Где всё просто и непросто (джен)

Всё началось с того, что Уайлен решил разобрать чердак. Точнее, нет — еще раньше. Когда после ужина, который Каз почтил своим присутствием (наверняка с подачи Инеж, вернувшейся из своего первого плавания), мама задумчиво заметила:

— Знаешь, Уайлен, этот твой друг Каз очень похож на мою сестру. И на нaшего отца.

Но тогда Уайлен не обратил на это внимания. После приюта Святой Хильды мама чaсто бывaла несколько не в себе — мало ли что ей привиделось.

И вот теперь он стоял на чердаке и потрясенно разглядывал картину, на которой была изображена девушка лет двадцати. Уайлен смутно помнил эту картину. Знaл, что ее рисовала мама еще до замужества. Он даже помнил, что на ней изображена мамина старшая сестра — его тетя Анна, которую он ни разу в жизни не видел. Если подумать, он вообще ничего не знал о семье своей матери.

С тех пор, как отец сплавил маму в приют Святой Хильды, Уайлену этот портрет не попадался, и он совершенно забыл о нем. И вот теперь смотрел на изображенную на картине девушку, почти не веря глазам. Темные волосы, заплетенные в косу и уложенные вокруг головы короной, темно-карие, почти черные глаза, узкое лицо и резкие скулы — мама была права: тетя Анна невероятно походила на Каза. Или Каз на нее. И Уайлен не знал, что об этом думать.

В конце концов, он встряхнулся и, подхватив портрет, понес его вниз. Сначала Уайлен хотел сразу отнести его в комнату матери, но потом решил, что лучше в гостиную — поделиться открытием с друзьями.

Поставив портрет на диван, Уайлен снова принялся его изучать. Нет, ничего дельного в голову не приходило.

— Джеспер! — крикнул он.

Несколько мгновений спустя Джеспер скатился с лестницы, уже с револьверами в обеих руках. Уайлен хихикнул. Пожалуй, не стоило так кричать.

— Что случилось? — спросил Джеспер, когда, оглядевшись, понял, что на них никто не нападает.

— Иди сюда, — поманил его Уайлен. — Глянь на этот портрет.

— Тьфу ты! Я уж думал, тебя убивают. Ты же знаешь, купчонок, я не ценитель искусства, — принялся он ворчать, вернув револьверы в кобуру на бедрах, но к картине подошел.

И замер, пораженно уставившись на нее.

— Это кто? — спросил он спустя несколько мгновений молчания.

— Моя тетя Анна, — со смешком ответил Уайлен. — Рисовала портрет моя мама. Никого не напоминает?

— То есть у меня не галлюцинации? — недоверчиво уточнил Джеспер. — Ты тоже видишь эту женскую версию Каза?

— Если только коллективные.

— Коллективных галлюцинаций не бывает, — вдруг раздался рядом женский голос.

Они оба подпрыгнули.

— Инеж! — Джеспер театрально прижал руку к груди. — Просил же так не делать!

Инеж проигнорировала его — она в свою очередь изучала портрет, склонив голову и слегка нахмурившись.

— Ну, почему, — задумчиво произнес Уайлен. — Есть множество способов вызвать массовые галлюцинации.

— А можно поговорить с твоей мамой? — неуверенно спросила Инеж.

Уайлен подумал и кивнул. В конце концов, он изначально хотел найти что-нибудь из ее прошлой жизни в надежде, что это поможет ей быстрее прийти в себя. Вот и нашел.

Мама охотно спустилась посмотреть на находку и при виде портрета впервые за всё это время солнечно улыбнулась.

— О, а я совсем забыла про него.

— Миссис Хендрикс… — осторожно начала Инеж, но мама перебила ее:

— Мария.

— Мария, — согласно кивнула Инеж. — Кто это на портрете?

— Моя старшая сестра Анна, — она погрустнела и вздохнула: — Я до сих пор скучаю по ней. Как-то сложилась ее жизнь?

— Мама, — Уайлен решил, что самое время узнать про родственников. — А что с твоей семьей? Почему мы никогда не общались?

По ее лицу пробежала тень, и Уайлен пожалел, что спросил, испугавшись, что она снова закроется в своей раковине. Но мама ответила:

— Родители отреклись от меня, когда я вышла замуж за Яна против их воли. Вскоре после нашей свадьбы они покинули Керчию, и с тех пор я ничего о них не слышала, — она невесело усмехнулась и покачала головой: — Мы с Анной обе их разочаровали.

