Её не стало в Новый год (гет)

Примечания:

Если в мире забытых королевств нет нового года, то это проблема мира забытых королевств, а не моя.

Тема фф: Виктор Цой — Звезда По Имени Солнце

Глюкоза — А снег идёт

Анжелика Варум — Городок

Ягода — Привычка

Не дай себе умереть, не испытав этого чуда — спать с тем, кого любишь.

Габриэль Гарсиа Маркес. «Вспоминая моих грустных шлюх»

— Это несправедливо, знаешь ли, — заметил Астарион, провожая очередного деревенского взглядом.

— Что именно, дорогой? — довольно ухмыльнулась Асша.

— Я нахожусь прямо рядом с тобой, но совета ищут у тебя… Когда есть я! — Астарион всплеснул руками, и Асша не смогла сдержать смеха.

Морщинки вокруг её глаз теперь образовывали солнечные паутинки, которые с каждым годом становились всё глубже, пока Астарион оставался неизменным лунным светом. Даже высшие эльфы были не вечны, с горечью подмечал он иногда.

Астарион подал ей руку, позволяя опереться на себя, и они начали неспешный путь домой.

— Я старше и!.. — продолжил он недовольно бормотать себе под нос.

— И моложе, — всё так же благодушно улыбнулась Асша. — В их глазах. Тем более на фоне дряхлой эльфийки.

— Тоже мне дряхлая эльфийка! Облапошила торгаша на рынке, будто тебе всего пара сотен. Бедный гном, — фыркнул Астарион.

— Говорит мне эльф, который обчистил «Волшебные принадлежности», не потревожив ни одной ловушки?

— Тоже мне достижение, этот идиот ещё табличку бы повесил «Здесь беззащитный, никем не охраняемый портал в хранилище магических артефактов и свитков», — спародировал высокомерный тон Лорроакана Астарион.

Асша рассмеялась: её память была всё также остра и даже семьсот лет не смогли стереть из неё образ заносчивого мага.

Какое было наслаждение всадить стрелу ему в спину. Он был так уверен в собственном превосходстве, так восхищён силой своих големов, что абсолютно упустил из виду, как маленькая эльфийка скрылась в тенях.

Какая была насмешка над великим магом. Им даже не пришлось пробиваться через ряды его слуг.

Старые воспоминания несли с собой лёгкую горечь. Асша помнила, как её руки крепко держали лук; как плавно и быстро стрелы ложились в тетиву; как легко было замирать, бесшумно, почти не дыша, выжидая тот самый момент для одного точного удара. Стоило признать, что время было к ней весьма беспощадно, и теперь было трудно порой держать в руках обычный столовый нож, не то, что лёгкий кинжал.

Астарион продолжал принижать эльфа и его элементарные («Серьёзно, он повсюду оставлял подсказки! Какой вообще смысл в такой охранной системе?») ловушки, которые он щёлкал как орешки, и Асша с какой-то тоской подметила, как проворны его руки.

У Астариона впереди были тысячелетия. Проблему с солнцем они решили ещё в первую сотню лет путешествий. Чего стоили семьсот, максимум восемьсот лет, отпущенных Асше, рядом с вечностью? Крупица, разве нет? Пройдут века после её смерти. Однажды она останется просто блёклым сном, который Астарион и не вспомнит поутру.

От этой мысли на секунду стало так горько и одиноко. Захотелось разозлиться на несправедливость жизни, на её скоротечность и, что самое обидное, на её конечность.

— My sweetheart, ты со мной? — обеспокоенное лицо Астариона возникло перед ней.

Всё такой же молодой и прекрасный, как и сотни лет назад. Возраст в нём выдавало только поведение. Больше уверенности — меньше экспрессии. Годы залечили некоторые из ран, что оставил Касадор.

Асша неожиданно даже для себя улыбнулась. Вся эфемерная и такая пустая обида прошла, и так легко стало на душе. Светло. «Я уйду, и время залечит и эту рану. И он снова будет счастлив где-то, с кем-то под этим же солнцем», — подумала она. — «И даже если всё это… весь наш путь однажды сотрётся так же, как руны со скал стирает море, то оно всё равно будет того стоить. Каждое столетие и каждый день. Я всё равно буду жить в нём. Как Шэдоухарт или Уилл. Это не конец».

Асша успокаивающе улыбнулась ему и провела рукой по щеке. Её морщинистая ладонь на фоне фарфоровой кожи.

— Прости, просто задумалась.

