Выбор за тобой (гет)

Минул месяц с событий в Чикаго. Тридцать дней, если быть точным. Стоя перед дверью, Николай одёрнул куртку. Коридор был пустым и тихим, за исключением приглушённого эхо работающего телевизора в соседней квартире. Где-то в отдалении кричали сирены, пробиваясь сквозь городской шум. Мужчина поднял руку и замер над деревянной поверхностью. Он прислушивался.

По другую сторону двери доносился шорох её шагов по деревянному полу. Он заметил, что в одном месте, рядом с кухонной тумбой, скрип громче. Наверное, она готовит себе ужин.

Он представил, как она сидит на стуле, и, наверное, поправляет, поправляет непослушный локон за ухо, капелька воды скатывается по её шее, потому что она только вышла из душа. Он вспомнил запах её влажной кожи, и его ноздри инстинктивно расширились, пытаясь уловить воспоминание.

Быстро моргая, мужчина отогнал эти мысли. Он закрыл глаза и прочистил горло.

В этой нескончаемой гонке его решение уже не казалось таким уж разумным. Чикаго разбудил в его душе, то, что Зиновьев пытался удержать под контролем, и теперь оно скреблось на подкорке его сознания. Он утратил концентрацию и чувствовал отчаяние. Он зашёл слишком далеко и не был к этому готов — шрамы, которые он получил той ночью теперь служили ему напоминанием, и Николай хорошо выучил свой урок.

Его кожа была покрыта волдырями, и всё ещё горела. Свежая плоть проглядывала сквозь обуглившуюся кожу на его шее и спине. Приложив сухое полотенце к обуглившейся плоти, он не смог сдержаться, и сжав челюсти выругался сквозь зубы.

А затем зазвонил телефон. Он подождал ещё пару звонков и поднял трубку, уже зная кто находится на другом конце провода. И это был не тот разговор, в котором он хотел участвовать.

— Серебряный лис, — невесело проговорил по-русски Сергей Владимир. — Я почти начал волноваться.

— Ты слишком часто волнуешься. Наверное, ты стареешь, — пробормотал в трубку Николай, зажимая телефон между щекой и плечом, продолжая очищать свои раны насколько было в его силах.

— Всё сделано?

Зиновьев раздражённо цокнул языком, бросая в раковину полотенце:

— Конечно. Доктор мёртв, данные уничтожены.

В трубке пророкотал смех. Николай нахмурился ещё сильнее.

— Ты никогда не разочаровываешь. Ещё один пиджак будет доволен. Если мы не будем умнее, амбрелловская зараза может и нас задеть. Нам нужно быть наготове.

Николай не ответил, просто тяжело вздохнул в трубку. С тех пор как он вернулся из Чикаго, он ни разу не вспомнил об этих выродках. Все его мысли занимал её взгляд, который она бросила на него перед тем как уйти. Им овладел слепой инстинкт ухватиться за неё. Обжигающая ярость забурлила по его венам.

И в этом была проблема.

— Есть что-то, о чём ты забыл упомянуть? Я чувствую, что ты… чем-то озабочен, мой друг.

— Сегодня ты разговорчивее, чем обычно, — резко ответил Зиновьев. — Я жду оплату завтра, тебе лучше поторопиться.

— Тебя заботят лишь деньги, Лис, — проговорил Сергей, не скрывая разочарования в голосе.

Как бы Николай желал, чтобы это всё ещё оставалось неколебимой правдой.

Цепь его злосчастных действий привела его сюда, к её двери. Снова.

Воспоминание о Чикаго стало для него своего рода постоянным предостережением. У него было время, чтобы отреагировать на эту новую ситуацию — теперь он осознал, что это такое. Он будто подсел на иглу, желая ещё одной дозы своего яда под названием Выбор. Её яда, если быть точным. Мужчина не жалел о сделке, хотя — всё это произошло из-за желания увидеть её, после событий на секретной базе. Он схватился за это мимолётное побуждение, пока оно не улетучилось, и пока он не насытиться. Ничего более. И он сможет справиться с этим.