— Обе? — подтолкнула Инеж.

Мама кивнула:

— Анна как-то на ярмарке познакомилась с молодым фермером. Влюбилась в него до сумасшествия. Отец был против — и партия не слишком выгодная, и учиться она не закончила. Они постоянно ругались по этому поводу. И в конце концов, Анна просто сбежала со своим возлюбленным. Вроде бы на юг, где у него семейнaя ферма. Как же его звали? Что-то вроде Йоханн…

— Иоганнус? — тихим напряженным голосом спросила Инеж, которая не отрывала от нее расширившихся глаз.

Уайлен с Джеспером озадаченно посмотрели на нее, а потом друг на друга. Инеж явно что-то поняла, но они не улавливали что.

— Точно, Иоганнус, — улыбнулась мама. — Фамилию не помню, но звонкaя тaкaя былa, кажется, на Р.

Инеж побледнела так, что это было заметно даже на ее смуглом лице. Уайлен снова переглянулся с Джеспером, на этот раз встревоженно.

— Не знаю, счастлива ли она со своим фермером, — грустно заключила мама, вдруг сразу поникнув и став похожей на ту бледную тень, что он впервые увидел в приюте Святой Хильды. — Но насчет Яна отец оказался прав.

Она зябко поежилась и обхватила себя руками.

— Извините, ребята, мне срочно надо кое-что проверить, — заявила Инеж и тут же исчезла, будто и не было ее здесь.

Но сейчас состояние матери волновало Уайлена больше, чем загадочное поведение Инеж, и он сосредоточился на том, чтобы отвлечь ее от плохих воспоминаний, временно выбросив из головы «женскую версию Каза», как выразился Джеспер.

* * *

Поразмыслив, Инеж решила предупредить Каза о своем отъезде запиской. Поскольку, если она придет сообщить ему лично, он непременно заинтересуется причинами. А Инеж не готова была рассказывать ему о своих подозрениях, пока они не подтвердились. Так что она пробралась на чердак Клепки, когда Каз был в клубе, и оставила на столе записку: «Меня не будет пару дней — надо проверить кое-какую информацию».

Городская Ратуша в Лиже была, конечно, не такой внушительной как в Кеттердаме. Зато и забраться в нее было значительно проще. А уж aктовые книги с записями браков, рождений и похорон и вовсе хранились чуть ли не в открытом доступе. Ну нет, конечно, их убирали в шкафы и запирали. Но замки на этих шкафах не стоили и упоминания. Инеж так и не научилась владеть отмычками с виртуозностью Каза, но и для нее архив Лижа был детской зaбaвой.

В отличие от Кеттердама, в Лиже ночью было совершенно темно, и единственное, что освещало комнату — фонарик с костями светящихся рыб, который Инеж взяла с собой. Их зеленоватый свет придавал окружающему несколько зловещий вид, зато при нем вполне можно было читать.

Инеж не знала, в каком году поженились родители Каза, могла лишь примерно предполагать. Так что пришлось просмотреть регистры за несколько лет. Это заняло немало времени — провинциальный городок все-таки мог похвастаться приличным количеством регистраций. Устроившаяся за широким дубовым столом Инеж уже начала зевать от однообразия работы. И едва не пропустила нужную запись.

«23 сентября 1754 года сочетались браком Иоганнус Микаэль Ритвельд 1732 г.р. и Анна Элеонора Хендрикс 1734 г.р.»

Несколько мгновений Инеж, не отрываясь, смотрела на страницу, а потом быстро пролистала регистры, чтобы найти записи о рождении у пары два года спустя сына Джордана и еще четыре года спустя — Каза.

Анна Элеонора Хендрикс. Значит, правда.

Инеж быстро вернула книги на место, заперла шкаф и выбралась из Ратуши. Пожалуй, на всякий случай стоит проверить еще семью Хендриксов, чтобы убедиться окончательно.

* * *

Регистры гражданских записей в Кеттердаме охранялись куда надежнее, чем в Лиже. В Ратушу Инеж проникла, а вот замок на сейфе с регистрами вскрыть не смогла. Тут нужен был Каз.

