Двадцать пять рё (гет)

В начале весны на ясном небе над Конохой не видно ни одного облачка. Яркое солнце на предвечернем небе прогоняло зимний холод и хандру. Весенние первоцветы уже отцвели, уступая очередь белым цветам умэ. Цветение сливы открывало сезон Ханами, все вокруг восхищались ее чудесным ароматом, всячески нахваливая оттенки запахов.

Только для Сакуры, богатое царство ароматов было недоступным. Нет, она чувствовала резкие запахи, например, если вплотную поднести к носу открытый пузырек с духами, или же сунуть нос в открытую банку с молотым кофе. Иногда, чтобы проверить свое обоняние, она подносила к носу ватный диск, смоченный растворителем. Едкий запах попадал на обонятельные рецепторы, вызывая приступ чихания и слезотечения. Уверившись в том, что запахи она все-таки чувствует, хоть и не так тонко, как остальные, Сакура продолжала жить в неведении.

Давным-давно, когда в Академии проходили тему о родственных душах, Сакура пропустила занятия. Ирука-сенсей подробно объяснял, кто такие родственные души, или соулмейты. Еще он говорил, что некоторые люди от рождения могут видеть все в черно-белом свете, не иметь музыкального слуха, не чувствовать вкуса или запаха пока не встретят родственную душу. Причем, совсем необязательно, что твоя родственная душа будет также как и ты видеть мир черно-белым или не чувствовать вкуса. Самое интересное, что после того, как между родственными душами появляются обоюдные чувства, физические проявления исчезают, и каждый из двух соулмейтов начинает видеть мир в красках, или же начинает чувствовать вкус или запах. Ученики Академии еще долго присматривались и принюхивались друг к другу после его лекций.

Когда Сакура вернулась в Академию после долгой болезни, разговоры сверстников о родственных душах уже прекратились. На самом деле, родственная душа вовсе не являлась обязательным атрибутом полноценной жизни шиноби. Например, ее родители жили уже тридцать лет душа в душу и ничем подобным никогда не забивали себе голову. Она так и жила, считая учение о соулмейтах антинаучным невежеством.

Сейчас, вышагивая под руку с Саске, она меньше всего думала о каком-то дремучем поверье. Можно сказать, ее жизнь удалась: все сердечные переживания и тревоги за Саске остались в прошлом, он больше не ходил на долгие миссии, а если и уходил из деревни, то они всегда держали связь между собой. Что еще нужно молодой женщине, когда рядом любимый муж и ребенок? Впереди них семенила маленькая Сарада, радостно тыча пальцем то на одну витрину, то на другую. В пятилетнем возрасте любая вещь кажется очень привлекательной, и ее нужно купить прямо сейчас.

— Ты же хотела плюшевого Кураму? — Саске отвлек внимание дочери от очередной игрушки. Девочка только успела ахнуть, как оказалась сидящей на руке своего отца. — Смотри, к нам опять приехали бродячие артисты.

На площади Героев Войны ютились яркие кибитки и палатки. Они приезжали в деревню Листа каждый год в преддверии Ханами. Рядом с одной палаткой показывали кукольное представление, около другой был шуточный бой. В палатке напротив, был призовой тир, в котором за небольшую плату нужно выбить десять фигур и забрать приз. Сакура бегло окинула взглядом предлагаемые призы: розовые зайцы в ее рост, наборы игрушечных кунаев, изящные куклы и еще много разных игрушек. К сожалению, среди них не было плюшевых Девятихвостых. За популярной игрушкой в Конохе выстраивались огромные очереди. Курама был нарасхват, и его нельзя было купить ни за какие деньги. Она мысленно вздохнула, и переключила свое внимание на живых статуй, которые стояли в центре площади.

К сожалению, молодые девушки и парни с выкрашенными лицами в золотые и серебряные краски, не особо привлекли внимание Сарады. Застывшие в изящных позах и разодетые в яркие одежды они призывно улыбались, и едва заметно махали руками, приглашая молодое семейство сделать фото на память за несколько рё.

На некотором отдалении от живых статуй был театр огня. Здесь уже полным ходом шло представление: под рифы тяжелой музыки, на сцене изящно двигалась молодая девушка, разодетая в змеиную кожу, она набирала в рот горючую смесь, и зрелищно выпускала изо рта клубы пламени.

