Пять часов шесть минут (гет)

— Мама говорила, что все предопределено с самого нашего рождения и что судьба дает много подсказок. Нужно только научиться понимать их.

Пожиратели и Орден искали их в течение трёх месяцев и могли бы никогда не найти.

— Я тебя вытащу.

Они вместе скрывались в лесу после того, как Драко аппарировал прочь из поместья, украв её почти остывшее от пыток тело из подвалов собственного дома.

— Моя амортенция пахла бадьяном. Слизнорт сказал, это из-за ошибки в последовательности добавления ингредиентов.

Ветхий дом, покосившийся на правый бок, раньше был их с Пэнси убежищем; летом перед шестым курсом они наложили на территорию чары и поклялись никому не рассказывать о доме. Спустя полгода Паркинсон убили вместе с семьёй на границе Великобритании, когда они пытались бежать.

— Сегодня я иду к Министру. Он должен меня послушать.

В лесу не было ничего, кроме корней бадьяна, и он варил зелье каждый день, а после разжимал пальцами её челюсти, вливал настойку и зажимал рот ладонью, чтобы она проглотила все до конца. Ярость охватывала Грейнджер с ног до головы; она ненавидела его и уворачивалась, и её раны расползались. Он снова варил зелье из бадьяна.

— Помнишь, ты сбежала от меня и угодила в овраг с дикой душицей? Я думал, что потерял тебя.

Он лечил её сломанную ногу целую ночь, но она, надышавшись дурманящей пыльцой, ничего не чувствовала и только изредка смеялась в лицо своим галлюцинациям.

— У них нет достаточных доказательств, они просто не имеют права!

Чтобы сделать перевязку, он разорвал черную мантию пожирателя на длинные лоскуты. Проснувшись и увидев это, Гермиона долго хрипло смеялась, а потом потеряла голос: надорванные связки не зажили. Он снова варил бадьян.

— Сегодня мне снова снился этот овраг.

Когда раны на её спине зажили, она смогла протиснуть сквозь зубы первую благодарность.

— Гарри будет свидетельствовать в твою защиту.

Драко носил её на руках месяц, прежде чем она смогла самостоятельно ходить. Первое время Гермиона едва выносила эти вынужденные моменты. На исходе четвертой недели она уснула не его плече, пока он менял повязку на её запястье.

— Почему он мне снился?

Он никогда не умолял простить его, только непрерывно варил бадьян, пока последняя рана не затянулась.

— Мы не должны сдаваться.

Она снова бежала спустя несколько дней после того, как позволила ему поцеловать себя над оврагом с душицей.

— Интересно, будет ли он сниться мне сегодня снова?

На границе леса её поймали пожиратели из остатков сопротивления. Сломали запястье и разбили нос двумя грубыми заклинаниями.

— Никто не посмеет тебя тронуть.

Он следовал по пятам, и его палочка выстрелила очередью непростительных, прежде чем сработали отслеживающие чары, наложенные победившим Орденом.

— Вот бы снова оказаться там.

Он поднял на неё прозрачный взгляд и подался вперед. Цепи на его запястьях тихо зарокотали. За стенами Азкабана гудела, словно громоздкое насекомое, попавшее в ловушку, непогода, а внутри узкой грязной камеры было сыро и холодно. Раскисшая грязь скрипела под носками её ботинок. Гермиона молча сжала колени руками, стараясь не шевелиться, чтобы расшатанная табуретка под ней не скрипела.

— Ты не должен быть здесь.

Добро победило; начались казни.

— Я преступник.

Каждый день из зала Визенгамота выносили около трех тел.

— Я не смогу без тебя.

За ним приходили несколько раз, но Грейнджер бросалась телом на ржавую дверь, закрывая собой, и кричала, пока её надорванные связки не начинали сипеть.

— Я пытал волшебников.

В последний раз она напала на мракоборца, нанеся ему глубокие рваные раны сектумсемпрой. Её лишили палочки.

— Тебе приказали.

Суд назначили на пять утра. Справедливость над пожирателями всегда вершилась в темноте.

— И я послушался.

Ветер, ворвавшийся в окно, хлестнул её по щеке, и Драко поднял резкий взгляд на дверь.

— Время закончилось, мисс Грейнджер, — в проеме появился мракоборец, за его плечами — ещё один. Оба серые от напряжения.