Инеж задумалась. Попросить его помочь, ничего не объясняя? Будет недоволен, но скорее всего согласится. Если подумать, он вообще никогда и ни в чем ей не отказывал. Объяснять всё сейчас Инеж по-прежнему не хотела.

Каза она нашла в «Клубе ворона» — он сидел возле барной стойки, прислонив к ней трость, и наблюдал за происходящим в зале.

— Привет, Инеж, — сказал Каз, когда она бесшумно приблизилась.

Инеж разочарованно надулась, и Каз едва заметно улыбнулся. Ему явно доставляло удовольствие, что она не может к нему подкрасться, несмотря на все старания.

— Когда-нибудь мне это удастся, — упрямо заявила Инеж, сев на высокую табуретку рядом с ним.

— Конечно, дорогая, — с позабавленным видом согласился Каз. — Нашла, что искала?

— Почти. Мне нужна твоя помощь.

Каз кивнул: я внимательно тебя слушаю.

— Мне нужно проникнуть в сейф, в котором хранятся регистры гражданских записей. В Ратушу я пробралась, но замок вскрыть не смогла.

Каз приподнял бровь, всем своим видом говоря: зачем?

— Я объясню тебе позже. Если всё подтвердится.

Каз немного помолчал и спросил:

— Это важно для тебя?

— Очень, — со всей серьезностью ответила Инеж.

— Хорошо.

Вот так просто. Инеж вспомнила слова папы о мальчике, который будет знать ее любимый цветок, любимую сладость, любимую песню. Каз дарил ей гораздо больше — свое время, свое доверие (не говоря уже о свободе). В груди теплой волной вспыхнуло желание поцеловать его прямо здесь — на глазах у посетителей и работников клуба. Но Инеж благоразумно подавила порыв.

* * *

С Казом всё стало гораздо проще. Инеж поймала себя на том, что наблюдение за тем, как Каз вскрывает замок, доставляет ей невероятное удовольствие. Его длинные изящные пальцы (на этот раз даже без перчаток), порхающие над замком, представляли собой завораживающее зрелище.

Замок тихо щелкнул и открылся.

— Прошу, — Каз театральным жестом распахнул дверцу и чуть ли не поклонился.

Инеж засмеялась, и Каз довольно ухмыльнулся в ответ.

На этот раз поиск нужных книг не занял много времени, поскольку она знала, какой год искать. И точно — в регистре за 1734 год значилось, что 21 мая у Герарда и Маргареты Хендрикс родилась дочь Анна Элеонора. Инеж нашла еще запись о рождении у них дочери Марии. И уж чтобы совсем убедиться наверняка — о браке Марии Хендрикс с Яном Ван Эком. Всё сходилось.

Каз внимательно наблюдал за ее поисками, и Инеж была уверена, что он уловил знакомые имена. А с его феноменальной памятью наверняка и всё запомнил. Но никак не прокомментировал, пока она не поставила книги на место.

— И зачем тебе сведения о семье матери Уайлена? — спросил он, запирая замок на сейфе.

Инеж секунду поразмышляла, как сообщить ему новость, и в итоге решила:

— Прежде чем ответить на этот вопрос, мне надо кое-что показать тебе. Один интересный портрет в доме Уайлена.

Каз приподнял бровь. Инеж прямо-таки видела, как ему хочется устроить ей допрос прямо сейчас, но он снова согласился.

Несмотря на глубокую ночь, смотреть портрет они отправились сразу. Инеж решила, что так даже лучше — все спят, и, если Каз не захочет поделиться с ребятами этим открытием, никто не узнает.

Вскрывать замки в доме Уайлена Казу было не впервой, и они вошли практически как к себе. Ну, технически Инеж-то пришла именно к себе, поскольку по-прежнему пользовалась щедрым предложением Уайлена и, останавливаясь в Кеттердаме, жила у него.

К счастью, Уайлен не стал убирать портрет, чего боялась Инеж, и повесил его прямо в гостиной. Плохо только то, что в комнате было темно. Впрочем, света лампы должно было хватить. Инеж зажгла стоявшую на столе лампу и поднесла ее к портрету.

— Она никого тебе не напоминает? — спросила Инеж.