— О чём же, любовь моя? — Астарион положил свою руку поверх её и осторожно прижался ближе.

Он смотрел на удивление серьёзно и тяжело, исчезла вся недавняя весёлость, будто Астарион подспудно понимал, какие мысли её одолевали. Может, именно поэтому Асша ответила честно, а не отшутилась, как всегда.

— О естественном ходе вещей.

— И том, как он обошёл меня стороной? — пытливо уточнил Астарион.

— Я не в обиде, — она пожала плечами.

Астарион явно хотел что-то сказать, но вдруг передумал, отвернувшись.

— Ты, наверное, уже устала стоять, идём домой, — его голос звучал глухо, и Асша не стала спорить.

Возможно, трагедия вечности была в том, что ты не мог принять чужую смертность? Для Асши смерть была очевидным концом. У неё были годы, чтобы с ней смириться. Астариону всегда была проще откладывать эти мысли в сторону, делать вид, что они никогда не умрут или наоборот в один из дней, их просто сожрёт дракон. Правда, получилось так, что дракона, которому бы удалось их сожрать и не обломать все зубы с клыками, так и не нашлось, а время Асши подходило к концу.

И всё же он был прав — она начинала чувствовать усталость и боль в суставах.

— Скоро Новый год, давай в этом году украсим весь дом?

— Конечно, — Астарион бросил на неё ещё один взгляд и быстро поцеловал в висок.

Нежное и заботливое до слёз прикосновение родило новый укол боли. Всё хорошее заканчивалось слишком быстро, так, что ты не успевал его заметить.

Обычно Асша украшала дом, но в последние несколько десятилетия она уже не могла делать это сама. Суставы давали о себе знать, да и о былой ловкости не стоило и вспоминать. Иной раз обычная дубовая лестница могла вызвать у неё проблемы. Им даже пришлось перенести хозяйскую спальню на первый этаж из-за этого. Жизнь неуклонно катилась к своему закату.

Естественный ход вещей, чтоб его.

Астарион в этот раз на удивление без всяких уговоров (некоторые вещи не менялись даже за столетия, и — слава всем богам! — Асша не выдержала бы, если бы её муж перестал быть королевой драмы) принялся за украшение дома. Она сидела, укутанная в кресле на веранде, раздавая указания, и он даже не указал на её плохой вкус в сочетание цветов. Не ворчал, когда тащил из леса ёлку. И даже Гейла звать не пришлось, чтобы зачаровать огоньки! Ну просто идеальный муж! Загляденье.

Асша особо не задумывалась над причинами, просто наслаждалась. Ловила мгновение, пока оно не успело ускользнуть.

Ночами, когда её сгибало в новом приступе кашля, а боль терзала до самого утра, они с Астарионом сидели у камина в гостиной. Она просила его зажечь огни, и в те тихие моменты между приступами оставался только треск поленьев и магическое мерцание. Мир сужался до этой маленькой комнатки, до успокаивающего шёпота Астариона, до его тихих рассказов. Возможно, то была магия или игры её уставшего сознания, но перед глазами мелькали картины воспоминаний. Они не терзали душу, как часто это бывало. Старые и почти забытые лица вставали перед глазами как живые, и на душе становилось так тепло и счастливо.

Уилл снова пытался попасть молнией в Астариона, который покрасил его рога в бело-красную полоску, чтобы «привнести немного праздника в наши дорожные будни, и вообще это всё Шэдоухарт!»; а сама обвиняемая утирала слёзы смеха и всячески отрицала свою причастность к этому. Даже Лаззель не могла сдержать улыбки. Шкряб просто был рад общей суете и бегал за ними следом.

Тогда Асше казалось, что это никогда не закончится, что таких моментов впереди ещё много. Юная наивность. Время пришло и развело их дороги, оборвало короткие жизни и перемололо.

Только став значительно старше, Асша научилась ценить эти маленькие моменты. Ей открылась истина: оказалось, что из них и состояла жизнь. Из таких ночей, когда Астарион заботливо сжимал её в объятиях, и мерцала ёлка; из длинных писем Гейла или редких приходов во снах Императора и Карлах; из вестей от Хальсина, которые передавали разные звери и птицы. Жизнь таилась в мелочах.

Если чему Асша и научилась, так это тому, что эти моменты не вечны, поэтому их стоило помнить, хранить, а не проходить мимо, отмахнувшись.

Счастье было так мимолётно. И всё же, оно того стоило.