— Папа, пап! — затеребила его Сарада, — смотри, я тоже так умею! — девчушка мгновенно выпустила изо рта полноценный Катон. В доли секунды Саске успел отвернуться от своего ребенка. Неслабый поток пламени взмыл ввысь и растворился над головами зевак.

— Сарада, разве можно так делать? — Сакура одернула дочь и бросилась осматривать своего супруга. К счастью, о шалости дочери напоминали только несколько опаленных волосков на голове Саске.

— Все в порядке, — он отвел ее руку от себя.

— Саске, смотри, это что-то новенькое, — кивнула Сакура, на очередную разукрашенную палатку. На вывеске витиеватыми буквами было выведено:

«Исполнение желаний за 25 рё»

— Интересно, они дадут ей плюшевого Кураму? — усмехнулся он.

Неприглядно одетый хозяин палатки услужливо поинтересовался, не желают ли они попытать счастья. Когда супруги Учиха согласились, хозяин проинструктировал, мол, заходя в палатку, нужно четко знать свое желание, иначе ничего не получится.

— Сарада, помнишь, ты хотела плюшевого Девятихвостого? — Сакура опустилась перед дочкой и заглянула ей в глаза.

— Я и сейчас его хочу! — девочка округлила глаза и с готовностью сжала кулачки.

— Давай, вперед, только поздоровайся с дядей, — она легонько хлопнула ее по плечу.

— Двадцать пять рё, и ты на пять минут в тишине и спокойствии, — пошутил Саске, пряча кошелек в карман.

— Если можно этот шум и гам назвать тишиной, — удовлетворенно улыбнулась Сакура и мельком глянула на часы. Открыла маленькую створку, скрывающую циферблат. На обратной стороне была вклеена фотография Сарады, часы показывали без четверти пять.

Солнце уже устремилось в сторону заката, посылая оранжевые лучи на землю. Всматриваясь в толпу зевак, она заметила знакомую фигуру — Какаши-сенсей медленно приближался в их сторону. Его едва ссутуленная спина, слегка опущенные плечи и спрятанные руки в карманы джонинского жилета словно были отражением его отношения ко всему вокруг. Уже сколько лет она была знакома с ним, именно его отрешенный вид всегда удивлял Сакуру.

Наблюдая за ним из-за плеча Саске, от ее взгляда не укрылись глубоко залегшие тени в уголках его глаз. Она так и не узнала, как выглядит его лицо, да и это уже не было настолько важным, как во времена команды семь. Сейчас Сакура была более чем уверена, что он весьма приятной наружности, однако, какой это имело смысл?

После Четвертой войны он почти сразу взял на себя управление деревней. Бессмысленно перечислять все, что Шестой сделал для Конохи, но сейчас это уже не отсталая деревня, а развитый современный город, который даст сто очков вперёд столице Страны Огня.

Приветствуя бывшего сенсея, Сакура едва отстранилась от плеча Саске. Какаши кивнул им и доброжелательно улыбнулся под маской, отчего мелкие лучики морщинок разбежались от уголков его глаз.

Сенсей. Он всегда казался Сакуре загадочным и непостоянным. Поначалу он тренировал Саске, уделяя ему все свое внимание. Потом Какаши пропал из виду на несколько лет, отдав свою команду Ямато. Сенсей всегда держался на расстоянии не только от Сакуры, но кажется и от всех остальных. Какаши снова появился в ее жизни незадолго перед Четвертой войной. И только после войны, они с ним можно сказать, даже сблизились.

В то неспокойное время, Сакура работала допоздна в больнице. Новая должность главного врача поначалу была настолько непривычна для неё. Нужно было не только лечить больных, чему она блестяще научилась у Цунаде, но и заполнять бесконечные истории болезней и отчётов, чему она не учила Сакуру. Горы не разобранных документов в то время были для главного врача вишенкой на торте после насыщенного рабочего дня.

Какаши в роли Хокаге тоже не сразу сориентировался. Это сейчас компьютерный документооборот решает все проблемы. После войны было намного сложнее, он, как и Сакура, часто засиживался до полуночи на работе. Часто они вместе уходили домой, Какаши провожал Сакуру, и за это короткое время она даже иначе взглянула на него.

