Мир смерти (джен)

Планшет, лежащий на столе, капитану не нравился. Вернее, не нравилось его содержимое. Не нравилось оно и сидевшей напротив него майору Яр. И можно было с уверенностью сказать — тем, кто увидит его следующим, оно понравится еще меньше...

— Вам решать, майор, — Пикард побарабанил пальцами по столу, — на этот раз я вам ничем помочь не смогу. Только доставить в систему.

— Доставляйте, — кивнула блондинка, — а дальше мы сделаем все сами.

— Хорошо. Пикард — полетной палубе. Начинайте подготовку десантного катера.

Вернувшись в каюту, Таша уселась в кресло, вызвала файлы личных дел нескольких десантников и внимательно их изучила. После этого она коснулась коммуникатора:

— Сержант Окадзима, зайдите ко мне. Немедленно.

В ожидании она снова просмотрела личное дело и вновь решила: да. Именно он и его отделение...

— Мэм? — отдал честь сержант, появившийся на пороге, — прибыл по вашему приказанию.

— Входите, сержант,- кивнула Яр, — и присаживайтесь.

Слегка расслабившись, поскольку взыскание явно не грозило, Окадзима опустился в кресло напротив командира.

— Взгляните, сержант, — женщина протянула ему планшет, — ваше задание.

Окадзима углубился в чтение. Он прочитал план три раза — от чего тот нее стал лучше — и спросил:

— Мэм... Я правильно понимаю? Мы должны скрытно высадится на Пирре, прошагать с минимумом амуниции восемьдесят километров, а скорее, все сто, уничтожить генераторы защитной системы базы пиратов, разгромить ее самим или при помощи катера, при условии, что количество охраны неизвестно, а сенсорная сеть им досталась от Обсидианового ордена?

— Да.

— А почему бы вам не приказать нам совершить самоубийство открытым текстом?

— Сержант!

— Простите, мэм. Не сдержался. Но это задание действительно самоубийственно.

— Тем не менее, вы можете его выполнить, а у большинства моих людей шансов нет вообще. А вернувшись, получите месяц отпуска на Райзе и годовое жалование.

— Так точно, мэм. Разрешите приступать к подготовке?

— Разрешаю, сержант. Катер будет готов через тридцать минут.

— Кхан йерр! — выдохнула Т'Лар, прочитав текст на экране планшета. Это не было проявлением эмоций — даже Сурак признал бы, что это логичное, объективное и совершенно точное описание ситуации. А еще это было одно из самых грубых вулканских ругательств.

— Вот и я так думаю, — кивнул сержант, — но приказ есть приказ. Есть идеи?

— Бросить все к чертям? — свесилась с койки черноволосая голова.

— Арцай Ибаррури, это не смешно! — почти синхронно рявкнули сержант и капрал.

— Так точно, сэр, мэм, — ибериец слез с койки и взял планшет, — дайте-ка посмотреть. Может, что придумаю.

Он принялся изучать карту, насвистывая себе под нос какую-то песенку.

— Ага, — изрек он, наконец, — сядем где-нибудь здесь. Здесь будет несложно углубиться в лес, а дальше... Дальше посмотрим. Дней за пять должны дойти, Аранья точнее скажет. Кстати, где он?

— Сейчас подойдет, — сержант взглянул на часы, — он только что сменился.

— Рядовой Перейра прибыл по вашему приказанию, — появился в дверях каюты коренастый черноволосый бразилец, — прошу простить мою задержку...

— Вольно,Фабиу, — Окадзима махнул рукой, — садись. Что ты знаешь о Пирре?

— Ничего хорошего, сарж. А почему он вас заинтересовал?

— Нам предстоит там работать, Аранья.

— Это плохо, сарж. Какое задание?

— Уничтожить перевалочную базу пиратов, — сержант протянул ему планшет с заданием, — смотри. Что скажешь?

— Вот так, навскидку? Ничего такого, чего бы ты и сам не знал. Единственно — необходимо усилить аптечки.

— Само собой. Что еще?

— Да в общем-то, стандартное снаряжение, кроме аптечки. Ну и воды побольше...

— В общем, составишь список, я его подпишу и отдам интенданту, — Окадзима поднялся, — немедленно.

— Так точно, сарж. Десять минут.

Прошел час — и катер покинул летную палубу «Энтерпрайза». Бросив взгляд на удаляющийся крейсер, Окадзима не мог не задуматься: а вернутся ли они? И дело было даже не в пиратах. Просто Пирр — это Пирр... Планета, лишь по недоразумению отнесенная к классу М.

