Смерть Куравэ (джен)

Похороните меня за троном,

чтобы даже из тени я мог смотреть в глаза народа.

Вечный король

Громовая птица удалялась от основного флагмана экспедиции в сторону поверхности, где должна была состояться встреча делегаций для обсуждения нюансов приведения планеты к согласию. Место встречи было определено с учетом пожеланий принимающей стороны, но если быть откровенными, то с их предложением просто согласились. Население данной планеты сильно уступало Империуму в технологическом развитии, что не требовало усиленных мер предосторожности. 10-13-3-6. Такое обозначение было присвоено этой планете служителями механикум. Жители данной планеты дали ей название Куравэ. При перевода на готик название обозначало Процветание.

Судьба мира была определена, и её жителям оставалось на выбор быть либо частью этой судьбы, либо её историей.

Огни сопел громовой птицы превратились в маленькие точки, оставляющие после себя едва уловимый голубой след. Сам же транспортник уже заходил в верхние слои атмосферы.

Воин продолжал стоять и смотреть на планету, пытаясь найти в ней, что-то особенное. Что-то, что выделяло бы ее из большого массива других аналогичных планетоидов. Он был погружен в себя, но его опыт и мудрость не могли помочь с ответом.

— Она… — начал Лорран.

— Дитя, — ответил воин, — сканирование показало большую геологическую активность поверхности, она продолжает формироваться. Скорее, её можно даже назвать подростком, — повернувшись, с улыбкой сказал воин.

— Но как люди смогли выжить в таких условиях?

— Они в первую очередь люди, а это значит, что они могли приспособиться к бурному темпераменту планеты, — с долей иронии сказал примарх.

— Ты прав, отец, а что будет с этим миром? — спросил Лорран.

— Планета богата залежами ресурсов, поэтому, скорее всего, механикум примет решение о построении мира-кузни. Посмотри, — воин указал легионеру на участок поверхности, покрытый густым лесом, — все это сравняют с землей тяжелые машины, управляемые холодным разумом. Всю красоту природы выдернут с корнем, оставив после себя лишь пустошь. А потом там будут дымить трубы заводов по производству вооружения. Планету будут пожирать машины механикум, вгрызаясь, словно муравьи, в поверхность, извлекая каждый кусочек так необходимых мануфакториям минералов. Планета будет умирать, но медленно, пока не превратится в кусок камня в пустоте. Все будет направлено на обеспечение крестового похода всем необходимым, ведь все должно служить этой цели.

— Все во благо Империума, отец, — сказал Лорран.

— Именно так, — согласился воин, после чего отвернулся и оперся перчаткой о поверхность иллюминатора. Легкая прохлада космоса коснулась его чувств, но доспех сразу же отреагировал, и примарх почувствовал легкое касание тепла его ладони.

— А почему бы нам не построить здесь крепость — цитадель? Так мы сможем сберечь планету и по необходимости набирать неофитов.

— Нет, — ответил примарх, — это, — он помедлил, — не наш родной мир, сын мой. Они не такие, как мы, они думают по-другому, верят в иное. Они всегда будут таить злобу на нас и ждать момента для мести. Но до этого момента они будут бояться проявить себя, либо же, — продолжил воин, — они примут идеалы Империума и станут его частью.

Лорран задумался о последней фразе, сказанной его примархом, после чего посмотрел прямо в глаза отца.

— Да, — ответил примарх, — не все хотят служить Императору.

Воцарилась тишина. Примарх снова посмотрел в иллюминатор, где видел красивый, зеленый мир. «Этот мир уже ни когда не будет прежним, — пронеслось в голове. — Его судьба пишется последствиями решений его хозяев».

— Почему ты отправил его одного?

— Одного? — повернувшись и взглянув Лоррану в глаза, удивленно ответил примарх. — С ним Матуракс Кастеляис и Агун.

— Да, но тот народ может, так скажем, удивить нас, не слишком ли мы уверены в себе, — настаивал космодесантник.

— Не думаю. Они слабо развиты в технологическом плане и вряд ли смогут что-то противопоставить нам, за исключением своего невежества.

— Ты думаешь, ситуация может развиваться в этом ключе? — спросил Лорран.

— Я ничего не исключаю, сын мой, — кивнув, ответил примарх.

В этот момент Лорран увидел сожаление в глазах отца. Он никогда не думал, что такие воины, как примархи, могут испытывать чувство сожаления. Они были генералами и вели целые армады в пустоте, принимали решения о судьбах миллионов душ, а тут печаль на лице из-за одного из миллиона миров. На секунду Лоррану показалось, что отцу уже известен исход событий и именно это посеяло печаль в нем.

— Но все же, почему именно Ханэ?

— Он не даст им возможности ввести себя в заблуждение.

— Отец, извини, но очень часто после его дипломатических миссий мы уничтожаем все.

Примарх посмотрел на Лоррана.

— Я не хотел сказать, что ты сделал неправильный выбор, но Ханэ слишком прямолинеен и зачастую жесток.

— Ты мой советник, Лорран, ты можешь говорить прямо, и я ценю это, но послушай важный момент. У Империума много врагов снаружи, и мы их видим, знаем, где они, и несем им смерть. Но не стоит забывать и о врагах внутри. Они хитрые и скрывают свои намерения. С такими мы должны быть предельно осторожны, как в начале взаимодействия, так и впоследствии. Я уверен, что Ханэ понимает это и исходит из этой концепции при принятии решений, — улыбнувшись, закончил примарх.