Закрытый от всех не только маской, но и тысячей образов, которые он проигрывал перед окружающими, Какаши оказался внимательным и добродушным человеком. За время их прогулок, он совсем не соответствовал тому образу, который был для Сакуры привычен. Несмотря на то, что он был ее сенсеем, она всегда считала, что за его флегматичным видом скрывается расчетливый и хладнокровный шиноби. О его способностях ходили легенды, да и она не раз видела его во время сражений.

С ним было так легко проводить короткие полчаса, за которые он неспешно провожал ее до дома. Его живой ум и такие смешные шутки, от которых Сакура могла весело смеяться, задорно задирая голову вверх. Если судить с высоты того опыта, который она имела сейчас, можно было предположить, что они тогда даже нравились друг другу. Но Сакура из того времени, вряд ли понимала, когда задорно смеялась над его шутками.

Каждый день, около полуночи, Сакура слышала, стук мелкого камешка об оконное стекло в своем кабинете. Это означало, что Какаши ждёт ее внизу. Она поспешно собирала вещи, и выбегала иногда даже через окошко. О чем они только не говорили в те вечера… Как же с ним было легко, ведь ей тогда казалось, что она знала его с рождения.

Их встречи продолжались бы и ещё, только вот, после одного случая, все резко прекратилось. В то время, да и сейчас тоже, Сакура с трудом понимала, почему все так произошло.

Обычный вечер, или скорее, полночь, одна из многих, в которые они вместе шли с работы. Яркий диск полной луны скрылся за массивным облаком, предвещая перемену погоды. В верхушках деревьев послышался шелест листьев, и со стороны реки повеяло прохладой. Тоненькое ципао с коротким рукавом и укороченные леггинсы никак не подходят для ночных прогулок поздней весной.

— Возьми, в нем ты не замерзнешь, — Какаши накинул свой большой джонинский жилет на ее плечи.

— Спасибо, сенсей, — пискнула Сакура, ощущая всем телом волну тепла от его жилета. Исходящее тепло было таким приятным и родным, чувствуя его, она на мгновение прикрыла глаза. Их разговор давно уже исчерпал себя, и они шли по безлюдной улице в полной тишине. Недалеко уже показалась развилка, после которой Какаши пойдет дальше в сторону Южной окраины деревни.

— Мы уже так долго провожаем друг друга, может, зайдешь на чай? — он слегка наклоняет голову вбок и, кажется, улыбается под маской.

— Ох, Какаши-сенсей, может, в другой раз? — взмолилась она, — завтра, кажется, должен возвратиться Саске, — она снимает с себя его жилет и мысленно добавляет про себя, — я должна выглядеть выспавшейся. Однако наяву, Сакура натягивает на лицо подобие улыбки и исчезает в проёме калитки. — До завтра! — она машет рукой на прощание, уже скрывшись во дворе.

На следующий день, Какаши постарался закончить работу пораньше, и, по дороге домой, задержался на мгновение около больницы. В окнах её кабинета все так же горел свет. Сжав в карманах жилета кулаки, он повернул в сторону дома один.

В тот день, Сакура валилась с ног после сложной операции и прилегла на пять минут на кушетку в кабинете. Она очнулась, когда солнце уже встало над деревней.

После того раза их короткие прогулки прекратились. Иногда Сакура пыталась самостоятельно зайти за ним, однако она никогда его не заставала. Какаши перестал задерживаться на работе.

Прошло ещё немного времени, и они отдалились друг от друга также стремительно, как и сблизились. Он продолжал трудиться на благо Конохи, Сакура пропадала в больнице допоздна.

Разумеется, они не перестали видеться совсем. Она каждый понедельник заносила отчёт о работе больницы, в котором значилось, сколько рождений и смертей произошло за предыдущую неделю. От ее взгляда не скрылись глубокие тени под глазами Шестого и его безрадостный взгляд. На миг Сакуре показалось, что он ещё больше ссутулился. Неужели работа Хокаге вытягивает из него все жизненные силы?

Короткий кивок головы, он берет из ее рук папку документов и аккуратно кладет в угол стола. Кажется, что в нем не осталось того Какаши, который беззаботно шутил и общался с ней на любые темы.

— Благодарю, Сакура, что-то ещё?

— Вы давно были на медосмотре? — темные круги под глазами никогда не считались признаком здоровья.

