Туманный берег (гет)

1

Третий месяц каждое утро его руки дрожали. Просыпался он с чувством опустошенности, а сердце без остановки продолжало колотиться. Сегодня ему вновь было нужно идти на учебу в школу, где его ждали очередные оскорбления от сверстников. Уже второй год он терпел это, и всё больше задумывался о самоубийстве. Когда человек не понимает, как изменить ситуацию и как наладить свою жизнь, к нему приходит лишь один вариант событий — исчезнуть и забыть.

Время было шесть утра. Его отец и мать спали, и он так сильно им завидовал из-за того, что им не приходилось терпеть постоянные унижения, как ему. Он был готов взять на себя все тяжелые обязанности взрослых, только бы продолжать чувствовать себя человеком, личностью. Но все его пролитые слёзы не дарили ему ни капли утешения. Тридцать минут он лежал на своей постели с открытыми глазами, так и не сумев их сомкнуть. Время пролетело, как бешенное, и ему пришлось встать с кровати и начать собираться.

На гладильной доске лежала его школьная форма, которая вызывала у него ужасное омерзение. Как только он дотронулся до неё, у него возникло ужасное желание помыть свои руки, и он пошел в ванную комнату. Он намылил свои руки и стал их, без остановки, тереть друг о друга. Возле раковины он простоял не меньше сорока минут.

— Милый, опять опаздываешь! — крикнула мама с кухни.

Как же ему хотелось просто исчезнуть, забыться хотя бы на мгновение, но это было невозможно. С покорным видом он прошел на кухню и сел за стол, на котором стояло много вкусной еды, которую его мама готовила с огромной любовью. Он машинально съел то, что стояло перед ним и продолжал сидеть на кухонном столе, будто окаменевший, до тех пор, пока мама не сказала:

— Ты что сидишь? Ты ведь опаздываешь! Почему ты так плохо поел?

Он не мог ничего ответить, а лишь встал со стула и стал натягивать на себя ненавистную одежду.

Сердце колотилось, а все внутренности сжимались. Единственное, что он хотел в этот момент — это подойти к окну и прыгнуть, но он терпел. Ему было очень жалко свою маму, ведь она делала так много для него и хотела, чтобы он чувствовал себя счастливым…

Он снял с пальцев свои любимые кольца, дабы вновь не слушать в школе оскорбления, направленные в их сторону. Он крепко обнял и нежно поцеловал маму, будто в последний раз. Они попрощались.

Спускаясь по лестнице, к его глазам вдруг подступили слёзы, но ему было страшно касаться себя, и он продолжал идти, глядя под ноги своими зелеными глазами, в которых было так много боли. Глаза так сильно наполнились слезами, что он начал видеть мир размытым взором, и ему было так приятно — не видеть.

Он вышел из подъезда и машинально вытащил из своего кармана мятую пачку сигарет. Дрожащей и бледной рукой он поднес к себе зажигалку и закурил. Как же ему хотелось обжечь себя этим огнем, чтобы вся душевная боль отступила, но вокруг были люди, и он передумал. Он пошагал в сторону школы, продолжая нервозно вдыхать табачный дым в себя, как можно глубже.

Как же часто мы задаем вопрос о том, с чем связана жестокость людей, и так и не приходим к точному ответу. Как тяжело забыться и отстраниться от тяжести нашего бытия, и просто обрести спокойствие и равновесие.

Он медленно шагал по тротуару даже не думая о том, что очень сильно опаздывает. Он курил одну сигарету за другой, будто пытаясь успокоиться и изменить своё жалкое, ложное «я», но ничего не менялось, и он продолжал чувствовать себя тем, кем являлся день назад.

Небо становилось всё более насыщенным и чувствовался всё ближе подходящий день. Был ноябрь и солнце совсем переставало радовать людей своими лучами… Но что поделать, ведь природа тоже переживает черные полосы жизни, как и человек. Никто и ничто на Земле не имеет вечного счастья и покоя.

