Разгадка тайны "Ганга Ки Дхидж" (гет)

ПРЕДИСЛОВИЕ

События в Калигандже, которые произошли уже за кадром и поэтому остались для зрителей неизвестны, привели к тому, что против могущественного Дада Бхая было начато расследование. Для противодействия давлению на следствие и во избежание ухода преступника от ответственности за взятки местным органам в Калигандж была направлена группа опытных следователей из Дели. В результате чего вскоре Дада Бхай вместе со своей подельницей Махамай предстали перед судом.

Суд решено было проводить здесь же, в Калигандже, так как многие свидетели были местными жителями. Судебное разбирательство вел один из опытнейших и неподкупных судей Дели — Читрагупта Сингх.

 

ЭПИЗОД I

 

Зал судебных заседаний. На скамье подсудимых сидят Дада Бхай и его подельница Махамай, проходящая по делу соучастницей. В зале суда присутствуют также родные подсудимого — его жена Сарасвати, сын Агантук, дочь Уттара со своим мужем Пробином, мать Дада Бхая — старуха Тхакур. Здесь же работники семейства — Сукхи, Тамтам, другие служащие имения и жители деревни Калигандж.

Секретарь суда объявляет начало заседания.

— Подсудимый, встаньте! — обращается судья к Дада Бхаю. — Назовите суду ваше полное имя, возраст, место жительства и род занятий.

— Меня зовут Виджай Бходжрадж Тхакур, мне пятьдесят восемь лет, я родился и вырос здесь, в Калигандже. Я являюсь крупным землевладельцем в нашем регионе. Местные жители называют меня по-свойски — Дада Бхай.

— Подсудимый Тхакур, вам предъявлено обвинение в организации преступного сообщества с целью похищения людей и их незаконного удержания. Признаёте ли вы себя виновным?

— Нет, ваша честь, — с достоинством отвечает Дада Бхай. — Я не понимаю, почему меня обвиняют в этих ужасных вещах. Это всё какой-то чудовищный заговор, организованный моими недругами. Я абсолютно законопослушный гражданин, я не понимаю, почему это всё происходит.

— Ваша честь! — поднимает руку адвокат Дада Бхая. — Мой подзащитный — честный человек! Он порядочный семьянин, землевладелец, он добросовестный налогоплательщик. Кроме того, на протяжении многих лет он является благотворителем и спонсором местной деревни и её жителей. На безвозмездной основе много лет он организует бесплатное обучение и лечение детей сельчан, постоянно помогает жителям в решении их проблем. Кому-то очень выгодно опорочить моего подзащитного!

— Это мы и пытаемся выяснить, господин адвокат! — парирует своему оппоненту обвинитель. — Ваша честь, разрешите мне пригласить первого свидетеля обвинения!

— Приглашайте.

Секретарь вызывает Шивома.

В зал заседаний входит Шивом (как всегда, в одной из своих клетчатых рубашек!!!). Проходя мимо Агантука, мужчины обменялись напряженными взглядами.

— Назовите суду свое полное имя, возраст, место жительства и род занятий, — обратился судья к Шивому.

— Шивом Манухар Лал Чакар. Двадцать семь лет. Я родился здесь, в Калигандже, сейчас живу в Калькутте, работаю экспедитором в фирме по продаже и установке кондиционеров.

— Мистер Лал Чакар, расскажите суду всё, что вам известно по делу об этом испытании. «Ганга Ки Дхидж», так, кажется, оно называется? — обратился к нему представитель обвинения.

— Примерно год назад, когда я заканчивал учебу в коллеже, я приехал к родителям на каникулы.

 

Шивом рассказывает суду о событиях, произошедших в сериале в начальных сериях: об инциденте возле храма, когда он впервые увидел Пакхи, об их мимолетных встречах и прочее.

 

При упоминании имени Пакхи лицо Агантука на мгновение мрачнеет.

— У нас с Пакхи возникла обоюдная симпатия, и наши родители с радостью согласились нас поженить, — продолжал между тем Шивом. — Я пообещал Пакхи, что не допущу, чтобы она проходила перед свадьбой этот обряд. Я отправился в город и обратился в полицию и в СМИ за помощью в освещении и разоблачении этого негуманного и противоправного обряда. В полиции мне пообещали во всем разобраться. Но когда я вернулся домой, чтобы уже отправиться на свою собственную свадьбу, на меня неожиданно напали неизвестные. Они схватили меня и несколько дней держали в какой-то лесной хижине.

