Зарисовки из детства Северуса Снейпа (джен)

— Мама, а куда мы идем?

— К дедушке.

— А почему с чемоданом?

— К дедушке насовсем.

Маленький восьмилетний Северус медленно переваривал информацию. Значит, мама все-таки решилась уйти от папы. Родители много раз обсуждали развод в спальне, думая, что Северус спит и не слышит.

Первое, что не нравилось маме: то, что они снимают, что у Тобиаса нет собственной квартиры. Второе — что экономят, у Эйлин каждая копейка была на счету. Третье — что у Тобиаса нет денег на уборщицу, в доме, в котором росла Эйлин, были слуги — домовые эльфы. Эйлин за девять лет проживания с Тобиасом так и не привыкла к ежедневной уборке, в квартире было грязно. Собственно, это было претензией к жене уже от Тобиаса. Вторая претензия: то, что жена редко мыла голову себе и сыну.

Хотя восемь лет, уже большой мальчик, может мыться сам. И вот недавно отец сказал сыну, что отшлепает, если еще раз увидит с грязной головой. А Северус забыл помыть. И вот теперь можно не беспокоиться, что будет порка, ведь они с мамой уходят до прихода отца. Северус знал, что такое порка, и был рад, что ее не будет (Северус пережил порку за то, что взял поиграть пистолет отца-полицейского).

Живя с Тобиасом, мама готовила лишь самые простые зелья. На сложные не хватало денег — ингредиенты к сложным зельям стоят бешеных денег. Мама обвиняла в отсутствии ингредиентов отца (еще одна претензия), ей хотелось варить сложные зелья на заказ.

У дедушки были большие запасы сложных ингредиентов. Мама стала варить зелья на заказ. Она чувствовала себя счастливой.

Лучше бы не варила. Лучше бы они жили с папой. У дедушки мама погибла, отравившись парами сложного зелья.

Дед не плакал и не горевал, назвал маму бездарностью.

У деда очень специфичный тяжелый характер. Но, конечно, он многому научил Северуса: зельям, окклюменции, легилименции.

Но дед регулярно порол розгами. За общение с Лили. За общение с грязнокровкой.

Лили жила недалеко, надо было только пройти сквозь магический портал в мир магглов. Северус встречался с Лили каждую субботу. А потом в субботу был урок окклюменции. Дед легко узнавал, что Северус снова общался с магглорожденной. И после урока окклюменции — порка. Субботняя порка розгами была целым ритуалом: каждый раз пятьдесят розог по оголенной попе и бедрам. Дед, несмотря на тяжелый характер, любил внука, любил, как способного ученика. И он не увеличивал количество ударов, даже видя, что пятьдесят розог не помогают.

А в один прекрасный момент порки в субботу не случилось. Навыки Северуса в окклюменции дошли до того, что юный Снейп научился скрывать воспоминания о Лили.

И вот Северусу четырнадцать. И дед умирает. Отравившись парами того же зелья, которое умертвило мать.

Органы опеки решили отдать Северуса отцу — Тобиасу Снейпу. Северус все бы отдал, чтобы жить одному. Жить с магглом? Мама с дедом внушили Северусу ненависть к отцу.

Лили магглорожденная. Но она — исключение из правил. Все магглорожденные, кроме нее, — отвратительные грязнокровки. Магглы — вообще погань. А нищие магглы тем более — мама называла отца нищим.

* * *

Тобиас Снейп был счастлив. Нашелся сын после шестилетнего отсутствия. Как же он изменился. Взрослый уже, четырнадцать лет. И в лицо отцу говорит «Заткнись», «Отвали, тупой маггл». Тобиас очень переживал, что не знает, как найти подход к сыну. И он грязный! И игнорирует просьбы помыться.

«И чего я грязный? Чистый!» — думал Северус. Они с дедом мылись раз в неделю.

Под угрозой пистолета Северус пошел в ванную. Кто его знает, может, и пристрелит сумасшедший маггл с пистолетом.

Тобиасу было очень стыдно, что пришлось припугнуть сына пистолетом. Вдруг узнают на работе?! Но иначе он совсем не слушался.

Тобиас проводил сына в ванную, а сам незаметно стал смотреть в щелочку, как Северус моется. Так и есть, создает иллюзию помывки. Просто ополаскивается под душем, ни мыло, ни шампунь не использует.

Вытирает полотенцем грязное тело. После вытирания ног и попы трет лицо одним и тем же полотенцем.

