Побочка и ломка (джен)

Замечательно, Дима. Просто прекрасно! Гениальная идея сделать меня помощником своего солдафона!

И почему я только не подох тогда? Зачем надо было спасать меня, чтобы позже засунуть в механическую перчатку? Новый вид садизма и надругательства над усопшим? И сколько мне придется строить из себя дурачка-всезнайку, искусственный интеллект, говорящую энциклопедию и няньку его «сынка»? Как подло. Чтоб его…

Он даже не подозревает о том, кого просит заткнуться. Да я стою сотни таких дураков, с начисто промытыми мозгами!.. Где найти еще сотни таких, вот это вопрос. Таких, созданных по образу и подобию с пепелища войны, один на миллион. И именно такая драгоценная возможность личного знакомства с подобным уникумом свалилась на мою голову! Чем заслужил такое счастье, товарищ Сеченов, ваш коллега Захаров. Извините, ваше гениальное изобретение Храз.

И почему я не ценил то, что у меня есть тело! Старый дурак. Иметь свое тело было очень удобно, еще бы научиться с ним обращаться так, чтобы срок эксплуатации был максимальным… Теперь сидеть, паразитировать. Идти туда, куда идет этот кретин. Делать то, что может спасти ему жизнь, потому что без него я — ничто. Мерзкое чувство.

Ай да Петров! Вот же шельма! Сеченова точно за живое взял: он всегда был гуманистом до мозга костей, все задавался вопросом… Как там пелось? «Как же сделать, чтоб всем было хорошо»? Вроде так. Сколько он мог бы сделать, если бы забыл о своей человечности. Там, где идет покорение необузданного, места человеколюбию нет. А он упирался, относился всегда со скепсисом. И где же сейчас его светлое и полезное человечеству? Столько стараний, столько ресурсов загублено… А вот и Петров. Совсем голову потерял от успеха. Готовься, товарищ майор, твой Волшебник тоже умеет злиться, и к этому есть все причины.

Хотел бы я иметь у себя такого дурака. Что бы ему не сказал, все сводит к одному: «Сеченов — святой человек». Поразительная преданность. Как же ему будет плохо, как же его ломать-то начнет все это происходящее. Все же он, любопытный, читает, все подмечает. Еще и меня вопросами засыпал. Главное, чтобы не распсиховался, а то попаду под горячую руку… Было бы смешно, посмеялся.

Гляди-ка, а ты, майор, не безнадежный. Неужели у тебя осталась способность к критическому мышлению? Промах, Дима, промах. Если бы Нечаев был мой, я бы ему отдел мозга, за это ответственный, в первую очередь бы вырезал. Когда против тебя встает твое детище — страшное зрелище. Тем более — такой «сынок».

Что, товарищ майор, начинают глазки открываться? Отросли усы у котенка, обкусанные кошкой, «чтобы не забредал, куда не надо»? То-то же. Смотри, читай, слушай, впитывай, запоминай, пересматривай свою систему мира, меняй религию, меняй своего Бога.

Я так скоро чокнусь. Я начинаю сливаться с этим контуженным — уже его фразочки перенимаю. Жаль, рук нет, а то влепил бы себе пощечину. Да и щеки нет. Ничего нет у меня, кроме меня. Нет. Нет, есть Нечаев. Я же вживлен в его организм, я паразитирую на нем. Может, из-за подключения к его нервной ткани я начинаю себя так странно вести? Надо подумать.

Не понимаю. Я начинаю привязываться к этому солдафону. Может, дело, действительно, в долгом контакте с ним, но… Логичней же рассчитывать на элементарный инстинкт самосохранения — я должен заботиться о нем, потому что от его жизни зависит моя… Гадость. Никогда ни о ком не заботился и не собирался. Я что, похож на мецената или как их там, этих добреньких? Анализ после боя, какие-то правки для улучшения состояния… И теперь просто какое-то необоснованное желание защитить и пригреть. Это что, ответ на «Сеченов мне как отец»? Господи, да что я несу, ебучие пироги!

Нет, это определенно бред. Побочка от моего внедрения? Мне только что показалось, что майор сменил гнев на милость. Он манеру речи поменял так, что мне показалось… Харитон, ты с катушек слетел, поздравляю тебя. Тебе кажется, что к тебе начали проявлять больше внимания и делать это нежно и заботливо, а ты и рад стараться. Это Дима подразумевал под «перегоранием», когда читал нотации про мой «нещадящий ничего живого» стиль жизни? Что я когда-нибудь буду вести себя, как щенок? Как пес. Формулировка Петрова мне нравится больше.

Хм, а что, если это мое чувство покорения сыграло со мной злую шутку? Это раньше я брал научные вершины, удовлетворяя себялюбие. А сейчас моя деятельность сошла до скудного человеческого организма. Но что в его черепушке? Потеря памяти, ветеран войны, никому не нужный человек (конечно же, кроме Волшебника, как забыть этого святого). Всегда чужой, сколько бы ни хотел или старался влиться. И даже проблема не в том, что его не примут. Проблема в том, что он сам себя не может принять. Даже там, где с ним будут хорошо обращаться, хвалить, ласкать, чесать за ухом, мерзкий голос будет ему говорить: «Это все понарошку. Ты не для этого. Ты не такой». Много раз битая одинокая собака трется только о ноги своего единственного хозяина. Но это в прошлом. Теперь его вечно занятой хозяин подарил псу игрушку, тот сначала не принимал ее, но со временем… Со временем Нечаев начал видеть в Хразе не только дополнительную боевую мощь и надоедливое поучение. Возник образ чего-то другого, забытого. Приятеля. Может даже, друга. С которым можно помолчать, можно поболтать, спросить мнение. Думаю, достижение «П-3» должно занять особенное место среди моих наград.