 

Шивом опять рассказывает, как его держали связанным в хижине, как он несколько раз пытался сбежать, но его снова ловили и связывали.

 

— Каждый раз, когда они ловили меня, они меня избивали до бесчувствия, и однажды я пришел в себя и увидел, что лежу дома, и рядом мои родители.

У всех присутствующих в зале на лицах неподдельное изумление, в том числе и у Агантука.

— Когда я пришел в себя, — продолжал свой рассказ Шивом, — родители рассказали мне, что Пакхи все-таки пришлось проходить этот обряд, и что она не смогла пройти его удачно, и поэтому её отправили в Нараку Двар. Но неожиданно её спас Агантук, сын Дада Бхая. И что они вдвоем ушли в Нараку.

 

Нам опять вкратце показывают все события того драматичного дня: Агантук вырывает Пакхи из рук учеников Махамай, наносит синдур на её пробор, Дада Бхай кричит, чтобы их обоих отправили в Нараку Двар.

 

— Это всё, что я знаю об этом деле, — завершил свой рассказ Шивом.

— Мистер Лал Чакар, — обратился к нему обвинитель, — как вы думаете, кто мог напасть на вас, чтобы вы не смогли попасть на собственную свадьбу?

— Протестую, ваша честь! — вскочил адвокат. — Обвинитель пристрастен, и подводит свидетеля к нужному ему ответу! Свидетель сам сказал нам, что он не знал нападавших на него.

— Протест принят, — согласился судья. — Господин обвинитель, будьте корректны в ваших вопросах.

— Хорошо, ваша честь. Мистер Лал Чакар, как вы думаете, кому это было выгодно?

— Протестую, ваша честь! — вновь вскочил адвокат.

— Ваша честь, свидетель может иметь на это счет свои соображения, — парировал обвинитель. — Он имеет на это право.

— Протест отклонен, — согласился судья. — Свидетель, ответьте на вопрос обвинения.

— Я думаю, нет, я даже уверен в этом, что это всё дело рук Махамай! С самого начала я подозревал, что это всё её интриги! Она окутала всю деревню и её жителей своей паутиной лжи, пользуясь их невежеством и необразованностью. Именно поэтому я стремился разоблачить этот чудовищный обман. К сожалению, я ничего не смог узнать.

— Вы имеете в виду подсудимую? — обвинитель указал рукой на Махамай. На той просто лица не было.

— Нет, ваша честь. Я говорю о настоящей Махамай, которая проводила этот обряд, обманывая всех вокруг. Вероятно, в какой-то момент она поняла, что будет разоблачена, и просто сбежала. А эта женщина, — Шивом указал на Махамай, — самозванка! Я не знаю, кто она и зачем она выдаёт себя за Махамай. Возможно, это тоже один из пунктов плана Махамай — подсунуть вместо себя другого человека. В одном я уверен точно — всё, что произошло тогда, в тот день с Пакхи и со мной — во всем этом замешана сбежавшая Махамай.

— Спасибо, мистер Лал Чакар, можете садиться, — судья указал Шивому на скамью в зале заседаний.

Шивом сел на другой край скамьи, на которой уже сидели Агантук с матерью. Мужчины вновь обменялись суровыми взглядами.

— Подсудимая, встаньте, — обратился судья к Махамай. — Назовите свое полное имя, возраст, место жительства и род занятий.

— Я? — промычала неуверенно Махамай. — Меня… Меня зовут Вабха. Вабха Сабжи… Ёкарный бабай…

— Подсудимая! Не сквернословьте, иначе вы будете оштрафованы за неуважение к суду!

Махамай совсем сникла.

— Я… это… ёкар… Я Вибха… ой, Вабха…

— Подсудимая, говорите точно, как вас зовут! — повысил голос судья.

— Вабха! Вабха Сабжи! Господин судья, простите, я же простая женщина, я не знаю, как правильно говорить, ёка…

— Назовите ваш возраст, место жительства и род занятий.

— Мне? Мне пятьдесят три года, живу тут, в Калигандже, всегда тут жила, всю жизнь. А чем занимаюсь? Ну, по-разному… Провожу пуджи, ритуалы, ну, знаете, вот эти все, с огнями, с водой, подношения там всякие….

— Подсудимая, отвечайте по существу!

— Я и говорю, господин судья! Я тут навроде жрицы, ага!