Он шел и произносил своё имя в уме, пытаясь понять, что смешного в нём нашли его одноклассники, но это не увенчалось успехом. Он пытался забыть о том, что вчера ему дали пощечину, сломав его равновесие и достоинство. Тщетно.

И вот, он подошел к своему ненавистному зданию, к школе. Глаза нервно сжимались, а о том, что происходило внутри него — и говорить нечего. Его звали Марк.

Марк чувствовал себя беспомощным псом, который не имеет право покинуть место, в котором ему плохо. Ему просто хотелось убежать и забыть про все эти оценки и контрольные работы. Как же хорошо он осознавал тот факт, что болен, но никто вокруг этого не осознавал и даже не подозревал, что Марку необходима помощь. Он зашел внутрь.

Войдя, он сразу же почувствовал ненавистный запах квашенной капусты, смешанный с запахом испорченного и мерзкого кефира — такого же мерзкого, какой представлялась ему собственная жизнь последние два года. Он терпел и терпел, но поезд начинал дышать паром, и он сознавал то, что не сможет этого вытерпеть, не сможет так больше жить…

2

В школе его встретили гадкие улыбки его одноклассников, которые будто поджидали его, чтобы сразу вселить в него безумный страх. Марк сделал вид, что никого не видит и сел на поцарапанную и изрисованную скамейку, возле гардеробной. В школе были ужасные лимонные стены, от которых рябило в глазах, и безразличные люди, которым было всё равно на то, что испытывают другие.

Он с грустью взглянул на учителя, который куда-то бежал, но учитель не обратил на него внимания, или просто был очень занят своими делами и сложностями жизни. В любом случае, Марку, после того, как ему не подарили хотя бы каплю теплого взора, который мог вселить в него уверенность, стало очень больно. Особое чувство осознания того, что он никто и звать его никак, вселяли в него ужас.

Он взглянул в сторону, где только что видел улыбки одноклассников, но этих гадких улыбок уже не было. Их не было потому что одноклассники ушли, и Марку стало очень страшно. Ему казалось, что они спрятались, чтобы через минуту начать атаку. Он снял свою обувь, снял свою ветровку и, через минуту, когда он отдавал свои вещи в гардеробную, на него обрушился сильный страх. Ему было так страшно, что, забрав вещи, он обнаружит их испорченными. Какое страшное чувство вины преследовало его… Чувство вины перед мамой.

Он пересилил себя и сумел отдать вещи в гардеробную, но руки его дрожали. Мысли были лишь об одном: о том, как сильно ему хочется к маме, в её теплые и нежные объятия…

Марку было четырнадцать лет. Кожа у него была бледной, а волосы темными, шоколадного цвета. Его глаза сияли зеленым пламенем и оттеняли призрачность окружающего пространства. С уверенностью можно было сказать, что он хорош собой. И было совсем не понятно, что такого в нём нашли его одноклассники, чтобы начать травить.

Он поднялся на второй этаж и подошёл к кабинету, где проходил урок. Марк опоздал на тридцать минут. Как только он посмотрел на часы, он понял, что одноклассники не могли стоять на первом этаже и смотреть на него. И тогда он окончательно понял, что его ситуация намного хуже, чем он думал. Со страхом он прикоснулся к дверной ручке и медленно открыл дверь. Как только дверь открылась, он услышал смешки и шепот. Абсолютно все в классе шептались. С каждой прошедшей секундой Марк чувствовал себя всё более уязвимым. Вдруг, учительница произнесла:

— Какие люди! Как удивительно, что сегодня вы пришли на пять минут раньше, чем обычно.

Весь класс рассмеялся, и вместе с ним рассмеялась и сама учительница. Отчетливо слышались грубые слова детей, сидящих за партами, и эти слова, без сомнения, были направлены в адрес Марка. Он зажался. Глаза его наполнились слезами, а руки стали влажными. Он спрашивал себя: «Как же она могла поступить со мной таким образом? Ведь она отлично понимает, что мне очень тяжело в данный момент!». Все его размышления и вопросы, что были произнесены не вслух, оказались совершенно напрасными и ни к чему не привели.