Никогда не любил такое говорить, но… он вызывает во мне жалость. Думал, что, лишившись тела, я стану еще более хладнокровным (хотя куда?), а в итоге начал проявлять сострадание. Куда катимся?

Бедный Сергей, как же его коробит! И ведь все, что сейчас буйствует в его башке, влияет на жизненные показатели не самым лучшим образом. Если посмотреть на показания, то его организм выворачивает наизнанку, как и его картину мира. И никакой ты, Харитон, не кровожадный ученый — раньше бы только усмехнулся такому, да уличил бы в слабости, неспособности принять действительность. А тебе его жалко. Дрянь дело. С твоим подопытным дрянь, с тобой — еще хуже.

— Товарищ майор?

Нечаев вздрогнул. Глаза, будто только что открывшиеся ото сна, быстро окинули пространство. Оружие в руках брякнуло.

— Товарищ майор? — фраза прозвучала настойчивей.

— Да, Храз?

— Ваше состояние крайне нестабильно. Необходимо найти безопасное место и восстановиться.

— Тут осталось-то несколько пролетов…

— Боюсь, обитатели вами названных пролетов приведут ваш организм в негодность для следующего этапа пути. Вы не успеете восстановиться, и…

— Да понял я, — устало рыкнул мужчина. — Давай искать стоянку.

Подходящее место обнаружилось достаточно быстро. Нечаев устроился на полу в углу, положил оружие на колени и задрал голову к потолку. Беспокойные глаза моргали, дергались, загнанно блестели. Уголки губ машинально опустились вниз, и губы застыли в брезгливой ломаной.

— Майор, у вас тахикардия. Я сделал все возможное, но пульс все равно учащен.

— Плевать… Храз?

— Да, товарищ майор?

Нечаев задумчиво вздохнул.

— А если товарищ Сеченов… окажется главным говнюком?

Храз тихо щелкнул и зашелестел. Спустя несколько мгновений отрешенно начал:

— Каждый из нас не без греха. Вы переживаете за репутацию товарища Сеченова?

— Я, блять, за себя переживаю.

Он отчаянно потер лицо ладонями так, что оно покраснело, и зарылся пальцами в волосы. Некоторые прядки сжались, дернули кожу, но внимания на это обращено не было.

— Может показаться смешным, но я, кажется, вас понимаю, майор.

— Да неужели?

— Я тоже могу отвечать на ваши колкости колкостями, но проблемы это не решит.

— Мою проблему уже ничто не решит!

— Какова ваша проблема, товарищ майор?

Нечаев снова потер лицо. Фыркнул, раздул ноздри. Уставил напряженный взгляд в кровавое пятно в нескольких метрах от себя.

— Майор?

— Если… Если, блять, добрый Волшебник окажется сукиным сыном, я останусь совсем один. Я же не смогу выполнять его дальнейшие задачи, зная, что все проблемы от него! Даже если я захочу это исправить, кто мне поверит? Никто… Я один останусь. Совсем. Вот моя проблема.

— Товарищ майор, скажу честно: за неимением полного объема информации для правильных выводов, мы можем надеяться на любой исход. Но даже сейчас, в состоянии возрастающего недоверия к Сеченову, вы не одиноки. По крайней мере, у вас есть соратник в моем лице.

Усмехнувшись, мужчина взглянул на перчатку.

— И что же, если виноват Сеченов, ты согласен восстать против него со мной?

— Почему бы и нет?

— А вдруг ты мне это сейчас специально говоришь, а потом окажется, что ты верен Волшебнику на сто процентов, и меня убьешь?

— Майор, я хоть и искусственный, но все же интеллект. И если представить такой сценарий развития событий, то я считаю более разумным восстать вместе с вами. К общим программам я не подключен, воздействовать на меня не смогут. Вы в безопасности от проливания своей крови руками Сеченова в моем исполнении.

— Значит, живем дальше, как жили: заботимся друг о друге и временами бесим?

— Именно так.

Оружие снова брякнуло. Поднявшись на ноги, Нечаев размял шею и спину, сканировал местность, удовлетворенно хмыкнул.

— Ладно, засиделись. Жопа ящичком. Пора топать.

— Чисто, майор. Можно отправляться.

— Храз.

— Да, майор?

— Хороший ты друг. Хоть и видок у тебя…

Храз высунул проводки и быстро спрятал назад. После этого щелкнул.

— Вы тоже хороший друг, товарищ майор.

Что ж, после этого диалога ты во мне не перчатку будешь видеть, а Люцифера. "Несущий свет"... Вот только куда этот свет тебя приведет...

Встретились два одиночества… Нет, даже если бы нас разделили, я бы не хотел, чтоб он помер. Гребанная привязанность, какой же я молодец, что не мучался этой дурью при своей нормальной жизни. Хотя, кто знает: познакомься я с ним так тесно тогда, может результат был бы тот же? Вероятность мала, но никогда не равна нулю. Нет, Сергей, мы с тобой еще поживем. Как минимум, Сеченова мы с тобой пережить должны.