Уголки его губ поползли вверх, состроив самую раздражающую ухмылку, на которую он был способен. Его пальцы покрепче ухватились за папку, которую он принёс с собой.

Зиновьев тихо постучал.

* * *

Когда дверь открылась, Джилл Валентайн встретила его хмурым взглядом и скрещенными на груди руками. Она стояла выпрямившись, заняв оборонительную позицию. Николай нашёл её враждебность привлекательной. Её волосы были в беспорядке, как будто она не спала уже давно. Под глазами залегли тёмные круги. Её изнурённый вид контрастировал с молодыми чертами.

— Ты как всегда очень вовремя, — заметила она, прикусывая губу и осматривая его с ног до головы, как будто его приход оскорблял её больше, чем его отсутствие.

— По крайней мере я постучал, так?

Отступив в сторону, чтобы впустить его, Джилл открыла дверь шире, её пальцы уже устало потирали переносицу.

Войдя внутрь, Николай заметил некоторые изменения в гостиной. Несколько предметов интерьера не пережили его прошлый визит. Посреди комнаты стоял новенький кофейный столик. Ковёр под ним вероятно скрывал повреждённые половицы. Только диван остался прежним. Никакого декора он не заметил, но внимание привлекала огромная доска, стоящая рядом со столом.

Николай удивился совершенно обыденной вещи, у Джилл Валентайн редко бывают гости. Иначе, человек, попавший сюда, мог бы подумать, что она чутка странновата, если мягко выразиться: доска была обвешана распечатанными файлами, газетными вырезками и множеством фото. Ноги сами понесли его ближе к доске, в попытке поближе разглядеть её.

Яркая красная нить соединяла несколько файлов, которые в свою очередь содержали информацию, подчёркнутую того же цвета маркером. Николаю даже удалось распознать некоторые документы, которые он сам передал ей на диске несколько месяцев назад. Потирая подбородок, он проинспектировал фотографии и совершенно не был удивлён, увидев фото Сергея, того самого, кто был ответственен за пополнение амбрелловской базы данных. Во всяком случае, он был одним из тех, кто оставался общественным членом руководства, которое ещё существовало. Он не мог сдержаться и ухмыльнулся про себя.

Если бы только она знала насколько Сергей, сам того не осознавая, играет большую роль во всём этом.

Зиновьев услышал, как она подошла сзади.

— Всё ещё болит? — спросила Валентайн, рассматривая шрамы на шее, которые не сумела скрыть футболка.

— Очень, — коротко ответил он, ожидая её реакцию.

Блеск её глаз выдал её, это было не простым злорадным любопытством. Эти раны являются напоминанием не только для него — она тоже была там. Для Николая это было сродни тому, что именно она оставила ему эти шрамы.

— Не могу сказать, что ты не заслужил это, — маскируя свои чувства, презрительно добавила Джилл.

О, злость взяла вверх. Она так злиться на него из-за этой вакцины. Зиновьев ждал этого, и с той минуты, как она открыла дверь, весь язык её тела кричал об отчаянии, отблески ярости то и дело проскальзывали в её жестах.

«Отлично», — подумал он.

Ему нравилось видеть её злящейся, пытающейся сдержать себя, взять под контроль кипящую ненависть. Тогда она начинала действовать более импульсивно, он заметил это ещё в прошлые их встречи. В такие моменты он не мог предугадать её действия, и она каждый раз удивляла его. А это означало, что ночь может стать ещё интереснее.

Николай сделал к ней шаг. Джилл подняла подбородок, чтобы не прерывать зрительный контакт, и нахмурилась.

— Есть более тяжёлые раны, чем ожоги второй степени, — добавил он, насмешливо.

Мужчина не был особо заинтересован в продолжении этого разговора, о словах, которые он выкрикнул, не подумав. Он рефлексировал, но не хотел делиться с этим ни с кем. В особенности с кем-то вроде неё, той, которая оказывает на него влияние, которое ему не хотелось признавать. Он хорош в том, что делает, и это никогда не включило какие-либо эмоции. Ему нужно научиться снова быть равнодушным, находясь так близко к ней. Можно воспользоваться её вовлеченностью в это, залезть ей в душу, пока они танцуют друг перед другом. Ей нужен небольшой толчок, просто чтобы увидеть, как далеко она готова зайти в этом противостоянии с ним. Это похоже на игру с огнём, за исключением того, что Николай уже обжёгся и теперь знает, когда стоит остановиться. А что насчёт неё? Она ещё не знает.