— Как думаешь, в следующем году удастся затащить Гейла на праздники к нам? — Асша медленного пила глинтвейн и смотрела в окно

Снег падал крупными хлопьями, скрывая за плотной белой стеной даже лес. Асше казалось, что никогда ещё здесь не было такого снегопада. Такого чистого, белого и красивого.

— Великого Архимага Гейла? — язвительно уточнил Астарион. — В нашу-то глушь, где почти никто не слышал о его подвигах? Пусть только попробует не приехать, я попрошу Хальсина притащить его сюда за шкирку. Пусть попробует посопротивляться там.

— Брось, а вдруг он там опять мир спасает? — Асша ухмыльнулась и легко толкнула мужа в плечо.

— Тоже мне великое дело, как показала практика, это может сделать даже всякий сброд, дай только мотивацию получше, — скривился Астарион, не выглядя впечатлённым её замечанием.

— А ты ведь мог бы сейчас спасать этот мир вместе с ним, — тихо заметила Асша и тут же пожалела, что вообще произнесла это вслух.

— За спасибо? Ты за кого меня принимаешь, дорогая? — возмутился Астарион, будто и не заметив её заминки. — И вообще, с какой стати мне слушаться его приказов? Он себя взорвать пытался! Кто знает, чего ещё удумает, если тебя под боком не будет. Нет, нет, нет. Увольте.

Асша прижалась к его плечу, ластясь, как довольный кот.

— Значит, только мне можно тобой командовать? — прошептала она.

— А ты думаешь, я бы позволил ему указывать мне, куда вешать гирлянды? Брось, ты видела, как он одевается? Да я бы не доверил ему даже носки себе выбрать! — Астарион осторожно всплеснул руками, чтобы не оттолкнуть её.

— Ты так же говоришь обо мне, — заметила Асша.

Астарион повернул голову к ней и посмотрел, как на идиотку.

— Любовь моя, ты — моя жена, тебе можно, — как само собой разумеющиеся сказал он.

— Астарион, — Асша также очень серьёзно посмотрела на мужа, стараясь не рассмеяться. — Я должна открыть тебе один секрет.

Он только выгнул бровь, мол, чем ты можешь удивить меня за века брака?

— Я дальтоник, я не вижу красный цвет.

— Ты сейчас издеваешься надо мной?

Асше едва удавалось сдерживать смех.

— Нет.

— Ты семьсот лет скрывала от меня, что не видишь красный цвет, когда большая часть праздничных украшений буквально красного цвета? — ещё раз уточнил он.

— Да.

— Хорошо, я просто убью тебя прямо сейчас.

Асша наконец не выдержала и рассмеялась, едва не роняя кружку с глинтвейном. Астарион вовремя успел подхватить её. Всё ещё недовольный, но явно злящийся недостаточно сильно, чтобы позволить горячему напитку обжечь её.

— Ну прости, прости, — сквозь смех попытался сказать Асша. — Я всё не находила повода сказать тебе. В своё оправдание скажу, что я думала, что ты знал!

— Знал? — Астарион возмущённо посмотрел на неё. — С какой стати?

— Когда Карлах впервые приехала к нам на Новый год, это было первым, о чём она спросила меня, когда увидела, как я украсила дом!

— То есть я виноват в том, что хотел угодить своей жене?!

— Ну прости, пожалуйста, — Асша сжала его руку, пытаясь заглянуть глаза.

Она не могла перестать улыбаться. Ей давно не было так легко и хорошо на душе. Раньше никогда не находилось смелости обо всём рассказать Астариону, а сейчас вдруг пришло неожиданное понимание: больше шансов не будет.

Это почему-то не пугало.

Всему своё время, да, Иссохший?

Астарион продолжал ворчать ещё целую неделю, но не предпринимал никаких попыток перевесить украшения или выбрать себе другой праздничный камзол.

И чем ближе был Новый год, тем сильнее в Асше крепло понимание — он последний. И больше её это не пугало. Она крепче обнимала Астариона, больше не жалея своего хрупкого тела; спешила с ним на улицу в чарующе прекрасный лес и даже уговорила своего не любящего скопления людей мужа вновь сходить с ней в городской трактир, будто они снова были просто искателями приключений.

Асша стремилась не столько урвать на прощание самые лучшие моменты, сколько подарить их Астариону, чтобы он не жалел о неслучившемся.

Они сидели перед камином в ожидании нового дня. Часы медленно отмеряли исход этого года. Асша чувствовала, как с каждой часом ей становилось все сложнее сжимать родную руку.

— Знаешь, милый, — тихо позвала она.

Астарион что-то тихо промычал в ответ.

— Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, — так же тихо ответил ей Астарион.

— Я не совсем это хотела сказать, — Асша поморщилась, силясь собрать мысли в кучу.

Она слегка потянула его за рубашку, и он повернулся к ней, заглядывая в глаза.

Её любимые алые глаза. Ну разве могло быть что-то прекраснее этого? Разве вся жизнь не стоила этого момента? Когда самый любимый человек смотрел на неё с такой нежностью и заботой? Разве не об этом она мечтала юной девочкой, которую собирались насильно выдать замуж?

Асша сделала глубокий вдох и подняла руки, ласково обхватывая ими лицо мужа. Астарион тут же положил свои ладони сверху, поддерживая её, давая силы.

— Я ни о чём не жалею, и если было бы можно, то повторила бы весь этот путь снова, — шептала Асша почти зачарованно. — Разве что про дальтонизм рассказала бы раньше.

Астарион тихо фыркнул.

— Но если серьёзно, то каждое мгновение стоило того, чтобы оказаться здесь и сейчас с тобой.

— Ты стала такой сентиментальной.

— Старость.

— Тоже мне, старость, — он так знакомо и привычно закатил глаза, что Асша не сдержала смех.

— Никакая ты не старая, — он покачал головой и нагнулся для медленного ласкового поцелуя, будто не прошли столетия с тех пор, как она была в последний раз статной и красивой; будто не была в его руках обычная старушка.

— Самая прекрасная женщина на свете, — закончил Астарион, как только оторвался. — Моё сердце и совесть.

— Не забудь про печень, — отшутилась Асша, чтобы скрыть смущение.

— Даже демоны не могут выпить столько, сколько ты, и не помереть. Да что там демоны! Карлах с тобой тягаться не могла! — Астарион рассмеялся, утыкаясь носом ей в макушку.

О, его глупая, глупая эльфийка, давно забывшая своё боевое прозвище. Как будто старость могла оттолкнуть его, как будто Игла не пронзила его сердце насквозь, да и не сшила их сущности воедино.

His darling.

Астарион обещал себе не смыкать глаз. Охранять её спокойный сон, но тепло и вино сделали своё дело, и он задремал.

Она ушла ночью. В тихом треске камина, в сиянии новогодних огней. Тихо и без боли.

Когда Асша открыла глаза вновь, её встретил старый друг.

— Что стоит жизнь единая у смертных?

Асша рассмеялась. Все тело было вновь молодым и лёгким.

— Разве так встречают старых друзей?

Скелет покачал головой и улыбнулся.

— Я встречи с другом старым рад и всё же ответить прошу на вопрос, дабы соблюсти формальности и приличия.

— Спасибо за подаренные мгновения и за последний Новый год, — продолжала Асша, бодрым, юным голосом. — Мой ответ не изменился с прошлого раза. Никакая жизнь не ценнее других. Мы все равны. Просто некоторые для нас ровнее.

— Стагнация не всегда застоя признак, порой она лишь твёрдости убеждений подтверждение.

— Что дальше?

— Жизнь, — Иссохший указал на длинный коридор, ведущий в темноту.

— Подожди, — Асша на секунду остановилась и посмотрела на него очень серьёзно. — А мы ещё с ним встретимся?

— То не в моей власти, герой, — покачал головой Иссохший.

— Я не о том спрашивала. Ну же! — она нахмурилась.

— Не забывают души друг друга, коль таково их желание.

Асше показалось, что он старался не закатить глаза, как когда-то с Арабеллой. Как всё-таки жизнь была циклична, и всё стремилось вернуться к тому, с чего началось.

— Тогда до встречи! И в следующий раз, пожалуйста, найди кровать получше! Гробы нынче не в моде даже у вампиров! Это я тебе как жена одного такого говорю.

— Что за манеры, — тяжело вздохнул Иссохший.

Он перевёл взгляд на нового гостя, но не успел даже задать свой вопрос, как тот быстро выпалил:

— Да, да, я тоже рад тебя видеть; спасибо за Новый год; мой ответ — Асша; куда пошла моя жена?

Иссохший молча указал на одинокий коридор.

— Чудесно, до встречи, и найди себе уже нормальную одежду, а не изорванный балахон — смотреть больно. Только у этой дальтонички советов не проси — у неё ужасный вкус!

И побежал следом.

— Что за манеры, — снова вздохнул Иссохший, но сдержать улыбки не смог.

Примечания:

Это должно было быть горе горем, но у меня кончился депрессивный эпизод.