— Надеюсь, ты прав… отец, — сказал Лорран.

— Насчет Агуна, я думаю, ты понимаешь причины.

— Да, — с горечью сказал Лорран.

— Может, они с Ханэ, так сказать, подружатся, и последний улетит восвояси.

— Но ведь это из-за Ханэ Агун здесь! — прикрикнул Лорран.

— Хватит, — сказал примарх.

— Каждая вторая миссия Ханэ рождает кровопролитие, отец! Как ты не видишь этого, — не останавливался Лорран.

— Я сказал, хватит! — рявкнул примарх.

— Нахождение Агуна рядом с тобой вызывает тревогу у всего легиона. Его присутствие здесь прямое указание на недоверие со стороны Императора к тебе, отец, а твоим сынам это чувство неприятно. Этому псу Вальдора не место в легионе.

Примарх поднял руку, призывая Лоррана замолчать.

— Не заговаривайся, сын, а то посеешь во мне сомнения на свой счет.

— Прости, отец, я просто передаю тебе то, что чувствуют твои сыны.

— Это бремя легиона, Лорран. Я с ним не согласен, но такова воля отца. Я верен ему и люблю его всем сердцем, и если же он в этом сомневается, да будет так, — ударив себя по нагруднику, закончил примарх.

Воин отвернулся, оставив Лоррана со своими мыслями, и снова устремил взор на поверхность планеты в надежде найти в ней что-то, но все его попытки оказались тщетны, ведь в мыслях его поселились сомнения. Он и раньше об этом думал, но всячески пытался заглушить эти мысли. Теперь ему их озвучил его советник.

В какой-то момент ему показалось, что он услышал рык, и это ещё больше усилило подозрения. Такое случалось с ним раньше, и он знал, что этот рык шел изнутри. Примарх мог бы не заострять на этом внимание и просто ждать информацию с поверхности от членов делегации, но был один нюанс, который заключался в том, что за душевным рычанием обычно шло кровопролитие, что сильнее усилило его тревогу.

Корпус грозовой птицы слегка потряхивало на воздушных ямах. Ханэ сидел без шлема, разглядывая свой гладиус с гравировкой на древнем языке Терры «Ne те tire pas sans raison ne me remette point sans honneur», что означало «Нe обнажай меня без необходимости, не вкладывай в ножны без чести». Как много было в слове «честь». Именно на ней и строилась вся его жизнь. Честь для воина была превыше всего, и за неё можно было умереть, — так думал Ханэ. А честью для него являлась служба Императору, и только смерть могла прервать её. Гладиус хорошо лежал в руке. Ханэ держал его на коленях и ловил взглядом отраженные мигающие огоньки на его серебристой поверхности. Рукоять гладиуса была сделана и подогнана специально под его ладонь. Искусная работа его кузена из легиона «Саламандр». Легким и плавным движением Ханэ убрал гладиус в ножны с характерным щелчком рукоятки о чехол. В этот момент он снова вспомнил текст гравировки, после чего тяжело выдохнул. Подняв взгляд, он увидел, что Агун смотрит на него.

Кустодий сидел неподвижно. Его золотая броня потускнела из-за отсутствия света. Хорошо выделялись только светящиеся красные глаза. Красный плюмаж ниспадал на плечи воина. Вся эта золотая фигура излучала недоверие и подозрительность. Его мнимое спокойствие было иллюзией, ведь стоило только возникнуть необходимости и Ханэ уже бы простился с жизнью. Кустодий — не обычный легионер. Они быстрее и сильнее, амуниция у них лучше. Даже лучшие мечники легиона для любого кустодия — словно дети. Но несмотря на это их не боялись, скорее, сторонились.

«Когда же ты уже свалишь?!» — подумал Ханэ.

Кустодий был приставлен к экспедиции для контроля и обо всем докладывал напрямую Константину Вальдору, первому капитану Императора. Причиной его появления стали сомнения в поступках отца Ханэ. Неужели сам Император сомневался в верности своего сына?! Эти мысли терзали весь легион.

Грозовой ястреб снова тряхнуло, отчего Ханэ почувствовал натяжение ремней.

— Приземление через две минуты, — из темноты сказал Матуракс Кастеляис.

Магос в красно-черном одеянии находился в дальнем углу корабля и был подключен к системам машины для анализа окружающей обстановки. Он летел на поверхность с целью анализа качества планеты и сбора сведений для подготовки мероприятий по её трансформации. Единственное, что выдавало его присутствие, — зеленый свет монокуляра в темноте и едва уловимое жужжание приводов. Обычный человеческий глаз не увидел бы магоса, но легионер — не просто человек. Ханэ закрыл глаза. Он был без шлема, но и без него ясно понимал, где находятся его спутники. Едва уловимые звуки брони или движений сразу же улавливались острым слухом легионера.

Мысли космодесантника были уже на поверхности. Ханэ ждал встречи и надеялся на благоразумие правящего круга Куравэ. На его памяти не один мир был сожжен во благо Империума. «Враг хитер, особенно когда понимает, что у него нет шансов», — так думал Ханэ. Поэтому все свои переговоры он вел скрупулезно, придерживаясь тактичности и не забывая о праве сильного. Он всегда давал выбор, но такой, при котором отказ был равен смертному приговору. Некоторые глупцы бросали вызов легиону. Порой это выливалось в ошибки мирового масштаба. Целые миры горели в праведном огне, но все это было во благо. Зло лучше задушить в зародыше, чем дать возможность жить и распространяться на просторах Империума, отравляя разум его подданных. Так говорил примарх его легиона. Так говорил его генетический отец.

