Фонетика войны (гет)

Северус знал, что рано или поздно попадет в это место. Все попадали. Однако оказался он здесь значительно позже, чем ожидал.

Свет, разливающийся над гладью воды, звал его еще во время битвы за Хогвартс. Но уйти ему не позволили. Выдернули обратно в мир живых, лишили заслуженного покоя, превратили в зависимого от зелий пленника, вынужденного терпеть боль от ран каждую секунду ненавистного существования.

* * *

Потом появилась Она — та, что была немногим…

…всего лишь ученицей…

— Сэр, мы прошли боггартов, красных колпаков, ползучих водяных и гриндилоу, — перебила его Гермиона. — Сегодня мы должны были приступить…

— Помолчите, мисс Грейнджер, — грубо оборвал ее Северус. — Я не спрашивал, что вы прошли. Мне лишь хотелось указать на безалаберность профессора Люпина.

…и одной из тех, кого он слышал, умирая…

— Все будет хорошо, — дрожащим голосом проговорила Гермиона. — Давай… давай вернемся в замок — если он пошел в Запретный лес, нам нужно будет придумать новый план…

…но стала всем миром.

Великодушной тюремщицей…

— Профессор Снейп, я принесла вам зелья.

Он посмотрел на флаконы, оставленные Гермионой на столе. Темно-зеленый заполнен полностью, хотя обычно едва ли наполовину.

— Кха… — Северус попытался спросить почему, но из истерзанного горла вырвалось только глухое карканье.

— Вы неважно выглядите. — Как будто его внешний вид хоть когда-то был «важным». Северус громко фыркнул на ее заявление. Гермиона по-макгонагалловски поджала губы и закатила глаза. — Хуже, чем обычно. Вам не повредит хоть немного отдохнуть по-настоящему. — Она уже почти закрыла дверь за собой, но вдруг снова резко распахнула ее, заглянув в комнату. — И пожалуйста, не говорите об этом Грюму.

Единственным собеседником…

— Люпин и Грюм слишком пекутся о нас. — Гермиона сидела в потрепанном кресле у камина в гостиной. Северусу лишь недавно, не без ее участия, разрешили покидать свою комнату, хотя более всего та напоминала камеру. — Я понимаю почему: Гарри сейчас тяжело. Он потерял возможность колдовать и передвигаться самостоятельно. Но ведь мои руки и ноги целы. Я неплохо сражаюсь и пригодилась бы больше там… — она кивнула на зеленые просторы за окном, — чем здесь.

«Скорее всего, вас убьют на первом же задании», — хотел бы сказать Северус. Но лишь покачал головой.

— Вы совсем не верите в меня?! — Гермиона посмотрела не него, будто действительно хотела получить ответ. Однако тут же со смешком фыркнула. — Хотя что это я. Совсем забыла, с кем говорю. Вы всегда были невысокого мнения о моих способностях.

«Отнюдь» — написал на пыльной поверхности стола Северус, и это была чистая правда. Гермиона, конечно же, не поверила ему, резким движением руки развеяв надпись как дым.

— Не пытайтесь быть вежливым. Вам не идет. — Она снова подняла руку, в этот раз изящно выгнув кисть, перебирая пальцами в воздухе. С кухонной стойки к ним медленно поплыл чайник в компании пары чашек. — Как видите, за прошедшие два года я кое-чему научилась. — Щеки Гермионы покрылись румянцем, и она отвела глаза. — Правда, это мой коронный фокус.

Взбунтовавшейся похитительницей…

На ладони Гермионы лежала его палочка.

— Мы должны уйти сегодня же.

Северус уже давно догадывался, что девчонка планирует сбежать. Однако удивлен, что ее план включает и его самого.

Первый порыв был забрать палочку: отсутствие возможности полноценно использовать магию похоже на утрату конечности. Вот только не он один здесь «сирый и убогий».

Северус касается своей груди, солнечного сплетения Гермионы, а после — правой стороны лба.

— Нет. Мы уходим без Гарри. Он… — Гермиона медлит, подбирая слова. — Он выбыл из игры.

Дальше были стремительные сборы, полные разочарования и злости глаза Рона Уизли и ледяная пустыня Норвегии, куда забросила их первая за два года аппарация.

Это место было величайшей тайной Северуса, его убежищем от долга и хозяев, единственным способом хоть ненадолго сбежать от реальности.

Именно здесь они вернулись к началу.

Она снова стала его ученицей…

Северус почти играя сыпал жалящими проклятиями, целя в ярко-бордовые пятна, оставшиеся от утренней тренировки.

