Долг Смерти (джен)

Пустое полутемное помещение, в котором гулял одинокий сквозняк, выглядело отталкивающе.

— Гарри, напомни мне, кто дал тебе это приглашение? — снова спросила Джинни, поежившись.

Поттер со вздохом повторил ей свой рассказ. Самое любопытное, что чем чаще он его пересказывал, тем более подозрительно вся эта история выглядела, а сам он все больше был похожим на идиота.

А началось все до банального просто. Заместитель министра на одном из вечеров поведал, что забронировал на выходные один загородный дом для отдыха с семьей, но по такой-то причине (хоть убей, Гарри не мог вспомнить, что это была за причина) не может поехать. Далее следовало весьма любезное предложение поехать вместо него. И вот сейчас они с Джинни стояли посреди просторного холла, сжимая в руке портал и не имея ни малейшего представления, что должны делать дальше. Разве их не должен кто-то встретить?

Небольшое двухэтажное сооружение в викторианском стиле на юго-востоке Уилтшира внешне выглядело вполне прилично и совершенно безобидно. Стены, увитые плющом, окна с белыми ставнями, широкая дубовая дверь с железной подковой на ней. Внутри, в слабо освещенном заходящими солнечными лучами холле, в котором они и стояли, не было ничего зловещего: крупная мраморная плитка, лестница на второй этаж, широкая внизу и плавно сужающаяся сверху, подставка для зонтов, предусмотрительно поставленная у входа, высокий фикус у входа, двери, очевидно, ведущие в столовую и гостиную. Словом, обычный загородный особняк, каких в Уилтшире много.

И хотя все здесь говорило о достатке хозяев, желания поскорее покинуть это место, меньше не становилось. А все потому, что дом этот был совершенно пустым. Ни звука, ни копошения мышей, ни голосов, ничего не нарушало тишину дома — здание было необитаемым, причем, уже давно.

— Может, нас не ждут так рано или… — договорить Джинни не успела, потому что слева от нее раздался свистящий звук, и в следующее мгновение перед ними с разницей в полсекунды появились Гермиона и Рон — по отдельности.

— Гермиона! Рон!

— Джинни?

— Гарри!

— Что вы тут делаете?

— Мы по приглашению. А вы?

— И я тоже.

— И я. Меня пригласил заместитель министра Брутсвера.

Повисло молчание. Это выглядело странно, если не сказать больше. Четверо друзей уставились друг на друга в немом вопросе. И тут во второй и последний раз раздался свист, и вся компания повернулась в ту сторону, гадая, кого еще могло сюда занести. А когда увидели, челюсти у всех четверых упали на пол.

— МАЛФОЙ?!

* * *

Это была какая-то дурная шутка! Заместитель министра просто решил посмеяться над ними!

Полчаса назад перед ними предстал Драко Малфой собственной персоной, и началось нечто неописуемое. Они начали спорить, наперебой рассказывая, как сюда попали, и пытаясь решить, кому здесь оставаться. Наконец, Гарри это надоело. Тоном, не терпящим возражения, он велел всем следовать за ним, после чего безошибочным чутьем истинного аврора угадал местоположение гостиной. Полчаса спустя они сидели в светлой и довольно уютной комнате, за продолговатым столом и недовольно поглядывали друг на друга.

Отправляясь сюда, каждый из них предвкушал тихий отдых вдали от городской суеты, а в итоге столкнулся с горьким прошлым. Пять человек, сидевших за столом, когда-то связывали вполне определенные узы, которым никто не затруднился бы дать название. Но сейчас, по прошествии девяти лет — девяти лет без войны, без Волан-де-Морта — никто из них не взялся бы сказать, кем они друг другу приходятся.

Как оказалось, выживать после войны ничуть не проще, а для кого-то даже наоборот. Если на войне они точно знали, где их место и что они должны делать, то в мирное время эти дети войны столкнулись с жестокой реальностью. Им не было места в новом мире. Красивый символ — вот кем они были, а символам совсем необязательно быть живыми.

