Счастливчик (джен)

— Осторожно! — я уцепился правой рукой за ручку в потолке машины, а левой упёрся о переднюю панель, пытаясь ни во что не врезаться головой. — Зачем так гнать?

— Ща проскочим, тут скоро пробка будет, шутка ли, пять машин не справятся с управлением, — громкий каркающий голос перекрывал орущую музыку. Таксист быстро бросал руль вправо-влево, каким-то чудом ввинчиваясь в поток впереди идущих машин. На весь салон под дикий ритм завывали восточные мотивы.

— Чего? Простите, помедленнее можно? — пытался докричаться я. — Я на тот свет не спешу!

— Ой, ну ты чудила! — хмыкнул таксист. — Никто не спешит, но все успевают. Контора работает, как часы! Ну, чë там у тя булькнуло? — не оборачиваясь, спросил он.

— Да приложение Такси. Почему-то пишет, что оплата картой недоступна.

— Карту можешь засунуть себе... — хохотнул он, — принимаю только драхмы.

— Драхмы?..

— Не, ну раньше брал оболы, но, сам понимаешь, инфляция, то да сë...

— ..?

— По обменному курсу сойдут и доллары, фунты, йены... Тугрики оставь для своей свиньи-копилки. Ну, ты понял, да? Две монеты. Скидок даже одноглазым не делаем, — зашелся он похрюкивающим хохотом.

— Две монеты?.. Слушайте, давайте я вам перевод в онлайн-банке сделаю, и всё?

Бешенный визг тормозов — и я чуть не вылетел через лобовое стекло, удержавшись только благодаря ремню.

— Так, я не понял, у тя чë, монет нет? — он с тихим угрожающим голосом обернулся ко мне. Я как завороженный уставился в темные пустые глазницы на обтянутом кожей черепе, приоткрыл рот, но крик застрял где-то на уровне горла: — Ма...ать.

— Да ты еще живой?.. — повисла неловкая пауза. Я почувствовал, как откуда-то с затылка стекла капля пота и поползла по спине, противно щекоча позвоночник. В голове стало одновременно пусто и тихо. Щелчком отстегнулся ремень безопасности.

— А ну вали отсель, не порть мне отчетность! — заорал таксист и пнул мое кресло ногой. Дверь с моей стороны распахнулась, и я кубарем вылетел на тротуар, услышав тихий хруст где-то внутри себя.

— Ля, лезут всякие, олени недобитые, а мне потом премию срезают... — возмущенный вопль таял вдалеке, как и след от безумного такси, которое перепрыгнуло через машину спереди и взмыло в небо.

Я попытался сесть, опираясь на руки, но вскрикнул от боли и завалился на бок: правая рука, похоже, была сломана. Кто-то аккуратно развернул меня на спину и придержал, упершись в грудь и мешая встать.

— Эй, парень, па-арень. Тихо ты. Лежи, голова не кружится? — чужие руки неуверенно начали щупать мою голову. — Вроде нет крови. А ну, попробуй, только тихо, шея шевелится? Руки-ноги? Ты ж поперек бордюра упал.

— Рука, — я все-таки сел, опираясь спиной на чью-то руку, — сломал, кажись...

— Голова? Ноги? Ну? — я осторожно повернул шеей вправо, влево, пошевелил ногами: — Всё нормально, только рука, вот... — я обхватил пострадавшую руку целой.

— Это ерунда, сейчас в травму отвезу тебя... Ты чего так близко к дороге стоял? Я вообще не понял, как ты успел отпрыгнуть от этого шизанутого.

— Ты... Вы его видели?

— Кого его? Таксиста, что тебя чуть не сбил? — я молча кивнул. — Да нет, чурка какой-то, а номер я не успел. Ну, чего, поехали в травму?

— Поехали.

* * *

В травме тоскливо пахло больницей: какими-то лекарствами, хлоркой, кровью и страхом.

— Посиди тут, я сейчас.

Добрый самаритянин, что меня привез, пошел спрашивать, в какой кабинет сдавать поломанного. А я прислонился спиной к холодной стене, покрытой облупившейся грязно-зеленой краской, в прорехах которой проглядывали игривые голубые заплатки. "Зачем перекрасили? Голубой был лучше... "

— А тебе не всё равно? — я вдрогнул и резко открыл глаза. — Ты ж здесь не задержишься, — знакомый череп радостно скалился, разглядявая меня. — Красавчик, чо!

— А меня скоро... — я невольно сглотнул, — туда? — и показал пальцем вверх. Череп хохотнул и показал пальцем на дверь: — Тебя — туда. Только Им прошу, не лезь ты больше раньше срока, — он выжидающе склонил голову набок.

— Хо... хорошо.

— Ну, вот и договорились. Бывай, счастливчик.