Тобиас не выдержал и ворвался в дверь. С пистолетом.

— А ну стоять, бояться, мыться по-нормальному.

— Я уже…

— Еще раз! Живо! Грязное полотенце в стирку. Используй мыло и шампунь, — сказал Тобиас, прицеливаясь.

Мальчик снова залез в ванну и вылил на голову капельку шампуня. Ясно, что налил мало. Тобиас отложил пистолет на стиральную машинку, взял шампунь и вылил достаточное количество на волосы сына. Стал тщательно массировать. Потом намылил мочалку, принялся жестко тереть. Сколько же он не мылся? Неделю? Две?

Северус плевался оскорблениями.

— Маггл! — Отец намыливает шею.

— Простак! — Намыливает руки.

— Нищий! — Намыливает живот, движения стали жестче.

— Дерьмо! — Намыливает ноги, движения еще жестче.

— Быдло! — Намыливает спину, по ощущениям — сдирает кожу.

Намыливает промежность. Северус от такого лишился дара речи.

— Сто лет там хорошо не мыл, — высказал Тобиас. — Его нужно мыть каждый день. И подмываться после туалета.

Северус был готов провалиться от стыда.

— Придурок! — Северус повернулся к отцу спиной.

Это была не лучшая идея. Тобиас принялся намыливать ему попу.

— Что я вижу, застарелая грязь… — сказал Тобиас, раздвигая ягодицы подростка.

У Северуса закончились оскорбления. И язык не поворачивался что-либо сказать.

— Я научу тебя мыть попу и член. И волосы. Пора смывать и сейчас намылим еще.

— Пошел на хрен, озабоченный! — выпалил Северус.

— Минутку, — перебил Тобиас. — Да, я озабоченный, но озабоченный твоим здоровьем и гигиеной. Ты совсем забыл, как я в твои восемь учил тебя мыться. Я всего лишь повторил урок.

— Чокнутый маггл!

— Так, мне это надоело, — жестко сказал Тобиас и отвесил по попе подростка три тяжелых шлепка. Шлепки о мокрую кожу были очень звонкими.

— Ненавижу магглов. Все вы твари, хуже зверей.

— Полегче, сынок, что с тобой сделали…

Северус хотел ответить, но он был под гнетом воспоминаний. Вот отец шлепает его по голой попе за взятие без спроса пистолета. Вот отец учит его мыть попу и член. Вот отец обнимает. Вот несет на шее. Северусу захотелось обратно в далекое детство, когда мама и папа еще любили друг друга.

Северус разозлился на себя. Он — взрослый. Ему четырнадцать. Мог бы жить и один. И буду жить один. Договорюсь с магглом, что будем жить раздельно. Он у себя, я в доме деда.

На следующее утро Северус сделал Тобиасу предложение о раздельном проживании.

Получил категорический отказ.

Ну ты еще поплачешь, что отказался.

Дождавшись, когда отец уйдет, Северус приступил к делу. Достал котел, ингредиенты (Северус забрал целый чемодан ингредиентов из дома деда). Кровоостанавливающее. Дед совсем недавно учил его варить. После варки он разрезал руку и принял зелье. Порез исчез на глазах.

Одним из ингредиентов была сушеная крысиная лапка. Этого ингредиента у Северуса не было.

Зато была живая крыса. Любимый питомец отца-маггла. Северус надумал отрезать ей лапку. Конечно, в составе зелья сушеная, но Северусу слишком сильно захотелось причинить вред крысе отца. Вместо сушеной будет сырая.

Северус подошел с большим ножом к Элли (так звали крысу). Пару минут подросток просто наблюдал за крысой, не решаясь приступить к делу.

Но вот Северус схватил лапку и стал резать. Крыса визжала и вырывалась.

Юный Снейп резал минут пятнадцать. И вот лапка в его руке. Изуродованная крыса визжит.

Подросток кинул лапку в котел. Зелье забурлило. Вот сейчас вылезет из котла.

Вылезло. Распространилось по всей плите, потекло на пол…

Северус не стал убирать. Только выставил за входную дверь крысиный домик. Визг крысы действовал на нервы.

Вскоре с работы пришел Тобиас. Увидел окровавленную Элли. Увидел загаженную кухню. Ухмыляющегося Северуса.

— Ну что, я уезжаю домой? — спросил Северус.

— Твой дом здесь. И скажи на милость, что ты сделал с Элли? Зачем? Почему?!

— Сварил лапку в зелье. Хотел сделать тебе больно.