— Нет, нет… — она поднялась на ноги, дрожа, словно помешанная.

— Гермиона, — тихо позвал он. Грейнджер лихорадочно оглянулась. — Больше не падай. Я не смогу сварить для тебя бадьян.

Её долго оттаскивали прочь, и она оставила царапины на его коже, пока хваталась за холодные запястья.

* * *

— Все будет в порядке.

В полночь Гарри встретил её в Министерстве в кабинете, который ему выделил Министр, чтобы он мог отдыхать между судами.

— Я должна его вытащить.

Лихорадка усилилась; тело было влажным от поднявшейся температуры.

— Ты едва держишься на ногах. Я принес успокоительное.

Она решила, что украдет у Гарри палочку и сбежит. Не думая, выпила зелье — хотела усыпить бдительность.

— Поспи немного. До суда много времени. Я разбужу тебя.

Она прилегла на длинную софу, болезненно улыбнулась и положила ладонь на мягкую обивку рядом с собой.

— Ты тоже можешь отдохнуть.

Гарри кивнул, сел рядом. Его палочка осталась на столе. Он склонил голову на её плечо, коротко выдохнул.

— Прости, Гермиона.

Она не стала спрашивать, за что.

Закрыла глаза, затихла и решила сосредоточиться. Ждала удобного случая.

Когда ее веки поднялись, в комнате было совсем темно. Гарри спал рядом.

Пять бесшумных шагов, шорох пальцев по столу, глухое рокотание магии под её ладонью. Она наложила на себя невидимые чары и выскользнула за дверь.

Бежала уверенно, потому что знала, где его содержат. Двое охранников у дверей грузно упали на пол, когда она приблизилась. Палочка потрескивала, противясь. Грейнджер сжала её до боли в костяшках.

— Я пришла за тобой.

Он сидел на низком стуле, свесив руки в цепях по бокам от тела. Под глазами пятнами лежали темные полукружья.

— Я понял, почему мне снился овраг с душицей.

Она сбросила с него оковы несколькими заклинаниями, металл завизжал, спадая с запястий. Её руки сомкнулись вокруг его тела, поднимая.

— Нужно бежать, Драко. Ты свободен.

Она тащила его за собой, направляясь к атриуму. В груди билась радость. Камины полыхали готовностью.

Её рука дернулась: Малфой замер перед часами над их головами. Утробный звон разнесся по черным коридорам.

— Пять часов шесть минут…

Он стоял, задрав голову, и не двигался. Гермиона не могла понять, почему бьют часы.

— Идем, Драко. Пожалуйста, нам надо торопиться!

Он покачал головой. Коснулся шершавой ладонью её подбородка.

— Все предопределено с самого рождения. Закрой глаза, Гермиона. Все в порядке, ты ничего не увидишь.

На её глаза легла ладонь. Она ощутила поцелуй, похожий на тот, что подарила его бледным губам над оврагом.

— Драко, почему так пахнет душицей?

Она вцепилась в его ладонь. Паника ползла к горлу.

— Не думай, поцелуй меня еще раз.

Она разомкнула губы, принимая его, а затем ладонь исчезла с лица.

Когда её веки поднялись, тяжесть обрушилась на тело, словно лавина. Гермиона осмотрела темный кабинет. Палочки не было. Гарри тоже.

Она схватила пустую колбу из-под зелья, поднесла горлышко к носу и шумно втянула воздух.

Душица.

Стекло хрустнуло под подошвой, когда она бросилась из комнаты, падая и поднимаясь. Тело не поддавалось. Она сражалась с собой, ударяясь коленями о гранитные полы Министерства. Запах душицы стоял в горле. Синяки распускались под кожей с каждым падением, и она некоторое время ползла, не чувствуя в себе сил подняться.

Гермиона не знала, сколько прошло времени, прежде чем слабое тело принесло её к дверям судебного зала. Она толкнула двери плечом и упала меж распахнутых створок. Подняла глаза.

Судьи Визенгамота молчали. Взгляды метнулись с бледного пятна в центре зала на неё, жалко распластавшуюся у входа. Первым пошевелился Министр. Он кивнул человеку в черном, и тот объявил низким и утробным, словно звон министерских часов, голосом:

— Время смерти — пять часов шесть минут.

Разрывы на связках открылись.

Ей нужен был бадьян.