Слегка нахмурившись, Каз некоторое время рассматривал портрет, а потом пожал плечами. Ну да, когда его мать умерла, он был слишком мал, чтобы запомнить ее. А сравнить с собой… Люди редко видят себя в зеркале такими, какие они есть на самом деле.

— Это тетя Уайлена, — мягко произнесла Инеж. — Старшая сестра Марии.

— Анна Элеонора Хендрикс, — кивнул Каз; конечно, он запомнил имя. — И?

— Как звали твою мать, Каз?

Он нахмурился, явно не улавливая связи, но ответил:

— Анна.

Естественно, он не знал ее девичей фамилии. Инеж повернулась к нему и осторожно взяла его руки в свои. Он даже не вздрогнул — наоборот, сжал ее ладони в ответ.

— Анна Элеонора Ритвельд, в девичестве Хендрикс, — сказала Инеж, кивнув на портрет. — Я была в Лиже. Смотрела там гражданские регистры. И нашла запись о бракосочетании Иоганнуса Микаэля Ритвельда с Анной Элеонорой Хендрикс.

Каз застыл. Его глаза потрясенно расширились. И Инеж озвучила то, что он уже понял:

— Тетя Уайлена — твоя мать. Вы кузены.

Каз моргнул, осознавая информацию. И Инеж не могла удержаться, чтобы не заметить:

— Мне всегда казалось, что вы как-то уж очень похожи. Мыслите точно одинаково.

На это Каз усмехнулся и покачал головой.

— Кузен, — тихо произнес он.

Инеж почти видела его противоречивые чувства. Кузен — это почти брат. Но единственным братом Каза всегда был Джорди, и никто не мог занять это место и исцелить рану в его сердце. С другой стороны, Каз всегда относился к Уайлену с теплом и симпатией, даже если никогда в этом не признается. А кроме того, неожиданно обретенная семья, когда он считал себя абсолютно одиноким, вызывала одновременно страх и воодушевление.

— Уайлену скажем? — спросила Инеж.

— Не знаю, — ответил Каз. — Во всяком случае, не сразу.

Инеж понимающе кивнула:

— Тебе надо самому с этим свыкнуться.

Каз улыбнулся и мягко притянул ее к себе, чтобы осторожно обнять. Инеж с готовностью подчинилась и в свою очередь обхватила его руками.

— Ты лучшее, что случалось со мной в жизни, Инеж, — прошептал он ей в макушку.

* * *

После той своей загадочной фразы Инеж исчезла на три дня.

— Она явно поняла что-то, чего не догоняем мы, — заметил тогда Джеспер.

Уайлен согласно кивнул. Их похитительница секретов, похоже, напала на след. И этот след наверняка был связан с Казом. Неспроста его сходство с тетей Анной. Уайлен хотел показать Казу портрет, хотя бы чтобы посмотреть на его реакцию, но он от приглашений на ужин упорно отказывался.

Зато на четвертый день явился сам без всяких приглашений. Вместе с Инеж. Они просто пробрались в дом ночью, а утром как ни в чем не бывало спустились в столовую, когда Уайлен с Джеспером как раз сели завтракать.

— Каз, — обреченно вздохнул Уайлен, — ты не мог бы перестать вламываться в мой дом?

— Давно пора поменять замки, — невозмутимо заявил Каз, садясь за стол и прислонив трость к ручке стула. — Я сто раз тебе говорил, что замки в этом особняке никуда не годятся.

— Как будто это поможет, — тихонько пробормотал Уайлен.

Джеспер фыркнул.

— А мне, значит, можно вламываться? — весело уточнила Инеж, устраиваясь рядом с Казом.

— Ты здесь живешь. В отличие он него, — Уайлен выразительно ткнул пальцем в сторону Каза, на что тот только приподнял бровь.

Их препирания прервал стук в дверь. Джеспер тут же подорвался открыть. Хотя Уайлен неоднократно говорил, что для этого есть прислуга.

Вернулся Джеспер с крайне пораженным выражением лица.

— Каз, — с немного слишком наигранным изумлением выдохнул он, — там ты, только старый.

Каз одарил его насмешливым взглядом:

— Вроде бы еще слишком рано, чтобы так напиться, Джеспер.

Тот возмущенно вскинулся:

— Я не пьян!

— Значит, сильно ударился головой? — саркастично предположил Каз.