— Будешь учиться стоя! — крикнула учительница.

В момент, Марку стало так обидно. Ведь она могла просто поговорить с ним, спросить, что случилось и почему он, в последнее время, в такой плохой форме, но она этого не сделала. Работа учителя — это и работа психолога.

— Что ты стоишь, как вкопанный? — крикнула она, — Доставай учебник!

Вдруг, взгляд Марка стал таким холодным, будто в него вселился совершенно другой человек. Он повернулся лицом к двери, открыл её, вышел и хлопнул этой самой дверью с такой огромной силой, что учительница, после его ухода, подошла и проверила в порядке ли дверь. Марк быстрым шагом пошёл к выходу. «Как же мне надоело это неуважение, это обесценивание чужих проблем» — говорил он про себя.

Он спустился на первый этаж школы, забрал вещи и направился в сторону выхода. Возле выхода сидел охранник с опасным видом и сальными волосами… Чудесный мужчина!

— Куда это ты собрался? — хмуро спросил он.

Сколько же злости в одну секунду родилось внутри Марка. Он почувствовал себя животным, которого загнали в грязную клетку, и как ему стало тошно от самого себя, от того, что он позволяет другим так относится к себе.

— Я иду туда, куда душа говорит мне идти! — сказал Марк.

Охранник застыл, а когда опомнился Марка уже не было.

Марк шёл по пустой улице. Город будто вымер. Все были на работе, или на учебе и никто не гулял. Время было уже десять часов утра, но он боялся идти домой, боялся сказать о своих проблемах, потому что думал, что его не поймут. Земля была влажной, начинался дождь. Марку часто казалось, что погода меняется в зависимости от его душевного состояния, от его настроения. Как же хорошо в этих мыслях прослеживался эгоизм человека. Ощущение человека, что всё делается против, или же ради него. Долго ходить по пустому городу Марк не смог. Эта тишина и это отсутствие людей вызывали у него страх. В сердце будто вставляли иголки, и вся эта дрожь расходилась по всему его телу легкими волнами. Он любил находиться в одиночестве, но сейчас он чувствовал себя — не собой. Будто он проживает чью-то чужую жизнь — вот что он чувствовал. Его руки и волосы пахли табаком и влагой. «Настоящий запах осени» — подумал он.

Спустя десять минут, он направился домой. Каким грязным и убитым он себя чувствовал. Его ветровка обжигала его кожу, поэтому он шёл, стараясь, чтобы она не облегала его руки. Небо было серым, виднелись тучи, а солнце спряталось как можно дальше, будто не хотело греть своими лучами холодных и бесчувственных людей. Марк подошел к своему подъезду, на стенах которого были многочисленные трещины и надписи. Он поднялся на седьмой этаж и встал напротив двери. «Что же я скажу? Что мне делать, чтобы они меня поняли?» — спрашивал себя Марк, но ничего не приходило в голову.

В итоге, устав стоять на ногах и терзать себя мыслями, он достал ключи и открыл дверь в квартиру. Дома никого не было. Он совсем забыл о том, что, после его ухода, его мама поехала на работу. А папа… Его папа умер три года назад. Марк застыл. В одну секунду он вспомнил, что его отца давно нет в живых. Он вспомнил абсолютно всё, что происходило в его прошлом, а ведь только несколько часов назад он не помнил об этом и мнил, что всё происходит как раньше, без изменений. Он ошибся. Каким же ребенком он себя чувствовал… Как же ему хотелось отцовской любви. До такой степени, что он выдумал его себе на какое-то время.

Марк снял свою верхнюю одежду и повесил её на крючок. Он прошёл в ванную комнату и стал мыть руки. Как ему хотелось быть как все, и как ему хотелось, чтобы все мысли покинули его. Все его мысли являлись для него своеобразным инородным телом, и они очень мешали ему жить. Спустя долгое время, когда он наконец отошёл от раковины, ему захотелось прилечь. Он лег на бежевый диван в гостиной, закрыл глаза и мысли захлестнули его. Спустя три часа, его глаза открылись. Он знал, что сделает до прихода матери.

