Рай в шалаше (джен)

— Дже-е-ек! Дже-е-ек!

— Да, мам. Я тут, мам, — из-за кромки двери показалась загорелая мордашка с облупленным носом. Копна соломенных волосенок слипшимися сосульками спадала на плечи мальчишки лет пяти-шести.

— Ты опять брал карандаши? Твое счастье, что отец спит...

— Он всегда спит, — буркнул мальчишка, стрельнув глазами в сторону небольшого кособокого шалашика на корме старого плота. — А когда не спит, то плюет в воду...

— Не смей так говорить об отце! — молодая, уже порядком располневшая женщина уперла руки в бока, отчего изрядно обветшавшее, когда-то нарядное платье угрожающе затрещало, — Он талант! Он... его просто немного... не туда унесло, но это не важно, главное — верить.

Мальчишка хмыкнул и снова плюхнулся в воду, обдав мать фонтаном соленых брызг.

— Держись за ручку! За ручку держись, тебе говорят. И от двери не отходи... не отплывай далеко.

Господи, как странно выворачивает иногда жизненная дорога. Вот стоишь ты на распутье и не знаешь, куда понесет тебя бурное течение жизни, куда течение повлечет тебя, как щепку, как сорванную дверь, как...

— Как я соскучился, дорогая, — прозвучало у самого уха: щекотно и возбуждающе покалывая ее шею щетиной, Джек-старший притерся уже заметным пузиком сзади и обхватил ее за пышную талию. — Давай, а? Ну, ты что, дава-ай... — Он шевельнул бровями и щелкнул довольно растянутыми подтяжками.

— С ума сошел, — слабо отнекивалась она, — дети дома.

— Они всегда дома, — хихикнул Джек. — Нарисовались — не сотрешь.

— Да подожди ты, проверю малышку.

Женщина сделала пару шагов в сторону шалашика, где под старым пальто мирно спала крохотная рыжеволосая девчушка. В одной ручке она сжимала сушеный рыбий хвостик, другой вцепилась в единственную и любимую игрушку — самое ценное, что было на этом плоту. Потихоньку, один за одним разжав немытые пальчики, мать высвободила блеснувшую морской голубизной вещицу.

— Ну же, — нетерпеливо позвал ее муж. — Давай, давай…

Они встали на краю медленно и величаво движущегося по волнам их дома, раскинули руки и замерли, вглядываясь в даль.

О чем они думали?

Может, о том, что маленький шалашик на крошечном плоту не променяют ни на какой самый шикарный лайнер.

Может, о том, как изменчива жизнь, текущая подобно теплому течению, подхватившему когда-то дверь с лежащей на ней молодой девушкой, намертво вцепившейся в рубашку мальчишки с соломенными волосами.

А может, о том, что в немытой детской ручонке «Сердце океана» смотрится лучше, чем на ухоженной аристократической шее какой-нибудь знатной пассажирки «Титаника».