...Четыреста лет назад один терранский писатель придумал планету, глубоко и абсолютно сознательно враждебную людям, и назвал ее Пирр. Века спустя терранский звездолет обнаружил покрытую джунглями планету класса М и попытался исследовать ее. Потеряв три четверти разведгруппы попросту съеденными, капитан приказал оставить планету, назвав ее в честь того самого мира Пирром...

И вот по этим-то смертоносным джунглям и предстояло пройти отряду из десяти бойцов, причем пройти без боевых скафандров, которые требовались по уставу, и энергоблоки которых мгновенно обнаружила бы сенсорная сеть.

— Работенка не для слабонервных, — пробормотал сержант, в очередной раз проверяя винтовку.

— Поэтому вполне логично, что ее поручили нам, — вулканка отложила винтовку и принялась точить штык.

— Тебе от этого легче?

— Твой вопрос нелогичен, но этот факт не оказывает положительного влияния но мое эмоциональное состояние.

— Понятно... — протянул азиат, оставив, наконец, оружие в покое, — вот и я себя так чувствую.

— Это не менее логично — мы все испытываем некоторую эмоциональную нестабильность в ожидании столь опасной акции.

— Даже вулканцы?..

— Это весьма вероятно для рядового Стонна и абсолютно точно для меня.

— Проще говоря, ты нервничаешь.

— Можно сказать и так, сарж... — отложив штык, вулканка обняла Окадзиму, — пойдем спать. Завтра мы будем на Пирре...

Перечеркнув огненной нитью небо, катер сбросил скорость и помчался над джунглями, едва не задевая верхушки деревьев. Затем он нырнул в узкую прогалину, опустился на землю и открыл люк.

Кабина мгновенно заполнил воздух Пирра — горячий, влажный, заполненный смрадом гниения. Проверив в последний раз снаряжение, сержант активировал винтовку, переключил ее на огонь короткими очередями и махнул рукой подчиненным.

— Выдвигаемся.

Ноги по щиколотку проваливались в перегной, зловонный воздух дрожал от жары и крыльев множества насекомых. Растянувшись редкой цепью, десантники шли, тщательно проверяя почву перед собой шестами в поисках ям и разнообразных ползучих тварей. Час за часом, день за днем, медленно и неотвратимо...

Шагавший во главе отряда Перейра неожиданно остановился, вскинув оружие. Остальные бездумно последовали его примеру — и очень вовремя, поскольку на отряд спикировал шипокрыл. Залп — и разорванная фазерными лучами тварь рассыпается пеплом, но за ней с деревьев сорвалась вся стая.

— Мерзкие твари! — прорычал Ибаррури, насаживая шипокрыла на штык, — да сколько же вас?!

— Семнадцать, — ответил зачем-то Стонн, тут же согнувшийся от боли, когда коготь пробороздил предплечье.

— Прикройте его! — рявкнула Т'Лар, перенося огонь на новую цель. Хищник вцепился ей в спину, но бронежилет оказался для него слишком прочен, а спустя секунду чей-то меткий выстрел сбил тварь... и нашествие закончилось.

— Семнадцать тварей, — капрал склонилась над соотечественником, извлекла штык т распорола рукав, — и тебе повезло, что тебя порвала самка — когти без яда...

— Это весьма удачное стечение обстоятельств, — вулканец поднялся на ноги, поддерживая раненую руку, пока Т'Лар обрабатывала рану регенератором, — как и то, что я могу владеть рукой.

— Можешь, но злоупотреблять этим будет нелогично. Двигаемся дальше.

Отряд снова зашагал по джунглям — все чувства обострены до предела, пальцы на спуске, стволы плавно движутся из стороны в сторону, готовые в любую секунду выбросить потоки энергии... Впереди шесть часов марша, а затем ночлег, второй на этой проклятой планете. Первый, несмотря на все предосторожности, едва не стоил им жизни, когда дерево, к которому Ибаррури пытался привязать растяжки палатки, оказалось на самом деле огромной змееподобной тварью. А ночью вокруг палаток бродил какой-то зверь — никто так и не выяснил, какой именно — но пересечь веревку, пропитанную соком кровавой пальмы, так и не решился. Это, конечно, суживало круг подозреваемых, но не настолько, чтобы Окадзима не пожалел об отсутствии электрического барьера. Правда, обнаружив утром один из датчиков контрольной сети в пяти метрах от палатки, он порадовался отсутствию барьера...