Отношения Рона с Гермионой, их любовь, что сумела сохранить себя в гуще битв и смертей, не выдержала испытание мирного времени, и уже через год они расстались. А последовавшая за тем натянутость в общении, как выяснилось, плохо влияет на дружбу.

Недели складывались в месяцы, месяцы в годы, а от Золотого Трио оставались только покрытые пылью воспоминания. Мелкие недомолвки, тайные обиды, открытые упреки копились, как хлам на чердаке. И настал день, когда они предпочли одиночество общению друг с другом. Ничего не понимающая Джинни поначалу делала попытки свести старых друзей, но каждая встреча неизбежно заканчивалась спором и глухим недовольством друг другом. Последние пару лет Гарри, Рон и Гермиона уже даже не слали друг другу открыток на праздники.

Что касается Малфоя, то его появление в этом особняке и вовсе не поддавалось никакому логическому объяснению. По крайней мере, вероятную логическую цепочку он бессовестно нарушал. С Гарри и Роном его связывало чувство взаимного равнодушного презрения, которое они смогли пронести через года. А вот с Гермионой… когда-то давно в школе они тайно встречались. Недолго, каких-то пару месяцев. Пару месяцев головокружительной влюбленности и беспощадного падения на землю. Их разрыв не был тихим и мирным, после него она еще долго собирала себя по кусочкам.

— Хмм, — Гарри обвел взглядом остальных. — Давайте разберем ситуацию. Заместитель министра пригласил каждого из нас сюда, забыв упомянуть об остальных. Есть идеи, зачем ему это понадобилось?

Гермиона поерзала на стуле, привлекая внимание.

— У меня есть одна догадка, — она неуверенно обвела взглядом сидевших, избегая взгляда Малфоя. — Возможно, это его своеобразная попытка свести вместе Золотое Трио… Ну, вы помните те заголовки газет.

Она замолчала, многозначительно взглянув на Гарри. Около года назад какой-то смышленый журналист написал статью, в которой строил самые диковинные предположения о том, почему Золотое Трио распалось и трое знаменитых друзей избегают друг друга. Он предположил, что их после войны могла связывать не только победа, но и некая темная тайна.

Конечно, никто в это не поверил, но остальные писаки с радостью подхватили тему, и половина газет начали сокрушаться о неразлучных друзьях и их утерянной дружбе. Гарри в то время сильно постарался, чтобы все эти сплетни прекратились, а самую первую статью и вовсе изъяли из печати.

— Ты о тех заголовках, в которых кучка бездельников пыталась склеить разбитую вазу магловским клеем? — насмешливо спросил Малфой.

— Ты бы и вовсе помолчал! — не сдержался Рон. — Ты-то что здесь забыл?

— Примерно то же, что и ты, Уизел, — осклабился Малфой.

— Еще раз…

— Заткнитесь оба! — вскрикнула Джинни, которая последние пять минут сидела, держась за голову. — Лучше скажите мне, почему я совершенно не помню имени этого заместителя Кингсли, хотя я точно помню, как Гарри мне его называл!

Стало тихо. Остальные непонимающе переглядывались, внезапно осознав, что тоже не помнят ни имени, ни внешности этого человека. А испуганные взгляды, направленные друг на друга явственно говорили, что неожиданный приступ выборочной амнезии поразил всех, находящихся в комнате. И тут они впервые поняли, что ситуация действительно серьезная. В оглушающей тишине посреди стола вспыхнуло черное пламя, а когда оно погасло, на его месте обнаружился листок бумаги.

* * *

Мертвец, похищенный у смерти,

Врагом и другом…

Из преисподней посланные черти

За платой явятся со стуком.

— Ч-что это означает? — дрожащим голосом спросила Джинни, прочитав вслух записку. — О каком мертвеце идет речь?

— Есть только один мертвец, украденный у смерти, — сдержанно произнесла Гермиона, — и имя его мы все хорошо знаем.

Могут пройти годы, но Гарри Поттер никогда не перестанет восхищаться стойкостью и умением подруги быстро брать себя в руки. Вот и сейчас она выглядела собранной и сосредоточенной, как и полагалось главе отдела международного сотрудничества.