3

По щекам Марка покатились тоненькие струи слёз. Он начал ходить по квартире и кричать во весь голос. Он стал другим. На лице появились красные пятна, а глаза потускнели и под ними появились синяки. В одну секунду он взял и успокоился. Медленным шагом он пошёл в сторону кухни. Кухня была омыта холодным светом, светом, который исходил из окна. Перламутровые обои чудесно переливались. Марк открыл шкаф, где его мама хранила лекарства, и взял успокаивающие таблетки. Открыв белую упаковку, он разом проглотил восемь таблеток. Пройдя в спальню, Марк хотел было заглотить ещё штук десять таких таблеток, но он внезапно уснул…

Лишь во сне мы спокойны и свободны, ведь во сне нас ничего не тревожит, и мы находимся будто в другом измерении. У каждого живого существа есть подарок от природы, и этим подарком является сон.

Марк проснулся лишь спустя четыре часа, когда солнце уже во всю силу пряталось за горизонт. Серость поменялась на черноту, а луна заменила солнце. Как только Марк открыл глаза, он почувствовал тяжесть в зоне живота, слабость и ужасную тошноту. Мигом он поднялся с кровати и побежал к унитазу. Его тошнило, а ощущения были схожи с чувством агонии. Такой невыносимой и бессердечной. Около унитаза он простоял очень долго: до тех пор, пока не позвонили в дверь. Это была его мама. Её звали Луиза, и она вернулась с работы. Луиза очень сильно хотела увидеть искрящеюся улыбку своего ребенка, но как только Марк открыл ей дверь, ей сразу же стало понятно, что он не в настроении. Было очевидно, что у него совершенно не было сил, и то, что он был недоволен своим существованием, и уже в четырнадцать лет чувствовал то, что можно назвать лишь усталостью от жизни. Она не нашла подходящих слов, чтобы тонко, не ударив по его гордости, спросить о том, что произошло, и поэтому решила сказать то, что говорила всегда:

— Марк, как твои дела в школе?

— Всё нормально. — ответил он с отвращением к ней, так как был свободолюбив. И это отвращение, скрытое в его словах, буквально острием ножа ударило по Луизе.

— Почему ты не можешь говорить со мной нормально? — со злостью и непониманием произнесла она своим слабеньким голосом, — Почему ты меня совсем не уважаешь?

Марк ничего не ответил на это Луизе, а в глазах его виднелся туман. Вдруг, он открыл дверь в туалетную комнату и вновь подбежал к унитазу.

— Я больше не могу! — чуть ли не задыхаясь сказал Марк, и повторял эту фразу до тех пор, пока силы его не иссякли.

Тошнота мучила его весь вечер.

На следующее утро Марк не пошёл на учебу. Луиза решила, что это самое правильное, что она может сделать в данный момент, пока не узнает о том, что случилось. Лицо Марка очень сильно изменилось после того, как вчера он попытался покончить с собой. Но, к своему большому удивлению, он чувствовал себя намного легче. Будто все гадкие, поглощающие эмоции покинули его, исчезнув в бескрайнем пространстве разума. В квартире никого не было и царила тишина. Марк чувствовал невозможное одиночество, которое медленно губило его последний год, и продолжало губить. Он прошёл на кухню и поставил чайник на газовую плиту. Вода закипела, и он заварил себе кофе. Залпом он выпил вкусный ароматный напиток и сел за письменный стол. Неожиданно, у него возникло сильнейшее желание что-нибудь написать. И он начал. Рука, не останавливаясь, продолжала писать, и остановилась лишь когда весь лист был исписан. Это было его первым стихотворением.

4

«Ты меня хоть когда-нибудь любил?» — спрашивал Марк у отца, будто надеясь услышать ответ с небес. Но ответа не приходило. Марк решил прогуляться по городу. Выйдя на улицу, он заметил то, какими холодными и безразличными все вдруг стали. Будто по щелчку пальца изменилась вся окружающая действительность. Марк завернул в сторону маленького и ничем не примечательного магазина, где продавали алкоголь и сигареты абсолютно всем. Неоновые зеленые стены жгли ему глаза, и он быстро подошёл к кассе, держа в бледной руке бутылку виски. Чуть прищурившись, он сказал:

— Позволите?