Ханэ не чувствовал угрызений совести из-за погибших, ведь в своих поступках он руководствовался благом для Империума. Понятие рожденное и взращенное им самим для себя.

«Это их выбор, либо жизнь, либо забвение», — подумал Ханэ, сжав рукой рукоять гладиуса.

В этот момент он почувствовал легкий удар и открыл глаза. Ремни безопасности спрятались в нишу, а люк грозовой птицы стал отодвигаться в сторону, впуская в салон последние лучи заходящего зимнего солнца вместе со стужей. Ханэ надел шлем и посмотрел в проем двери, где увидел группу людей, стоящих на пустыре, покрытом снегом и обдуваемом холодным ветром.

До уха Ханэ донесся звук шипения со стороны, где находился Матуракс Кастеляис. Магос оставил духа машины в одиночестве и встал. Пару секунд звучало бинарное шипение, говорящее об оценке механикумом полученной информации. Затем в трюме появился звук приближающихся металлических шагов. Легионер уже встал и ждал механикума. Боковым зрением он заметил, как Агун встал с места и ждал.

— Пора, — старческим и хриплым голосом, глядя на Ханэ, сказал Матуракс Кастеляис, выходя из темноты.

Легионер повернул голову в его сторону. Тело представителя механикум было полностью скрыто за красно-черной мантией, за исключением того, что магос называл лицом. Человеческого в этом лице уже давно ничего не осталось. У Матуракса Кастеляиса не было губ, так как их заменила металлическая маска, но и без них Ханэ увидел, как белый дымок после очередной сказанной фразы вылетел через отверстия в решетке, где когда-то находился рот.

— Во славу бога машины, — сказал механикум и направился за Ханэ.

Сухое лицо обдувал кусачий, морозный ветер. Федиус стоял по щиколотку в снегу, укутавшись в утепленный плащ с мохнатым воротником. Он ждал. Он надеялся, но где-то внутри его одолевали сомнения. Окружавшая его гвардия придавала ему какую-то уверенность в своих силах перед переговорами, но тревога все же поселилась в его сердце. Он понимал, что должен излучать уверенность. Должен вселять её в сердца других, однако дурные мысли мешали сосредоточиться.

Федиус знал о том, что они придут, и готовился. В ходе подготовительных мероприятий он нашел много соратников, которые поклялись в верности, испытание которой начнется в ближайшее время. «Мы сможем», — вновь подумал Федиус и слегка улыбнулся.

— Летят, — подойдя, сказал Епаро.

Федиус кивнул и указал пальцем в темное небо на приближающуюся грозовую птицу.

— Ступай, Епаро, — сказал Федиус.

Епаро кивнул, развернулся и зашагал в сторону места проведения встречи. До ушей Федиуса донесся звук заведенного мотора, который унес ветер.

Федиус заметил громовой ястреб даже несмотря на пургу. Сначала корабль шел как тень, прячась в облаках, но чем ближе он становился, тем сильнее стали проявляться детали транспортника. Он был словно большое насекомое с горящими глазами. Лучи фонарей первыми вырвались из плотного слоя облаков, как яркие маяки. При приближении корабль показался Федиусу еще больше. Гул нарастал. На корпусе имелись грозные на вид орудия, и в какой-то момент Федиус испугался, что они могут проснуться и поставить точку в этом не начавшемся мероприятии, но орудия продолжали хранить молчание. Гул двигателей стал еще сильней, а снег продолжал беспощадно бить в лицо.

— Кармайн, — сказал по внутренней связи Федиус, — разогревай рефак для гостей.

— Принял, — прозвучало в ухе Федиуса.

Он снова кинул взгляд на гвардию. Десять воинов, вооруженные винтовками, в тяжелой броне стояли как вкопанные. «Смогут ли они меня защитить в случае чего?» — подумал Федиус. Ответа он так и не нашел.

Воины гвардии представляли собой боевых полулюдей и полуроботов, вооруженных оружием. Сам Федиус не до конца понимал, кто они больше. На самом деле это не было важно. Главное, чтобы они справлялись со своими задачами.

В этот момент грозовая птица, выходя из слоя облаков, начала снижение, отчего во все стороны стал разлетаться снег. Федиус повернулся спиной к усилившемуся ветру и развернулся, только когда услышал, как двигатели грозовой птицы стали снижать обороты. Он услышал движение поршней двери. Сначала в проеме никто не появился.

Через мгновение в проеме появился высокий воин в силовой броне черного цвета, с горящими зеленым цветом глазами на шлеме. Сразу за ним вышло непонятное существо в красно-черном балахоне, а затем воин в броне цвета золота.

Федиус стоял неподвижно и смотрел на прибывшую делегацию. Все они были больше, чем он их представлял. Воин в золотой броне был самым высоким. Двое из них имели при себе холодное оружие размером с самого Федиуса. Его гвардейцы были меньше членов делегации, что сильнее насторожило его. Трое продолжали стоять неподвижно, после чего воин в черной броне вышел вперед и подошел к Федиусу, который как будто застыл в ожидании чего-то. Воин опустил голову и командным голосом сказал:

— Веди.