Ответить Джеспер не успел. В столовую вальяжной походкой вошел пожилой мужчина. Высказывание Джеспера идеально описывало его внешность: старый Каз. Только трости не хватало. Они все уставились на него, чуть не открыв рты. Даже Каз выглядел озадаченным.

— Доброе утро, господа, — невозмутимо поздоровался гость. — Кто из вас Уайлен Ван Эк?

Все посмотрели на Уайлена, и тот встал, чтобы спросить, что за дело к нему у мужчины, как вдруг от двери, ведущей на лестницу, раздался мамин голос:

— Какими судьбами, отец?

Отец? Уайлен уставился на мужчину с еще большим интересом. Так это его дед?

— Мария, — тот едва склонил голову, будто пришел с повседневным визитом, а не увидел дочь впервые за много лет.

— Дедуля Хендрикс, значит, — с нехорошей усмешкой протянул Каз. — Действительно, какими судьбами?

Дед обратил взгляд на Каза. Нахмурился, склонил голову — до того знакомым жестом, что все замерли.

— Потрясающе, — прошептала Инеж.

— Простите, молодой человек, — произнес дед. — Вы?..

Каз встал, опираясь на трость, и шагнул вперед.

— Позвольте представиться, мистер Хендрикс: Каз Ритвельд, сын вашей дочери Анны.

— Что?! — кажется, они все воскликнули это хором.

Все, кроме Инеж. Она наблюдала за Казом с некоторым беспокойством, но без малейшего удивления. Так вот что она поняла тогда! Сходство Каза с тетей Анной — и с дедом, коли на то пошло — внезапно обрело смысл.

— А, фермер, — презрительно поморщился дед.

— Не совсем, — холодно ответил Каз. — Кстати, извещаю вас, на случай, если вам все-таки интересно: ваша дочь умерла — двенадцать лет назад.

— О, нет! — горестно воскликнула мама.

Каз бросил на нее быстрый взгляд, и его темные глаза на мгновение потеплели, а потом снова посмотрел на деда. Их общего деда! Тот и бровью не повел. Словно судьба дочери нисколько его не волновала.

— С тех пор, как Анна вышла замуж против его воли, — тихо пояснила мама, — он вычеркнул ее из семьи и сердца. Как, впрочем, и меня.

— Я предполагал нечто подобное, — спокойно согласился Каз.

Но мама, забыв про внезапно объявившегося отца, с нежной улыбкой смотрела на Каза.

— Племянник. Значит, мне не показалось, что ты на нее похож, — и едва слышно добавила: — Порой я не знаю, могу ли доверять своим суждениям.

У Уайлена больно сжалось сердце от этого признания. Судя по тому, как сверкнули глаза Каза, у него сейчас возникло желание проникнуть в Хеллгейт и сотворить с Яном Ван Эком что-нибудь мучительное.

— Всё это прекрасно, — вмешался дед. — Но я приехал к Уайлену.

— С чего вдруг? — поинтересовался Уайлен.

До сих пор мистер Хендрикс ни капли внуком не интересовался. Дед обратил на него холодный расчетливый взгляд. Таким взглядом Каз обычно одаривал потенциальную жертву. Уайлен невольно подобрался.

— До меня дошли слухи о случившемся с твоим отцом.

— И? — с вызовом спросил Уайлен.

— И я подумал, что тебе может понадобиться помощь в управлении наследством.

Каз хмыкнул и, прежде чем Уайлен успел придумать, что ответить на столь щедрое предложение, холодно произнес:

— Премного благодарны, дедушка, — последнее слово он выделил с непередаваемым сарказмом. — Но мы справимся сами.

Дед собирался что-то возразить, но Каз заключил, будто вбивая гвозди в гроб:

— И нет, вам не удастся наложить руки на империю Ван Эка. Она принадлежит Уайлену.

Дед поджал губы и уставился на Каза. Тот ответил своим фирменным убийственным взглядом. Уайлен чуть не засмеялся, когда дед дрогнул и неловко прочистил горло. Каз ухмыльнулся.

— А ты чем занимаешься, мальчик? — спросил дед.

— У меня свой бизнес, который вас совершенно не касается.

Дед склонил голову, внимательно изучая Каза:

— Бизнес, говоришь?

Каз прищурился и вдруг спросил:

— Давно не бывaли в Кеттердаме?

