Гретель (гет)

«Я где-то был потерян, иди меня искать… И яму раскопай, где старый бук растет…»

Он шел по краю обрыва. Обрыв почему-то был прямым и гладким, как шоссе, и, переступая, он высоко поднимал ноги, будто военный на параде или артист балета на сцене.

«Задул Восточный ветер, мне хочет помогать…»

Слева ярко светило солнце, и ему приходилось идти зажмурившись. Он не останавливался, не позволял себе сбиваться с ритма, но с каждым шагом ему становилось все жарче и жарче.

«Ты ветру доверяй…»

Он поднял ногу, а в следующий миг она резко ушла вниз. Обрыв закончился, больше ступать было некуда, и он начал падать. Вовремя ухватившись за гладкую скользкую поверхность, он повис над пропастью, а солнце светило так ярко, что чуть опалило ему ресницы.

«…он к цели приведет»

Леденящая душу догадка пронзила его разум, и он широко распахнул глаза. От жара у него по лицу заструился пот, и он заметался из стороны в сторону, рискуя в любой момент упасть прямо в бездну.

То, что он принял за солнце, было пожаром.

То, что он принял за обрыв, было стеной Масгрейва, семейного особняка Холмсов.

Через несколько мгновений он сгорит дотла.

И Джеймс Мориарти сгорит вместе с ним.

— Скучал по мне?

Он вынырнул из сна и закашлялся. Это было немыслимо, но во рту у него стоял привкус гари, а горло першило от копоти, хотя в действительности он не покидал гостиной своего пентхауса, где задремал в кресле… судя по всему, около получаса назад.

— Скучал, — придав себе привычный невозмутимо-скучающий вид, Мориарти поморгал и небрежно закинул ногу на ногу. В искусстве самоконтроля он уступал разве что троим Холмсам, поэтому ему без особого труда удалось моментально овладеть ситуацией, но он решил пока воздержаться от пространных ответов — чуть вибрирующий голос мог свести на нет все его усилия.

Эвр Холмс провела кончиками пальцев по его плечу и прошла к расположенному у противоположной стены минибару. Мориарти знал, что сама она не будет ничего пить, а нальет ему полбокала неразбавленного виски. Не для того, чтобы взбодрить его после сна, а для того, чтобы он полюбовался ее фигурой в этом черном как сатанинская душа облегающем платье, и захотел расплести ее волосы, собранные на затылке в высокий пучок.

«Не дождешься, чертовка», — он лениво проследил за ней, будто изучая особо ценный предмет искусства. В крови у него что-то забурлило, но он не мог точно определить, было ли это предвестником желания или очередной вспышки гнева.

— Я вижу, с очаровательными детками ты разобрался, — вернувшись, Эвр подала ему бокал и небрежно устроилась на диване, подобрав под себя одну ногу и положив голову на согнутую в локте руку. Мориарти подумалось, что, встреть Ирэн Адлер сначала Эвр, а потом ее брата, на Шерлока Холмса она бы даже не взглянула. Такие женщины, умевшие соблазнять одним лишь поворотом головы, всегда сводили ее с ума. Жаль только, что сама доминантка так и не овладела этим искусством — ее претензии на интеллектуальное обладание неизменно наводили на Мориарти скуку.

— «Гензель и Гретель», — он сделал глоток, не удостоив ее ответом — Эвр всегда знала их заранее. — Почему именно эта сказка?

Эвр заговорщически изогнула бровь, чуть подавшись вперед.

— А ты угадай, дорогой Джим, — промурлыкала она.

Он с трудом подавил гримасу — ее любовь к загадкам за это время ему порядком осточертела.

— А я не хочу угадывать, — грубо парировал он, одним глотком допил виски и неаккуратно поставил бокал на столик. — Я хочу, чтобы ты сама мне это объяснила.