— Нет-нет, что ты, все в порядке, не стоит беспокоиться, — он прищуривает глаза, делая вид, что улыбается. Его фальшивая улыбка, которую она помнит до сих пор, отозвалась неприятным чувством у Сакуры.

Прошло ещё немного времени, и вот Саске уже делает ей предложение. Сакура порхает на седьмом небе от счастья, и события вокруг нее закручиваются с бешеной скоростью. Мысли о сенсее, как и он сам, надолго исчезли из ее жизни.

Даже на их свадьбе, Какаши не появился. У Хокаге дел невпроворот, и незадолго до торжества, он отбывает в столицу, предварительно подготовив для них подарки. Не считая конверта с очень приличной суммой денег, он сделал подарки каждому из них. Для Саске он подобрал ножны для меча. Искусно выкованные, они были расписаны по всей длине тонкой филигранью, в изгибах которой, аккуратно вставлены жемчужины, образуя фантастические цветы. Для Сакуры был приготовлен комплект из колье, браслета и двух колец. Белый металл платины был тонко подогнан под размер ее рук и шеи. Растительный узор из металла обвивал ее шею и руки, загораясь на изгибах узоров красными огоньками гранатов. Дорогой и поистине благородный подарок Шестого, не укрылся от внимания окружающих, вызывая красноречивую похвалу присутствующих гостей. Такие украшения Сакура даже боялась надевать каждый день, храня их для особенных случаев.

Ссутуленная фигура Какаши скрывается из виду, и Сакуру мучает вопрос: что могло случиться, если бы она в тот вечер повела себя немного иначе. Можно было не обращать внимания на такие мелочи и спокойно жить дальше, только вот, совесть говорила другое. Отношение сенсея к ней резко изменилось. Не по ее ли вине эти встречи прекратились?

Ее размышления прервал радостный крик Сарады, которая держала в охапке ярко-оранжевого Девятихвостого, а в обоих ручонках было зажато по пригоршне конфет.

— Саске, — окликает своего мужа, глядя на то, как Сарада получила желаемое, у Сакуры проносится шальная мысль, может и ей повезет, — я тоже хочу! — Она поглядывает на его реакцию, и добавляет, — я быстро. Учиха только хмыкает и даёт ей несколько монет. Двадцать пять рё звякают об деревянный стол, и Сакура скрывается за расписной шторкой. Разумеется, она не взглянула на табличку с правилами посещения аттракциона. Обычно на них написаны прописные истины, вроде, «с едой и напитками вход запрещен». Среди них, мелким шрифтом было написано: «не разговаривайте с людьми, которых встретите по ту сторону».

* * *

Она задвигает за собой ярко украшенную диковинными знаками шторку, и словно по мановению волшебной палочки, Сакура оказывается на улице. Полная луна светит сквозь молодую листву деревьев. Ясно отдавая себе отчет, что это все аттракцион и, по крайней мере, неправда, она делает несколько шагов. С удивлением отмечает, что одежда на ней теперь совершенно другая. То самое темно-розовое ципао и укороченные леггинсы, сквозь которые пробирает вечерняя прохлада.

«Я быстро, только посмотрю и обратно», — думает она про себя, уже сообразив, куда и в какое время она попала.

— Вот, держи, в нем ты не замерзнешь, — и сенсей накидывает на ее плечи теплый джонинский жилет.

— Он такой теплый, — Сакура поводит носом по краям воротника, чувствуя, как тепло приятно расходится по телу, — спасибо, сенсей, — добавляет она полушепотом. Жалеет про себя, что не чувствует запахов в полную силу, чтобы различать все оттенки и тончайшие грани. Она бы запомнила запах его жилета надолго. Так хочется еще недолго побыть здесь, в прошлом времени, но мысль о том, что ее ждет муж и дочь не дает ей покоя. Чтобы снять свое напряжение, она выдает нелепую шутку, которая несказанно веселит Какаши. Она подхватывает его смех, уже не разбирая, смеется ли от своей шутки, или же настолько довольна реакцией сенсея.

Как же хорошо находиться рядом с ним, он разительно отличается от того Какаши, которого она знала раньше. Перед ней чуткий и открытый человек, Сакура точно не знала его с такой стороны. Что заставило его так резко измениться? На ее лице пробегает еле уловимая тень, сомнения.