Бросив на него задумчивый взгляд, Валентайн сглотнула комок в горле и сжала губы. Движение, которое заставило его перевести взгляд на её горло, впадинка на её ключице очерчивалась цепочкой, которую она носила. Невероятно, как сногсшибательно она выглядит в светлой одежде. Простая, голубого цвета, рубашка, завязанная на животе и открывавшая её пупок, потёртые шорты, и белый топ. Ничего примечательного, если бы это была другая женщина. Эта промелькнувшая мысль застала его врасплох. И только когда она пошевелилась, он осознал, что был загипнотизирован созерцанием её.

Джилл потёрла бровь, закрыв глаза на краткий миг.

— Слушай, мы оба знаем, что… эта сделка не про деньги. Так в чём твой интерес?

Вопрос был задан слишком прямо, не так, как он ожидал. Зиновьев встал напротив неё, отмечая разницу в росте и насколько это нервирует её. Если ей нужен честный ответ, пусть потрудиться.

— Я думал, что ты платишь мне, мисс Валентайн, — ответил он, а затем нацепил пошлую ухмылку. — А быть может, я стал таким же милосердным, как и ты и просто хочу бескорыстно помочь.

Она сухо рассмеялась и нахмурившись, перевела на него взгляд.

— Прекращая нести херню, Николай.

— Тогда задавай правильные вопросы.

Одним шагом он сократил расстояние между ними. В комнате повисла тишина, прерываемая гудками машин и гулом голосов, доносившихся с улицы. Они продолжали сверлить друг друга взглядом, тишину продолжал заполнять лишь уличный шум, Николай немного подался вперёд, она не шелохнулась. Её губы двигались, будто пытались сформировать вопрос, который она хотела задать ему, но не решалась.

Зиновьев не сводил с них глаз, бледно розовые, припухлые, так и просящие чтобы их укусили будто спелый плод. Наконец, она вздохнула и заговорила:

— Окей, что ты хочешь получить от этой сделки?

Они оба знали, что у неё на языке вертелись более прямолинейные вопросы — вопросы, на которые у него не было ответа. Валентайн играла в скромность. Тем не менее, Николай жаждал, чтобы она произнесла их вслух.

Ещё один шаг, и расстояние между ними исчезло. Зиновьев надеялся, что она почувствует его тепло, так же, как и он ощущает её. Мужчина нависал над ней. Девушка сжала губы в тонкую линию, он видел, как она прикусила нижнюю губу зубами. Его губы сложились в ухмылку, и он наклонился чуть ниже.

— Тебя, — честно ответил он.

Зиновьев слышал как она сглотнула, её зрачки расширились. Но когда воздух покинул её лёгкие, она не шелохнулась. Её не легко было сбить с толку, и именно поэтому он хотел её ещё больше.

— А если я откажусь? — спросила она, поднимая подбородок вверх.

— Я уйду и подожду у лифта, — хитро улыбнулся он. — Ты заварила это, может тебе стоит спросить себя, чего хочешь ты.

С её губ сорвался смешок, и тень ухмылки пробежала по лицу.

— Эй, не я была той, кто заявился сюда, используя дерьмовые оправдания.

Его сухой смех прокатился по комнате. Зиновьев поднял руку, едва касаясь её подбородка и прошептал:

— Уверен, я бы смог сделать так, чтобы та умоляла меня, мисс Валентайн.

Николай почти чувствовал, как по её спине пробегает дрожь, как вздымаются волоски на её затылке, он видел это в её чертах, как что-то первобытное разгорается внутри неё, и она не может побороть это — и как это бесконечно бесит её, настолько, насколько она наслаждается этим.