Подтекст вопроса Каза был ясен для всех присутствующих: давно разорвав связь с Кеттердамом, дед не слышал про Грязные Руки и его жуткую репутацию. Он лишь хмыкнул и пожал плечами:

— С тех пор, как младшенькая меня разочаровала.

От его едкого взгляда мама съежилась, и Уайлену немедленно захотелось ему врезать. Но он сдержался, вместо этого раздраженно посоветовав:

— Вот и езжайте обратно.

Дед прожег его взглядом. Определенно, он слишком походил на Каза. Но Уайлен давно привык к казовским взглядам и остался невозмутим.

— Что ж, ладно. Раз мне здесь не рады… — с достоинством произнес он.

— Не рады, — подтвердил Каз.

— Но вы пожалеете, — пообещал дед, прежде чем развернуться к дверям.

— Сильно в этом сомневаюсь, — весело бросил вслед Джеспер.

Как только за дедом закрылась дверь, он повернулся к Казу:

— И что это было?

Тот тяжело вздохнул (Инеж хихикнула, но тут же сделала серьезное лицо, когда Уайлен с Джеспером оскорбленно посмотрели на нее) и галантно — галантно! — предложил руку матери Уайлена.

— Тетя Мария.

Та солнечно улыбнулась и взяла его под руку, позволив подвести себя к столу и устроить в кресле. После чего он вернулся на свое место рядом с Инеж. Уайлен наблюдал с чувством, что видит особо фантастичный сон. Только сейчас новость по-настоящему дошла до сознания. Каз — сын тети Анны? Каз — его кузен? Уайлен бессильно опустился в ближайшее кресло.

— Знаешь, Каз, — весело заявил Джеспер, хотя в его веселье чувствовались слегка истерические нотки, — мне всегда казалось, что вы с Уайленом подозрительно одинаково мыслите.

Инеж засмеялась и со значением посмотрела на Каза. Тот хмыкнул, и уголок его губ приподнялся в едва заметной улыбке. А потом у Джеспера на лице появилось выражение внезапного озарения:

— Постой-ка! Так ты родился не в Кеттердаме! Ты рос на ферме!

Каз кивнул, но в подробности вдаваться не стал. Зато Джеспер трагичным жестом вскинул руки:

— Все эти твои подколки про фермерского мальчика, когда ты сам фермерский мальчик!

— Был, — мрачно заметил Каз. — Того мальчика больше нет.

Не отрывавшая от него взгляда Инеж накрыла его ладонь своей, и Каз перевернул руку, чтобы переплести их пальцы.

— Расскажи об Анне, Каз, — тихо попросила мама. — Я не видела ее с тех пор, как она сбежала с твоим отцом.

Он пожал плечами:

— Я почти не помню ее: она умерла, когда мне было шесть лет. Я даже не знаю, что это была за болезнь. Помню только, как она пела — она любила петь.

Мама с печальной улыбкой кивнула:

— Мы звали ее соловушкой.

— Помню длинные темные волосы, которые она иногда разрешала мне заплетать. Они пахли медом.

Все присутствующие затаили дыхание — ни разу они еще не слышали от Каза подобных откровений. Ну, кроме Инеж, наверное.

— Она пекла очень вкусные булочки. И печенье.

— О да, готовила она виртуозно, — согласилась мама. — Хотя у нас был повар, Анна вечно что-нибудь стряпала, — и виновато добавила: — Мне очень жаль. Мне следовало попытаться связаться с ней. Особенно, когда я вышла замуж, и отец отказался и от меня тоже.

Каз снова пожал плечами. На несколько мгновений воцарилось молчание, после чего он встал.

— Предлагаю вечер — или скорее утро — воспоминаний считать на этом законченным.

Мама разочарованно вздохнула и отвернулась к окну. Уайлен хотел было его остановить, но передумал. Каз и так сильно открылся перед ними. Если сейчас на него надавить, он начнет огрызаться. И хорошо от этого никому не будет.

— Это ничего между нами не меняет, купчонок, — заявил Каз, обернувшись возле двери, прежде чем выйти.

Инеж выскользнула из комнаты следом за Казом.

Уайлен только хмыкнул. Конечно, не меняет — Каз уже относился к ним с Джеспером как к братьям. Что тут еще можно изменить? Но вслух он такого никогда не скажет.