Федиус слегка оцепенел от вида воина, но моментально пришел в себя и, развернувшись, указал ладонью в сторону шатра, стоящего в метрах двухстах от зоны посадки. В этот момент гул стал снова нарастать, так как грозовая птица начала потихоньку отрываться от земли. Поднявшись еще немного, корабль развернулся и стал удаляться, набирая высоту, а делегация все дальше продвигалась через метель и сугробы к шатру. Позади делегации шла гвардия, держа на изготовке оружие.

— Агун, сколько времени тебе понадобится, чтобы убить их всех? — по воксу спросил Ханэ.

— Чуть больше, чем если бы понадобилось убить тебя, — резко ответил кустодий.

Ханэ лишь слегка засмеялся, не удостоившись какого-либо ответа на это кустодия.

Место встречи переговорных делегаций представляло собой шатер серого цвета, чем-то похожий на бункер, вход в который осуществлялся через уплотненные металлические двери. Убранство внутри было аскетичным и состояло из кресел и стола круглой формы. Прибывших встретила группа людей. Все присутствующие наверняка были видными лицами своего народа. Одетые в военную форму, они переговаривались между собой, но по прибытию делегации Императора сразу же замолчали. Ханэ удивил аскетизм. Он ждал большего, а не просто какого-то совещания. Все это посеяло в нем зерна подозрительности. Воцарилось молчание, а все взгляды присутствующих были устремлены на них. Воины гвардии встали вдоль помещения. Федиус обошел стол и сел в кресло, после чего сказал:

— Мы готовы выслушать вас. Я Федиус Типан Четвертый, правитель Куравэ, а это представители высших домов планеты. Мы будем вести диалог от имени народа Куравэ.

«Он, что, делает одолжение?!» — подумал Ханэ.

— Сейсмическая активность в трех километрах от нас, — сказал Матуракс.

Ханэ поднял руки к шлему, отстегнул заклепки и стал снимать шлем, после чего положил его на крышку стола.

Федиусу предстало лицо легионера. Лысый череп и испещренное шрамами лицо говорили о том, что перед ним воин, а не дипломат. Тяжелый взгляд серых глаз как будто давил, но Федиус постарался не подать виду.

— Я Ханэ Юн, легионер и меч Императора Человечества. Это, — указывая на Агуна и Матуракса Кастеляиса, — его верные подданные, которые сопровождают меня в этой миссии.

— Чего вы хотите? — спросил высокий, худой мужчина со старческим лицом.

— Кто вы такой? — спросил Ханэ.

— Я Леокард Шанои, глава гильдии Юсима.

— Император Человечества ведет свой крестовый поход с целью объединить все человеческие миры и раздвинуть границы империи. Я наделен полномочиями предложить вам стать частью Империума человечества и вместе с Императором нести свет во все части галактики под его знаменами. Вам выпал шанс вписать свои имена в величайшую летопись галактики. Вы сохраните свои жизни, но жизнь на планете изменится в соответствии с потребностями крестового похода. Экспедиции все дальше углубляются в пустоту. Вы нужны нам, а мы нужны вам, так как гарантируем вашему миру дальнейшее процветание и защиту от любых угроз.

В этот момент по лицам присутствующих пробежала легкая улыбка, не оставшаяся незамеченной легионером.

— Что смешного я сказал?! — резким тоном сказал Ханэ.

— Сенсоры показывают активность за пределами этого помещения, передвижение техники и пехоты, — сказал Матуракс Кастеляис.

В этот момент бункер содрогнулся, а по стене пошла трещина. Сомнений у Ханэ не осталось, это ловушка.

— Вы сдохнете здесь! — закричал Федиус, — мы не будем раба… — не успел он закончить свою фразу, как гладиус Ханэ уже покинул ножны и пробил его тело.

В этот момент раздался душераздирающий смех, и Ханэ увидел, что гладиус прошел сквозь тело и вошел в стену. Сам же Федиус просто стал таять, словно воск от жара. Все остальные также стали таять, заливаясь истеричным смехом, а затем он услышал выстрелы.

Оружие ударило по касательной по доспеху, но урона практически не нанесло. Ханэ стал уворачиваться и увидел боковым зрением, как Агун в смертельном танце уже разрубал гвардейцев. Кровь вместе с машинным маслом летела во все стороны, а затем стал рушиться потолок.

Легионер увидел, как Матуракс открыл двери в бункер и стал выходить наружу. Перепрыгнув через стол, Ханэ подхватил шлем и надел его, устремившись наружу, где уже находились Матуракс и Агун. Они стали убегать под звуки взрывов вокруг. Затем прозвучал особенно мощный, и то, что осталось от бункера, ушло под землю, а рядом с ними стали падать снаряды артиллерии, взрывая землю.

— Хорошая попытка, как мы не поняли, что это ловушка?

— Не знаю, — ответил Агун.

— Они совершили огромную ошибку, — прохрипел механикум.

Внезапно рядом разорвался снаряд, который осыпал кусками земли броню Ханэ и Агуна. Механикума же спасло генерируемое поле.

— Да они бьют по нам артиллерией! — сказал Ханэ. — Надо вернуться на флагман легиона!

— Поторопись, — сказал Агун.

Ханэ, Агун и Матуракс Кастеляис стали продвигаться к месту высадки под градом артиллерии. То тут, то там взрывались воронки, осыпая отступающих градом земли со снегом. Ханэ коснулся вокса и услышал статический шум.