Луна показывается из-за облака, освещая дорогу перед ними. В послевоенное время еще не было уличного освещения в деревне, и с заходом солнца все погружалось в темноту. Сакура едва не оступается о выбоину на дороге, и чувствует, как он осторожно придерживает ее за локоть.

— Осторожнее!

За перекрестком уже виднеется ее дом, и как много лет назад, он ей предлагает зайти к нему на чай. Сакура выдает скромную улыбку, мысленно проговаривая, «вы мне так настойчиво предлагаете, ведь я могу и согласиться». Однако сразу одергивает себя, и с ее языка срывается: «Почему бы и нет?»

Вместо того, чтобы снять его жилет и отправиться домой, Сакура продолжает идти вместе с сенсеем в сторону его дома. Между ними опять повисает тишина, но вместе с ним уютно даже молчать. Она вспоминает, что ее ждет Саске, но где ждет и для чего, Сакура не может вспомнить. На мгновение ее одолевает паника, ведь она помнит, что пообещала ему. Только вот, что именно пообещала?

— Сакура, все в порядке? — он вмиг почувствовал перемены в ней даже без слов. Какаши своим присутствием развеивает ее страх.

Дорожка, подсвеченная лунным светом, постепенно вывела их из деревни. За Южной окраиной, где жил Какаши, начинались рисовые поля. Она почти забыла, как выглядит его дом. Из воспоминаний ее вытягивает голос Какаши.

— Мы пришли, — он первый спускается по ступенькам во двор и подает ей руку.

Мало того, что дом Шестого Хокаге находится на окраине деревни, в нем царит аскетичная пустота — нет ничего лишнего. Сакура бегло оглядывается вокруг себя и ее взгляду не за что уцепиться. На кухне чисто, как в операционной, он набирает воду в чайник и ставит на огонь.

— Есть зеленый чай с жасмином, черный с чабрецом и еще, — он переставляет металлические баночки в кухонном шкафу, — есть еще с земляникой, ты какой будешь?

«Да мне все равно, с каким ароматом чай, я практически не чувствую запахов», — она почти кричит про себя.

— На ваш вкус, сенсей! — быстро находит что сказать.

— Тогда пусть будет зеленый с жасмином, — Какаши был явно в приподнятом настроении.

В понимании Сакуры, различия между чаями были только в цвете: черный был темнее и насыщеннее по цвету и имел терпкий вкус, зеленый был светлее, и вкус у него был мягче.

Горячий чай расходится по ее телу приятным теплом, даже будучи в жилете Какаши, она замерзла, пока они шли к нему. Из приятных ощущений ее снова вытягивает странное беспокойство. Сакура тайком поглядывает на наручные часы, отворачивая мелкую створку от циферблата. На оборотной стороне приклеено фото какого-то ребенка: маленькая черноглазая девочка в очках с красной оправой мило улыбается с фотографии.

Кто это? Она всегда мечтала о таком милом ребенке, который будет у нее с Саске, но чтобы носить с собой фото воображаемого ребенка, это странно. Между тем, на часах было половина второго пополуночи.

— Уже поздно, прости-прости, Сакура, я тебя задержал, — голос сенсея, в который раз за вечер, вывел ее из раздумий.

— Не стоит беспокоиться, — она задумчиво улыбается и силится вспомнить, куда она спешила, но память опять подвела ее. Она встает из-за стола и собирается идти домой, как ее окликает Какаши.

— Сакура, можно у тебя спросить? — его голос не похож ни на один из тех, которые она привыкла слышать от него, такое впечатление, словно у него пересохло в горле.

— Да, сенсей?

— Знаешь, мне стоило начать с того, — под его маской пробегает улыбка, — я тебе уже давно не сенсей.

— Как это? — это похоже на шутку, они столько провели миссий вместе, как же он не сенсей? Но его тон далек от шуток. Он стоит напротив нее, так близко, что слышно как стучит его сердце.

— Если формально, то наша команда была расформирована сразу после войны, — его потемневший взгляд слишком серьезный, чтобы считать сказанные слова очередной шуткой.

Сакура послушно кивает головой, ведь она называла Какаши сенсеем просто по привычке.

