Вспомнить всё (джен)

Он летел, чувствуя на своей спине тяжесть, но как ни странно, она была привычна, и дракон нисколько не волновался по этому поводу. У него был ярко-красный левый элерон…

Такое же осторожное касание до его морды чьей-то рукой, но в то же время ласковое. Овраг.

Шаги, и тихий звон стали. Знакомый и родной. Братец…

Ночная фурия, сонно щурясь, открыла глаза и плавно соскользнула с ветки, потягиваясь. Ему не в первой снились подобные сны. Каждый раз всё было по разному, но дракон отчего-то точно знал, что тот человек в его снах — всегда один и тот же. Он казался до боли знакомым, родным, словно фурия не первый день его знала, казался такой же незаменимой частью как и хвостовой элерон, без него не взлетишь, да и не хочется. Каждый раз когда он пытался заглянуть за эту плену, что не давала увидеть человека полностью, его словно что-то одергивало, не давая, и фурия лишь досадливо фыркала. Как бы ни пытался. Но несмотря на это, дракон знал — у человека были теплые зелёные глаза, как густые заросли хвойного леса. Дракон припал к земле, и подпрыгнул, одновременно с этим делая мощные взмахи крыльев и раскрывая хвост. Стремительно набирая высоту, сквозь призрачную высоту, взлетая к мягко-малиновому небу, за самые облака, где ветер треплет и наполняет своими порывами черные крылья…

…Падать было больно. Ещё больнее — осознавать что больше никогда не взлетишь, и с завистью смотреть на беззаботно перепархивающих с одного на другое дерево пташек. В мозгу отчётливо прозвучали слова, которые фурия когда-то слышала от старших драконов «Сбитый дракон — мёртвый дракон». И в своей судьбе до одного момента и не сомневался. До тех пор пока его не нашел человек. Он показался до боли знакомы, словно дракон уже видел его раньше, но никак не мог вспомнить где именно. Почему-то встретив его, самец успокоился, и чувство, что голодало его не один год, пропало как без следа. Ночная фурия хорошо помнило его — отчаяние, словно он потерял что-то очень важное, потерял навсегда и безвозвратно. Быть может поэтому он позволил человеку коснуться его?..

…Хвост был сломан, безвозвратно. И самец долгое время думал что неба ему не видать, но нет, этот человек, каким-то образом он смог вернуть ему небо, смог вернуть хвост! Он отличался от «родного» хвоста фурии, пах по-другому, и не ощущался, но работал чётко и слаженно, словно и правда был частью дракона. Человек дал ему имя, постоянно называя «Лунный Коготь», дракон и не был против, а общем-то. Странно, но несмотря на подаренную свободу улетать и возвращаться к своей сестре не хотелось. Хотелось остаться тут, с этим человеком, и не понимал почему они не могут остаться тут. Ровно до тех пор пока в один день его человек не сказал что они улетают отсюда. Впервые за много лет дракон думает что всё идёт как надо, правильно…

…Лунный Коготь чувствует, будто знает человека всю свою жизнь, и это не кажется ему странным. Они действительно были словно созданы друг для друга. Но вот чего действительно не совсем понимает дракон, так это того, почему отчётливо знает где находится его человек. Всегда, он может точно определить его местоположение и всё ли с ним в порядке, и это слегка вводит в недоумение, ставя в тупик, пусть и очень помогает. Его человек, имя которого дракон не так давно узнал, он был уверен, чувствует то же самое. Им двоим не нужно слов. Прекрасно понимая друг друга и так, и это не может не восхищать дракона, когда он задумывается об этом. Честно, будь у него выбор — свобода или его человек, он без сомнения выбрал бы своего человека…

…Когда громадный дракон разевает свою пасть, в которой уже формируется искристый лёд, и Лунному Когтю кажется что он уже сейчас чувствует на своей шкуре морозное дыхание гиганта, когда лёд накрывает его человека с головой, ночная фурия ни секунды не сомневаясь прыгает вперёд, закрывая его собой, и крепко прижимая к себе. Холодное касание льда отзывалось своим безумно разъедающие лёгкие дыханием, пронеслось по шкуре, пробираясь под плотную чёрную чешую. Холодно, как же холодно… Пробирает до костей, заставляя вздрогнуть, Лунный Коготь отчаянно пытается поймать ускользающее сознание. Перед глазами всё размывается, и тихие хриплые вдохи вырываются из его носа. На краю сознания фурия слышит слабое биение своего сердца своего всадника. Собственный пульс куда-то ускользает, сердце постепенно перестает биться…

И яркая вспышка разрывает его сознание.

У него ярко-красный хвост, и его зовут Беззубик — имя что дал его человек. У него зелёные глаза, такие же, как и у Иккинга, но глаза всадника куда более глубоки чем его собственные. Они вместе убивают красную смерть.

Мать Иккинга — Валка, и у неё есть… Был смутьян, король всех драконов. Смутьян Драго убивает смутьяна Валки, а сам Беззубик убивает Стоика, отца Иккинга. Он вырывается из-под контроля и бросает драконьему короб вызов, защищая своего всадника, когда тот попытался заковать их под лёд.

Закат. Они стоят на обрыве и Беззубику безумно грустно, тоска сжирает. Иккинг отпускает его с самкой, хотя у самого человека сердце тоже разрывается.

Беззубик прижимает к себе окровавленное тело, с отчаянным страхом слыша как стихает сердцебиение его человека. Беззубик и сам умирает через месяц.

Он — Беззубик.

Болезненная электрическая вспышка проходит его тело насквозь, до дрожи прожигая каждый нерв на его теле, снова заставляя неистово биться затихшее сердце. Прошибает каждую клеточку тела, до болезненной дрожи, заставляя все мышцы сокращаться против его воли. Лунный Коготь судорожно хватает воздух, изо всех сил сжимая зубы, и чувствует как по хребту на мгновение проходит раскалённый жар пламени, оставляя после себя приятное покалывание, как в глотке нестерпимо жжет, и по телу пробегают электрические разряды. Плазменный залп сам собой генерируется глубоко внутри. Ночная фурия на мгновение прислушивается к своему всаднику, и ему кажется что тот мертв, окатывая сознание липким страхом, когда вдруг слышит — его сердце бьётся.

Воздух наэлектризовывается, накаляясь, и Лунный Коготь стреляет вверх, одновременно с этим яркая вспышка озаряет воздух, и фурия чувствует как электричество прошибает его насквозь, замечая тонкие змейки молний, прежде чем зажмуриться. Втянув воздух, ночная фурия медленно поднялся, громко заревев на гигантского дракона, вкладывая в рев всю свою ярость. На мгновение он оборачивается, встречаясь глазами со своим человеком, промурлыкав ему что-то, и понимает — тот тоже видел то же самое. Вот почему их постоянно тянуло друг ко другу, вот почему Лунный Коготь чувствовал что знает его всю свою жизнь — в какой-то степени это было правдой. Они предназначены друг другу, их встреча предрешена. Ночная фурия снова смотрит на дракона — теперь он знает — смутьяна, и с громким рычанием, поднимая крылья, бросает ему вызов.