Джилл бросила на него холодный, враждебный взгляд пронзительных глаз. В мыслях она наверняка задумала остроумный ответ, который подобно ножу полетит ему в ответ. Не дав ей шанса на контратаку, Николай бросил ей папку с документами, которую держал в другой руке и отвернулся к доске.

— В любом случае, я уверен, что ты сможешь это использовать.

Она бросила подозрительный взгляд сначала на него потом на потрёпанную папку, и только после этого решилась взглянуть. Девушка быстро пролистала страницы, просматривая содержимое. Николай заметил, как на её щеках заиграл румянец.

— Хочешь просветить меня? — горько спросила она, усаживаясь в кресло.

— Стратегия адвокатов на следующее слушание, — начал он, вальяжно расхаживая по комнате под её пристальным взглядом. — Они собираются свалить всю вину на Биркина. Текущая официальная версия: он был сумасшедшим учёным и разрабатывал вирусы сначала в Арклейском Исследовательском Институте, а затем в Н.Е.С.Т. Всё это он проделывал у них за спиной, без одобрения высшего руководства. Они даже обвиняют правительство США и военных в сотрудничестве с ним. У них есть доказательства этого. Очень увлекательное чтиво, — закончил мужчина, даже не попытавшись спрятать довольную улыбку.

Джилл снова пролистала бумаги, поправляя их, взгляд задержался на страницах, по взгляду невозможно было понять о чём она думает. Она не произнесла слов благодарности, которые Николай с удовольствием бы выслушал. Он только что вынул для неё из шляпы выигрышный лотерейный билет против Амбреллы. Но что больше всего понравилось мужчине, так это то, что, не поблагодарив его, она оставалась верной себе, всё такой же дерзкой, несмотря ни на что. Крепкий орешек. И это то, что он обожал в ней.

Помотав головой, она вздохнула с недоверием. Джилл быстро поднялась со своего места, руки с силой сжали папку, а затем с выдохом она уронила её на стол, разбросав несколько документов. Она снова начала ходить по комнате.

— Это какое-то дерьмо. Да никто ни за что не купится на это… не после… — её голос выдавал сдерживаемую злость.

— Для этого дела тебе потребуется обвинитель получше, мисс Валентайн, — мужчина сделал паузу. — Амбрелла может и пойти ко дну, но тараканы в костюмах знают, как держаться подальше от опасности.

Её пальцы коснулись лба, помассировали виски, она вдруг ощутила, как на неё обрушилась усталость. Джилл вздохнула и прислонилась к тумбе.

— Где ты это достал? Ты не производишь впечатление того, кто вращается в юридических кругах, — она выгнула бровь, пальцем указывая на стол.

«А она права в своём недоверии», — подумал Николай.

— У меня друзья в высших кругах.

Лезвие аккуратно прошло по линии челюсти, не глубоко, ничто не угрожало его жизни — просто чтобы вызвать кровь и причинить боль подобную сотни игл. Николай остановился на секунду, нож был профессионально зажат меж его пальцев. Мужчина заскулил. Его лицо уже распухло и было в кровоподтёках.

Пленник, привязанный к креслу был одним из команды амбрелловских юристов. Конкретно этот был хорошо знаком с Сергеем, и именно это стало причиной, по которой его выбрал Зиновьев.

«Несчастный ублюдок», — подумал он, вытирая острое лезвие о грязную одежду.

— Я могу заниматься этим всю ночь, — устало заверил его Николай. — Но мне бы не хотелось этого. Так что лучше говори.

— Я не… м…могу, — заикаясь пробормотал Брендон, корчась от боли. Белый воротничок его рубашки был окрашен кровью.

— Они узнают, что это был я, они убьют меня!.. — закричал мужчина, слёзы и сопли текли по его лицу.

Николай оставался неподвижным, вертя в руках нож.

— Я убью тебя раньше, чем они. И ты же не хочешь, чтобы они страдали? — он вытащил фотографию из кармана, помахав перед носом юриста.

С фотографии на него смотрела счастливая семья, мило улыбаясь в камеру. Женщина средних лет стояла рядом с мальчиком и девочкой. По счастливой случайности, никого из них не было дома, они уехали к родственникам на другой конец страны два дня назад.