— Это бред, — Рон был белее мела. — Сами-знаете-кто мертв! Мы все видели его смерть!

Они смотрели на безобидный клочок бумаги и необъяснимый потусторонний страх окутывал их. Малфой и Гарри тоже были бледны, а Джинни выглядела не на шутку перепуганной.

— Конечно, это бред! — решительно заявила Гермиона. — Кто-то хочет разыграть нас. Но мы не попадем на эту глупую шутку. Прямо сейчас мы покинем это место.

Остальные согласно закивали, и тут в гулкой тишине дома раздался звук, от которого у них невольно волосы встали дыбом. Стук в дверь.

Из преисподней посланные черти

За платой явятся со стуком.

* * *

Они все вместе вышли в фойе, глядя на дверь, боясь делать слишком громкие шаги и даже дыхание их стало тише. За дверью мог быть кто угодно, от незадачливого шутника, до вполне реальных врагов. Это могли быть сбежавшие Пожиратели Смерти — а таких, к сожалению, было немало, — желающие отомстить за своего господина. Все они прошли через войну, и все их инстинкты сейчас так и кричали об опасности и необходимости бежать.

Последний раз Гермиона испытывала схожее чувство, находясь в Годрирковой Впадине в доме Батильды Бэгшот. Сравнение, пришедшее на ум, заставило ее вздрогнуть. Гермиона покрепче перехватила в руке палочку, готовая в любой миг отражать нападение.

— Гарри, не открывай! — взмолилась Джинни, когда ее муж направился к двери. — Прошу, у меня плохое предчувствие!

Гарри был с ней полностью согласен, но настойчивый стук повторился вновь, и Поттер чувствовал, что за дверью таится ответ на вопрос, что они тут делают. А еще не было загадки, перед которой устоял бы мальчик-который-выжил.

Подойдя к двери и взявшись за ручку, он обернулся и посмотрел на Малфоя, одного из специально обученных авроров, специализировавшихся по поимке Пожирателей Смерти, оборотней и особо опасных существ. Так уж вышло, что из всей компании только они двое могли похвастаться хорошей боевой подготовкой. Уж точно не Рон, что избрал после войны карьеру игрока в квиддич. Малфой, уже направлявший палочку на дверь, перехватив его взгляд, мрачно кивнул.

Напряжение в воздухе сгустилось настолько, что при желании его, казалось, можно было потрогать руками, когда Гарри рывком распахнул дверь.

За ней никого не оказалось. Ни чертей, ни людей. Только небольшая черная коробка и опустившиеся сумерки — время, когда пробуждаются демоны.

Поколебавшись, Гарри осторожно взял ее в руки и перенес в гостиную, аккуратно поставив на гладкую поверхность стола. Все пятеро напряженно и настороженно взирали на старую, но довольно чистую коробку. Никто не решался к ней прикасаться, уж слишком зловеще и неуместно выглядела она в этой комнате. Первая не выдержала Джинни и, прежде чем кто-то что-либо сказал, сорвала крышку. На дне обнаружилось несколько ничего не значащих предметов: маленький черный камешек, засохшая белая роза с красноватыми пятнами (крови?!), переломанная надвое палочка и деревянная дощечка с нацарапанными на ней рунами.

* * *

Уже смеркалось. За окном можно было слышать трескотню цикад, и это было единственным, что хоть слегка успокаивало тревогу пятерых взрослых волшебников, грозившую перерасти в настоящий страх. От вещей внутри коробки так и разило темной магией.

— И что это должно значить? — озадаченно спросила Гермиона, поднимая глаза на остальных.

На лице Джинни было написано схожее непонимание. А вот трое парней разом побелели. И если до того они казались бледными, то теперь посоревновались бы с простынями миссис Уизли в белизне. Гермиона нахмурилась.

— Вы знаете, что могут значить эти вещи? — поинтересовалась она, поочередно вглядываясь в их лица.

