The fear of the fire (гет)

Китнисс идет не слишком быстро, сумка с дичью волочится по земле — лямка порвалась, и как назло, в этот раз особенно повезло с охотой. Тащить это на спине не было бы проблемой, но в руках — так себе удовольствие, где-то за лопатками начинало ныть. Надо было все-таки согласиться, чтоб Пит пошел с ней, но ей не хотелось, чтобы он зря ждал на опушке несколько часов, а участвовать в охоте определенно не для него. Ничего, до дома осталось около полукилометра, скоро можно будет упасть на диван, вытянуть ноги и смотреть на Пита, который будет собирать на стол, косясь на нее из-под челки. Китнисс улыбается, хоть и устала. Надо будет в следующий раз взять его с собой — поскорее встретятся.

Она открывает дверь в их дом. Судя по звукам, Пит на кухне.

— Эй, я дома! — кричит Китнисс, сама не зная, зачем. Он и так услышит, но они всегда предупреждают друг друга, если подходят на расстояние звука. Пит заметил, что Китнисс резко оборачивается, если была увлечена и не сразу услышала его, и, ничего не говоря, старался быть более предсказуемым и не появляться внезапно. А она подхватила за ним, как всегда. Они подстраивались друг под друга каждую минуту, уже давно не замечая этого.

Она быстро сполоснула руки и плеснула в лицо водой. Вышла на кухню и, немного рисуясь, тяжело уронила сумку с дичью перед собой.

— Та-дам.

Пит широко улыбнулся.

— Ого! Но зачем ты изваляла бедную добычу в пыли? Играла с едой?

— Ха-ха, — подколка невинная, но уставшая Китнисс раздражается. Пит подходит ближе, обнимает ее одной рукой и целует Китнисс в висок и скулу, тем не менее оставляя между ними сколько-то пространства. Если бы он притянул ее к себе, она бы вырвалась, так что он и не пробует. Пит смотрит на сумку внимательнее.

— Вот черт. Надо было с тобой пойти.

— В следующий раз пойдешь, — хмыкает Китнисс, готовая сменить гнев на милость.

Пит перемещает руку по ее плечу на спину и немного прижимает. Китнисс шипит, мышцы дают о себе знать.

— Понятно, — говорит он.

— Да не смертельно.

— Как будто если было бы смертельно, ты бы сказала.

Китнисс против своей воли улыбается и целует его в губы. Пит отвечает, зарывшись рукой ей в волосы, прижимает ближе. Сейчас она не будет против. Китнисс смущена, но чувствует, как усталость в теле замещается разливающимся теплом. И тут она ощущает что-то еще.

— Пит?

— М-м? — он целует ее шею.

— А у тебя что-то стоит в печи?

Пит ругается под нос и бросается к печи, откуда ощутимо тянет горелым. Ну да, он говорил утром, что поставит свежий хлеб. Китнисс против своей воли улыбается снова. Она поражена, что до сих пор Пит, увидев ее, забывает обо всем на свете. Как и она сама.

Ее мысли прерывает звук, который ей не нравится. Очень не нравится. Потому что это вскрик Пита.

Она инстинктивно бросается к нему, а он смотрит на руку, которой неловко ухватился за горячий противень. Из печи пышет жаром. Ожог еще не виден, но Китнисс все равно. Она в панике.

— Пит, нет! Пит! — она кричит на весь дом, не помня себя. Ему больно. Питу больно. Она хватает его за запястье и тянет в сторону рукомойника, врубает воду на полную, засовывает его руку под струю. Вода быстро становится ледяной, а она продолжает держать Пита за руку, чувствуя его боль, как будто это ее рука.

— Китнисс, Китнисс, — слышит она. Пит пытается высвободить руку. — Милая, отпусти.

Она слышит его будто сквозь пелену, но старается собраться.

— Китнисс, — чуть громче говорит Пит. — Всё хорошо, дыши. Я в порядке. Просто небольшой ожог.

Китнисс вдыхает.

— Да. Да. Сейчас, не убирай руку, я принесу лекарство и бинты, подожди.

— Какие бинты? — Пит не злится, но недоволен. — Завтра уже буду в норме, не нужна мне повязка.

Китнисс, не слушая его, выбегает из кухни и быстро возвращается с необходимыми предметами.