...Мерно ударяют по земле солдатские ботинки, духота вытягивает силы. Солнце нырнуло за горизонт, и в коротких сумерках команда останавливается на ночлег. На сей раз Перейра и Окадзима, примкнув штыки, тщательно проверили все предметы вокруг, но, к счастью, спрятавшихся хищников не нашли. Проглотив безвкусную плитку пайка, сержант запил ее несколькими глотками воды, назначил первую пару часовых и отключился, едва коснувшись головой рюкзака, заменявшего подушку.

Ночь прошла спокойно, и на рассвете отряд снова пустился в путь. Снова проминается под ногами влажная земля, снова размеренный солдатский шаг отмеряет километр за километром... Без остановок, без отдыха, пока можешь держаться на ногах...

— Сарж? Ты что, насвистываешь что-то? — Аранья едва заметно сбился с шага.

— Что? — сержант не сразу сориентировался, — а, да. Есть немного...

Песня пришла без спроса, да и не очень-то подходила к джунглям вокруг, но не все ли равно? И, наплевав на все, Окадзима запел:

День-ночь-день-ночь — мы идем по Африке,

День-ночь-день-ночь — все по той же Африке

(Пыль-пыль-пыль-пыль — от шагающих сапог!)

Отпуска нет на войне!

Вулканцы и Ибаррури подхватили, не задумываясь — они давно знали эту песню:

Восемь-шесть-двенадцать-пять — двадцать миль на этот раз,

Три-двенадцать-двадцать две — восемнадцать миль вчера.

(Пыль-пыль-пыль-пыль — от шагающих сапог!)

Отпуска нет на войне!

Другие сперва сбились, но почти сразу присоединились к запевалам, подхватив простую мелодию старой — старше Империи — песни:

Брось-брось-брось-брось — видеть то, что впереди.

(Пыль-пыль-пыль-пыль — от шагающих сапог!)

Все-все-все-все — от нее сойдут с ума,

И отпуска нет на войне!

Так было легче. Так было проще шагать по бесконечным джунглям, отнимавшим не только силы...

...Первой погибла Дженни Форд — молчаливая пепельноволосая девушка, лучший снайпер из всех, кого знал Окадзима, а знал он многих. Но против ликантропа, прыгнувшего с дерева и успевшего сломать женщине шею прежде, чем фазерные лучи превратили его в груду дымящегося мяса, ее искусство было бессильно...

— Я так надеялся вывести всех вас из этой преисподней, — негромко говорил сержант, стоя над свежей могилой, — но господь судил иначе. Три дня — и одного из нас нет с нами, и она пала не от руки врага, но сражена неразумной тварью, но все равно встретила смерть, исполняя свой долг...

Опустившись перед наскоро сбитым крестом на колени, Окадзима зашептал молитву так тихо, что едва слышал свои слова сам. Затем он поднялся и жестом приказал отряду двигаться дальше.

Снова проклятые джунгли, снова бьют по прелой листве ботинки, снова шаг за шагом складываются в мили пути, снова глаза обшаривают каждый листок, каждую травинку, снова уши ловят каждый шорох. Снова вздрагивают пальцы на спуске, снова каплями крови падают слова...

Ты-ты-ты-ты — пробуй думать о другом,

Бог-мой-дай-сил — обезуметь не совсем!

(Пыль-пыль-пыль-пыль — от шагающих сапог!)

И отпуска нет на войне!

Если бы здесь была пыль, думала вулканка, было бы легче. Вулканцы — дети пустынь и степей, джунгли для них чужой, враждебный мир. Влажная, душный полумрак, тонкие лучи света, изредка пробивающиеся сквозь листву, зловоние гниения — как далеко этому до чистого, горячего воздуха пустынь, шелеста песка под ногами... Все чужое, все выматывает тебя, лишает сил... Даже для вулканца есть предел, но об этом нельзя думать. Только идти, считая шаги и слова:

Счет-счет-счет-счет — пулям в кушаке веди,

Чуть-сон-взял-верх — задние тебя сомнут.

(Пыль-пыль-пыль-пыль — от шагающих сапог!)

Отпуска нет на войне!

Хруст ветвей, пронзительный визг — и тварь, похожая на помесь обезьяны с собакой, валится на залитую кровью землю.