— Скажите, подсудимая, вы подтверждаете то, что сказал свидетель Лал Чакар? — обратился к ней обвинитель.

— Кто?

— Мистер Шивом Лал Чакар. Он утверждает, что вы самозванка и выдаёте себя за другого человека. Вы согласны с этим?

— Я? Я не знаю, почему он так говорит? Он всегда меня ненавидел! Всегда! Я Махамай! Махамай я!

— Ясно. Можете сесть.

— Ваша честь! — поднял руку адвокат. — Разрешите вызвать свидетеля защиты.

— Вызывайте.

Секретарь вызывает старосту деревни.

В зал заседаний входит староста деревни Калигандж — это один из местных жителей, которого зрители видели неоднократно.

— Свидетель, назовите суду ваше полное имя, возраст, место жительства и род занятий.

— Меня зовут Саурав Гходжа, господин судья, — очень вежливо, даже подобострастно ответил мужчина. — Я староста этой деревни, мне пятьдесят восемь лет. Родился и всю жизнь живу здесь в Калигандже.

— Мистер Гходжа, — обратился к нему адвокат, — что вы можете сказать суду о вашей жрице Махамай?

— А что тут говорить, господин хороший? Махамай — она святая! Она подвижница! На ней держится вся наша деревня. Без нее мы, словно слепые котята! Она нам и мать, и отец! Она — и есть наш Калигандж! Когда она неожиданно исчезла, во всей деревне наступила такая тоска и печаль, что и словами не передать, господин судья! — запричитал староста.

— Расскажите об этом случае поподробнее, мистер Гходжа, — обратился к нему адвокат.

— Однажды наша Махамай пропала! — начал свой рассказ староста.

 

Зрителям опять показывают эпизоды с пропажей Махамай, как все её искали, переживания жителей и их волнения.

 

— Прошло несколько дней, о Махамай ничего не было слышно, мы даже отправили в Нараку Двар за ней Пакхи…

— В Нараку? Зачем? — удивленно воскликнул обвинитель.

— Кто-то из жителей видел, как Махамай шла в сторону Нараки. И мы, посовещавшись, решили отправить туда Пакхи, чтобы она поискала её там.

— Но почему вы решили отправить туда девушку? Почему не пошли сами? — продолжал допытываться обвинитель.

— Ваша честь, сторона обвинения давит на моего свидетеля, — начал было жаловаться адвокат, но был остановлен судьей.

— Отвечайте на вопрос обвинения, — велел судья старосте. — Почему вы отправили в этот лес слабую девушку, а не пошли туда сами?

— Это же Нарака Двар, господин судья! — с готовностью ответил староста. — Никто не имеет права туда входить! Это прОклятое место! А молодая госпожа Пакхи и молодой господин Агантук уже побывали там и вернулись оттуда живыми и невредимыми. И кроме того, над ними был проведен обряд очищения, и это означает, что на них лежит благословение Матушки Ганги, которое защищает их от всех бед в Нараке Двар. Поэтому мы и попросили молодую госпожу Пакхи пойти в лес и найти там нашу Махамай.

— Что было дальше?

— К сожалению, молодая госпожа не нашла в лесу Махамай. Правда, через несколько дней один из наших сельчан сказал, что видел в пещере какую-то женщину, которая пела мантры. Мы подумали, а вдруг это Махамай?

 

Зрители снова видят кадры с якобы вернувшейся Махамай.

 

— И кто это был? — спросил обвинитель.

— Она назвала себя Махамай, — как бы стесняясь, ответил староста и указал на Махамай, сидящую на скамье подсудимых.

— И вы сразу ей поверили?

— Нет, нет, господин хороший. Мы не поверили! Но она стала показывать нам разные чудеса и утверждать, что она — Махамай!

 

И вновь зрителям показывают кадры якобы «чудес» якобы вернувшейся Махамай.

 

— Мистер Гходжа, скажите, а где всё это время был мой подзащитный? — спросил старосту адвокат.

— Кто?

— Господин Дада Бхай. Он был всё это время с вами?

— Да-да, он тоже очень переживал о пропаже Махамай. Когда мы увидели эту женщину в пещере, он был вместе с нами. Он тоже сначала не поверил ей, пока она не убедила нас всех, что она — это наша Махамай, принявшая новую форму.

— У меня больше нет вопросов к свидетелю, — закончил адвокат.

— У меня есть вопросы, — поднял руку обвинитель.