Продавщица положительно кивнула и приятным успокаивающим голосом попрощалась, отдав бутылку в руки Марка. Ему, несомненно, было стыдно. Но как сильно ему хотелось почувствовать то особое чувство, которое испытали практически все его сверстники: чувство волнения и адреналин, после какого-либо плохого поступка. Марк откупорил бутылку и, делая маленькие глотки, без остановки пил виски, купленное на его последние деньги. Когда он подошёл к дому, пустая бутылка отправилась в мусорное ведро. У Марка кружилась голова, а ноги дрожали. В ушах он слышал стук своего сердца, которое стучало всё сильней. Он посмотрел на наручные часы. Время было пол пятого. Шатаясь и нервно хихикая, он зашёл в подъезд и поднялся к своей квартире.

«Ты меня хоть когда-нибудь любил?» — лишь этот единственный вопрос был важен Марку. Но ответ на этот вопрос было уже невозможно найти, ведь человек, которому данный вопрос адресован, был мертв.

Всё последующее время, до прихода матери, он провёл за письменным столом, продолжая неугомонно писать одну строчку за другой. Как только пришла его мама, началась ссора, которая касалась школы. Марк крикнул:

— Можно я просто расскажу обо всем?

— Конечно! — ответила Луиза, — Ты всегда можешь рассказать мне о том, что тебя волнует.

— Видимо, не могу. Ведь только что мы ругались… — с поникшим и опустошенным лицом произнес Марк.

Луиза заплакала. Как же ей хотелось испытывать обычное человеческое счастье. Марк прильнул к ней.

— Ничего страшного случилось, мамуль! — ласковым голосом произнес он, — Завтра я пойду… Пойду туда.

Легкий, но заметный отблеск растерянности слышался в его голосе, но Луиза решила не обращать на это своего внимания. Она улыбнулась и поцеловала своими нежными губами щеку Марка. Он опустил свою голову вниз, продолжая слышать лишь один вопрос в своем разуме: «Ты меня хоть когда-нибудь любил?»

— Как удивительно, что она не заметила моего опьянения, — сказал Марк в динамик телефона. — Мне кажется, что я очень скучаю по нашим разговорам…

— При твоём душевном состоянии… Мне кажется, это ещё цветочки. — задумчиво ответил низкий голос.

Марк говорил по телефону со своим давним другом, с которым они были очень близки и делились абсолютно всем, чем только можно делиться. Его звали Александр. Через полтора месяца ему исполнялось шестнадцать лет. Голос у него был хриплым, грубым и низким, а внешность — ангельской. Белые волосы прикрывали широкий и беспечный лоб, а под светлыми бровями сияли голубые глаза. Марк завидовал его красоте год назад, а сейчас… Сейчас он понял, с помощью Александра, что у него самого тоже достаточно положительных качеств.

— Ты не хочешь встретиться? — спросил Александр, понимая, что его другу становится всё хуже. Этот вопрос прозвучал с таким теплом и волнением в голосе, что Марк, услышав это, осознал, что только что прозвучал голос самого настоящего истинного друга.

— Конечно, — ответил Марк. — Давай через час в нашем любимом ресторане?

— Давай… — с улыбкой на лице ответил Александр.

Марк положил трубку, и окружающая тишина вызвала у него очередное невыносимое ощущение одиночества. «А вдруг я ему надоел, а вдруг он не ценит меня?» — именно эти вопросы водоворотом окружали Марка, заставляя проливать очередные слезы, от вида которых ему становилось тошно.