— Исключения из закона Гэмпа… — проскрежетала пластинка на зачарованном патефоне.

На долю секунды Гермиона растерялась, пропустив еще один импульс.

— Еда… — Сжав зубы, она помассировала зудящее место, бросила яростный взгляд на кресло, где сидел Снейп, и невербально возобновила действие щита. — Любовь. Деньги. Жизнь. Время.

Гермиона тяжело дышала. Собранные когда-то в хвост волосы растрепались, теперь прилипнув к вспотевшему лицу. Ее боевая подготовка никогда не была отличной, ведь Дамблдор готовил в победители Темного Лорда Поттера. Да и два года взаперти давали о себе знать.

А в редких перерывах между тренировками или штудированием книг становилась терпеливой сиделкой…

— Вы могли бы не шевелиться. Я не так хорошо контролирую руки после того, как вчера вы возомнили себя Тором. — Теплые пальцы Гермионы обхватили его подбородок, фиксируя положение головы. — Мне бы не хотелось лишить вас головы. Найти другого готового к сотрудничеству Пожирателя может быть проблематичным.

Северус закатил глаза в попытке хотя бы таким способ показать, что это вовсе не смешно.

Несмотря на сказанное ранее, Гермиона, как всегда, ловко рассекла тонкую кожу на его шее, чтобы позволить смешанной с ядом крови покинуть тело, предоставив Северусу еще какое-то время на этом свете.

С каждым разом время между процедурами уменьшалось, а зелья, используемые в перерывах, становились сложнее и опаснее. Через год, если он все еще будет жив, Снейп превратится в сидящего на магических опиоидах наркомана. Они оба это понимали, но ни один из них так ни разу и не произнес очевидное вслух.

И снова ученицей…

Красный луч, пройдя в считаных миллиметрах, врезался в стену. Низко пригнувшись, Гермиона, до боли вывернув связанные за спиной руки, швырнула в Северуса стоящую на каминной полке вазу, вызвав у него скупую улыбку.

— Круциатус, Северус? — Гермиона так точно скопировала его фирменное выражение лица, что стало жутко. Выпрямившись, она оглянулась на оставшийся на деревянной панели след. — А вы не сдерживаетесь.

Пожав плечами, Снейп закатал левый рукав и ткнул пальцем в метку.

— Я не оспариваю методы, — ответила на его жест Гермиона. — Просто навевает воспоминания.

Северус коснулся волос, рисуя пальцем в воздухе спираль, провел рукой по шее.

— Конечно, я убью ее. Их всех, если потребуется. Но Лестрейндж — обязательно.

Напарницей…

Снова вдыхать воздух родины было болезненно. Еще хуже становилось от вида раскинувшегося между холмами пепелища, оставшегося от одной из штаб-квартир Ордена Феникса. Именно отсюда они сбежали, и именно здесь Грейнджер оставила своих друзей.

— Как думаете, это действительно победа Беллатрисы? Или случилось то, что предсказывал Грюм? — Гермиона говорила очень тихо, несмотря на полог тишины.

Северус пощелкал перед лицом большими и указательными пальцами: жест «объясни».

— У него были выбросы. Сильные. Как-то Грозный Глаз оговорился, что однажды тело Гарри попросту не выдержит. — Гермиона замолчала, снова разглядывая место, где стоял дом.

Спустя пару минут она напряглась, как почуявшая добычу гончая, кинула на Снейпа горящий азартом взгляд и, сжав покрепче палочку, почти слившись с землей, двинулась вперед.

Северус молча наблюдал, как она приближается к двум фигурам в масках, стоящим у уцелевшей каминной трубы. Понять с такого расстояния, кто это, было невозможно, однако кое-какие предположения у него были. Уж больно упитанными были тела под черными мантиями.

Гермиона застыла на границе видимости, слившись со стволом покосившегося вяза. Ее левая рука скользнула в рукав, вынырнув со второй палочкой.

Даже если бы Северус захотел, он не смог бы помешать ей с такого расстояния. Однако на всякий случай он выставил свою палочку вперед, готовясь прикрыть лазутчицу щитом. Это был ее звездный час.

Уже предвкушающий судьбу бывших соратников Снейп был поражен хитроумностью Гермионы.

Легкий, видимый лишь в свете Люмоса туман, вырвавшись одновременно из обеих палочек, низко стелился к земле, подкрадываясь к жертвам, опутывая их разум и подавляя волю.

