечтать не могла, что судьба даст ей возможность увидеть это лично, наблюдать, как Отто делает свой последний вдох, как стекленеет взгляд…

В груди рождается драконий рёв, полный наслаждения и удовлетворения. Рейнира позволяет себе всего на секунду прикрыть глаза и почувствовать это. Прячет рукой не улыбку — хищный оскал.

Принцесса Рейнис не ходит вокруг да около, она ловит её в саду, смотрит прямо в глаза и задаёт вопрос, переходя на валирийский:

— Отто мёртв.

Рейнира могла бы играть дальше, выстроить линию защиты и ответить правильно, развеяв все подозрения дражайшей родственницы, но она слишком жадная для этого. Драконы должны быть на одной стороне, держаться вместе и защищать друг друга.

— Отто пытался сделать свою дочь королевой и оспорить моё право на трон.

Глаза Рейнис вспыхивают пониманием и огнём. Только дракон может по-настоящему понять другого дракона.

— Когда придёт моё время править, мне потребуется Десница. Мне нужен будет дракон. Он нужен мне и сейчас. Наставник. Наставница.

Это предложение, они обе это понимают. Рейнира не станет просить прощения за то, что с Рейнис поступили несправедливо, не станет и напоминать об этом. Не в её силах это исправить. Она может только предложить альтернативу почти-Королеве.

— А ещё король-консорт, — добавляет Рейнис.

Рейнира улыбается, вспоминая прошлое, Лейнора и думая, что соскучилась по старому другу.

— Он уже есть.

Рейнис поджимает губы, недовольная отказом. Рейнира стремится взять её руки в свои и заглянуть в глаза, чтобы объяснить.

— Они не отдадут мне моё просто так. Тем более если у отца появятся ещё дети.

Рейнира не строит иллюзий насчёт того, что ей удастся убрать всех претенденток на звание новой королевы. Она может лишь попытаться направить этот выбор в необходимую ей сторону.

— Мне нужен будет дракон на моей стороне. Мне нужен будет тот, кто будет биться ради меня, кто пройдёт мечом и огнём и не потерпит пренебрежения в мою сторону. А ещё… — Рейнира сглатывает и смотрит на Рейнис с намёком, крепче сжимая её руки. — … дети. Законнорождённые.

— Дракон? Ты не боишься, что он съест тебя и переступит, как через очередную ступеньку на своём пути?

Рейнира понимает сомнения Рейнис, её тон и даже вполне справедливые опасения. Будь она той маленькой девочкой… Но она прожила достаточно, чтобы знать: Деймон никогда не пойдёт против неё. Ни прошлый, ни будущий, ни нынешний.

— Он опустится передо мной на колени и принесёт мне клятву в верности.

Рейнис смотрит на неё чуть насмешливо и снисходительно. Рейнира только скалится в ответ. Да-да, она всё ещё выглядит как маленькая глупая девочка. Пока это закономерно.

— Ты увидишь.

Рейнис не пытается спорить, и на какое-то время они замолкают, каждый думает о своём.

— Твой ответ?

Рейнира возвращается к общему и поправляет платье, не пытаясь посмотреть своей родственнице в глаза. Возможно, она с опаской ждёт отказа. У них пока нет общего прошлого: смерти Лейны, побега Лейнора, бастардов. Наверное, оно и к лучшему: меньше боли. Хотя видят боги, Рейнира любила и продолжает любить собственных детей всем своим естеством.

— Время траура прошло, тебе нужны новые фрейлины.

«Посмотрим».

Рейнира ухмыляется. Им предстоит ещё много сделать.

Деймон возвращается. Победоносный, исхудавший, с такими же горящими пламенем глазами. Её дракон проходит к трону, опускаясь на колени и предлагая свою корону Королю.

Рейнира стоит у трона как наследница. Она ловит его взгляд и прикусывает губу, чтобы не зарычать. Её муж смотрит на неё жадно, голодно и с прежней любовью. Кровь кипит, кровь зовёт слиться вновь. Дракону нужен дракон.

— Мой дракон, — шепчут его губы, прежде чем Деймон вновь опускается на колени, но теперь перед ней вытягивая вперёд Тёмную Сестру.

Рейнира ловит взгляд Рейнис и не может сдержать широкой ухмылки. Деймон клянётся в верности наследнице трона, он вплетает обещания на валирийском в ровную речь на общем. Рейнира не может удержать своё сердце в клетке: оно пускается вскачь. Сокрушённое, поражённое, влюблённое и любящие, отчаянно зовущее.

Кристона Коля находят со свёрнутой шеей на одной из лестниц замка. Рейнира, в общем-то, не удивляется, она возвращается к книге и ждёт, пока довольный собой Деймон явится в её покои, как обычно, игнорируя дверь.

Он не задаёт вопросов, даже не приветствует её — отбрасывает книгу в сторону и притягивает к себе для поцелуя. Они соприкасаются губами как безумные, прижимаясь друг к другу отчаянно, будто не виделись вечность, кусаясь до крови, сжимая друг друга до синяков. Всё слишком, но их всё равно недостаточно.

— Моя королева, — шепчет Деймон.

— Мой король, — отвечает Рейнира и с ухмылкой добавляет: — Консорт.

Глаза Деймона пылают так знакомым ей пламенем, но драконы в огне не горят.

Вместе с поддержкой Корлиса, Рейнис, обещанием Визериса дать Деймону что угодно и его же словом ей самой разрешить выбрать мужа… они не оставят королю шансов.

Рейнира и Деймон смирятся с тем, что драгоценные и любимые ими дети больше не придут в этот мир. Они оплачут их, сжимая друг друга в объятиях. Они переживут своё горе. Они будут приветствовать своего первенца, своего Эйгона, будто на плечах не лежит груз не случившихся беременностей.

Они больше не отпустят руки друг друга.

Примечания:

В каком-то роде это больше зарисовка, которую мне лень превращать в макси. Но даже если бы я это (не) сделала, то вы должны знать, что я не пишу плохие концовки для своих любимчиков. А я люблю этих двоих.

Я полагаю, что после такого кол-ва правок, я должна поблагодарить D. Smolina за терпение к моим ться и тся.

1) Мышьяк.

Вернуться к тексту