— Что ж, — заметил Перейра, вытирая о грязно-серый мех ликантропа штык, — нам повезло, но палатку придется ставить метрах в двадцати отсюда, не ближе. А лучше не меньше полусотни. Уверяю, местные падальщики — не самые приятные твари...

Грязный утренний свет проник в палатку, заставив сержанта открыть глаза. Вот и еще один день, для кого-то, возможно, последний...

— Подъем! Стройся! Шагом марш!

Еще один бесконечный день. Еще один бесконечный марш-бросок. Густеет сеть датчиков, но они не реагируют на звук — можно говорить. Вот только любой разговор сводится к одному:

Для-нас-все-вздор — голод, жажда, длинный путь,

Но-нет-нет-нет — хуже, чем всегда одно, -

Пыль-пыль-пыль-пыль — от шагающих сапог,

И отпуска нет на войне!

Еще один день, наполненный затхлым воздухом, мошкарой, хищниками и бесконечным маршем — и они выйдут к цели. И тогда... Что произойдет тогда, не знал никто.

Единственное, что было известно об охране базы — то, что она была. О самой базе было известно чуть больше — изначально она была кардассианской станцией слежения, после войны доставшейся пиратам, которые основательно доработали ее под свои нужды, но как — это знали только они. А Окадзиме и его отряду предстояло узнать это на собственной шкуре...

Но все это будет завтра, а пока — марш по джунглям, с рассвета и до темноты, пока хватает света, чтобы видеть, куда ступаешь, и все так же кружатся то ли в памяти, то ли на языке слова:

Днем-все-мы-тут — и не так уж тяжело,

Но-чуть-лег-мрак — снова только каблуки.

(Пыль-пыль-пыль-пыль — от шагающих сапог!)

Отпуска нет на войне!

— Привал!

Солдаты осторожно опускаются на землю, тянутся за флягами, впиваются зубами в плитки пайков, перевязывают порезы от когтей и клыков. Последняя ночевка перед боем, а для кого-то она может стать последней в жизни... Последний привал, последний куплет их похода, намертво застрявший в сознании:

Я-шел-сквозь-ад — шесть недель, и я клянусь,

Там-нет-ни-тьмы — ни жаровен, ни чертей,

Но-пыль-пыль-пыль-пыль — от шагающих сапог,

И отпуска нет на войне!

Опустив бинокль, Окадзима негромко произнес:

— Мы у цели.

База состояла из двух тщательно замаскированных бараков, разнесенных метров на пятьдесят и соединенных тоннелем. Один ,меньший, был командным центром, второй — складом, наверняка — казармой и — вполне вероятно, тюрьмой. Оба барак охраняло по двое часовых — и еще трое патрулировали окрестности.

— Есть идеи, сарж? — осведомилась вулканка

— Есть. Для начала уберем патрульных — по одному. Потом снимем часовых. Потом... потом и будем разбираться.

— Ну, это план, — согласилась капрал, — и даже логичный. В общем и целом. И, я полагаю, логичнее всего будет рассредоточится и ждать, пока патрульные не окажутся рядом, чтобы использовать только штыки.

— Согласен, — Окадзима скользнул назад, к своему отряду, и приказал:

— Рассыпаться и окружить базу. Не стрелять, работаем штыками и мачете. Стонн, ты у нас теперь снайпер — найди себе какое-нибудь дерево и по моей команде снимешь часовых.

— Так точно, сэр.

— Всем все ясно? Тогда начали, — сержант взмахнул рукой и первым скрылся в густом подлеске.

Взмах мачете, короткий всхрип — и андорианец падает на землю с перерезанным горлом. Опустившись на корточки, вулканка быстро обшаривает труп. Дисраптор, две батареи, золотой кулон в виде черепа — и все. Небогатый улов... Пригнувшись, она скользнула ближе к баракам, высматривая и буквально вынюхивая других пиратов. Пусто. Но не может же быть, чтобы их было всего пятеро?.. Значит, остальные внутри.

Резкий запах предупреди ее за секунду до нападения, девушка развернулась, вскидывая винтовку и отклоняясь назад. Выпотрошенный ударом штыка шипокрыл упал у самых ее ног. Т'Лар замерла, опасаясь, что шум стычки с тварью привлечет внимание, но все было тихо — секунду или две, а затем один из часовых у дверей схватился за шею и упал. Началось, подумала она...

Дверь барака распахнулась, выпустив толпу вооруженных до зубов подонков.

