Малышка (гет)

Феликс сидел за столом и спокойно пил чай. У него выдался спокойный выходной и он наконец-то мог отдохнуть. Морально. Но Феликсу было немного грустно, ведь Маринетт улетела с Эммой на неделю в Париж, к своим родителям. В будни он никак не чувствовал пустоту, потому что работал с утра до вечера, да и созванивался со своими девочками. А сегодня, в выходной, пустота и тишина квартиры давили на него. Не было слышно громкого топания Эммы, смеха Маринетт, не чувствовался запах свежей выпечки, уют и тепло. Словно всё это покинуло дом вместе с девочками.

Его взгляд упал на фотографию новорожденной Эммы и Маринетт, державшей её на руках, и Феликс окунулся в воспоминания.

* * *

Тогда у Маринетт и Феликса родилась прекрасная малышка Эмма. Когда она только появилась, у них было столько радостей и переживаний, что невозможно описать.

Феликс не хотел никого подпускать к своей Нетти и малышке Эмме. Он чувствовал себя драконом, охранявшим бесценные сокровища. К его сожалению, в палату смогла прорваться только эта несносная Аля Сезер — точнее, Леиф, — которая в кои-то веке вела себя на удивление тихо, адекватно и не задавала тысячи вопросов.

Через несколько дней Маринетт с новорожденной дочкой выписали из больницы. Феликс носился с ними, как с хрустальными вазами, которые могут разбиться а любую минуту. Первые дни были особенно важными для них, и они проводили всё время с Эммой. Феликс даже попросил свою мать Амели, чтобы она не рвалась к ним — он прекрасно знал, какие натянутые отношения между Маринетт и его матерью.

В первые месяцы им было невероятно тяжело с ребёнком, и потому Феликс, не желая бросать всё это на плечи Нетти и понимая, как ей тяжело после родов, решил уволиться с работы и оказать любую помощь. Возможно, он впервые радовался, что был богатым человеком и мог себе позволить не работать.

Порой он удивлялся мужественности и стойкости женщин, которые одни занимались ребёнком, пока их мужья пропадали на работе, ведь им с Маринетт приходилось по очереди достаточно быстро справляться со своими нуждами. Да, они страдали от недосыпа, усталости, раздражения, но стоило увидеть улыбку дочери, и все негативные эмоции сразу пропадали. Феликс всё никак не мог насмотреться на Эмму и постоянно говорил, как сильно он её любит. За все эти трудности Феликс ещё сильнее полюбил Маринетт.

Спустя три месяца после рождения Эммы Амели всё-таки появилась в Лондоне. Отношения между ней и Маринетт с самого начала складывались довольно-таки натянуто. Амели была, мягко говоря, недовольна тем, что Феликс женился на обычной француженке из семьи пекарей. И Амели было как-то всё равно, что эти пекари были самыми знаменитыми на весь Париж. Конечно, ведь она хотела видеть рядом с сыном девушку, у которой были бы богатые родители.

Феликс видел, как Маринетт старалась избегать конфликтных ситуаций, ведь она знала, как он любил свою мать, какой бы она ни была.

И вот настал день, когда Амели появилась в их квартире. Феликс видел, как переживала Маринетт, и, взяв её за руку, стал успокаивающе поглаживать.

— Здравствуй, мама, — поприветствовал Феликс Амели и обнял.

— Здравствуй, милый, — поприветствовала та его в ответ и, тепло улыбнувшись, продолжила: — Кажется, я никогда не была у вас дома. Я хочу посмотреть на свою внучку.

— Малышка сейчас спит, но вы можете на неё посмотреть, — отозвалась Маринетт.

Пока они шли в спальню, Феликс заметил, как его мать волновалась перед первой встречей с внучкой.

И тут, когда они подошли к углу их общей спальни, которую они отвели для малышки, Амели наклонилась, чтобы посмотреть на внучку, и улыбнулась. Из её глаз вдруг полились слёзы, и она прошептала:

— Она так похожа на тебя.

На это Феликс лишь кивнул и добавил:

— Но цвет глаз у Эммы васильковый, как у её матери.

После этого произошло неожиданное: Амели подошла к Маринетт и крепко обняла её.

— Большое спасибо тебе, моя дорогая, — растроганно произнесла Амели.

— Не за что, — прошептала удивлённая Маринетт.

И именно тогда холодное отношение Амели к Маринетт исчезло.

* * *

Воспоминания Феликса прервались громким хлопком двери, и он услышал радостное щебетание дочери. Феликс встал и, придя в прихожую, увидел своих любимых девочек. Эмма тоже заметила его и с радостным визгом прыгнула и обняла его.

— Папочка, привет, — сказала Эмма, — я так скучала по тебе. — Она крепко обняла Феликса за шею.

Феликс держал её на руках и тоже нежно прижался к ней, понимая, как дико скучал.

— Я тоже скучал по тебе, малышка, — прошептал Феликс.

Эмма слегка отодвинулась от него и, посмотрев с серьёзным лицом, спросила:

— Точно?

— Да, — так же серьёзно ответил Феликс.

Эмма с Феликсом услышала весёлое хихиканье, и, обернувшись, посмотрели на Маринетт, которая держалась за живот от смеха.

— Что такое? — хором спросили Эмма и Феликс.

— Да нет, ничего. Просто... Просто вы такие смешные и так одинаково лицо серьёзное делаете, что я не удержалась, — весело ответила Маринетт, подойдя к ним.

— Ну, я же папина дочь, — невозмутимо ответила Эмма, словно констатировав факт.

На это они засмеялись уже все вместе.

И Феликс понял, что он сделает всё, что угодно, лишь бы почаще слышать смех своих дорогих девочек.