В ответ молчание. Драко, Рон и Гарри не отрывали глаз от содержимого коробки. Девушки переглянулись, одинаковое подозрение пропитало их мысли. Недолго думая, Гермиона опустила руку и вытянула оттуда дощечку. Стоило ей протянуть руку, как Малфой дернулся к ней в непроизвольной попытке остановить, но в последний миг одернул себя. Подозрительно покосившись на него, она начала изучать руны.

— Что там написано? — нетерпеливо спросила Джинни.

— Сложно… — Гермиона нахмурилась, приблизив дощечку к глазам. — Странные руны, некоторые и вовсе незнакомы.

— Знаете что? — резко воскликнул Рон. — С меня хватит всех этих розыгрышей! Ты была права, Гермиона, это чья-то дурная шутка. Было весело, но юмор здесь воняет. Лучше оставим все это здесь и вернемся к своим жизням.

Он попытался выдернуть дощечку, но Гермиона оказалась проворнее, быстро отдернув руку.

— Почему? — она требовательно воззрилась на него. — Тебе есть, чего бояться, Рональд? Или есть, что скрывать?

Рон растерялся, как всегда, когда она смотрела на него таким взглядом. Хоть что-то осталось неизменным в их отношениях. Тут отмер Малфой.

— Не думал, что скажу это когда-нибудь, но я согласен с Уизелом. Грейнджер, отдай эту вещицу, она может быть зачарована. Это может быть темная магия. — Он твердо посмотрел на Гермиону. — Весь этот реквизит необходимо отдать в Отдел Тайн, пусть там разбираются с этой чертовщиной.

Что-то было не то. Гермиона Грейнджер ощущала это нутром. Она переводила взгляд с одного до боли знакомого лица на другое, и с каждой секундой сердце все больше ускорялось в груди. Они что-то знали и скрывали. Разве что, Джинни была в таком же неведении, что и она сама. Она сильнее вцепилась в дощечку.

— И кто же отнесет этот «реквизит» в Отдел Тайн? Ты? — ее голос был пропитан едким недоверием.

— Я.

Гарри хмуро, но решительно взглянул на нее.

— Надеюсь, мне ты доверяешь, Гермиона.

«Нет!», хотелось ей закричать, но она мудро сдержалась. Ощущение смутной, но вполне осязаемой опасности, исходившей от трех парней, стало явственнее. Теперь уже и Джинни смотрела на них с опаской. Гермиона попятилась.

— Грейнджер, не будь дурой, — вкрадчиво произнес Малфой, делая небольшой шажок в ее сторону. — Эта вещь может быть опасна. Кому, как не тебе, это знать.

Еще один плавный шаг по направлению к ней. Ни дать, ни взять — пантера, готовящаяся к смертоносному прыжку. Почему только сейчас она заметила это жестокое, беспощадное пламя на дне его глаз? Почему только сейчас разглядела это хищное выражение красивого лица? Теперь ей стало ясно, почему коллеги поговаривают про Малфоя-младшего, что в нем сидит дьявол, неукротиимый и ненасытный.

Нервы Гермионы натянулись до предела. Драко сделал еще один шаг в ее сторону, одновременно незаметно потянувшись к палочке. Дальше произошло сразу несколько вещей, думая о которых чуть позже, Гермиона не могла найти им объяснение.

Молниеносным движением Джинни выхватила палочку и попыталась его обезоружить. Малфой увернулся и швырнул в нее ответным заклятием. Сразу после этого, не тратя времени на разглагольствования, в схватку вступил Гарри. Только атаковал он не Малфоя, нападавшего на его жену. Он направил палочку на Гермиону.

Инстинкты сработали мгновенно. Прежде чем в голове сформировалась хоть какая-то связная мысль, ее губы уже шептали контрзаклятия, а палочка уже вырисовывала отточенные линии в воздухе. Гарри никогда не был силен в невербальных заклятиях, но он был сильным и опытным аврором. Еще и Рон вступил в бой, пытаясь помочь другу, и теперь Гермионе приходилось уворачиваться от атак обоих друзей.

