О неважном и важном (джен)

Бинты неприятно проехались по чувствительной коже, прохладный воздух словно обжёг её, и Зуко машинально вцепился в покрывало на кровати. Это не было больно, просто неприятно. Принц взял в руки зеркало и вздрогнул. Он не ожидал, что шрам будет настолько большим… и уродливым. Это было ужасно.

Мальчик оглянулся. Врач поджал губы, грустно глядя на него, словно жалел его. Зуко вдруг понял, что шрам с ним — на всю жизнь. Теперь он, принц Народа Огня, отвратителен. Его и так не любят, а теперь все будут отворачиваться от него в омерзении.

Генерал Айро поднялся со своего места и прикоснулся к скуле племянника, чтобы осмотреть ожог. Казалось, он испытывал боль, смотря на шрам. Принц глянул на врача и двоих слуг, которые стояли с понурым выражением лица. Этот ожог пугал всех.

— Оставьте меня! — Зуко вырвался от дяди и яростно уставился на людей.

Слуги и врач поспешили удалиться, вздрогнув. Принц хотел бы понять, испугались они его из-за внезапной резкости или всё-таки внешнего вида. Он никогда этого не узнает, и все, кого он будет спрашивать, никогда не скажут про шрам. Мальчик упал лицом в подушку, едва сдерживая слёзы. Он вдруг почувствовал руку на своём плече.

— Я же просил оставить меня в покое! — зло выкрикнул Зуко. — И вы тоже, дядя, вы должны уйти!

Он едва успел договорить, как расплакался. Как Айро мог так просто находиться с ним? Он такой отвратительный… Шрам всегда будет его выделять, привлекать внимание только к себе. Все будут его сторониться — и только из-за этого уродливого огромного ожога. Он потеряет всех тех немногих, кто готов находиться рядом с ним. Если уже не потерял.

Матрас прогнулся, и уже через минуту принц оказался в объятиях дяди. Они были крепкими и утешительными, но мальчик никак не мог понять, почему тот это делает. Он хочет лучше рассмотреть шрам? Зачем? И с первого взгляда ясно, насколько он противный.

Зуко резко развернулся лицом к Айро, намереваясь повторить требование, но тот схватил его за скулу под ожогом. Глаза генерала широко распахнулись, во взгляде были сострадание и сожаление всё время, пока он рассматривал шрам. А потом он мягко поцеловал племянника в ожог чуть ниже глаза и спрятал его лицо у себя на груди.

Принц вдруг осознал, что дядя не стал любить его меньше, и от этого дышать стало легче. Он разрыдался от облегчения и прижался к родному человеку, а тот стал успокаивающе гладить его по спине, после некоторых всхлипов целуя в макушку.

— Зуко, для меня неважно, есть шрам или нет, важно лишь то, что ты — мой племянник, мой ребёнок, — Айро осторожно прикоснулся к обожжённому уху мальчика, — и моё отношение к тебе не изменилось, я по-прежнему сильно люблю тебя.

Принц всхлипнул и поднял на него мокрые покрасневшие глаза, полные доверия, шепча:

— Спасибо.