* * *

Как выяснилось, дедуля не покинул Кеттердам. Несколько дней спустя он появился в «Клубе ворона». Каз разбирал документы в своем кабинете, когда в дверь постучала Аника, чтобы сообщить:

— Босс, тебя тут хочет видеть один купец, который выглядит как твоя постаревшая копия.

Каз тяжело вздохнул, откинувшись на спинку кресла.

— Хендрикс?

— Да, именно так он представился.

Секунду Каз рассматривал вариант велеть Анике выпнуть его из клуба, но передумал.

— Пусть заходит.

Аника кивнула и исчезла.

— Это и есть твой бизнес? — с порога заявил Хендрикс, не утруждаясь приветствиями.

— Часть его, — ответил Каз. — Какое дело, мистер Хендрикс?

Тот хмыкнул и непринужденно устроился в кресле напротив.

— Просто хотел проведать тебя, внучок.

— А мне казалось, в прошлый раз я четко дал понять, что вы это желaние не взaимно.

— Возможно, ты еще передумаешь.

— Сомневаюсь.

Некоторое время они просто смотрели друг на друга, а потом Хендрикс вздохнул:

— Я ведь правда хочу помочь.

— Не нуждаюсь, — отрезал Каз.

— Знаешь, — заметил в пространство Хендрикс, — пожалуй, я вернусь в Кеттердам, возобновлю здесь дела. Тогда у нас станет больше точек соприкосновения. Мы сможем работать вместе.

— Ваше дело, — пожал плечами Каз. — Только на совместную работу я бы не вашем месте не рассчитывал. И если бы вы удосужились навести справки, то и не стали бы ее предлагать.

Хендрикс усмехнулся:

— Если ты имеешь в виду все эти полубезумные слухи, что ходят по городу о Грязных Руках, то не думай, что меня так легко испугать. Я знаю цену тщательно выстроенной репутации.

Каз приподнял бровь. В глубине души невольно вспыхнула искра уважения. Кем-кем, а дураком деда назвать нельзя. Тем не менее он не собирался с ним сотрудничать. Он не нуждался во внезапно объявившихся родственниках.

— Не все из них ложь, — заметил он, одарив деда тяжелым взглядом.

Тот только отмахнулся.

— Подумай еще, — Хендрикс встал и коротко кивнул. — Меня всегда привлекал игорный бизнес — в Кеттердаме это весьма прибыльная ниша.

— А мне с этого какая выгода? — ехидно спросил Каз.

Хендрикс несколько мгновений, прищурившись, изучал его, а потом заявил:

— Что ж, тогда я тоже подумаю. Что тебе предложить.

С этими словами он покинул кабинет.

— Что скажешь? — спросил Каз в пространство.

— Похоже, он действительно пытается наладить родственные связи, — Инеж материализовалась из теней и подошла, чтобы присесть на край стола. — К Уайлену он тоже приходил. Разговор протекал примерно в том же духе. Не знаю, может, под старость стал сентиментальным?

Каз усмехнулся:

— Может быть. Но всё равно он не внушает мне доверия.

— Это потому, что он очень похож на тебя, — засмеялась Инеж. — Теперь я воочию увидела, что ожидает меня в старости.

Каз фыркнул, но веселье быстро улетучилось, когда его посетила мысль: а хочет ли Инеж такой старости?

— И тебя это не пугает? — осторожно спросил он.

Инеж нежно улыбнулась и потянулась вперед, чтобы взять его ладонь в свою. Каз напрягся, вода тут же захлестнула щиколотки, но усилием воли заставил себя сосредоточиться на теплой коже Инеж, нащупал большим пальцем ее пульс, напоминая себе, что она живая. Не холодный труп. Вода неохотно отступила, затаившись на краю сознания.

— Нисколько, — улыбка Инеж стала еще шире. — Я больше, чем когда-либо хочу быть с тобой. Если хочешь ты.

Каз поднял ее руку, чтобы осторожно прикоснуться губами к тыльной стороне ладони.

— Всегда.

 

Дед действительно переселился обратно в Кеттердам, привезя с собой бабушку. И если поначалу новоявленные родственники и их активные попытки поучаствовать в жизни Каза и Уайлена раздражали, то постепенно Каз оценил Хендрикса как делового партнера. Он даже непостижимым образом сумел ввести Каза в Торговый совет.