Быть человеком: работа над ошибками (джен)

«Темный Лорд вернется, и тогда Гарри Поттер окажется в страшной опасности».

Предречение Дамблдора, ставшее поворотной точкой в жизни Северуса Снейпа, начало сбываться через тринадцать лет. Тринадцать лет ненавистной работы с детьми.

От всех иллюзий о профессии учителя, которые питал Северус, соглашаясь занять пост под боком у Дамблдора, ничего не осталось к концу первого урока. Детишки, вместо того чтобы внимать преподавателю, вертелись, болтали, пытались проклясть друг друга прямо у него под носом, запускали через класс записки и плевать хотели как на точную и тонкую науку зельеделия, так и на профессора Снейпа лично.

Дисциплину на лекциях он навел быстро: «Силенцио», снятия баллов, отработки. Но практические занятия стали адом. Никакие наказания не могли добавить этим лоботрясам мозгов. Хоть двадцать раз повтори, хоть заставь наизусть выучить, хоть во всю доску напиши правила безопасности — все равно в каждом классе найдется ментальный брат Лонгботтома, извилины которого обладают поистине магическим свойством отторгать подобную информацию. И счастье, если только один.

Шли годы. Ученики вырастали, покидали Хогвартс, и на их места приходили точно такие же: белобрысые и смуглые, тощие и пухлые, крикуны и тихони, мальчишки и девчонки… Тупые и непроходимо тупые… Младшие ученики продолжали шалить, старшие — крутить шуры-муры. До учебы не было дела ни тем, ни другим. Их беззаботность и вера в прекрасное будущее вызывали в Снейпе ярость. Он с циничным мстительным наслаждением думал о том, как у этих идиотов однажды разобьются розовые очки, как они столкнутся с отвержением, предательством, потерями — и тогда-то поймут, какова жизнь на самом деле.

Он ненавидел детей. Ненавидел работу, которой никогда не хотел. Уже через пару месяцев на должности учителя Снейп стал ждать возвращения Темного Лорда, как избавления. И дождался. Лорда, но не избавления.

С появлением в школе Гарри Поттера проблем прибавилось: затылок Квирелла, дневник Реддла, воскресший Петтигрю, беглый Блэк… А сам Поттер оказался таким же хамом, лентяем и балбесом, как все. Но если от других учеников Северус ничего не ожидал, то сыну Лили удалось его разочаровать. Прекраснейшая и благороднейшая из женщин пожертвовала собой ради этого… этого… Поттера до мозга костей! Лучше бы она оплакала его младенцем, не узнав, какая посредственность из него вырастет, а сама осталась в живых.

Снейп ненавидел этого мальчишку сильнее, чем других. И должен был защищать.

Нынешний учебный год обещал стать «интереснее» всех предыдущих. Дамблдор в рамках своего гениального плана по воспитанию героя из ничтожества затеял в школе смертельно опасный конкурс — Северус ни на кнат не верил, что бумажка с именем Поттера в кубке стала для директора сюрпризом. Темная Метка неуклонно наливалась чернотой, сообщая, что Волдеморт набирает силу и скоро явится во плоти. Бывшие соратники, спеша продемонстрировать свою лояльность, устроили погром на Чемпионате мира по квиддичу, и Снейпу пришлось униженно доказывать Дамблдору под Веритасерумом, что его там не было.

А балбесы продолжали балбесничать. По ночам они шатались по замку и лишались невинности в укромных уголках, а днем отрабатывали друг на друге такие заковыристые заклятия, будто задались целью планомерно испытывать защитные чары Хогвартса до тех пор, пока не найдут лазейку для несчастного случая с летальным исходом.

Северус шел из кабинета Дамблдора, получив очередную порцию поручений: присматривать за Поттером; присматривать за Каркаровым; присматривать за всеми многочисленными гостями в этом чертовом замке; не дать Грюму переусердствовать с «присмотром» на свой манер: этот псих на первом же уроке показал ученикам Непростительные, а потом не преминул сам подвергнуть детей Империусу. И при всем при этом учительских обязанностей со Снейпа никто не снимал!

Замок притих. Шел урок, для Северуса — свободный. Раньше такие перерывы были его законной возможностью отдохнуть, но в этом году они давали шанс хоть как-то уместить в сутки все его разнообразные дела.

В одной из освещенных галерей он увидел ученицу, которую узнал издалека. Еще бы не узнать эту неряшливую копну, вечно лезущую в котлы и неизменно мелькающую рядом с Поттером! Но на сей раз Грейнджер была одна в пустынном коридоре. Она сидела на широком подоконнике, уткнувшись в книгу.