Сердце бешено билось в груди. Позабытый адреналин забурлил в крови, наполняя каждую клеточку ее тела силой и скоростью. Гермионе хотелось остановиться и спросить у бывших когда-то лучшими друзей, почему они нападают на нее. Но останавливаться было нельзя! Промедление стоило бы ей жизни, она видела это в глазах Рона и Гарри. Ни капли сомнения или колебания не было на их лицах.

Мир перевернулся с ног на голову, ни в одной из реальностей не могло произойти подобного извращения, чтобы Рон и Гарри представляли ей угрозу. Отчаяние захлестнуло ее, пока она остервенело отбивалась от них. И отчаяние подстегнуло в ней злость. Они нападали на нее совершенно серьезно! И пусть заклятия их были не смертельными, но страх и жесткость, плескавшиеся в их глазах, отрывистость их движений не оставляли надежды на милосердие. И тогда Гермиона вспомнила, кто она. Она, мать вашу, Гермиона Грейнджер!

Одно движение за доли секунды, и Рон уже летит в стену напротив, а после, с глухим треском врезавшись в неё, оседает на пол и больше не шевелится. Гарри отвлёкся лишь на секунду, но её хватило, чтобы вырисовать в воздухе замысловатую руну, и вокруг Поттера прямо из ничего возник маленький ураган. Безобидный поначалу, он способен лишить человека воздуха и убить от удушья, продержи его чуть дольше. Гермиона хладнокровно смотрит на мужские очертания внутри мини-урагана, и только когда фигура оседает на пол, отменяет заклятие. Гарри к тому моменту уже успевший посинеть, судорожно хватал воздух ртом. Призвав к себе его палочку, Гермиона бросилась на помощь Джинни, которая каким-то чудом ещё отбивалась от Малфоя.

Вдвоём они начали яростно насылать на него заклятия, но дотянуться не могли. Малфой — не Рон, и даже не Гарри. Раскаявшийся Пожиратель Смерти, ставший на путь истинный, однако, глядя на то, как он с совершенно непроницаемой, и оттого особенно пугающей маской сыпал на их головы проклятия, она как никогда понимала — бывших Пожирателей не бывает.

Дикое, безжалостное выражение проступило на его лице. Некоторые из его заклятий и вовсе были подозрительно похожи на темномагические. Чем бы ни были эти вещицы в коробке, Малфой готов был защищать их ценой жизни. И не только своей.

Уютная гостиная с каждой минутой все больше напоминала руины. Одно из заклятие пролетело над головой Грейнджер и ударилось в стеллаж. Позади раздался звук разбившегося стекла. Заклятие Джинни попало в книжную полку, а какое-то другое разорвало мягкую обшивку дивана. Вскоре в комнате летали перья и листы книг, а пол был усыпан осколками стекла. Красные, жёлтые и синие вспышки озаряли гостиную. Не было только зелёных.

Гермиона чувствовала, что устаёт. Малфой был слишком силен, им с ним не сладить! Значит, нужно идти на хитрость. После очередного выпущенного в неё заклятия, она не стала отбиваться, вместо этого отпрыгнула влево, тут же крикнув:

— Я люблю тебя!

Сработало! Малфой словно оступился на ровном месте, палочка в его руке дрогнула, и Джинни, воспользовавшись его заминкой, прокричала:

— Экспеллиармус!

Как только палочка Малфоя вылетела у него из рук, Гермиона наслала на него оглушающее. Безоружным или нет, он был смертельно опасен. Две девушки, тяжело дыша, переглянулись. Из носа Джинни стекала струйка крови, но в остальном она выглядела целой.

— Их стоит связать, — выдохнула Гермиона, указывая пальцем на Гарри с Роном.

* * *

— Гермиона, ты уже десять минут пялишься на эту деревяшку. Ответь, наконец, ты смогла хоть что-то понять? — раздражённо спросила Джинни.

Несколько минут назад они связали троих парней, и теперь сидели за столом, невесть как уцелевшим во время их яростной битвы. Впрочем, их предосторожности могли быть лишними, потому что ни Поттер, ни Уизли не подавали признаков жизни, как и Малфой.