— Дай посмотрю. Болит? — она берет его руку в свои.

— Всё хорошо.

Китнисс зыркает на него исподлобья. Вот всегда он так, никогда не признается. Это же Пит. Скорее попросит о выстреле в голову, чем о помощи. Она мажет место ожога лекарством и начинает аккуратно накладывать повязку, чувствуя дыхание Пита на своих волосах.

— Теперь ты довольна? — улыбается он, когда она закрепляет край бинта.

— Нет, — отрезает она. Она и правда недовольна. Отвлекла Пита незначительной ерундой. Добычей похвастаться захотелось. Поцеловаться. Дурочка. — Иди и ложись.

— Китнисс, у меня легкий ожог, а не лихорадка, — спорит Пит.

— Я тебя привяжу, — рычит Китнисс. Пит вскидывает бровь.

— Оу.

Китнисс сначала не понимает, потом ее щеки вспыхивают.

— Даже не думай. Тебе надо лечь, у тебя шок.

— Это у тебя шок.

— Нет у меня никакого шока! — Китнисс в шаге от того, чтобы разозлиться. Что он несет?

Пит примирительно улыбается, гладит ее щеку и говорит:

— Давай так. Либо у нас обоих шок, и нам срочно нужно лечь. Либо у нас обоих нет шока, и я просто устал стоять и хочу с тобой обниматься. Выбирай.

Китнисс в замешательстве. Как ему удается это, каждый раз так легко разрядить атмосферу. Она ничего не отвечает, просто тянет его за запястье в спальню, а Пит послушно идет за ней. Они ложатся на покрывало кровати, Китнисс устраивается на плече Пита. Он гладит ее по плечу и талии. Потом берет ее до сих пор ледяные пальцы, которыми она держала его руку в воде, и прижимает их к губам. Это длится и длится. Они молчат, дыша в унисон.

— Прости, что отвлекла, — все-таки находит силы произнести Китнисс.

— Ты о чем?

— Ты обжегся из-за меня.

— А ты испугалась из-за меня.

— Не из-за тебя, а за тебя.

— Это то же самое. И вообще я сам виноват. Торопился и неудачно взялся. Такое бывает. Ты не виновата. Тем более, ты так устала тащить эту сумку, а я должен был пойти с тобой. Так, сумка, — он пытается высвободиться из объятий.

— Ты куда собрался? — Китнисс продолжает удерживать его.

— Разобрать твою добычу. Мясо же испортится.

— Плевать.

— Китнисс, ты все утро охотилась. Не плевать.

— А вот и плевать.

— Окей, тогда на ужин только подгоревший хлеб, дорогая.

Она хочет пробурчать, что ей не впервой, но потом понимает, что ужинать подгоревшим хлебом будет и Пит. Она встает, он следует за ней. Она шагает к печи, чтобы затушить ее и закрыть, но Пит мягко останавливает ее.

— Позволь мне.

— Пит, я не рассыплюсь от близости огня, — сухо говорит Китнисс.

— Может, я не хочу смотреть на мертвых куропаток. Или что там, — усмехается он.

— Тебе придется, одна я с этой горой до ночи буду копаться.

— Да без проблем, — Пит уже разобрался с печью, поэтому снова согласен на все, что захочет Китнисс. — Ты вообще можешь пойти отдохнуть. Но если не пойдешь, — продолжает он, видя реакцию Китнисс, — то я пока бы попытался спасти остатки хлеба. Кажется, он не безнадежен.

— Давай.

Они слаженно работают, пока Китнисс разделывает ощипанных еще в лесу птиц. Пит заканчивает с хлебом и присоединяется. Заниматься этим в повязке неудобно, поэтому он незаметно ее снимает. Думает, что незаметно.

— Пит, — Китнисс недовольно смотрит на него.

— Я же уже часа полтора с ней хожу. И держал руку под водой минут двадцать. Думаешь, этого мало? Давай посмотрим, а если там есть хоть малюсенький след, ты забинутешь все обратно, хорошо?

Китнисс пристально смотрит на кожу, но все чисто.

— Ладно, — она передает ему нож.

Вечер накрывает их дом, ночь приходит следом. Завтра будет утро, и это все, что нужно.