— Эти гады пытаются заглушить нас! — выругался Ханэ.

— А ты как думал?! — язвительно ответил Агун.

— Лорран, нам нужно вернуться на флагман, — сквозь статический шум сказал Ханэ.

Ответа не последовало.

— Лорран, на нас напали, это ловушка! — прокричал Ханэ.

— Я уже понял, на нас тоже напали, идет бой в пустоте. У них большая эскадра, — сквозь шум статики услышал Ханэ.

— Отец?

— Все хорошо, отправь на флагман маяк, и телепорт перенесет вас на корабль.

— Может быть, лучше птичку за нами отправить, а то погода не жалует, да и местные пытаются глушить нас.

В этот момент Ханэ увидел на визоре множество приближающихся к ним со всех сторон целей в виде пехоты и техники. Он не был трусом, но глупой смертью закончить службу не хотел. Легионер почувствовал, как сердца его стали биться сильней.

— Нет, тут плотный бой. Не надо так рисковать, — сквозь шум статики ответил Лорран.

— Они наступают, надо уходить, — дергая Ханэ за плечо, сказал Агун.

— Куда уходить?! — закричал Ханэ. — Они вокруг нас!

— Значит, будем прорываться, — холодно отрезал кустодий.

— Лорран, координаты переданы, — крикнул Ханэ.

— Ожидай, брат.

Троица продолжала бежать под градами снарядов. Метель кружила в танце вокруг них, мешая обзору. Они быстро передвигались, немного увязая в снегу. Землю трясло под ногами, а наступающие все сильнее сжимали кольцо. Внезапно вокруг стали сверкать молнии, ударяя в землю, а воздух стал трещать от статики.

— Стоим! — крикнул Ханэ.

Наконец последовал сильный хлопок, и перед ними поднялась стена земли, осыпав их с ног до головы. Ханэ, Агун и Матуракс упали на снег. В голове слышался писк. Артиллерия продолжала работать, осыпая их градом снарядов, вскапывающих землю. По броне стучали куски замерзшей почвы.

Легионер резко поднялся из мешанины земли и снега, слегка скользя ногами. Тут его сердца забились еще сильней, ведь он увидел, что в центре воронки перед ними под треском воздуха стоял его отец в боевом облачении, в окружении воинов в терминаторской броне.

Они просили дать им умереть утром, на восходе.

И тогда ночью я подарил им вечное зарево.

Лакс Тадон, Кузнец легиона Железных Рук

За час до событий на поверхности.

Двери разошлись в сторону, и Лорран шагнул в комнату. В помещении отсутствовал свет, лишь по углам висели жаровни с мятными благовониями. Они и космический свет были единственными источниками света. Лорран почувствовал легкую прохладу. Напротив дверей было панорамное окно с видом на планету, напротив которого располагалось большое кресло из мощёного дерева цвета венга. Даже для него оно было большим. Спинка кресла была обращена к Лоррану, но даже несмотря на это, он увидел крепкие руки на подлокотниках. До уха десантника донесся металлический звук сервоприводов. Лорран слегка склонил голову в левую сторону и взглянул в темноту, откуда на него смотрело два горящих угля. «Саро», — подумал легионер. Терминатор просто сверлил его взглядом. Несмотря на то, что доспех Саро был большим, ему удавалось скрываться в темноте и, словно паря, перемещаться по помещению. Лорран не понял, чем он был вооружен, но у него не оставалось сомнений, что и с этим оружием он также остается вестником смерти для любого, кто нарушит покой примарха. Легионер отвернул взгляд, продолжая чувствовать на себе горящий взор Саро, после чего припал на колено. Металлический звук разнесся по помещению.

— Встань, сын, — растягивая каждое слово сказал примарх.

Лорран поднялся одновременно с разворотом кресла на сто восемьдесят градусов. Взгляду предстал сын Императора Человечества. Один из девятнадцати его клинков и светочей истины. На отце был штурмовой доспех из абсолютной тени, поэтому на фоне проникающего света выделялось только его светлое лицо с короткой стрижкой. Он спокойно смерил легионера, после чего просил:

— Хочешь спросить зачем?

— Да, — ответил Лорран.

— Подойди, — указав на панораму, сказал примарх.

Лорран пошел по помещению. Саро остался где-то сзади, но легионер был уверен, что тот в тени, двигается параллельно ему.

— Смотри, — сказал примарх и указал на пустоту космоса.

Взгляду Лоррана предстала чернота космоса с бисером из звезд, среди которых по орбите неспеша плыла Куравэ. Легионер смотрел по сторонам, пытаясь найти то, о чем ему намекал примарх, но все было тщетно.

— Куда именно смотреть? Я ничего не вижу, — с огорчением сказал Лорран.

Примарх хмыкнул, после чего улыбнулся и пошел по комнате, то исчезая, то появляясь из тени в свете жаровень.

— Люблю этот запах, — громко втянув носом воздух, сказал примарх, — Абакур Парук, ты видишь то же, что вижу я?

— Да, лорд, — холодным голосом через громкоговоритель ответил механикум.

— Ты предпринял какие-нибудь меры?

— Все механикумы флотилии уже читают литании Богу машины для подготовки к бою, системы постепенно переводятся в боевой режим, лорд.

Лорран резко повернулся к отцу и вопросительно посмотрел в глаза.

— Почему ты мне не сказал об этом, а начал действовать за моей спиной? Почему авгуры не заметили их? — спросил примарх.