Джинни была растрепана, щеки её покраснели, льняная рубашка разорвана снизу, а в волосах застряли перья из дивана. Гермиона подозревала, что и сама выглядела не лучше.

— Успокойся, Джинни, — холодно бросила Гермиона, не отрываясь от рун.

— Успокоиться? — взвилась рыжая. — Мой муж и брат напали на нас, словно… словно они под Империусом. А ты предлагаешь мне успокоиться?

— Я почти уверена, что они не под Империусом. И если ты замолчишь, я разберусь, наконец, в том, что здесь написано!

Видит Мерлин, нервы Гермионы и так напоминали до предела натянутую струну. Малейшее прикосновение, и она порвется ко всем чертям. А истерики Джинни были последним, что Грейнджер собиралась сейчас терпеть.

Судя по виду, на языке рыжей бестии вертелась парочка крепких словечек, но она благоразумно промолчала, позволив Гермионе погрузиться в изучение рун. За последние несколько минут она опробовала несколько обнаруживающих заклятие, но ничего. Обычный деревянный брусок. С высеченными на нем рунами.

— Тут не все понятно, но… кое-что мне удалось разобрать, — пробормотала Гермиона. — Три жертвы, принесенные… дальше непонятно… кровь, пролитая на чистом… магия, отданная… и дар смерти. Три жертвы вернут мертвеца.

Гермиона замолчала. Суеверный страх охватил все её существо, и она не могла дать ему объяснения. Ей вдруг стало очень холодно, словно кто-то открыл окна и двери, а за окном стояла зима, а не разгар лета.

— То есть, — медленно произнесла Джинни, — кто-то произвёл некий ритуал, возвращающий к жизни умершего?

— Это не все, — чувствуя, как во рту пересохло, продолжила Гермиона. — Здесь говорится, что… смерть дарует девять лет. А по истечении девяти лет… она потребует плату.

— Какую плату? — против воли понизила голос Джинни.

— Жизнь за жизнь, — голос Гермионы тоже сел, а волосы на затылке встали дыбом.

* * *

Объяснения были лишними, но Джинни была из тех людей, которым было просто необходимо произнести вслух пугающую истину чтобы смысл её дошёл до разума.

— Ты хочешь сказать, что Гарри и Рон провели этот… ритуал и вернули к жизни мертвеца?

Джинни была бледна, и Гермионе захотелось её пожалеть и сказать совсем по-детски, что это неудачная шутка. Вместо этого Гермиона мрачно кивнула.

— Малфой тоже замешан. Нам надо выяснить, кого они вернули и… И вернуть этого человека обратно, туда, где ему положено быть. Пока… пока смерть не забрала плату в виде чужой жизни, — проговорила Гермиона, игнорируя холод, пробиравший до костей. Да что это такое?! Сейчас же июль!

— Я не понимаю, — Джинни выглядела потерянной. — Как они могли? Это же тёмная магия!

— Сейчас важно другое, — Гермиона старалась мыслить рационально, хотя в комнате стало нестерпимо душно (или это ей только кажется?). — Кто этот «мертвец, украденный у смерти»?

— Грейнджер, — тихий шёпот из угла заставил их подпрыгнуть на месте.

Малфой пришёл в себя и, связанный, с трудом сел, опираясь спиной о перевернутый шкаф.

— Тебе не стоит этого делать, — прохрипел он.

— Почему? — Гермиона тяжело задышала, ощущение чего-то непоправимого захлестнуло ее.

Малфой смотрел на неё пронзительным и обречённым взглядом побитой собаки.

— Потому что мертвец — это ты.

* * *

Стало очень-очень тихо. Гермиона, со скрипом отодвинув стул, медленными шагами подошла к Малфою и упала перед ним на колени. «Мертвец — это ты». Ерунда! Она не может быть… она же жива, она дышит… как же так? Все чувства разом покинули её, оставив за собой эмоциональный вакуум. Даже мысли стали невообразимо тяжёлыми, будто из бурлящей реки вмиг попали в неподвижное озеро. Она должна была разобраться прямо сейчас… Её палочка уперлась Малфою в висок.