— Ты сделал больно! И мне, и Элли. Я к ветеринару.

Ветеринар забинтовал лапку. Тобиас думал, что его сын — чудовище. Откуда в нем столько злости и жестокости? Надо лечить — любовью.

Но лечить любовью Тобиусу не хотелось. Хотелось выпороть, чтобы сын прочувствовал боль. Боль, которую он причинил невинному зверьку. Но в десятки раз менее слабую, чем отрезание лапки.

Пороть или не пороть — вот в чем вопрос? В ванной после нескольких шлепков Северус прекратил обзываться. Значит, физические наказания на него действуют? И он — мистер Принц, отец Эйлин, он порол внука? Как мало он знает о сыне. Нужно много говорить и говорить.

Тобиас уже было решил не наказывать, а просто поговорить о том, что живых существ лучше не обижать.

Примерно на середине лекции Северус высказал:

— Иди на хуй с твоей добродетелью.

— А вот это уже слишком, Северус! Не оскорбляй меня, я в шаге от решения тебя выпороть.

— А ты попробуй, — огрызнулся подросток.

Повисла пауза. Северус был обескуражен мыслями. Он винил себя. За крысу? Нет, конечно. Хотя ее жалко. Северус стыдился того, что пренебрег правила составления зелий. Написано — сухая лапка, значит, должна быть сухая. Как же за сырую лапку дед бы его выпорол…

Почему он умер, любимый дед? Почему она умерла — любимая мама? Почему рядом маггл, возомнивший себя его отцом?

Маггл, снимающий ремень.

Порка будет. Стало чуть легче. Порка за пренебрежение правилами безопасности при варке зелья. Пороть будет дед.

Северус даже зажмурился, чтобы не видеть отца-маггла. Ремень в руках у деда. Сейчас я снова это переживу. Порку от любимого деда за дело. Лучше бы розги, но и ремень сойдет. Ремнем Северус получал до десяти лет, дальше стали розги. Северус снял штаны и трусы и лег на подлокотник кресла.

— Не надо было раздеваться, я бы так… — сказал Тобиас.

— Ничтожество, — сипло ответил сын.

— Так, это мне уже не нравится, — с этими словами Тобиас врезал ремнем по попе. Потом еще. И еще.

— Слабо, — прокомментировал Северус.

— Ах, тебе слабо, — удары ремнем стал чаще.

Северус перестал разговаривать, только тяжело дышал в прикушенную руку.

— За что я тебя наказываю, скажи, сын? — Тобиас сделал паузу.

— За несоблюдение техники безопасности при варке зелья. Нужна была сухая крысиная лапка.

— Ах, сухая! Ах, зелье! — Снова ремень. Больно.

— Извинишься перед Элли.

— Чего?

— Крыса все понимает. Извинишься перед ней. Живодер. Мой сын — живодер! — снова и снова ремень по попе.

Дед жив, это он так больно бьет. Прошло двадцать ударов. Еще тридцать.

О, это же не дед. А папа наказывает за пистолет. Мне снова восемь. И я не живодер. Папа с мамой любят друг друга. Северус ненавидел себя за эти воспоминания, от них хотелось плакать. Он взрослый, ему четырнадцать. Скоро буду жить отдельно в доме деда. Если понадобится, отрежу вторую лапку.

Но как эта крыса визжала и не давалась. И сейчас так больно ремнем по попе. Вторую лапу резать не буду.

Тобиас заправил ремень в джинсы. После тридцати ударов. Тридцать? Ты серьезно, маггл? Тридцать я получал в десять лет.

Но удивительно, порка была слабее, а глаза у Северуса были на мокром месте. Крысу жалко.

— Знаешь… — с трудом произнес Северус, — отнесем крысу в магическую больницу Святого Мунго, там ей приделают новую лапу.

Тобиас положил руку на плечо сына.

— Я знал, что ты не испорченный. В тебе осталась человечность.

Отец и сын помолчали.

— Я согласился на порку только из-за того, что фантазировал, что ты — это дед, и порка за несоблюдение техники безопасности при варке зелья. Он тоже меня бил. Но мне не хватает его. И ее.

— Мне ее тоже, — ответил Тобиас. — Но какое счастье, что ты теперь со мной.

— Заткнись, тупой маггл.

Воспоминания… Вот папа поднял на руки. Посадил на шею. Смеется.

— Извини, я к тебе еще не привык.

— Конечно, сын. Люблю тебя.

Северус мрачно посмотрел в ответ.