Сквозь время (гет)

Этот день не обещал ничего иного, кроме как быть таким же, как и все дни до него.

По многолетней привычке я проснулась с первыми лучами солнца и сразу поднялась с постели, не позволяя себе понежиться и секунды. Комната быстро наполнялась солнечным светом, свежий утренний ветер радостно шевелил легкие занавески.

Стоя у окна, я потянула тонкий шелковый шнурок, висящий на стене, и через несколько секунд дверь в комнату тихо приотворилась, впуская служанку. Анеба всегда была тиха и беспрекословна, обязанности свои исполняла быстро и мастерски, и чаще всего я ее просто не замечала, но она никогда не заискивала передо мной, а если требовалось, могла поддержать разговор на любую тему .

Как обычно она привела в порядок мои волосы, помогла с утренним туалетом и нарядом[...]. Макияж я предпочитаю накладывать сама, хоть это и против традиций.

Перевязав волосы платком, я вышла во двор, где меня уже ждали дядя и верховный Лиаан, или как я его про себя называю — Чугунок. Своей грузной, одутловатой фигурой он и впрямь напоминает чугунок, в котором готовят еду... Эта мысль всегда меня смешила, и этот раз не был исключением. Я несдержанно хихикнула, и дядя покосился на меня. Я быстро постаралась сделать серьезное лицо. [Карета уже ждала нас, чтобы отвезти в храм]

Молитва, слова которой за три года уже отпечатались на подкорке и произносились на автомате, была той блаженной паузой, когда я могла подумать о чем угодно и при этом не пытаться делать умное лицо.

После обязательных духовных процедур мой путь лежал в приемную, где меня ожидали [просители. Просители...об этих крючкотворах могу говорить до бесконечности, но не буду вас утомлять жалобами...] Единственное, о чем я думала, сидя в своем любимом кресле, это как не отключиться прямо здесь. Времени на сон у меня практически нет, поскольку традиции требуют моего присутствия на всех ежедневных мероприятиях[...]. Я была бы рада заснуть прямо в этом удобном кресле, но потом стыда не оберешься... Я же правитель, в конце-то концов! Надо же, вот уж три года прошло, а я все никак не могу осознать до конца этого факта — Правитель... С ума сойти.

Я сидела в своей любимой позе — откинувшись на спинку кресла и скрестив ноги — и смотрела в стену сквозь очередного просителя, изредка и явно невпопад кивая. Казалось, веренице этих с виду одинаковых людей не будет конца.

Только ближе к обеду меня выпустили из этой душной приемной и накормили.

Все как обычно, даже здесь никакого разнообразия: мясо, хлеб, вино, булочки, фрукты. И рыба снова выделялась лишь своим отсутствием. Эх... А я так надеялась! "Хат, ты уже три года надеешься, может, хватит?" — тоже скорее по привычке подумала я, глядя на унылый и скучный обед. И кто придумал так кормить правителей?.. Конечно, я не стану жаловаться и капризничать — это не принято, но ведь никто не запретит мне надеяться, правда?..

И снова — однообразные лица и одежды, монотонное бормотание и усыпляющий шелест свииков... В какой-то момент я внимательнее взглянула в лицо очередного просителя: он тоже смотрел сквозь меня, зачитывая свое прошение. Мелькнула мысль, что я могу исчезнуть, или на моем месте может оказаться кто-то другой, а они, все эти канцелярские крысы, даже не заметят этого. "Я не существую", — тоскливо подумала я.

Близился вечер, когда я смогла наконец выйти во двор. С собой я взяла несколько свитков с прошениями из тех, что отобрали секретари.

В последние дни стояла чудесная погода, и это хоть как-то сглаживало мое дурное настроение. Солнце пригревало, ласковый ветерок нес прохладу и запах цветов из сада.

Я села на одну из ступенек лестницы дворца, которая вела в мою любимую часть сада, и принялась читать прошение. Хватило меня минут на десять, потом я отбросила его в сторону и стала смотреть на небо.

Солнце садилось. Заканчивался ещё один серый, одинокий день.

Будь оно все проклято! [Как я оказалась здесь? Как могло получиться, что мне приходится изо дня в день заниматься непонятно чем и непонятно для чего? Почему я делаю все это?]

В порыве закипаюего гнева я закрыла глаза и мысленно прошептала:

"Хатхор, если ты меня слышишь, сделай так, чтобы прямо сейчас передо мной оказались люди, которым я по-настоящему нужна, и которые смогут... стать нужны мне."

Я не верила, что великая Богиня меня услышит. Но неумолимая надежда не желала покидать моего сердца.

Некоторое время я простояла так — с закрытыми глазами, пустой головой, вслушиваясь в звуки обычной вечерней жизни дворца.

Шелестели листья, пели птицы, нежно звенел голос ветра у входа в мои покои. Со стороны хозяйственных помещений доносилось больше звуков: там был и приглушенный смех, и сдержанная ругань, и веселый звон посуды, и шарканье метлы по каменным плитам, и плеск льющейся воды... Где-то совсем вдалеке, за стеной слышались окрики торговцев, стук телег и цокот подков по булыжной мостовой, бряцанье доспехов и лязг оружия — там жил город.