— Грейнджер, не надо, — прошептал он, как только понял, что она задумала.

— Лигилименс, — выдохнула Гермиона.

* * *

Она стоит посреди Запретного леса. Вдалеке слышен шум битвы. Нахмурившись, Гермиона пытается понять, какой это момент сражения. Внезапно её внимание привлекает шум позади. Обернувшись, она замечает в темноте три мужских силуэта, склонившихся над неподвижным телом, а метрах в десяти от них лежит тело Пожирателя Смерти.

Гермиона подходит к нему и узнает в его обезображенном лице Антонина Долохова. И тогда она понимает, какой это момент.

После смерти Волан-де-Морта битва не окончилась, разгоревшись с новой яростью и безумием. В какой-то момент они уже преследовали убегавших Пожирателей. Гермиона, Рон, Гарри и Малфой гнались за группой по лесу. Мелькали вспышки заклятий, красных, жёлтых… и зелёных.

Гермиона резко поворачивается к трём мужчинам, когда до неё доносятся сдавленные рыдания и неразборчивый шёпот. Её мутит, когда в мёртвом теле на земле она узнает себя. Это её длинные волосы растрепались по траве, её неподвижные глаза уставились в звездное небо.

С бессильным отчаянием она наблюдает за тем, как Гарри вытаскивает камень из кармана, как Малфой меняется в лице и говорит, что знает подходящий ритуал… Как они колеблются, а затем с их согласия он наколдовывает дощечку и начинает древнее заклятие. Столь древнее и запретное, что от его песнопения у неё ползут мурашки по спине. Как он призывает белую розу и, не прекращая заклинание, делает надрез на руке, а его кровь капает на розу — белоснежно-чистую. Как после, Рон под его пение разламывает пополам свою палочку, даря Смерти свою магию. Как Гарри вкладывает воскрешающий камень ей в ладонь, возвращая Смерти её Дар. Как с каждым словом Малфоя на дощечке высекаются древние руны.

Это слишком для неё! Она больше не может так… Гермиона бежит прочь, не разбирая дороги и с силой выныривает из чужих воспоминаний.

* * *

Она тяжело дышала, словно пробежала стометровку, рядом Малфой хрипло и рвано дышал, прикрыв глаза. Он только что вместе с ней прошёл по прериям своих самых страшных воспоминаний. По щекам её градом катились слезы, но Гермиона не замечала их.

Она не могла… не могла умереть в ту ночь!

Закрыв руками лицо, Грейнджер заплакала навзрыд. Её душили слезы, вырываясь наружу исступленным воем. Мерлин, как же больно! Как же рвётся нечто невидимое в груди!

Сидевший рядом, связанный по рукам Драко молчал, уставившись в единственную точку. Джинни, не знающая, но предполагающая, что именно увидела Гермиона, пораженно молчала. А Рон с Гарри по-прежнему пребывали в отключке.

Гермиона не взялась бы сказать, сколько прошло времени, прежде чем её рыдания прекратились, а слезы иссякли. Внутри осталась выжженная пустота.

Гермиона словно сняла цветные очки и узрела, что радужный мир, окружавший её, был лишь иллюзией, придуманнoй персонально для неё. Теперь она чётко видела, почему невольно они с Гарри и Роном отдалились после войны. Почему Малфой превратился в холодного и безразличного ко всем отщепенца, которого сторонились даже коллеги. Есть жертвы, которые обходятся намного дороже, чем может показаться на первый взгляд. Есть бремя, которое в сотни, тысячи раз тяжелее, чем видится издали.

— Зачем? — едва слышно прошептала она, зная точно, что Малфой услышит.

Но он молчал.

— Зачем? — повторила она громче.

— Потому что я любил тебя.

Гермиона после этих слов рассмеялась. Она смеялась и смеялась, не в силах остановиться, отдалённо узнавая в своём состоянии истерику.

— Разве я об этом просила? — в ответ снова тишина.