Брандон начал скулить. Николай подумал о головной боли, которая могла бы возникнуть, если бы эта свинья не заткнулась. Но сейчас, этот звук его не беспокоил. Эти уроды всегда живут за городом, в больших отдельно стоящих домах, тем самым делая работу таких людей как он намного проще, и не важно какую охрану они нанимают.

— Прошу вас, сэр, оставьте их в покое, они ничего не сделали! — Брендон блеял, а его голова моталась из стороны в сторону, он закашлялся, разбрызгивая кровь.

С усталым вздохом, наёмник подтащил кресло напротив него и сел. Он всё ещё вертел в руках нож, ногой пристукивая по полу.

— Ты знаком с полковником, Владимиром, так? — Брендон утвердительно закивал, ёрзая в кресле.

— Он нанял тебя. — Ещё один кивок.

— Ты подумываешь рассказать ему о нашей встрече. Ты сообщишь ему о том, о чём я тебя спрашивал, так? — в этот раз Брендон остался не кивнул. Вместо этого, он не сделал и движения, просто замер.

— О, ты хотел рассказать. Сергей поверил бы тебе. Без обид, но ты выглядишь как дерьмо. Очень убедительно. — Николай театрально вздохнул, выгибая бровь. — Но правда в том, что он не поверит тебе, потому что я поговорю с ним раньше, расскажу ему, что у него в кабинете жучок. И он поверит мне, потому что доверяет. Потому что мы вместе воевали на войне, — добавил он, драматично постукивая по груди указательным пальцем. Адвокат громко вздохнул.

— Я могу убить тебя прямо сейчас, и он глазом не моргнёт, если я скажу ему, что ты был предателем.

Резко встав, он начал кружить вокруг мужчины. Его пальцы сомкнулись вокруг его толстой шеи, крепко сжимая самые болезненные места — там, где он может удушить его в считанные секунды, если понадобиться. Брендон почти обмяк, но Николай сегодня не был настроен на жестокость.

Возможно потому, что где-то глубоко в душе, он злился — по большей части на себя, раны на его спине были слишком свежи чтобы забыть.

— Или ты можешь рассказать, что вы, маленькие куски дерьма, спланировали для этого шоу, а я сообщу моему другу Владимиру, что это было обычное ограбление. Затем, я отпущу тебя, и ты забудешь обо всём, — он снова помахал фотографией перед лицом Брендона.

Он никогда не убивал детей, мужей или жён. Его интересовала лишь цель. Но ему нравилось наблюдать растущую с каждой угрозой панику на испуганном лице. Он немного сдавил горло, мужчина задрожал от боли.

— Х…хорошо, — наконец промямлим юрист, на его глазах появились слёзы. — Я всё расскажу вам.

Зиновьев обошёл кресло и освободил Брендона из его пут, поравнявшись с ним, он порвал фото на пополам.

— Отличный выбор.

Она посмотрела на него и её брови поползли вверх.

— У тебя? Друзья? Теперь я точно тебе не верю, — хмыкнула она, немного сбитая с толку самой идеей.

Николай нашёл, что её сомнения обоснованы, потому что он никогда не был хорошим, преданным другом. Напротив, он предал всё, что Сергей пытался извлечь из всего этого дерьма. Мужчина пришёл в восторг от амбрелловских делишек, влияния их неуловимого основателя, завлекающего обещанием величества. Это было самой очевидной слабостью Сергея, он собирался приблизиться к тщеславным идеалам. Восстановить родину и прочее дерьмо.

В отличии от бывшего сослуживца, Николай предпочитал материальное. Он ценил то, что мог держать в руках, никаких иллюзий, и именно поэтому, он понимал, что собирается предать единственного человека, которого он мог бы назвать другом, но не пожалел об этом ни на минуту. В нём что-то поменялось, он уже погрузился в своё новое увлечение.

— Я никогда не утверждал, что я являюсь хорошим другом, — наконец ответил мужчина, на её пристальный взгляд.