Встав в полный рост, Гермиона приблизилась к своим марионеткам. Ее лицо было наполнено решимостью и сожалением одновременно.

В самом же Северусе за главенство боролись гордость за ученицу и сожаление о ее же утраченной чистоте. Чем опытнее и смертоноснее она становилась, тем меньше походила на себя прежнюю, становясь его подобием, в чем-то даже превосходя учителя.

И когда он было подумал, что отдал ей все что мог, она нашла ему новую роль в своей пьесе…

Пол устилали черепки разбитой посуды и обломки мебели. Они оба тяжело дышали после очередной выматывающей дуэли. Северус неловко спустился по стене, садясь прямо на пол, в месиво того, что было тренировочным манекеном. Напротив него, все еще стоя на ногах, что неудивительно ввиду ее значительно возросшей за прошедшие три года силы, вытаскивала щепки из растрепавшихся волос Гермиона.

Ее тело, сейчас покрытое ссадинами и неглубокими порезами, было их совместно выкованным оружием — клинком, нацеленным в несуществующее сердце Темного Лорда. Ежедневные тренировки, участившиеся вылазки на вражескую территорию, купание в ледяном озере неподалеку — Гермиона была поистине беспощадна к себе. Она могла днями напролет оттачивать малейшее движение, доводя его до автоматического рефлекса.

Ее магия менялась вслед за телом, становясь изобретательнее и смертоноснее. Гермиона с легкостью, почти играючи прибегала к непростительным, если другого пути не было. Когда же у нее был выбор, любое заклятие или предмет становились эффективным инструментом достижения цели.

Вот и сейчас палочка с глухим стуком упала, — не выроненная, нет, — осознанно выпущенная из пальцев.

Гермиона приближалась медленно, склонив голову набок и не отводя взгляда от «жертвы». Северус внимательно следил за ней из-под прикрытых век, пытаясь предугадать ее действия. С некоторых пор разбираться в ее намерениях ему удавалось с трудом.

Виска коснулись прохладные пальцы. Скользнули по скуле. Очертили линию челюсти. Гермиона никогда не касалась его просто так, лишь в медицинских целях или при перемещении. Северус распахнул глаза, встречаясь взглядом с горящими янтарем радужками напротив.

Гермиона изучала его лицо с теми же тщательностью и любопытством, что и древнейшие фолианты. Словно где-то в глубоко залегших морщинах крылся ответ на неразрешимую загадку бытия.

Пальцы на подбородке неожиданно сжались, лишая возможности отвернуться. Щеки коснулось чужое дыхание.

— Хр… — вопросительное скрежетание связок. Северус в очередной раз забыл, что лишился возможности говорить.

— Чш-ш… — Гермиона отвела в сторону упавшую ему на глаза прядь. — Не волнуйся так сильно. Это всего лишь я.

Как будто это хоть как-то объясняло ее поведение. Тем не менее почему-то и правда часть волнения отступила, освободив место неуместному любопытству. Это действительно всего лишь Гермиона Грейнджер, невыносимая всезнайка, раздражающая с самого первого урока.

Только вот знать, что это она, не значит продолжать видеть в этой уже давно взрослой девушке ту непосредственную девочку. Даже внешне Гермиона стала больше похожа на Беллатрису, чем на себя прежнюю, будто вместе со шрамами та оставила в ней часть себя, пустившую ростки ненависти и жажды убийства.

Сухие обветренные губы обожгли коротким прикосновением. Гермиона отстранилась, заглядывая в лицо Северуса, оценивая реакцию. Что она видела там? Растерянность? Озадаченность? Безразличие? Смирение? Надежду?..

Он и сам не знал, что чувствует. Хочет ли поддаться этому импульсу или поступить правильно. И что именно «правильно» в сложившихся обстоятельствах. В его жизни, которая, вероятно, скоро закончится, есть только Гермиона и их общая цель. Уже слишком долгое время они идут на маяк долга, запертые в рамках своих ролей, затерянные в горах Норвегии. Быть может, сопротивление не имеет смысла? Уступить зову плоти — ничто по сравнению с тем, что они совершили и еще совершат, приятная мелочь, позволяющая хоть ненадолго разомкнуть стальной обруч, сдавивший грудь.

Усмешка, словно трещина, рассекла застывшее лицо Гермионы, когда она почувствовала решительное прикосновение к талии, заставившее её забраться верхом на бедра Северуса. Ее второй поцелуй был жадным и грубым. Она отдавалась страсти с тем же пылом, что и сражениям. Целиком. Без остатка.