— Вперед, Сант-Яго с нами! — ибериец бросился в бой первым. За ним — сержант и капрал, за ними все остальные...

Золотисто-оранжевые и зеленые молнии вспороли сумрак джунглей, воздух наполнился острым запахом озона, оттеснившим вечную затхлую вонь, раздались крики раненых и умирающих. Отряду понадобились считанные секунды, чтобы преодолеть открытое пространство и схватиться с пиратами врукопашную.

Шаг вперед. Выпад. Хруст распарываемой штыком плоти. Рывок. Выстрел, снова шаг вперед. Снова выпад. Снова шаг и снова выпад. Выстрел. Снова выпад. Шаг вперед...

Мертвая тишина. Действительно мертвая. Семеро залитых своей и чужой кровью солдат стоят среди трупов.

— Еще двое, — в голосе сержанта звучала горечь, — Фабиу Перейра из Амазонии и Хендрик де Йонге из Фландрии, упокой господь ваши души, вы были храбрыми воинами, и вы пали, защищая свою веру и свой народ...

Он склонился над убитыми. Со звонким щелчком сломался первый медальон. Затем — второй. Опустив половинки медальонов в нагрудный карман, Окадзима отстегнул саперную лопатку и принялся рыть могилу.

Здесь действительно была тюрьма — правда, пустая. Еще здесь был весьма богатый арсенал, двадцать килограммов дилития, порядка ста двадцати тысяч марок в разной валюте и шкатулка с украшениями. Более не обнаружилось ничего, представляющего хотя бы минимальную ценность, и Окадзима, приказав заложить взрывчатку, включил передатчик катера

— Зет-пять вызывает «Энтерпрайз», — произнес он, — задание выполнено.

— Принято, — отозвалась Таша Яр, — зет-пять, встреча невозможна, следуйте непосредственно на Райзу. Ваше вознаграждение уже выдано.

— Вас понял, мэм. Следуем непосредственно на Райзу, — Окадзима отключился.

— Сэр, — в кабине появился Стонн, — все готово. Можем возвращаться.

— Мы идем прямо на Райзу, Стонн.

— В таком случае нам потребуется дозаправка, сэр. Наиболее логичным вариантом является Ностромо.

— Ностромо? — азиат приподнял бровь.

— Да, сэр. Мне кажется логичным...

— ...Сбыть добычу какому-то твоему дружку, поскольку он даст больше, чем Корона? — закончил за него сержант.

— Сэр, только украшения, проданные по оптимальной цене, принесут нам сто восемьдесят тысяч марок плюс-минус тысяча пятьсот...

— Да. Согласен, это логично, но как мы объясним их происхождение?

— Эти средства были конфискованы у пиратов в виде наличных и при первом же удобном случае помещены в банк, — пояснил вулканец, — мы имеем на них право . За вычетом налогов, разумеется.

— Ты воришка, Стонн...

— Логичнее назвать это рациональным использованием бесхозного имущества, сэр. Мы можем стартовать в любой момент.

— Тогда стартуем немедленно.

Смертоносные джунгли Пирра проваливались вниз. Глядя на обзорный экран, Окадзима вспоминал тех, кто остался там, в земле мира смерти. Трое. Всего лишь трое. Еще трое к тому грузу, что тащит каждый, кто терял товарищей... Мог он сохранить им жизни? Наверное, нет. Но ведь всю жизнь он будет задаваться вопросом: а если мог? Мог, но позволил погибнуть? И это сомнение может лишь притихнуть, но не исчезнет... Никогда.

Под ласковым солнцем Райзы Пирр казался почти сном.

— Что дальше, сарж? — спросила вулканка, развалившаяся в шезлонге.

— Ну... Контракт закончится — демобилизуюсь, получу лейтенанта запаса... С такими деньгами — наверное, заведу какой-нибудь небольшой бизнес...

— Не верю, — тряхнула головой Т'Лар, — да ты и сам не веришь. Даже если не будет войны, ты не вернешься на Терру — как и я на Вулкан. Нам нечего делать там, в суете столиц и сонной лени древних городов... Нам нечего там делать — мы идем по течению песка и, как он, ищем свой Кашмир...

— О чем ты?

— Ни о чем, ради чего стоило бы портить отдых, — вулканка поднялась, — пойдем, поищем приключений?

— А это логично?

— В высшей степени, — взгляд капрала зацепился за небольшую толпу, собравшуюся у края пляжа, — и логично будет начать вон оттуда...