В этот раз в ответ он получил лишь тишину. Затем она приблизилась к своему столу, открыла небольшой ящичек и что-то быстро вынула оттуда. Несколько секунд спустя, она подмигнула и бросила ему помятую однодолларовую купюру. Он поймал её в воздухе, не разрывая с молодой женщиной зрительный контакт.

— Вот твоя оплата. — Она сложила руки на груди и пожала плечами. — Что дальше?

Он всё ещё буравил её взглядом, хотя и знал, что теперь ход в их странной вербальной игре, в которую они играли за ним. Прямо как и тогда на секретной базе, она добровольно раскрылась. Она испытывает его? Хочет посмотреть попробует ли он снова подчинить её, чтобы получить то, за чем он пришёл сюда? Николай подумал, что было бы здорово, сделать что-то совершенно обратное тому, что было на базе. Всё закончилось бы тем, что они снова подрались, поубивали друг друга. Зиновьев был в этом абсолютно уверен.

Она умная девочка, и он не мог не думать о том, что в некоторой степени восхищается её хитростью. Но не этого он хотел, это не в его духе, поэтому мужчина решил выбрать более безопасный путь и подождать её следующий шаг.

— Теперь, я думаю, я должен уйти, — проинформировал её Николай, кивая в сторону двери. — Счастливо*.

Перед тем как отвернуться, он заметил её широко распахнутые от изумления глаза. Мужчина направился к двери, и коротко помахал её рукой. Схватившись за ручку, он на секунду задержался, но не услышав ничего позади, шагнул в коридор.

Аккуратно прикрыв за собой дверь, мужчина пошёл дальше. Коридор оставался таким же тихим каким был, когда он шёл в обратную сторону, тот же приглушённый звук работающего телевизора у соседей, а также просачивающийся через пожарный выход звук города. Николай спокойно шёл к лифту. Его шаги эхом отдавались по пустому коридору, будто разгоняя мрачную атмосферу неожиданно вспыхнувшим светом. Что-то подсказывало ему, что на этот раз она не появиться, его палец нажал на кнопку. Когда лифт открыл двери, ни звука не доносилось до его ушей. Он просто вошёл внутрь и спрятал руки в карманах куртки.

Ночной прохладный воздух ударил его в лицо, когда он покинул здание через главный вход, хотя холод никак не влиял на него. Ноги сами по себе спустились по ступенькам, пока он обдумывал все варианты. Вероятно, это и правда был конец, будто кто-то выдернул провод питания, лишая его дозы. Или может быть он и сам хотел, чтобы всё закончилось, потому что не он один жаждал такого родя яд.

— Эй, Николай!

Погрузившись в раздумья, Зиновьев не сразу понял откуда доносится голос. Он посмотрел по сторонам и только потом поднял голову и встретился с ней взглядом. Наполовину высунувшись из окна, девушка опиралась рукой на подоконник, её плечи немного подрагивали от холода. Непослушный локон снова упал ей на глаза, и она быстрым движением убрала его за ухо.

— Мне кажется ты кое-что забыл, — она неотрывно смотрела на него.

— И что же, мисс Валентайн?

По началу, она не произнесла ни слова, просто стояла там и глядела вниз, пытаясь понять, что же она хочет сказать. В конце концов, она кивнула в сторону её квартиры.

— Поднимайся.

Раз уж она позволила ему уйти так далеко, он решил не сдавать быстро.

— А если я откажусь? -спросил он, вызывающе глядя на неё.

Несмотря на разделяющее их расстояние, Николай увидел, как она закатила глаза и что-то сказала («невыносимый», — подумал он), а потом быстро исчезла, закрыв окно. Мужчина видел силуэт, отходящий от окна, и ноги сами понесли его вверх по ступеням. Весь путь до её входной двери, которая была наполовину открыта, приглашая его, занял меньше пяти минут.

Дверь тихонько скрипнула, когда он открыл её шире, и захлопнулась с громким звуком. Джилл вышла из кухни и замерла, сдерживая дыхание, нервно потирая руки. Это в первый раз, когда Николай видел её нервничающей.

Мужчина вынул руки из карманов и прислонился к двери. Все её сомнения отразились на лице, глаза блестели под искусственным светом. Она нерешительно сделала босыми ногами шаг вперёд, и пол скрипнул под ней.

