Воспоминание (джен)

Не должно человеку помнить Ужас, что поразил некогда Холлак и изгнал нас, ибо есть стихия, столь чудовищная, что самая мысль о ней парализует ужасом храбрейшего из храбрых.

Я лишь, Лаудат, Бард, ныне знаю истину, и, когда дух мой станет языками Пламени, не останется никого, кто бы знал её.

Но предвижу я дни, когда потомки наши познают столь великое могущество, что Ужас не будет над ними властен, и для дней тех оставляю последнее сказание, дабы ведали правнуки правнуков наших, откуда пришел народ, что ныне в Высоком Холлаке живёт.

В былые дни обитал народ наш на равнинах Холлака, внимая Воле Пламени и песням Бардов, пас скот и растил хлеб, и так было с дней Хола и до дней Ужаса. И вот как пришёл Ужас.

Прежде явлены были в небе великие знамения — множество хвостатых звёзд явилось вдруг, и пребывали они в небесах год за годом, и не было ни дня, ни ночи, когда бы не сияла хоть одна. И хоть народ Холлака не боялся небес, вопросили мы Пламя, что знаменуют те звёзды, но Пламя, сверкнув с великой яростью, угасло. То было знаком великой беды, и страх вошёл в наши души, и с трепетом взирали мы на небеса.

И так увидели мы новые знамения, и познали новый страх. Алыми, словно кровь, стали зори, серебряным светом засияло ночное небо, и явилось великое множество падающих звёзд, и смутился народ, опасаясь великой беды.

Так прошло пять лет, и первое бедствие пришло к нам. Камни, охваченные огнём, стали падать с неба, и были одни из них меньше, чем кулак, другие же больше, чем замок. С великой силой ударяли они, сотрясая землю и причиняя множество бедствий. И говорили путешественники, что не Холлак один поразила эта беда, но все страны, сколько ни есть их на свете. Со страхом обратили мы взгляды в небеса — и Ужас предстал перед нами, хоть и не ведали ещё мы того.

Смутились пути шести странствующих звёзд, ибо новая пришла в их танец, седьмая и самая ужасающая из всех. Багровой была она и чёрной, словно запекшаяся кровь, и яркой, словно Утренняя Звезда. Возрастал свет её, и с ним возрастали бедствия наши.

К исходу года сияла звезда, словно полная Луна, и ни днём, ни ночью не отвращала она своего взгляда, пылая над нами, и с к каждым часом приближалась к нам, так что виден стал лик её, гневный и ужасный. Чёрным он был и словно ранами иссечённым, и огонь горел в тех ранах.

После того великое сотрясение земли случилось по всему свету, и множество людей погибло, ибо пали города и замки, и не осталось в Холлаке целого дома, море вышло из берегов, а небо затмилось, словно бы дымом затянутое, дожди же стали жгучими и ядовитыми. Пробудились повсеместно огнедышащие горы, и, исполненные ужаса, обратили мы вновь взгляды к небу и узрели, что уж более не следуют своими путями Солнце, Луна и все звёзды небесные, и великое смятение сотворила пришедшая звезда.

Тогда собрались на совет все люди Холлака, что были ещё живы, и столь мало их было, что хватило всем мужам места в одном зале, где прежде и одному клану было тесно. Двое лишь Бардов осталось, и были то я, Лаудат, и брат мой в Пламени Оуз. Ночь да день судили мы, как избыть беду, и решили, что пропета будет Песнь Странствия. Так решив, пропели мы Песнь Странствия, и отворились Небесные Врата. Первыми вошли в них Братья Меча, чтобы разведать, каков иной мир и благо ли ждёт нас в нём или беда, да описать земли, где поселится наш народ. Дан им был месяц сроку, а затем уж и весь народ вошёл в Небесные Врата, но прежде спели мы такую песнь, чтобы каждый, кто пройдёт Вратами, забывал покинутый мир и все бедствия наши, ибо без того не могли бы люди без страха взирать на небо и не избавились бы от Ужаса. Двоих лишь то не коснулось, и были то я, Лаудат, и брат мой в Пламени Оуз. Знали мы, от чего бежали и к чему пришли, и дало то нам силу, чтобы сотворить Врата, а после и сокрушить их, и пропеть Песнь Совершения, чтобы и самая память о тех Вратах сгинула навеки.

Так было, и так услышат слова мои потомки наши, для коих сказаны они, ибо видел я в Пламени, что придёт день — и пути звёзд станут подвластны человеку, и не устрашит его Ужас. До того же пусть покоится моё послание, сокрытое от глаз людских и света небесного, чтобы в должный час возвратиться.

Так сказал я, Лаудат, Бард, и о том спел, и да будет слово моё нерушимо во веки веков, пока горит Пламя!