* * *

Теплая вода ласкает обнаженную кожу. Откуда-то сверху, медленно кружа в воздухе, падают крупные хлопья то ли снега, то ли пепла, растворяясь, не успев коснуться земли. Если вглядеться в окружающие водоем тени, можно различить вдали огни величественного замка.

— Почему Хогвартс? — спрашивает Северус, почувствовав, как его обнимают со спины, целуя в плечо.

— Ты бы предпочел оказаться дома? — Гермиона мягко обхватывает рукой его лицо, поворачивая к себе. — В ледяной пустоши?

Сегодня ее поцелуи нежные, но отравленные привкусом прощания.

— Сколько у нас времени?

Северус знает, что она невероятно хороша в ментальной магии, но не всесильна. Удерживать их обоих внутри его разума долго не выйдет. Да и его собственное тело, немощное и оставшееся где-то там, долго не выдержит.

— Час, возможно — полтора.

Гермиона зарывается носом в его волосы, глубоко вдыхая. Легкие, невесомые касания становятся крепче. Она стискивает Северуса в объятиях, словно пытается слиться в одно целое. Последняя отчаянная попытка быть искренней. Короткая пауза перед прыжком в бездну.

Северус разворачивается, прижимаясь к ней всем телом. Целует рвано, игнорируя вставший в горле комок. Руки дрожат и не слушаются, путаются в непослушных волосах, не желают отпускать.

Он и сам не готов к финалу, только сейчас осознав, насколько на самом деле хочет жить.

Повернись все иначе, они могли бы сбежать куда-то, где их никогда не нашли бы ни Пожиратели, ни остатки Ордена Феникса. Они бы забыли о катящейся в пекло магической Британии, о погрязшем в жестокости Хогвартсе, о могилах друзей. Они бы жили обычной жизнью, оставив прошлое надежно запертым за щитами окклюменции. Они бы смогли… Если бы были другими людьми… Если бы не на их плечах лежала мантия мести…

— Пора, — шепчет Северус, прерывая очередной поцелуй с привкусом соли.

Гермиона мгновенно застывает гранитной статуей.

— Я не могу, Северус. — Он целует ее холодные пальцы, стараясь отогреть дыханием, так же как и много раз до этого. — Я знаю, мы все спланировали, но это сильнее меня.

Северус бережно берет лицо Гермионы в ладони. Стирает пальцами влажные дорожки с щек. Устало улыбаясь, прислоняется своим лбом к ее.

— Ты справишься. Для тебя нет ничего невозможного.

В ее глазах непролитые слезы. Челюсти сомкнуты так сильно, что слышен скрежет зубов. Вдох. Второй. Момент слабости медленно отступает.

— Тебе придется отвернуться. Не хочу видеть, как… — чеканит Гермиона, возвращая решимость.

Северус небрежно касается ее губ, стараясь коротким прикосновение передать все то, что скребется под ребрами. Поворачивается спиной, устремляя взгляд в темное иллюзорное небо.

Гермиона касается его шеи, шепча короткое заклятие. Боли нет. Лишь едва ощутимая щекотка там, где когда-то зияла рваная рана. Кровь медленно покидает тело, рисуя узоры на поверхности воды. Тихо, с придыханием, звучат слова ритуала над ухом.

Северус касается пальцами разреза, пачкая руку. Позволяет себе ненадолго задуматься о том, что происходит в реальности. Сейчас он, скорее всего, лежит на кровати, к которой прикован несколько последних месяцев. А возможно, они на берегу озера, что видно из окна дома, под одиноким безжизненным деревом, где зияет свежевскопанная могила.

Когда его не станет, запустится великий план, которому позавидовал бы и хитрец Дамблдор. Будут лететь головы, произноситься смертельные проклятия, разгораться и гаснуть чьи-то жизни. Вороны будут щедро пировать, осмеивая неудачников, посмевших встать на пути одинокой мстительницы. Остается лишь надеяться, что рано или поздно заточенное им лезвие оборвет существование Темного Лорда. А после… После в их плане нет…

Держащие его руки разжимаются.

— Прощай… Я всегда…

Гермиона говорит очень тихо, скорее для себя, чем ускользающего во тьму Северуса. Медленно он погружается в воду, в последний миг успевая увидеть светлеющее норвежское небо.

* * *

На ветке отчаянно каркает ворон, словно чувствуя, как раскалывается душа девушки, баюкающей в объятиях безжизненное тело.