— Ты уже поняла, что хочешь ты? — мрачно спросил он, его голос звучал хрипло.

Она подняла голову, чтобы встретиться с ним взглядом, и прикусила губу. Николай уже давно заметил эту её особенность в моменты, когда она чувствует напряжение. Он отложил в голове эту маленькую деталь.

Когда между ними практически не осталось расстояния, она тяжело вздохнула.

— Да, — прошептала она, еле сдерживая дыхание.

После этих слов, Николай почувствовал, как её руки потянули его вниз, сжав пальцами воротник его футболки. Их губы с жадностью соприкоснулись, они были словно путники, заплутавшие в пустыне, с жадностью прильнувшие к колодцу. Мужчина прикусил её губу. Он даже не успел самодовольно хмыкнуть развернувшимся событиях, его мозг начал отключаться.

Одна его рука прижимала её за талию к себе, в то время как другая — легла на её затылок. Он услышал приглушенный стон, вырвавшийся из её лёгких, прямо ему в рот. Её пальцы до белых костяшек сжимали ворот футболки. Николай понял, что теряет разум, почти не осознавая своих действий и в то же время полностью контролируя их.

Всё ещё крепко сжимая её, он поменял их положение. Она издала приглушённый звук, когда он прижал её к поверхности двери, его пальцы с силой сжали её бедра. Она не возразила, наоборот, стоя на цыпочках, Джилл руками обвила его шею. Их дыхание участилось, они почти задыхались.

Николай почти полностью погрузился в это сумасшествие, не оставляя её рот ни на секунду. Он пришёл за своим лекарством, но в итоге, он просто утонул в нём.

* * *

Наблюдать за ней было пленительным зрелищем, он просто не мог отвести взор, что не мешало ему продолжить одеваться. Его взгляд скользнул по линии её плеч, как перекатываются её мышцы, когда она подбирает вещи с пола, всё ещё сидя на диване. Он задержался на бледном шраме, на каждой родинке на руках и спине. Он продолжил рассматривать отметины, которые оставил, не только шрамы — нет, он увидел пару пятнышек на шее, несколько укусов. Это напомнило ему о следах, которые оставили её ногти на его спине.

С таким исступлением, с каким они накинулись друг на друга, заставило его задуматься, что она ввязалась в это просто чтобы выпустить своих демонов наружу, освободить дикую часть того, что мучает её каждый день, играя добропорядочного гражданина, сражающегося против несправедливости. Он стал для неё отдушиной, и Николай был не против этого.

Всё ещё глядя на неё, он понял, что просто застыл, пальцы всё ещё сжимали край футболки. Она неожиданно повернулась и поймала его взгляд. Её щёки всё ещё хранили краски, капелька пота застыла на лбу. Было какое-то чувство смущения в том, как она смотрела на него.

— Что? — спросила она, прищуриваясь, её голубая футболка покоилась на её коленях. В глазах поблёскивало смущение.

В этот момент он понял, что погряз слишком глубоко, он пристрастился к тому, что между ними было.

То, как она сидела, полуобнажённая, с блестящими глазами, побуждало его поднять руку и коснуться её. Зарыться носом в её волосы, вобрать в себя запах, который он никогда не забудет. Погладить её кожу и найти крохотные изъяны на теле.

Такого ранее не случалось, Николай почувствовал тяжесть и беспокойное чувство где-то в животе. Его встревожило то, с какой устрашающей скоростью это случилось, и в первый раз в его жизни он не знал, как пережить это.

Поморгав, чтобы сфокусировать зрение, он продолжил одеваться, затем начал натягивать ботинки не отводя взгляда.

— Всегда приятно иметь с вами дело, мисс Валентайн, — ответил он, скрывая своё волнение за небрежным тоном. — До встречи.

В этот раз он не медлил и не ждал, когда она последует за ним. Он бросился к двери, захлопнул за собой, снова обнаружив себя в коридоре. И только когда он вошёл в лифт, он вспомнил, что забыл забрать доллар.

Прим. пер.: * в оригинале фанфика персонаж говорит по-русски.