— Механизм их маскировки нам не ясен, однако системы флота подавали сигналы об искажении реальности в пространстве. Система не могла синхронизировать эти сигналы с целью придания формы, что заставило меня самолично заняться анализом. В ходе анализа я смог спроектировать образы кораблей и получить первичные характеристики. Внеся свои корректировки в первичные данные, мы просканировали их суда, и на данный момент имеем полное понимание о размере их флота и его возможностях. Согласно отчету, дальность их орудий и скорость сближения флота не позволяет им начать бой на данный момент. Им это тоже известно, поэтому их цель — это максимальное сближение с нами, — ответил механикум.

— То есть, ты готовил для меня сюрприз? — удивленно спросил примарх.

— Моя цель — выявление угроз и их эффективная нейтрализация. При ранней осведомленности о них вы бы могли принять решение о нападении, что дало бы шанс части флота отступить и спастись. В текущей ситуации вероятность уничтожения всей флотилии противника значительно выше.

— Хм… — задумчиво произнес примарх, — давай исключим такие случаи впредь, чтобы не сеять зерна сомнений между нами, хорошо?

— Моя преданность непоколебима, лорд. Да будет так, — произнес механический голос.

Примарх повернулся к Лоррану и указал на него пальцем:

— Ты недооценил их, сын, — с укором сказал отец.

— Но я не знал, — с досадой в голосе начало было Лорран.

— Хитрость, сын мой. Врага всегда стоит осматривать со всех сторон. А знаешь, кто хороший друг хитрости?

— Кто?

— Предшествующая ей глупость… — с сожалением произнес примарх, — и походу всю печаль их глупости им только предстоит познать.

— Так вот почему ты одет в броню, отец? — спросил Лорран.

— Нет, — ответил примарх.

— А для чего тогда?

— Они готовят атаку на наш флот. Для них это будет последняя битва в пустоте, но есть поле боя, где будет много битв, — взглянув на планету, произнес примарх.

Лорран также оглянулся на поверхность планеты и сразу все понял. В этот миг он резко развернулся и поспешил к примарху.

— Ханэ?

— Скорее всего, это не дипломатический жест, а ловушка.

Примарх смотрел сверху вниз на легионера. Со стороны это выглядело, будто отец смотрит на нашкодившего сына. Так оно и было, ведь он был его генетическим отцом, и все воины легиона несли в себе частичку его геносемени.

— Я поручил тебе навести контакты с этим народом, и к чему это привело? — язвительно сказал примарх, — твой брат там, внизу, и что там ему приготовили известно только Императору, но его нет с нами, и за наши ошибки мы порой дорого платим, сын.

Лорран молча склонив голову.

— Я готов отправиться на поверхность планеты и оказать поддержку Ханэ, отец. Я искуплю свою недальновидность, — припав на колено и склонив голову, сказал Лорран.

— Нет, — сказал примарх, после чего пошел к иллюминатору, — ты останешься здесь и уничтожишь вражеский флот, пока я буду разворачивать наступление на поверхности.

— Наступление? — спросил Лорран.

— Да. У них было время и шанс. Они потратили его впустую, тем самым упустив возможность сохранения своих жизней.

В этот момент в помещение вошел еще один легионер. Лорран обернулся и увидел грандмастера легиона Чало, припавшего на одно колено и почтительно склонившего голову.

— Отец, — хриплым голосом сказал воин.

— Чало, — глядя в глаза сказал примарх, — готовь легион к бою. По моей команде начнется высадка на поверхность.

— Вы? — спросил Чало.

— Мой сын там внизу, и ему нужна моя помощь, — указав на поверхность планеты, сказал примарх, — Саро с гвардией сопроводят меня, — улыбнувшись, продолжил воин.

— Но мы же не знаем их реальных возможностей, — начал было Чало.

— Я — сын Императора, ты, что, сомневаешься во мне? — с укором спросил примарх.

— Отец, я просто… — начал Чало.

— Достаточно, — прервал его примарх, — иди готовь моих сынов к бою, грандмастер.

— Слушаюсь, мой лорд, — склонив голову, сказал Чало, — легион в кратчайшее время будет готов к бою.

Воцарилось молчание. Лорран стоял и ждал. Время в этот момент как будто остановилось. Он посмотрел с сожалением на Куравэ, но больше всего его мучало то, что он был так легкомыслен по отношению к врагу. Сильный может показаться слабым лишь только потому, что не показал свою силу. Не стоит никого недооценивать. Осторожность никогда не будет лишней, — так ему говорил отец, а он это забыл. Прогнав эти мысли, Лорран опустил голову, но тут на его плечо легла тяжелая перчатка.

— Лорран, — выдернул его из раздумий примарх.

Легионер обернулся и увидел лицо своего отца. Его синие глаза словно гипнотизировали. Легионер стоял молча и смотрел в них. Они казались бездонными, а взгляд, словно холодный айсберг, сеял смятение в душе мореплавателя в преддверии столкновения.

— Иди на мостик, объяви тревогу по всей эскадре, скоро все начнется, — похлопав по плечу, сказал примарх.

Лорран кивнул и пошел к дверям. Подойдя к ним, он сказал:

— Я не подведу тебя, отец.

— Я не сомневаюсь, — ответил примарх, после чего Лорран вышел из помещения, оставив примарха наедине с Саро.

— Абакур Парук? — сказал примарх.

— Дух машины готов, мой лорд, — ответил механический голос.