— Мистер Гходжа, — обвинитель обратился к старосте. — А этот ваш обряд, «Ганга Ки Дхидж», он так называется, верно? Расскажите о нем поподробнее.

— Что тут сказать, господин хороший? — вздохнул староста. — Это очень древний обряд, я даже и не скажу вам, с каких пор его у нас проводят. Я-то про него с самого своего рождения слышу. Когда девушка из нашей деревни выходит замуж, перед своей свадьбой она должна пройти проверку своей чистоты. Она идет на берег Ганги, погружается с головой в её священные воды и проходит под водой двадцать пять шагов. Сделав их, она считается чистой и непорочной и достойна выйти замуж. Но если по каким-то причинам она не может пройти эти двадцать пять шагов, тогда она считается нечистой и осквернённой, и тогда её отправляют в лес Нараку, где она должна провести всю свою жизнь до самой смерти.

— Спасибо, мистер Гходжа, очень познавательно, — продолжает допрос обвинитель. — Вы сказали, что слышали об этом обряде с самого своего рождения. Скажите, а бывали в вашей деревне случаи, когда девушки не могли пройти эту проверку?

— Конечно! И немало! Это ведь очень сложный обряд, не каждая способна его пройти!

— И всех этих девушек отправляли в этот лес? Как вы его называете? Нарака Двар?

— Да, их всех отправляют туда.

— Следовательно, все эти девушки, которых, как вы сказали, было немало, должны находиться в этом лесу, верно?

— Боюсь, что не совсем понимаю вас, господин? — смутился староста.

— Ваша честь, протестую! — вскочил адвокат. — Сторона обвинения пытается запутать свидетеля!

— Протест отклонен. Продолжайте.

— Спасибо, ваша честь. Мистер Гходжа, я имею в виду, что если какое-то количество девушек было отправлено в лес, они должны там находиться, верно? Вы сами говорили, что никто не может оттуда выйти до конца своей жизни. Но вы также сказали, что госпожа Пакхи, когда она ходила искать по вашей просьбе пропавшую Махамай, никого там не видела. Как же так, мистер Гходжа?

— Ваша честь, сторона обвинения передёргивает! — снова вскочил адвокат. — Свидетель говорил, что Пакхи не нашла там Махамай. О других девушках он ничего не говорил!

— Протест принят. Господин обвинитель, будьте аккуратны в своих вопросах.

— Прошу прощения, ваша честь. Еще один вопрос об этом испытании, мистер Гходжа. О том, как оно проходит. Я имею в виду, этот ритуал всегда проходил именно так? Вы сказали, что девушка должна сделать под водой двадцать пять шагов, и тогда она считается чистой и невинной. Вы никогда не слышали, возможно, раньше он проводился как-то по-другому? Нет?

— Протестую, ваша честь! Какое это имеет отношение к делу?

— Ваша честь, я спрашиваю это не из праздного любопытства, — объяснил обвинитель.

— Протест отклонён, но впредь будьте внимательнее, господин обвинитель. Свидетель, отвечайте на вопрос!

— Я не знаю, что ответить, господин судья, — развел руками староста. — сколько я себя помню, так существовало всегда: девушка в день своей свадьбы должна пройти под водой двадцать пять шагов…

— Хорошо. У меня больше нет вопросов к свидетелю.

— Свидетель Гходжа, вы можете сесть, — отпустил старосту судья.

— Ваша честь, позвольте вызвать нового свидетеля обвинения, — обратился обвинитель к судье.

— Разрешаю.

Секретарь суда вызывает инспектора полиции Гупту.

В зал суда входит полицейский, которого зрители видели в самой первой серии.

 

КОНЕЦ ЭПИЗОДА.

 

* * *

 

ЭПИЗОД II

 

В зал заседаний входит инспектор полиции Гупта.

— Назовите суду ваше имя и звание, инспектор, — обратился к нему судья.

— Меня зовут Парту Сингх Гупта, я инспектор полиции округа Надия, штат Западная Бенгалия, служу в звании старшего сержанта.

— Инспектор, расскажите суду о деле Бхоза Арунопала, — обратился к полицейскому обвинитель.

— Есть, сэр! Около года назад к нам в участок обратился некто Бхоз Арунопал. Он просил защиты для своей семьи, в частности, просил оградить его дочь от прохождения ею неправомочного испытания перед свадьбой. Мы, конечно же, пообещали ему содействие и защиту со стороны закона.