— Ты прости, что я тебе все это говорю, — его переполняют эмоции, он замолкает на время, и затем продолжает, — с недавних пор, я чувствую, — он смущенно прикрывает глаза рукой, затем убирает руку, — странно говорить такое, но ты мне нравишься, и если позволишь, — он опять запинается, его зрачки расширены, занимая почти всю радужку темно-серых глаз, — позволь мне быть рядом с тобой? — Его взгляд выражает настороженность и надежду, хотя он не уверен, ответит ли ему Сакура взаимностью.

— Какаши, — она хотела сказать уже по привычке «сенсей», но вовремя прикусила язык, ведь после его слов, называть «сенсеем» больше не уместно. Сколько же в нем скрытых эмоций, от его непосредственной близости, у Сакуры по спине пробегает рой мурашек. Однако вовсе не от страха, а скорее от странного, до сих пор неизведанного чувства. Про себя она добавляет, «а что если, я позволю?», какой-то далекий и наполовину мифический образ Саске с каждым днем все больше таял в ее сознании.

— Постой, не говори ничего, — его указательный палец опускается на ее губы, — прости, что я тебе все это наговорил, не имел никакого права, вываливать на тебя свои чувства, — он с силой зажмуривает глаза, и быстро открывает, удивленно осматривая ее лицо.

— А что если я позволю? — она стряхивает с себя его палец, и делает шаг вперед к нему, заставляя его отойти назад и упереться спиной в деревянную перегородку.

— Подумай хорошенько, прежде чем соглашаться, — но ее пальчики уже впились в его черную водолазку, показывая всем видом, свое согласие. В следующую секунду на ее обоняние обрушивается поток различных ароматов.

— Не хочу ни о чем думать, Какаши, ты так приятно пахнешь, — она вздохнула, принюхиваясь к новым запахам. Сакура продолжает держать его водолазку в подрагивающих кулачках и водит носом от шеи, по груди и плечам, вдыхая запах его тела. Черный материал его водолазки пахнет легким, приятным ароматом, сквозь который чувствуется теплый аромат, наверное, так должен был пахнуть и его жилет, доходит до ее сознания. Поднимаясь к его лицу, она нагло сдергивает маску и принюхивается к его губам, от них исходит совсем другой аромат, это и есть жасминовый чай?

Он боится двинуться в ее цепких объятиях, наблюдая за тем, как она обнюхивает его. Чему удивляться, несколько секунд назад он сам почувствовал новое свойство этого мира.

— У тебя такие красивые волосы, — он перебирает ее нежно-розовые пряди, — ты такая, — берет ее лицо в ладони и проводит большими пальцами по ее щекам, — Ками-сама, Сакура ты такая красивая, — касается пальцем фиолетового ромбика Бьякуго на ее лбу, и все еще не верит своим глазам, ведь до этого момента он видел мир в черно-белых красках. Какаши сгребает ее в объятия, прижимая ее к своей груди.

* * *

Из толпы зевак раздался пронзительный женский крик, молодящаяся особа энергично потирала бедро, морщась и ища взглядом обидчика.

— Та́ро! Ты опять за старое? — разгневанный голос матери немного остудил пыл маленького пользователя чакры молнии.

— Мама, мам, не надо, ругаться, — пятилетний ребенок с растрепанными серебристыми волосами выставил ладони вперед, — она чуть не наступила на меня!

— Это не значит, что Райтон можно пробовать на каждом встречном, — Какаши взял ребенка на руки, чтобы дать Сакуре несколько минут спокойствия. Их маленький сын унаследовал его чакру молнии и проверял новое умение на каждом встречном, благо, это были слабые заряды электричества.

— Ох, здесь кажется, собрались все наши знакомые, смотри, вон Саске со своей женой, — Сакура разглядела в толпе, как из расписной палатки с надписью «Исполнение желаний за 25 рё» выпрыгнула полногрудая брюнетка с охапкой разноцветных баночек. До ее слуха донеслось, как жена Саске жаловалась ему, что «в Листе такого не купишь, это большая редкость». Маленькая темноволосая девчушка в очках с красной оправой, точь в точь, как на створке ее наручных часов, тянула ручонки к Саске.

«Надо же, сколько в мире еще неизведанного», удивилась про себя Сакура. Она едва уловимо провела носом по предплечью Какаши, с удовольствием вдыхая его запах.

Видимо, учение о родственных душах не такое антинаучное, как кажется на первый взгляд.