— Передай информацию о расположении и характеристиках невидимого флота на капитанские мостики флотилии. После того как все закончится, я хочу, чтобы мы не попадали более в такие ситуации, — сказал примарх.

— Слушаюсь, — сказал механикум.

— Лорд, разрешите вопрос? — спросил Абакур.

— Да.

— Как вы узнали о флоте противника? — спросил механикум.

— Неестественные движения объектов в кольце астероидов вокруг планеты, — ответил примарх.

— Интересно, — механическим голосом произнес механикум, — вы очень наблюдательны, лорд.

— Бдительность никогда не помешает, — медленно произнес примарх.

Ответа не последовало. Диалог закончился, после чего в помещении воцарилось молчание. Примарх подошел к иллюминатору и стал смотреть на планету, пытаясь найти в ней что-то особенное, но очередные попытки не увенчались успехом. Примарх тяжело выдохнул, после чего окликнул терминатора.

— Саро?

— Сир.

В этот момент примарх услышал активацию механизмов терминаторских доспехов Саро.

— Что ты скажешь?

— Они просто борются за свой мир. Они не знают, что их ждет, и не пытались это узнать, а значит, их правитель глуп. Глуп, да к тому же хитер, а значит, договариваться будет лишь тогда, когда поймет, что проиграл, но в таком случае он, скорее всего, будет это делать из хитрости, вызванной страхом. Такой союзник нам не нужен, так как он будет всегда за спиной держать нож для того, чтобы ударить в спину.

Примарх стал надевать шлем, продолжая слушать и смотреть на огненные глаза шлема Саро.

— Координаты Ханэ…он двигается от точки встречи, — сказал примарх.

— Встреча закончена, возможно, они о чем-то договорились, и нет причин для проведения наземной операции, — предположил Саро.

— Да, ты прав, Саро. Встреча закончена, но есть один нюанс, — сказал примарх, — Ханэ бежит.

— Если бы мне предложили вечность, я бы отказалась.

— Почему?

— Глядя на тебя, не сказать, что ты счастлив.

Из разговора вольного торговца Зои Нока с Джоном Грамматикусом

Федиус сидел на троне. Он был погружен в свои мысли. Он знал. Знал, что союзнического флота больше нет, армии нет, Куравэ окружена, а его замок штурмуют воины с небес. Он знал, что жизнь его обречена, но он хотел умереть как король. В зале, где его короновали. В зале, где ему дали власть, благодаря которой он вел свой мир к процветанию и которой он не смог правильно распорядиться в конце своего пути. Где-то в душе он сожалел. Он допускал мысли о спасении, но не верил в это. После поражения в пустоте он попытался возобновить контакты с пришельцами, но его зов остался не услышанным. С ним просто не хотели говорить. Тишина не оставляла сомнений в его смерти. Имевшиеся войска, которые попытались уничтожить дипломатическую группу, были разгромлены орбитальным огнем. От них остался только пепел. Его армия готовила окопы и рыла траншеи в надежде остановить захватчиков, а воины просто пришли с неба. Пришли, оставив после себя смерть и вонь разлагающихся останков. Возведенные укрепления были разбиты в ближайшие сутки. Техника захватчиков несла колоссальные разрушения. Ничего не смогло устоять перед её нашествием. Кровь и слезы залили землю Куравэ, утопив надежду. Виновником этого был Федиус. Он это понимал и был настолько поражен, что даже не мог формулировать свои мысли. Он просто застыл, как статуя, на своем троне и ждал, когда придут за ним.

Внезапно двери в залу распахнулись, и в них влетел Епаро. Его верный генерал и близкий друг. Он тоже нашел свою судьбу здесь. Здесь он стал главнокомандующим, и здесь его служба закончилась. Если быть точнее, Епаро внесли. На копье, которое шипело вокруг раны мертвого генерала. Затем в проеме появился легионер. Огромный воин в черной, как смоль, броне смерил взглядом сидящего на троне Федиуса, после чего метнул копьё в стену рядом с троном. Копье с хлопком вошло в стену, осыпав Федиуса осколками. Епаро остался висеть на могучем древке, как шкура убитого зверя. Федиус упал с трона и попытался подняться. В проеме показались остальные воины. Они стали заполнять зал. Один из вошедших тащил за ногу кричащего в агонии солдата. Воин дернул его за ногу и кинул через весь зал в сторону Федиуса. Солдат с хрустом упал на каменный пол и издал хлюпающий звук. Федиус услышал, как хрустнули его кости, а солдат продолжал истошно кричать от боли. Кровь текла из его ран к ногам Федиуса.

Внезапно Федиус увидел, как мелкие частицы стали подниматься над землей, а сам он почувствовал пронизывающий холод. Поднимаясь, частички образовывали полусферу над полом, после чего последовал хлопок. Взлетевшие предметы устремились во все стороны, раня Федиуса. Он откинулся назад и распластался по полу. На глаза стекала кровь из ран. Лежащий рядом с ним солдат его армии больше не кричал, а тихо стонал. Федиус взглянул через плечо и увидел большого воина в черной броне. Остальные воины упали на колено и склонили головы. Взор воина был устремлен к Федиусу. Он стал подходить к нему, но перед этим остановился перед стонущим солдатом. Воин опустил голову и посмотрел ему в лицо. Лицо солдата искажала гримаса боли, и было видно, что жизнь покидает его.

