Сторож брату моему (джен)

На Хэллоуин Селия наряжается в костюм ангела. Ей не приходится слишком сильно стараться: белая ночнушка до щиколоток, проволочные крылья, щедро облепленные пухом и блестками, золотистый пластмассовый обруч над макушкой. Ее нелепые круглые уши выглядывают из-под длинных бесцветных локонов и делают Селию похожей на мультяшку. Она иногда заправляет за ухо непослушную прядь, но все без толку.

Кевин выбирает костюм Робин Гуда.

— Селия, а ты не старовата для конфет? — Франклин спрашивает это в шутку, но в каждой шутке есть доля не-шутки, и взгляд, которым он окидывает дочь, не назовешь одобрительным; скорее — сдержанным. Он сдерживается, чтобы не сказать, что она как никогда прежде похожа на младшеклассницу (это в шестнадцать-то лет).

— Ну пап, — беззаботно отвечает Селия, — ты же не отправишь Кевина в одиночку? За ним надо кому-то приглядывать.

Кевин с молчаливым остервенением выдергивает перья из ее крыльев, которые как раз находятся на уровне его глаз, и Селии приходится мягко отвести его ручки — раз, другой. Он не считает, что ему нужен соглядатай, но для Селии, так и быть, сделает исключение.

— Ангел… мой, — неуверенно говорит Франклин. Ему что-то не нравится в этом саване, но выразить свое беспокойство словами никак не получается. — Как-то это не совсем в духе праздника. Почему не пиратка?

— У меня не нашлось повязки на глаз, — смеется Селия. Они с Кевином исчезают в октябрьском вечере.

* * *

В сентябре Кевин писал сочинение на тему “Мой лучший друг”. Ева видела этот пожеванный листок с неаккуратным (“нахально неаккуратным”, как она невольно выразилась про себя) почерком. Буква “R” в слове “FRIEND” заносчиво смотрит не в ту сторону. “Мой лучший друг — моя сестра Селия”.

— “Она очень добрая и всегда мне помогает. Селия никогда не кричит и не злится, и с ней очень весело. На Рождество Селия подарила мне лук”, — процитировала Ева, строго подняв указательный палец, как будто ссылалась на статью в энциклопедии. “Селия обыкновенная. Добрая, никогда не злится. Вымирающий вид”.

Этот разговор случился за полночь, когда полутемная кухня становится местом, где шушукаются взрослые.

— Так? — спросил Франклин.

— Что думаешь? — спросила Ева, положив листок перед ним.

— У Кевина неплохой словарный запас для второклассника, — Франклин улыбается одной стороной рта, но уже знает, что свести все к шутке не удастся.

— Тебе не кажется, что для второклассника у него очень странный круг друзей? Я бы даже затруднилась назвать его кругом. Там одна только Селия.

— Ева, ей-богу, я не вижу здесь ничего сверхъестественного. Он не самый общительный мальчик, а Селия над ним все время квохчет, конечно, он к ней привязался. Если в этом сочинении меня что-то и настораживает, так это то, что он не научился писать буквы.

— Уверена, он путает их специально.

— Ева, твои теории заговора иногда просто смешны. Что, по твоему, он делает не специально?

— Нет, послушай… Послушай, — она потерла пальцами виски, — тут действительно что-то кроется. Ты помнишь, почему меня вызвали в школу весной?

— Там были как-то замешаны стрелы с присосками, — неопределенно ответил Франклин. — И Риорданы.

— И мы решили, что это просто беспричинная шалость, и Кевин отделался строгим выговором?

— Ева, в этой стране нельзя быть наказанным за одно и то же преступление дважды. Пятая поправка.

— Я не собираюсь еще раз наказывать его за это, — поморщилась Ева. — Я просто хочу сказать, что наконец узнала: оказывается, на выпускном Майкл Риордан столкнул Селию в пруд на школьном дворе. Об этом мне сообщила сегодня миссис Рокко, и я просто думаю… Думаю, куда поставить этот кусочек паззла.

— Паззла? — не то фыркнул, не то рассмеялся Франклин. Ничего веселого в этом смехе не было. — Серьезно? Паззла? Я и без того знаю, что ты поставишь его туда, куда захочешь, как, впрочем, и всегда. Кев еще в первый класс не пошел, а ты уже начала собирать эти кусочки.

— Хорошо, хорошо! — Ева вскидывает ладони вперед, но морщинки в складках ее губ говорят: “я не сдамся, ты меня не убедишь”. — То есть ты не думаешь, что эти два случая могут быть связаны?

— А ты не думаешь, что он ищет в Селии что-то, чего не находит в тебе?

* * *

Селия не была красавицей, но с ее нежными, светлыми, истинно-золотыми волосами и хрупкой фигурой могла бы занять место фрейлины подле королевы класса (никогда не трон, но, может быть, пуфик возле трона). Она этого не пожелала или, может быть, просто не догадалась о такой вещи, как школьная иерархия. Она вообще о многом не догадывалась. Ее блаженный, чуть заторможенный взгляд обладал волшебным свойством видеть только то, что ему хочется.

— Я — леди Марион, — говорит она и кружится, раскинув руки, по лужайке за домом. Золотистые волосы рассыпаются, паутиной липнут к плечам. Если нельзя стать королевой, она будет разбойницей. — За мной, Робин!

Кевин срывается с места и, улюлюкая, гонится за ней, а Селия со смехом убегает, прячется за деревом. Потом они будут искать клад, делить добычу между лесными братьями, сражаться на турнире, а вечером, когда Франклин придет с работы — готовить засаду на шерифа Ноттингемского.

У Кевина сердце прыгает в горле. Ему хочется, чтобы день не заканчивался. С Селией не бывает скучно. Она одна знает, как стрелять из лука и как посвящать в рыцари. Она хлопает в ладоши всякий раз, когда он попадает в яблочко, а он, раскрасневшись, всякий раз оборачивается, чтобы это увидеть.

Когда Ева выглядывает в окно и сухо напоминает о домашнем задании, он хочет запустить стрелой ей в лоб.

— Пойдем, — говорит Селия и мягко берет его за плечо. Ее прикосновения не приятные, но они не противные, а это много значит в мире, где все прикосновения — противные. — Будем разбираться со счетом в столбик. Я наконец сама его осилила и теперь могу показать тебе.

* * *

Окно распахнуто. Ветер колышет занавеску. Майкл отупело смотрит на стрелу в изголовье кровати и видит, что к ней прицеплена записка. “ОНА НЕ УМЕЕТ ПЛАВАТЬ ПРИДУРОК”.

Буква “R” в слове “JERK” смотрит не в ту сторону.

* * *

К Риорданам ангел и Робин Гуд не стучатся. Майкл — единственный сын, у них нет маленьких детей, и они не признают Хэллоуин как явление. Проходя мимо, Кевин хищно наставляет лук в сторону дома, но потом опускает его. Он начал догадываться (возможно, не умом, но сердцем), что беззаботная Селия уже все забыла и простила.

— А вон Лора Вулфорд! — радостно говорит она, указывая на шумную компанию девочек в конце улицы. — Смотри, она, кажется, нарядилась в Барби. Не хочешь к ним подойти?

— Не, — дергает плечом Кевин. Ему нравится идти вот так, стучаться в двери, где его не ждут, кричать “Радость или гадость!”, получать дань и шагать дальше, пока не стемнеет и не станет холодно, и потом тоже шагать. — Хочу конфетку.

Селия щедро вытягивает из пакета целых две, и Кевин долго выбирает между яблочным и вишневым леденцом.

Вечером они будут в пятнадцатый раз пересматривать Карпентеров “Хэллоуин”.