5

Тоненькие светящиеся гирлянды освещали окружающее пространство. Казалось, что вот-вот всё наладится, после встречи с тем, кто так дорог. Александр сидел за столиком в углу ресторана и читал роман, который Марк посоветовал ему. Книга показалась скучной, но он решил, что обязательно дочитает её до конца, ведь она полностью отражала состояние Марка. Вдруг дверь открылась и бурный поток ветра заставил людей обернуться, а тюль — двигаться. Марк, как и всегда в последнее время, опаздывал. На нём были надеты черные брюки и белая, словно снег, рубашка. Но всю эту красоту прикрывала серая куртка, которую Марк поспешил снять. Он прошёл к столику, где сидел Александр и заметил его улыбку.

— Ты как? — спросил Марк, усаживаясь в кресло.

— Прекрасно…

Они познакомились друг с другом в театре. Как только Александр увидел проходящего, возле колонн, Марка, он подошёл к нему и начал разговор. Их связывала безумная любовь к искусству. Александр ещё с самого детства посещал художественную школу и с упоением рисовал, замирая после каждого взмаха своей кисточки. Марк не занимался искусством, но оно его манило. И вот, теперь он наконец почувствовал, что нашёл своё призвание — искусство слова.

— Я начал писать, — произнес Марк с неуверенностью, будто он стыдился того, что делал. — Мне кажется, что это именно то, чем я хочу заниматься.

В ресторане заиграла музыка и всё, будто перевоплотилось и стало выглядеть иначе.

— Это… — начал Александр, но неожиданно прервал собственный поток слов. — Идём потанцуем, пока наши заказы не принесли?

Марку очень сильно хотелось услышать ответ. Узнать о том, что его друг думает о его новом увлечении, но он промолчал, и лишь спустя мгновение тишины опомнился и ответил:

— Идём…

Они встали со своих кресел и прошли к танцевальной зоне. Марк совсем не ощущал то, что ему всего четырнадцать лет. Всего день назад его задирали в школе, а сейчас он находился со своим лучшим другом в их любимом ресторане. Александр платил и за себя, и за Марка. И как же им обоим хотелось, чтобы этот вечер не прекращался. Было уже десять часов вечера. Александр, с необыкновенной легкостью стал танцевать, а Марк продолжал стоять на месте, будто монумент.

— А что… Что ты сказал своей маме, Марк?

— Что ухожу к тебе в гости, на часик, два…

— Понятно.

Разговор не ладился, но вдруг Александр подошёл ближе к Марку и крепко его обнял.

— Я понимаю, что тебе тяжело, — с заботой в голосе шепнул Александр. — Я понимаю, правда! Просто знай, что мы всё переживем.

Объятия прекратились и Марк, встав напротив Александра, широко улыбнулся. Улыбнулся, хотя уже так долго не мог этого делать, не мог пошевелиться. Марк расслабился. Они с Александром провели всё время в ресторане, до самого его закрытия, а их телефоны разрывались от многочисленных звонков.

6

После закрытия ресторана, Марк гулял с Александром по ночным улицам где-то до шести утра. Они говорили обо всем, что являлось для них тяжестью. Для обоих эта встреча являлась исцелением, глотком свежего воздуха.

Марк зашёл в свою квартиру. Вдруг, из комнаты вышла Луиза.

— Ты понимаешь свою безответственность? — на повышенных тонах воскликнула она, — Ты понимаешь?

— Мне совершенно плевать на это! — с агрессией в голосе ответил Марк. — Неужели ты не понимаешь, что моя жизнь — это не жизнь, а бесконечная пустота? Моя не-жизнь!

— Не понимаю…

Как же грустно осознавать то, что так часто люди не задумываются о том, что испытывает другой человек. Будто им не интересно это до тех пор, пока человек не уйдет из жизни. Лишь после этого человек начинает задумываться о своих поступках, а ведь думать о них нужно было тогда, когда он их совершал.

— Время: десять минут седьмого! — продолжила Луиза.

— И что с того? — с усталостью в голосе ответил Марк.

— Собирайся… Собирайся на учебу!

— Но…

— Никаких «но»! Собирайся.

И всё началось вновь…

— Эй, Марк! Подойди сюда.

— Да?