Гермиона тяжело поднялась на ноги и, покачиваясь на нетвёрдых ногах, подошла к столу и с трудом уселась обратно на скрипящий стул, оглядывая разворошённую комнату. Кто бы ни прислал им эту коробку, кто бы не затеял эту игру, будь то человек или сам дьявол, она была ему благодарна.

— Джинни, — позвала она подругу, та, вздрогнув, повернулась к ней. — Гарри, Рон и Драко провели ритуал девять лет назад. Они выиграли у Смерти ровно столько лет. Теперь мой срок вышел. Если я не умру… умрёт кто-то из них.

Всё это Гермиона поведала ей бесстрастным, равнодушным тоном.

— Но не волнуйся, я не позволю умереть твоему мужу или брату. Я решу все самостоятельно.

Как же хочется жить.

— Гермиона… — всхлипнула Джинни, — Мне так жаль…

— Мне тоже.

Малфой настороженно слушавший её, застыл.

— Гр… Гермиона, послушай, кхм, послушай меня, — заговорил он, и впервые за много лет она услышала в его голосе волнение. — Мы трое знали, на что шли. Мы все эти годы знали. Все должно было идти своим чередом, ты не должна была об этом узнать. Мы… мы уже продали свои души, не позволяй нашей жертве стать напрасной.

Гермиона улыбнулась печально. И также улыбаясь ему, она подняла руку с зажатой в ней палочкой.

— Знаешь, Драко, — прошептала она, — я тоже тебя всегда любила.

— Гермиона, прошу… — в его голосе самая настоящая мольба, он дернулся вперёд.

— Авада Кедавра.

Сцена после титров.

Джинни опустошенно откинулась на спинку стула, глядя на злосчастную коробку. Наконец-то, весь этот кошмар закончился. Сбоку раздался шорох, и Джинни лениво повернулась в ту сторону. Малфой, милостиво развязанный, сидел на полу, прижимая к груди безжизненное тело Гермионы. Он не плакал, не стенал, но весь его облик был олицетворением отчаяния. Малфой был мёртв в душе, и как подозревала Джинни, уже очень давно.

— Мне жаль, Драко, — устало промолвила она, — но ты ведь понимаешь, что это было правильно. Есть вещи, в которые нельзя вмешиваться. Я не поверила глазам, когда узнала об этом, — она покачала головой. — До сих пор не верю, что Гарри на такое пошёл.

Смысл её слов доходил до него медленно, потом он заторможенно повернулся в её сторону.

— Это была ты? — ничего не выражающим тоном спросил он.

Действительно, мертвец.

— Гарри хранил эти воспоминания отдельно, видимо, ему было неприятно их вспоминать. — Джинни поджала губы. — Я нашла их случайно, а после долго не могла поверить. Найти вашу коробку в Запретном Лесу не составило труда, а вот эти руны… мне понадобилось куда больше времени, чем Гермионе, чтобы прочесть их, — она вздохнула. — Я любила её, но пожертвовать Роном или Гарри я не могла. Счастье, что я не опоздала.

Джинни умолкла, вспоминая те дни.

— Ты поработал на славу, отличный ритуал, хитроумный, — похвалила она его задумчиво. — Разрушить можно только, если человек сам совершит самоубийство. Не будь этой детали, я бы давно её сама убила. Пришлось выкручиваться таким способом.

Джинни звучала так, словно вся усталость этого мира лежала на её плечах. Она перевела взгляд на Малфоя, глядевшего на него волком.

— Хочешь меня убить? Но подумай сам, вы вернули её к жизни, не дав ей выбор, но разве это была жизнь? Я дала ей право выбора, и она свой выбор сделала. А ты сам? Вы трое все эти годы несли на себе груз тёмного ритуала, который отравлял ваши души. Я освободила вас… и освободила её.

— Ты не имела права решать.

Джинни напряглась, видя, что Малфой разом превратился в дикого зверя, готового к нападению. Прежде чем он успел потянуться к палочке Гермионы, ещё одна вспышка озарила комнату. Зелёная.