В день свадьбы девушки я прибыл к ним домой и попытался воспрепятствовать незаконным действиям женщины, именуемой себя Махамай, которая требовала отвести девушку на берег реки для проведения испытания. Однако, в самый последний момент меня остановил мой непосредственный начальник, приказавший мне не вмешиваться во внутренние дела этой деревни. Я вынужден был подчиниться его приказу.

— Я правильно вас понял, инспектор, — задал уточняющий вопрос обвинитель, — что вам отдал приказ не вмешиваться ваш непосредственный начальник?

— Так точно, сэр! Он позвонил по телефону и приказал мне немедленно покинуть деревню. Мне пришлось подчиниться приказу.

— Кто ваш начальник?

— Майор Радж Ядав, сэр. Должен сказать вам, что спустя месяц после этого инцидента он внезапно уволился и уехал из города. Больше я ничего о нем не слышал.

— Хорошо, продолжайте.

— После этого случая с Бхозом Арунопалом примерно через месяц в наше отделение обратился другой человек, Шивом Лал Чакар, с похожим заявлением. Он утверждал, что та же самая Махамай, которую я уже пытался остановить, намерена провести обряд уже над другой девушкой. Мистер Лал Чакар просил нашего содействия. Наученный предыдущим горьким опытом, я предложил новому начальству в день свадьбы мистера Лала отправить в деревню нескольких наших сотрудников и журналистов, чтобы осветить все это безобразие на всю страну.

 

Зрители снова видят кадры, когда Шивом приехал в полицию за помощью и последующие события, развернувшиеся на берегу Ганги.

 

— К сожалению, сэр, местные жители были настроены весьма враждебно, и дабы не провоцировать возможные беспорядки, нам пришлось покинуть деревню.

— Спасибо, инспектор. Ваша честь, у меня больше нет вопросов к свидетелю, — обратился обвинитель к судье.

— Господин адвокат? — судья вопросительно посмотрел на адвоката.

— Нет, вопросов нет.

— Инспектор, вы можете садиться, — отпустил судья полицейского.

Гупта перекинулся взглядом с Шивомом и сел на скамью за ним.

— Ваша честь, — обратился обвинитель к судье. — Я хотел бы вызвать очень важного свидетеля обвинения.

— Вызывайте, — разрешил судья.

Секретарь вызывает Пакхи.

На лицах всех присутствующих ошеломление. Агантук и Шивом с тревогой на лицах одновременно поворачиваются к вошедшей в зал заседаний Пакхи.

Пакхи робко идет к свидетельской трибуне. Проходя мимо Агантука, она чуть заметно улыбается ему. Муж отвечает ей.

— Назовите суду ваше полное имя, возраст, место жительства и род занятий.

— Пакхини Говинда Дас Тхакур. Двадцать три года. Я живу в Калигандже в поместье моего мужа — господина Агантука Тхакура. Я домохозяйка.

— То есть вы являетесь невесткой подсудимого Тхакура? — спросил судья.

— Да, — еле слышно ответила Пакхи.

— Говорите громче, вас не слышно.

— Да, я невестка главного господина… господина Тхакура.

— По закону штата Западная Бенгалия у вас есть право не свидетельствовать против членов вашей семьи, миссис Тхакур, — пояснил судья.

— Ваша честь, разрешите? — поднял руку адвокат.

— Прошу…

— Миссис Тхакур, так как вы являетесь невесткой моего подзащитного и женой его сына, вы вправе отказаться давать показания.

— Протестую, ваша честь, — поднял руку обвинитель. — Сторона защиты давит на свидетеля.

— Протест принят. Господин адвокат, свидетельница сама решит, не мешайте ей своими комментариями.

— Прошу прощения, ваша честь.

— Миссис Тхакур, — обратился судья к Пакхи. — Вы вправе решать, будете вы свидетельствовать против вашего свёкра или нет.

— Я готова отвечать на все вопросы, господин судья, — пролепетала Пакхи.

— Отлично! — чуть ли не подпрыгнул от радости обвинитель. — Миссис Тхакур, расскажите суду о том дне, когда вы должны были проходить испытание "Ганга Ки Дхидж".

Агантук и Шивом в тревожном ожидании замерли, не сводя глаз с Пакхи.

— Около года назад, — начала свой рассказ Пакхи, — я собиралась выйти замуж…

— За вашего мужа, мистера Агантука Тхакура, верно? — уточнил обвинитель.