Неожиданно, незнакомый парень, несомненно старше Марка, ударил его в живот, и продолжал наносить удары, даже когда Марк потерял равновесие и свалился на пол. По школьным коридорам пробегали стоны. Стоны от ужасной боли, которую испытывал Марк.

— Прекрати, пожалуйста! — сиплым голосом прокричал он.

Но ответа не последовало. Марк перестал чувствовать и видеть, будто утонув в зыбком тумане. Он слышал лишь одно — шепот того туманного берега…

Марк пришёл из школы с многочисленными синяками на животе и на ногах. Он надел халат, закрыв всё эти ужасающие пятна. Подойдя к окну, он зажег сигарету и стал смотреть на хмурую улицу через окно, и каким же защищенным он себя почувствовал. Как же ему захотелось прожить всю свою жизнь в таком стеклянном колпаке, чтобы больше никто не сумел причинить ему боль.

7

— Мама, послушай меня… — грустным голосом попросил Марк.

— Что такое? Что-то случилось? — взволнованным голосом ответила Луиза.

— У меня большие проблемы…

По коже Марка пробежал холодок.

— Проблемы в школе, — продолжил он.

Его мама молчала, но в её глазах был виден страх за своего сына.

Марк снял халат, и Луиза увидела множество синяков на его теле.

— Я…я — невнятно пробормотала она.

— Не нужно лишних слов, мам. Я больше не пойду туда. Никогда.

Дверь закрылась, и по щеке Луизы покатилась слеза.

— Вот и поговорили… — шепотом сказала она, закрыв глаза руками.

Марк вышел на улицу. Весь этот город, все люди — абсолютно всё, что его окружало, вызывало у него отвращение. Он закрыл глаза и глубоко вздохнул, ожидая долгожданного спокойствия, но ничего не происходило. «Такое состояние может довести до последней степени безумства» — подумал он. Прогулка не давала Марку никакого облегчения. Всё казалось абсолютно серым и пустым, а жизнь — напрасной. Проходя по Сиреневой улице он, неожиданно для себя, увидел проходящую мимо девушку, которая показалась ему очень красивой. Подойдя ближе к ней, Марк произнес:

— Здравствуй!

— Привет… — с удивленным выражением лица произнесла она.

— Ты мне понравилась…

Девушка издала едкий смешок и ответила:

— Извини, я тороплюсь.

Она начала уходить, но Марк быстро подбежал к ней.

— Постой! Прошу, дай мне свой номер телефона.

Незнакомка достала из своей голубой сумочки ручку.

— Черт, я забыла свой телефон дома. У тебя есть кусочек бумаги? — спросила она.

— Да, бумага всегда со мной! — посмеиваясь, ответил Марк.

Она улыбнулась.

— Как тебя зовут?

— Вита…

Сердце Марка заколотилось, но заколотилось не от боли или страха, а от теплых чувств, которых он так давно не испытывал.

— Прекрасное имя… а меня зовут Марк! — с улыбкой произнес он.

— Я правда тороплюсь, — со смущением ответила Вита, — Но ты можешь позвонить… — спустя мгновение продолжила она.

— Да, этого я очень сильно хочу, — воскликнул Марк, не переставая искренне улыбаться. — До скорого!

Вита исчезла за горизонтом.

Марку показалось, что он понравился ей, но, к сожалению, никто из людей не способен узнать о том, что думает другой. А быть может, к счастью. Мы никогда не будем знать о том, что думает или чувствует другой человек, пока он сам об этом не скажет… Но и в этом случае, слова человека могут оказаться ложью, и как же тяжело это осознавать.

Марк держал в руке кусочек гладкой бумаги, на котором торопливым почерком был написан номер телефона. Номер телефона человека, который так понравился ему, несмотря на то, что он о нём ничего не знал. «Неужели чувство любви и симпатия может возникнуть так внезапно?» — спрашивал он себя. Но вдруг Марк осознал, что он слишком много думает и слишком много спрашивает себя о тех, или иных вещах, пытаясь добраться до сути. А ведь каждый, кто слишком много думает и размышляет о жизни — не может стать счастливым. Ведь жизнь такова — слишком много в ней черных пятен, под которые невозможно заглянуть.

