В баре (гет)

Рита Скитер была отвратительным человеком, ужасной журналисткой, паразитирующей на жизнях других волшебников, и явно не обладала ни совестью, ни моралью. Во времена Фаджа она продвигала его пропаганду и писала все, что хотела, а «Пророк» и различные желтущие издания проглатывали эти статьи, чувствуя наживу. Она вырывала слова из контекста и рисовала свой антураж, не жалея громких эпитетов и звонких метафор.

Рита Скитер всегда была опасной женщиной, которая могла росчерком пера искажать реальность на свое усмотрение. Но ее амбиции не заходили дальше светских хроник и министерских скандалов. Она разрушала семьи и карьеры, высасывала из любого пустяка скандал и наслаждалась тем, что делает. По одной причине — потому что могла. И долгое время никто по разным причинам ее не останавливал. Если бы не шантаж Грейнджер, Рита, несомненно, продолжила, ведь появился такой жирный повод, когда Дамблдор заявил о возрождении Темного Лорда.

Ни совести, ни морали… Зато был страх, заставивший ее уйти на дно и затаиться.

Однако, она взялась за Дамблдора сразу после его смерти. Быстро слепила воедино все, что знала и нарыла, приправив долей собственной фантазии под маской исследования, и выкинула на рынок огромным тиражом. Теперь же, благодаря этому, она еще на свободе, но пляшет под дудку Пожирателей Смерти, которые наслаждаются ее главным творением. И кажется, что это ее нисколько не беспокоит. Статьи не такие многословные, более сдержанные и колют только тех, кто и так не устраивает власть. Незапланированная ставка с книгой сыграла, а остальное — так, поддержка скандальной репутации и возможность держаться на плаву.

А когда победит Орден Феникса, она продолжит писать то, что будет приемлемо для установившейся власти, не забывая про скандалы в жизнях простых граждан.

Сейчас, заходя в этот богом забытый бар в своей яркой мантии, на ходу стирая салфеткой вульгарную красную помаду, Рита словно сбрасывала один из своих слоев. Уставшая женщина, которой через несколько лет предстоит разменять шестой десяток.

Рита не может писать все, что думает. Она боится. Но ей явно есть, что рассказать о Беллатрикс, Пие, Малфоях. И, что уж там, о самом Темном Лорде. Даже обо мне. Но она таится, скорее всего роет, копит информацию, ждет, когда что-то изменится.

— Снейп, не смотрите так на меня, — сказала Рита, усаживаясь рядом, и жестом попросила бармена налить ей огневиски.

— И что же вы сделаете? Напишите статью об ужасном директоре Хогвартса?

— Когда все закончится, я напишу про вас книгу.

— Что именно закончится?

Она не ответила, залпом опустошая рюмку. Это совершенно не вписывалось в ее публичный облик. Особенно красные размазанные пятна возле губ, с которыми не смогла справиться салфетка.

— Возможно, ваша жизнь, — все же сказала она, и велела бармену повторить.

Я даже не мог предположить, сколько всего она уже знала. И меня это совершенно не беспокоило.

— Уверены, что переживете меня?

Рита только хмыкнула. Конечно переживет. Всех. Она умела юлить и оставаться незамеченной, когда ей это нужно. Даже ее яркие жучиные крылышки не привлекали внимание, если она того не хотела.

— Мне всегда было любопытно: вы ненавидите Хогвартс из-за того, что вас отчислили, или за что-то другое?

Рита поморщилась. На удивление, ей, такой красноречивой, нечего было ответить. Она просто напивалась, заливая алкоголем какие-то свои мысли. Кажется, завтра ей предстоит обозревать очередную серию судов над маглорожденными. Поэтому ее так ломает? Даже не верилось.

Но мне не нужен ответ: я знал ту давнюю историю. На шестом курсе студент покончил с собой. Все говорили, что это из-за нее и тех слухов, которые она про него распространяла. Его родители работали в Министерстве. Они настаивали на отчислении и даже грозились Азкабаном. До суда так и не дошло, расследование толком не проводилось. Но Дамблдор подчинился воле родителей мальчика. Конечно, Рита не полувеликан — ее палочку не сломали. Ей позволили уехать в Америку и закончить обучение в Ильверморни.

Вот только нигде не встречалось ни единого упоминания о том, что произошло с ее точки зрения. Никого не волновало, что скажет Рита. Мальчик умер, а ей не позволили оправдаться.

Пить с Ритой было даже приятно. Она молчала, а на ее лице постепенно проступали морщины, которые она тщательно прятала на публике. Ее возраст, хоть и небольшой для волшебников, но все же не маленький, выдавал себя.

— Снейп, вы убили Дамблдора из-за мальчишки или еще по каким-то личным причинам?

Это был удар ниже пояса. Опасный вопрос, на который нет правильного ответа, по крайней мере в данной ситуации. Я должен был насторожиться, но алкоголь и затуманенный разум не позволили мне этого. Хотя скорее всего Рита задала его просто так, ведь настолько глубоко она не могла залезть. И тем более так бездумно раскидываться намеками.

Я сделал вид, что не услышал, разглядывая стеллаж с бутылками. Рита хмыкнула. Один-один.

В баре постепенно становилось шумно. Молодые взрослые громко обсуждали квиддич, личную жизнь, последние сплетни. Они беззаботно пили и веселились. Глупцы. Или пытались жить так, словно все их не касается и ничего не происходит.

— Не хотите уйти отсюда? — спросила Рита и положила руку на мое плечо.

Я посмотрел на нее, хмурясь, но ни один мускул на ее лице не дернулся. Она была пьяна и приторно-сладко улыбалась. У меня в голове носилось множество мыслей, но в то же время они были пусты и ни о чем.

Кажется, что даже спустя года, будет множество волшебников, которые не поверят в то, какую игру закрутил Дамблдор и какая в ней роль была уготована мне. Никогда не строил иллюзий насчет жанра своей жизни: трагедия в перемешку с триллером. Сейчас же в нее вкрапывался откровенный сюрреализм и некая насмешка мироздания. Хотелось просто принять их.

Я поднялся на ноги и нетвердой походкой направился к выходу. Рита через секунду последовала за мной, догнала. Она взяла меня под руку и задала направление трансгрессии.

Рита Скитер была отвратительным человеком и ужасной журналисткой. Она умна, труслива и вездесуща. Но сейчас, на удивление, она оказалась самой подходящей компанией, так как лишь сильнее подчеркивала стойкое ощущение, что вся моя жизнь в последние месяцы — триповый кошмар, который скоро закончится.

Было даже интересно, напишет она об этом в своей книге или утаит.