— Хочешь?.. — Эвр чуть выпрямилась, словно его просьба ее озадачила. — Ты так в этом уверен, дорогой Джим?.. — она по-кошачьи грациозно поднялась с дивана и села ему на колени. В такие моменты Мориарти забывал, кем она была. В ней не оставалось ничего от холодной безжалостной психопатки. Она становилась похожа на типичную фамм фаталь: роскошную, как букет дорогого французского вина, игривую, как мелодия давно позабытой фривольной песенки, нежную, как прикосновение еще не упавшего на землю лепестка розы.

— В детстве эта сказка была моей любимой, — прошептала Эвр ему на ухо; ее тонкие, словно стеклянные пальцы музыканта мягко легли ему на плечи. — Я представляла, что мы с Шерлоком были ее главными героями. Двое детей, брошенных родителями на произвол судьбы… Мы отправлялись в странствие по неведомым краям, но потом попадали в лапы злой ведьмы… И она хотела нас съесть! — наклонившись к его шее, Эвр внезапно вцепилась зубами в его кожу. Мориарти выругался, схватил ее за плечи и чуть встряхнул.

— Сумасшедшая, что ты делаешь?! — прошипел он.

Эвр посмотрела на него нарочито отстраненным взглядом и провела тыльной стороной ладони по его подбородку.

— Но детям удалось обхитрить старуху… — медленно сказала она. — Целый месяц ведьма держала Шерлока в клетке, а Эвр его откармливала, но каждый раз, когда ведьма хотела проверить, достаточно ли Шерлок жирен, он обманывал ее, выдавая тонкую косточку за свой пальчик. Разозлившись, ведьма захотела съесть Эвр, но та оказалась проворнее и зажарила ее в печи, после чего спасла Шерлока. Они забрали все ценное имущество ведьмы и зажили припеваючи. Поэтому я и люблю эту сказку, дорогой Джим. У нее очень хороший конец, — Эвр подалась вперед, словно желая его поцеловать, но Мориарти вскочил, схватив ее за запястья, и с силой оттолкнул, так что она упала на диван.

— Пошла вон! — его затрясло от отвращения, и, вопреки виски, он снова ощутил во рту привкус гари. Распиравший его гнев стал еще сильнее, когда Эвр, так и лежа на диване, разразилась хохотом.

— Дорогой Джим, нельзя прогнать из дома Восточный ветер! Можно наглухо запечатать все окна, но как только ты поддашься соблазну и впустишь его внутрь, ты никогда больше от него не избавишься! Тебе стоило подумать об этом, когда ты столь опрометчиво обменял свою свободу на тайну Рэтберда! Теперь поздно поворачивать назад — ты сгоришь вместе со мной, дорогой Джим! — от возбужденного веселья она вся дрожала, и удовольствие от осознания того, как легко он попался на ее крючок, лилось из нее через край.

— Ненавижу тебя! — закричал Мориарти. — Ненавижу вас всех, будьте вы прокляты!

— Конечно, ты нас ненавидишь, — Эвр поднялась на колени и распустила волосы. Когда знакомые черные кудри лизнули ее обнаженные плечи, Мориарти сковал какой-то сакральный ужас. Одним движением она будто выпустила тьму, поглотившую те огоньки искусственного света, что до этого горели в гостиной.

— Конечно, ты нас ненавидишь, — повторила она и, заведя руки за спину, до половины расстегнула молнию на платье. — А еще ты безумно хочешь нас обоих. И поскольку, милая ведьма, Гензеля ты никогда не получишь, ты можешь попробовать хотя бы Гретель. Ты ведь так хочешь ее попробовать… — она позволила платью скользнуть ниже талии. — Не правда ли?

Дыша ненавистью, Мориарти пожирал ее взглядом. Где-то за его спиной рушилась кровля, лопалось стекло, и огонь подступил так близко, что уже опалил его затылок. Он презирал себя за то, что выбрал этот путь, но другого выхода у него не было.

Холмсы стали его погибелью.

И самым восхитительным приключением в его жизни.

Масгрейв превратился в руины, но Мориарти этого не заметил. Зарычав от желания, он одним движением опрокинул Эвр на спину, и через несколько мгновений ее торжествующий смех растаял в глубоком стоне.

«Я где-то был потерян»

…

P.S. Не стоит меня искать.