Плавно наступил вечер, и Марк вернулся домой, не переставая чувствовать удовлетворение.

8

Утро следующего дня прошло замечательно. Марк ощущал то, что так сильно хотел ощутить. Он ощущал влюбленность. Он до сих пор не позвонил Вите, но был уверен, что позвонит ей вечером. Ему надо было идти к психологу, к которому его записала его мама. Луиза думала, что он будет сопротивляться, но этого не произошло. Он, наконец, полноценно позавтракал и был готов разобраться со своей жизнью и со своей нецелесообразной натурой. Время пролетело перед его глазами красным шлейфом.

— Иногда мне кажется, что жизнь ускользает от меня. Ощущение того, что я не могу остановить течение времени угнетает мой… угнетает мой разум, понимаете?

Психолог положительно кивнул головой.

— Я очень много думаю о смерти… Думаю о ней практически всё время, — продолжил Марк. — И даже сейчас своеобразным хлыстом эта мысль ранит меня. Будто я напрасное существо. Наверное, я и правда никем не являюсь, и никогда не буду являться. Моё существование напрасно, и мне так плохо от осознания этого.

— Вы думаете, что другие люди не напрасны?

— Я ничего не думаю. Я… я просто совершенно не знаю, не понимаю. Будто я упал в самую глубокую трещину своего сознания, и земля сомкнулась надо мной. Иногда я просто сижу в своём кресле, дома, и на меня вдруг нападает такая сильная тоска. Такое страшное и опустошающее чувство. Будто начинается отлив, и я теряю всё то, что приплыло ко мне вместе с морской водой. А потом вновь начинается прилив, и жизнь обретает смысл. Будто воды приносят мне новые идеи вместе с собой, и эти идеи питают мою веру в жизнь. Всё, чего я хочу — это равновесия. Чтобы ничего не сбивало меня, не мешало жить. Я понимаю, что это невозможно, и жизнь не может всегда быть гладкой, но сейчас мне это просто необходимо… На днях я пытался покончить с собой. Я подвергся… подвергся насилию в школе. Счастье ускользнуло от меня, хоть я так сильно лелеял и берёг его в своей душе, внутри себя. Я не могу читать, не могу практически ничего. Я пытался помочь себе и прогуливался по городу, стараясь не думать, а просто идти вперед. Я встретил девушку и познакомился с ней, но знаете… мне страшно ей звонить. Я погряз в страхах. Мне что-то мешает, вечно мне что-то мешает. Не знаю…

Спустя два часа, Марк вышел из здания, в котором он беседовал с психологом и пошёл домой. Небо становилось всё темнее, а ветер усиливался. Вдруг, на небосводе он увидел яркую звезду. Лишь она украшала этот мрачный город. Как же Марку захотелось слиться с этой звездой: исчезнуть, утонув в ней. Не переставая смотреть на неё, он медленным шагом шёл и подходил всё ближе и ближе к своему многоквартирному дому. Но неожиданно звезда пропала, спрятавшись за облаками. Как же точно эта звезда отражала людское счастье. Оно светится ярким, всепоглощающим светом, но если ты слишком долго наслаждаешься этим светом, то счастье ускользает, подобно склизкой рыбе, которую рыбак взял голыми руками. Чтобы коснуться счастья нужно уметь себя защитить, ведь счастье не может длиться вечно, и когда-нибудь оно покинет пункт твоих чувств, и взамен ему придет тоска. Но мы бы не знали счастья, если бы не испытывали тоску. Счастье стало бы для нас обыденным чувством, ведь всё то, что мы имеем в долгосрочной перспективе — не так ценно для нас, как то, о чем мы мечтаем.

Марк открыл свою сумку и достал телефон. Ветер легким потоком поглаживал его лицо. Он набрал номер Виты. Спустя несколько секунд, она взяла трубку.

— Привет, Вита. Я хотел тебе кое-что сказать…

Удар. Всё вокруг померкло.