Абсолютно привычная, не меняющаяся изо дня в день, из года в год картина.

Но вдруг — в тот самый момент, когда я уже окончательно поверила, что моя мольба к великой Богине в очередной раз безрезультатно канула в небытие, — в этой картине что-то явственно изменилось.

Я резко открыла глаза... и впала в ступор.

Передо мной стояло десять девочек, на вид лет четырнадцати, в чудных и странных одеждах.

В какой-то момент я решила, что мне все это мерещится. Быть может, я заснула за скучным прошением, и мне это снится? Ничего не происходило, мы просто таращились друг на друга несколько мгновений... А потом я потянулась протереть глаза, чтобы убедиться, что они меня не обманывают, и тут же воздух прорезал резкий девчоночий вопль, в котором слышался чистейший, первобытный ужас.

[— Тсс...

Девчонки стали разбегаться. У них была фора минут пять. Ведь моя любимая часть сада достаточно отдалена от сторожевых постов...В саду остались несколько девочек. Одна рыжая кинулась на землю закрывая руками голову, другая темноволосая с цветными прядями в волосах осталась стоять где стояла, бросив на землю сумку и попытавшись сделать вид, что не представляет ровным счётом никакой опасности... Третья девочка со светлыми волосам бросилась на колени и закрыла руками голову и стала тихо плакать бормоча что-то на мне неведомом языке. Когда появились стражи, девочки уже все были на земле. Никто из них так и не побежал видимо понимая что бежать отсюда уже поздно. Я поняла, что ничего плохого по крайней мере пока, мне присутствие этих девушек не сулит, я встала так чтобы трёх оставшихся девочек по возможности не было видно.]

— Что происходит? Мы слышали крик... — громыхнул начальник стражи.

Я немного замялась. После окончания учебы моя голова немного подрастеряла способность придумывать более-менее логичные объяснения всему на свете. Помедлив одно долгое и залитое багряным светом заходящего солнце мгновение, я произнесла, пытаясь невинно улыбнуться:

— Э... Вам просто показалось.

У меня была привычка рисовать на земле дугу ногой, когда я вру или пытаюсь что-то скрыть... А ещё я прекрасно знала, что прямо на этот самый кусочек сада выходят окна моего дорогого дядюшки, и если он сейчас выйдет на балкон, то крышка всем, начиная с меня.

А мне самой по совершенно неясной причине совсем не хотелось, чтобы девочки попались стражникам или тем более дядюшке.

Пожав плечами и бормоча что-то о моих "странностях", стражники ушли. Я повернулась к девочкам, которых так импульсивно и неосознанно заслонила собой. Надо их отсюда увести... Объяснять им что-то мне показалось бессмысленным, и я стала подниматься по ступеням. Я так привыкла, что все мои желания предугадываются, что все следуют за мной, куда бы я ни пошла, и только прямой приказ заставляет придворных и челядь оставить меня наедине с собой, что даже не сразу сообразила, что никто из спасенных мной девочек не сдвинулся с места. В удивлении обернувшись, я бросила:

— Что стоите? Собирайте остальных и за мной!

Девочки переглянулись и поднялись с земли. Остальные — те кто успел отбежать и спрятаться за деревьями и вазонами с цветами, — по зову подруг медленно, с опаской покинули свои укрытия и несмело двинулись вслед за мной вверх по лестнице. Честно признаться, я не знала, куда их вести. К себе — рискованно, в приемную — неразумно, поэтому я не нашла ничего лучше, как направиться в небольшой чулан, где в детстве мы играли с сестрой. Протиснуться туда все вместе девочки не могли, поэтому я тронула за плечо одну из них, которая стояла ближе всех ко мне. Она выглядела не такой испуганной, как другие, и у нее были ярко-розовые волосы, которые сразу бросились мне в глаза. Я затащила ее в чулан и прикрыла за собой дверь. С мгновение мы молчали не видя лиц друг друга в темноте чулана. Заговорить я не решалась, потому что не была уверена что девушка меня поймет. Поэтому я показала на себя, потом на нее и на дверь чулана. Я надеялась, что эти жесты будут истолкованы как "Я хочу знать кто вы " ответ я услышала сразу на ломанном греческом:

— Вы...хотите знать кто мы? Спросила девушка трясущимися голосом. Она держала руку на кармане странных темно синих штанов.

— Да.

— Мы потерялись и не понимаем где мы...Затараторила девушка.

— Вы в моем дворце. И к счастью для вас, я оставлю вас здесь, но только до утра, а утром разберусь, что с вами делать.

Я вышла из чулана и толкнула девушку к подругам и велев Анебе развести их по комнатам пошла к себе и легла спать. Сейчас что-то делать смысла нет никакого. Поздно уже. Утром разберемся!