— Мисс Грейнджер! Что вы здесь делаете?

Она опустила книгу и подняла взгляд. На ее мантии красовался значок с непонятной надписью: Г.А.В.Н.Э. Также Северус заметил нечто странное в ее лице. Нечто настораживающее… Или то, что насторожило бы его, не будь голова забита миллионом других забот.

— Читаю, как видите, — холодно ответила студентка с некоторой задержкой.

— Минус пять баллов с Гриффиндора за препирательства. Вы поняли мой вопрос, мисс Грейнджер. Почему не на уроке?

— У меня свободный час. Предвосхищая ваши дальнейшие вопросы: у моего курса сейчас Прорицания, а я не посещаю этот предмет. Моему декану известно об этом, так что я не прогуливаю.

Вообще-то у Снейпа были дела поважнее воспитания каждой встречной гриффиндорки. Но через Грейнджер можно было своевременно узнать, в какую еще тупую авантюру собирается влезть будущий герой. Поэтому он продолжил.

— Что это за значок?

Девчонка было вскинулась и набрала в грудь воздуха, словно порывалась поведать о чем-то захватывающем. Но тут же ее плечи опустились, а на лицо вернулось то странное выражение, которое Снейп не мог разгадать.

— Ничего, что нарушало бы школьные правила. Сэр.

Формально вежливое обращение было добавлено после такой выразительной паузы, что прозвучало издевательски. Грейнджер громко захлопнула книгу, встряхнула шевелюрой и устремилась прочь, оставив растерянного Снейпа стоять столбом посреди коридора.

— Грейнджер! Я не отпускал вас! — опомнился он, когда между ними было уже приличное расстояние.

— Я не на вашем уроке, — бросила она, не замедляя шага.

Северус был ошарашен этой выходкой. Конечно же, его чувства к ученикам находили полную взаимность, он никогда не ждал от них ни любви, ни уважения. Но что касается лично Грейнджер, то эта прилежная зубрилка всегда демонстрировала повиновение. Сейчас она впервые открыто нахамила ему.

— Мисс Грейнджер! Остановитесь! Я вам что, мальчишка, чтобы препираться со мной как с равным?

Оглянувшись через плечо, она одарила его долгим изучающим взором.

— Если и есть какие-то отличия, то весьма незна­чительные. Например, от Малфоя. Впрочем, нет, разница есть. Я давно знаю, что он за человек. Чего я теперь не понимаю, так это какой человек вы.

Снейпа укололо нечто смутно знакомое. В ее словах. В интонации, с которой была произнесена первая фраза. Во взгляде, который предварил их. Но ему было не до ребусов вздорной девчонки.

Выкрикнув в удаляющуюся спину: «Пятьдесят баллов с Гриффиндора!» — он постарался сразу же забыть эту странную встречу. Мало ли, что стукнуло в девичью голову! Пубертат, месячные, ссора с бойфрендом. Впрочем, последнее вряд ли. Откуда бы у такой зануды, да к тому же едва простившейся с детством, взяться ухажеру? Стоп, хватит о ней думать. Она всего лишь очередная заноза в заду из тех, кого Снейп вынужден терпеть вот уже четырнадцатый год ради своего настоящего дела жизни. Важнее решить, что ему сейчас делать. Проверить, не установил ли Грюм у своих комнат сторожевые чары, способные испепелить на месте любого, кто невзначай пройдет рядом с дверью? Попробовать подобраться к кораблю болгар? Или к карете французов? Проконтролировать, не рыщут ли по замку журналисты без сопровождения? Назначить Люциусу «дружескую встречу» на выходные и попытаться что-то выведать через него?

До конца дня Снейп выполнял поручения подобного рода, механически вел уроки и вытеснял из разума мысли о Грейнджер, которые упорно лезли обратно. Поздним вечером, устав от этой борьбы, он сдался и пошел к Дамблдору за Омутом памяти.

Пересмотрев последние встречи с Грейнджер, первым делом Снейп заметил, что ее зубы уменьшились, делая облик взрослее и, чего уж там, приятнее. А потом обнаружил и повод.

Несколько дней тому назад две троицы заклятых врагов сцепились прямо под дверью его кабинета. Лицо Гойла покрылось фурункулами, а у Грейнджер зубы отросли до плеч. И он… Ну да, отпустил комментарий: «Если и есть какие-то изменения, то весьма незна­чительные», — и тут же забыл. А Грейнджер не промах, сообразила сделать зубы лучше прежнего. Снейп пожал плечами, убирая Омут на место. Подумаешь. Он каждый день по несколько таких стычек разнимает.