— Твоя служба окончена, — сказал воин, после чего наступил на солдата, утопив его стоны в хрусте костей.

Подойдя к Федиусу, он взял его за лицо и поднял над землей. Его голова была словно горошина в руках взрослого человека.

— Как недальновидно, — пророкотал воин.

— Остановись! Не делай этого! Дай моему народу возможность жить, — медленно хрипя процедил сквозь зубы Федиус, — убей меня, но оставь в покое мой народ!

— Я именно так и сделал бы, — сказал воин, — но, видишь ли, в этом секторе еще много планет, и если проявить максимальное милосердие, то среди помилованных найдутся те, кто захочет отомстить и склонить на своих сторону других. Мне это не нужно. Я убью миллиарды твоих людей, чтобы спасти сотни миллиардов других.

— Ты безумец! — закричал что было сил Федиус.

— Нет. Я прагматик, — ответил примарх. — Ты принимал свои решения, основываясь на глупости. Им же я дам возможность принимать решения, в основу которых ляжет страх. Страх перед последствиями совершенных тобой ошибок. Ты станешь дурным примером. И когда они это поймут, тогда я проявлю милосердие. До этого я буду карающим мечом.

Взгляд Федиуса был прикован к шлему воина. Так хотелось выцарапать ему глаза и попытаться зацепиться за жизнь. Как же абсурдны были эти мысли. Внезапно по его щекам стали течь слезы.

— Что будет с планетой? — хныча, спросил Федиус.

— А это уже не твоя забота, — сказал примарх, после чего сжал голову Федиуса. Череп лопнул, как скорлупа, тело обмякло и выскользнуло из рук примарха, окропив кровью пол у ног.

Примарх развернулся к своим воинам, собравшимся вокруг и смотрящим на него. Некоторое время сохранялось молчание, после чего примарх сказал:

— Чало.

Из толпы вышел воин и поклонился примарху.

— Славная битва, магистр, — сказал примарх, кивая Чало. — Легион! — закричал примарх, отчего стекла помещении затряслись, — здесь мы закончили, возвращаемся на орбиту.

Вереница людей шла в южном направлении. Процессия растянулась на многие километры, как караван. Звезда грела поверхность планеты своими лучами, даря людям чувство жажды. По обе стороны от колонны шли солдаты Астра Милитарум и в редких случаях легионеры астартес. Они сопровождали идущих холодным, отрешенным взглядом.

Бен Зой, девятилетний мальчик, оставшийся сиротой из-за вторжения легиона на планету. Он также брел в этой очереди к невидимой цели. В его дом врезалась десантная капсула с легионерами. Он в это время играл на детской площадке и своими глазами видел, как осыпающийся дом хоронит бежавших к нему отца и мать. В нервном порыве он пытался сдвинуть большие куски стройматериала в надежде спасти их, но его детское тело не могло выполнить данную задачу. Истекая слезами и истерически крича, он звал на помощь, но никто не отзывался. Разбивая руки о камни, он испачкал свою одежду кровью, ногти на пальцах рук ломались от его бессмысленных потуг. Закричав что есть сил, он услышал тяжелую поступь за спиной. Обернувшись, он увидел могучего воина в броне черного цвета с горящими в шлеме зелеными глазами. Разбитый и окровавленный, он помчался к могучему воину. Свет звезды слепил его отекшие от слез глаза, отчего изображение была немного размыто. Он стал тянуться к воину, но тот, словно скала, навис над ним в немом молчании.

Воин держал в одной руке болт-пистолет и сначала наставил его на Бена, но потом опустил оружие и что-то произнес. Бен его не слышал, а только рыдал и царапал кровавыми пальцами бронепластины, на которых не оставалось даже следа.

Легионер продолжал смотреть на Бена через визор, пока ребенок, который был не выше его саботона, бился в истерике.

Убиваясь в истерике, Бен упал на колени и продолжил рыдать. Слезы текли по щекам и падали на пыльную земли. Внезапно рядом с ним в землю воткнулось древко. Бен от испуга дернулся назад и упал на копчик, после чего поднял взгляд и увидел сквозь слезы на самом верху развивающееся красивое багровое полотно, на котором золотой толстой нитью была выгравирована голова орла, под которой в свете звезды красовался символ «II».

Поднявшись на холм, он увидел разрушенный город. Сухой ветер обдувал его красный плюмаж, развивающийся на ветру. Некогда процветающая столица превратилась в груду серых камней. Холодную и пустую груду. Ни одного жителя не осталось там. Так решил примарх II легиона. Всех их увели туда, откуда они никогда не возвратятся. Часть же людей он отправил в качестве глашатых по всей системе, чтобы они рассказывали всем, чего стоят ошибки правителей. Замок Федиуса сравняли с землей, тем самым вычеркнув причину страданий народа Куравэ с лица планеты.

Примарх видел в этом поступке смысл, но кустодий думал наоборот. Агун видел, как техника механикум начинает свое развертывание и готовится к преобразованиям планеты. Машины начинали вгрызаться в тело Куравэ. Честно говоря, его это не заботило, ведь миссия состояла в другом. Объект его наблюдения так и не внял данным ему указаниям, и об этом Агун должен был сообщить Вальдору.

Он кинул взгляд на горизонт, где увидел последних людей, покидавших столицу города. Кустодий не чувствовал жалости, но все же подумал: «Сколько же жертв, так нельзя», — после чего отправил закодированное сообщение на Терру.