Золотой обод (джен)

Лис и Кхан не были ни любовниками, ни возлюбленными. Они были родственными душами, и это подтверждала сила их клятвы. Юноша просто не мог позволить, чтобы дорогой ему сердцу человек вдруг пропал, отсюда и приказ — не умирать. А дождаться — за ним не заржавеет.

Ради нее он изменит небосвод, чтобы проложить дорогу к дому через звезды. Он сотрет видимые границы пространства и времени, чтобы она могла оказаться в той точке, откуда определенно вернется. На то ему и сила бога, чтобы менять мир вокруг себя. Что и говорить, именно по его знакам Кхана возвратилась со многих войн к уюту родственной души.

Воительница очень удивилась, когда узнала, что этот пройдоха — сын одного из богов, которому поклоняется ее народ. Лис не мог и предположить, что та человеческая искра, что будет ему необходима, будет гореть в потерянной-в-бойне девушке.

Народ нехов поклонялся всего трем богам — жизни, времени и смерти. Спустя годы жизни в пустынях они не забывали ни на секунду, что светлое солнце всегда было знаком смерти, а тусклая луна — символ жизни, сухой мелкий песок — время. Лис был сыном бога Смерти. До тех пор, пока старый бог не передал серп новому, юноша должен был жить среди людей. Он должен знать, что ему придется у них отбирать, а также найти искру. Зачем — бог Смерти отказался отвечать.

Кхана была сильнейшей из женщин. Не умела хранить домашний очаг, воспитывать детей и ублажать мужчин. Она хорошо обращалась с оружием и своим телом, владела магией воздуха и несгибаемой волей. Девушка выиграла три битвы и прошла три войны, последняя из которых оставила ее единственным нехом.

Перед первой войной она встретила Лиса под палящим солнцем около своего дома. Бледноликий и светловолосый юноша с глубокими карими глазами словно прожигал ее душу насквозь. Кхана вспомнила поверье: «Обжигать дружелюбием может только смерть». И все же в приюте гостю она отказать не могла.

Сначала Лису было некомфортно с этой девушкой. Она была воином, и это во многом сказалось на ее привычках и внешности: короткие темные волосы до линии крупного подбородка, сильные мускулистые руки, длинные накаченные ноги. Ни капельки жира и ни капли женской привлекательности. Черные глаза всегда смотрели немного с прищуром. Однажды Лис почувствовал ту искру, что так была нужна. Внутри этих самых глаз горел небольшой огонек, единственный во вселенной. Молодой бог понимал, что это важно, но никак не мог определить, что же он чувствует.

Тогда у Лиса все переворачивалось внутри от одного взгляда ее глаз. Он старался избегать Кхану, но быстро одергивал себя и повторял, что она единственная, кто может научить его людским законам и обычаям. Она, не тратя лишних слов, посвящала сына Смерти в ритуалы, знакомила со своими друзьями по оружию и семьей.

А потом случилась вторая война. Кхана ушла, не сказав ни слова, и пришла через год также тихо. Лис каждый день ждал ее, сидя на пороге. Никакая стихия не могла до него дотронуться, поскольку и так пришел из мира мертвых. Живое не может воздействовать на то, что не примет ее даров. И тут он понял, зачем нужна искра и почему бог Смерти решил молчать. С того дня Лис изнывал от желания снова увидеть Кхану. А когда увидел, попросил дать обещание-на-крови. Она согласилась.

Золотые улицы пусты. Ни одной живой души не видно, словно все население планеты вымерло. Кхана не знала, как ей на это реагировать. На месте ли старый лис, который так ждет её возвращения домой каждый раз? Приказ возвращаться домой всегда в обмен на вечную дружбу — таков был уговор. В какой-то степени девушка даже отойти спокойно не могла — то, что сильнее самой смерти, не давало.

Золото продолжало заливать тропы. Оно слепило — солнце только усиливало сияние металла. Очень дорогого металла, из-за которого и началась война. Жаль, что она не Дороти, и эта дорога не приведет к лже-волшебнику Изумрудного города. Пока что Кхана идет только к пустоте и неизвестности.

Прошло несколько мучительных недель, прежде чем она из чужих земель добралась до порога своего дома. Измученная, грязная, она выполняла свой долг. Вместе с этим чувством она несла еще одно — страх…

— Я ждал.

…который растворился после того, как она услышала мягкий бас своего друга.

— Я вернулась, старый ты пройдоха, — Кхана улыбнулась.

Лис сначала не поверил своим глазам — он не верил, что после войны, которая убила всех воинов, его подруга осталась жива. Вся чужая земля покрылась трупами — заклинание, которое должно было сработать на их армии, требовало чудовищной жертвы. К счастью, оно сработало и на чужих. А Кхана осталась жива. В ее темных глазах было нетрудно увидеть золотой ободок зрачка — он всегда будет напоминать об этой бессмысленной войне.

— И стоило оно всего этого? — чуть слышно спросила девушка. Она рухнула на ступеньки и оперлась руками о другие, чуть выше, подставив лицо прохладному ветру.

— Ты жива.

Она снова дома, прошедшая уже третью войну, единственная выжившая из своего народа. В глазах навсегда застывшее золото искры. Лис заметил усмешку на лице девушки и соленую каплю на щеке. У юноши что-то перевернулось внутри.

— Почему ты плачешь, неха?

— Золотые улицы… Теперь все чужие города пропитаны ими. Они все-таки завоевали его, — спустя время отозвалась Кхана.

— Они уничтожили твой народ, — заметил Лис. Воительница посмотрела на него, и он снова испытал странное чувство в районе живота и сердца одновременно. Оно растеклось по телу, заставляя цепенеть. Страж или ужас?

— Оно теперь никому не нужно, Лис.

— Твоя искра… она теперь золотая, — тихо сказал сын Смерти. Он не понимал, почему это важно. Кхана хмыкнула, и вторая слеза скатилась по её щеке.

— Какая злая насмешка, моя дорогая душа. Я теперь больше не могу повелевать воздухом. Во мне нет больше силы сражаться. Отныне можешь не беспокоиться — я всегда буду дома. Золото в глазах моих тому доказательство.

Юному богу стало очень тоскливо. Он так хотел эту искру, так хотел почувствовать эту живость, прикосновение природных сил, горечь самых радостных моментов… И уже не сможет, потому что драгоценный металл забрал у него эту возможность.

Старый бог Смерти улыбнулся, наблюдая за сыном.

— Надеюсь, теперь ты понял, какое бремя ляжет на твои плечи.

И растворился, оставив Лиса наедине с его горем.