«Нахамил девчонке на ровном месте», — признал он, спускаясь в подземелья.

«Посмеялся над недостатком чужой внешности», — поморщился, приступая к вечерним процедурам.

«Прицепился к ней, как школьник-задира к однокурснице», — скрипнул зубами, гася свет.

И только в постели, на границе сна и яви, когда его разум расслабился, сбросив привычные защиты, плотину прорвало обилием ассоциаций.

Взгляд Лили, впервые ставший странно пустым, во время их ночного разговора у портрета Полной Дамы. Тогда Северус не знал, что этот разговор последний. Они ведь ссорились и мирились десятки раз до того. Он бешено ревновал Лили к Поттеру, она критиковала его приятелей-слизеринцев. Порой он мог наговорить в сердцах лишнего, но потом приходил с извинениями. Ради их дружбы она прощала его, а он впредь старался держать себя в руках и быть менее эгоистичным.

Та дружба давала Северусу больше, чем он тогда понимал. Она учила его считаться с чужими чувствами, давала моральные ориентиры и делала его лучше. Но после «грязнокровки» все было кончено. Больше он не видел в глазах Лили ни упрямства, ни обиды, ни сожаления, ни надежды на примирение, как после прежних размолвок. Только равнодушное презрение. Он перестал существовать для нее.

И сегодняшний взор Грейнджер был таким же. Разочарованным.

Но нельзя ведь разочароваться в том, от кого ничего не ждешь?

Воспоминания начали вставать перед ним во всей четкости без помощи Омута. Понимающая улыбка в глазах Грейнджер, когда он отпускает на уроке саркастичную шутку, слишком сложную для большинства. Ее внимательный взгляд на лекциях. Задумчиво нахмуренный — когда он задает вопрос, и озаренный гордостью — когда она единственная знает ответ. Восхищенный — когда он показывает что-то поистине прекрасное. Тихо, но упрямо осуждающий — когда он высказывает Лонгботтому, чего тот стоит. Доброжелательный. Почтительный. Обиженный. Какой угодно, но не равнодушный.

Господи, почему Северус не замечал и не ценил все эти взгляды, пока не лишился их? Почему от воспоминаний о сегодняшней Грейнджер, изучающей его с головы до пят, как незнакомца, так больно? Откуда эти невыносимые ощущения там, где, он думал, все давно умерло и окаменело? Почему ему вообще не плевать на очередную обиду очередной гриффиндорки?

Потому что она не «очередная». До злой выходки она искренне считала его приличным человеком. Она его никогда не боялась, как другие, не подчинялась вынужденно, в душе презирая и ненавидя. Кредит уважения, который Грейнджер давала ему, казался безграничным. Но Снейп умудрился растратить и его.

И во второй раз он понял цену тому, что имел, лишь потеряв это.

Но неужели он позволит себе снова потерять навсегда? Ни за что! Конечно, ни о какой дружбе со студенткой не может быть и речи. Как и о том, чтобы бегать за ней с извинениями. Но он способен учиться на своих ошибках, в конце концов.

Он сможет быть тем человеком, которым она его видела.

Он исполнит возложенную Дамблдором миссию не только во имя памяти Лили. Он будет делать это ради Грейнджер. Ради ее будущего. Ради того, чтобы грядущая война обошлась как можно меньшими жертвами. Чтобы Грейнджер, не попав в число этих жертв, вышла замуж за какого-нибудь ровесника — да хоть за Уизли! — нарожала бы от него детей и построила карьеру, на которую способна. В ее случае это может означать пост министра магии.

Чтобы так же счастливо и благополучно сложились судьбы ее ровесников. Чтобы они выросли хорошими людьми, прожили спокойную мирную жизнь, любили своих близких и купались в ответной любви. Чтобы они не узнали потерь и предательства. Чтобы им не пришлось испытать то, что пережил он, столкнуться с выборами, перед которыми ставит война, и с горькими плодами этих выборов. Эту часть он оставит при себе, ему не привыкать.

И неважно, в какую цену Северусу встанет его миссия.

Да, о дружбе со студенткой не может быть и речи. Но у него есть шанс выполнить работу над ошибками, чтобы вернуть уважение Гермионы Грейнджер и оправдать ее веру в него. Урок первый: нужно дорожить отношениями, которые делают тебя лучше. Даже если это вовсе не отношения.