— Нет, за другого, — пролепетала Пакхи, смущенно опуская глаза. — Моим женихом был человек по имени Шивом. Мы должны были пожениться, и поэтому в день нашей свадьбы мне нужно было пройти испытание "Ганга Ки Дхидж". Шивом пообещал мне, что он не допустит, чтобы я его проходила и поехал в город за полицией.

Во время её рассказа Агантук и Шивом периодически переглядываются.

— В день моей свадьбы полиция и правда приехала в нашу деревню…

 

Зрители вновь видят кадры, когда приехавшая полиция не позволила Махамай провести обряд для Пакхи.

 

— И тогда Махамай сказала, что мне нужно пройти другое испытание, еще более сложное. Она завязала мне глаза, …

 

Зрители видят кадры прохождения Пакхи обряда, когда она с завязанными глазами, держа в руках лист с водой из Ганги, должна была босиком пройти двадцать пять шагов по каменистой дорожке с шипами и колючками.

 

Боль и страдание отразились на лице Агантука, когда он слушал этот рассказ Пакхи. Не меньшее волнение было и на лице Шивома.

— …И тогда Махамай велела своим ученикам, чтобы они потащили меня в Нараку Двар, — продолжала со слезами на глазах свой рассказ Пакхи. — Но неожиданно откуда-то появился молодой господин! Он вырвал меня из рук учеников Махамай и сказал, что не позволит никуда меня вести!

Любовь, умиление, счастье, боль, страдание — всё смешалось на лице Агантука.

— И чтобы защитить меня, молодой господин при всех заявил, что он принимает меня своей женой!

Пакхи не выдержала и обернулась к мужу, чтобы хоть на мгновение встретиться с ним взглядом.

— В это время появился господин Дада Бхай и повелел, чтобы, так как я не прошла испытание, а молодой господин встал на мою сторону, в Нараку Двар мы отправились оба!

— Что было потом?

— Мы ушли вместе в лес и провели там несколько дней. В лесу нам встретилась какая-то хижина, мы остановились в ней. Молодой господин заботился обо мне, потому что я немного приболела.

Вся гамма переживаний — от любви до печали — отражалась на лице Агантука.

— Вы встретили кого-нибудь в этом лесу, миссис Тхакур?

— Несколько раз мне казалось, что я видела там мою подругу Шарми! — воскликнула Пакхи. — Один раз я видела её совершенно отчетливо, но она убежала. И больше, как я ни старалась, я не видела её.

— Кто такая эта Шарми, и почему она была в этом лесу?

— Шарми, моя подруга детства! Незадолго до всего того, что случилось со мной, она тоже должна была выйти замуж и соответственно пройти испытание "Ганга Ки Дхидж". Но она, как и я, не смогла его пройти, и её тоже отправили в Нараку Двар.

— То есть вы утверждаете, что в этом лесу вы видели свою подругу Шарми?

— Только один раз…

— Хорошо. Что было потом?

— Потом в лес пришла Махамай и сказала, что наше наказание завершено, и мы можем возвращаться домой. Она провела над нами обряд очищения, и я стала законной женой молодого господина и невесткой его дома.

 

Зрители вновь видят кадры возвращения из Нараки Двар Агантука и Пакхи, обряд их очищения и то, как Пакхи вошла в дом Дада Бхая.

 

— Миссис Тхакур, скажите, вот эта женщина проводила то испытание и все последующие действия? — обвинитель указал на Махамай на скамье подсудимых.

— Нет, господин судья, это не она. Я не знаю, кто эта женщина. Она называет себя Махамай, но она — обманщица! Она всем говорит, что она — Махамай, принявшая новую форму. Но я подозреваю её в том, что она убила настоящую Махамай Калиганджа!

В зале поднялся гул изумления и возмущения.

— Тишина! Тихо в зале! — застучал молоточком судья. — Тихо всем!

— Миссис Тхакур, почему вы подозреваете подсудимую? У вас есть какие-то доказательства?

Дада Бхай и Махамай тревожно переглянулись.

— Нет, господин судья, у меня нет никаких доказательств, — покачала головой Пакхи. — В какой-то момент я стала наблюдать за поведением этой женщины, оно было очень странным, не похожим на поведение прежней Махамай. А потом я прочитала записи, которые мне передала настоящая Махамай. И я пришла к выводу, что перед нами — мошенница и возможно, убийца настоящей Махамай. Ведь она исчезла без следа!

— О каких записях идет речь, миссис Тхакур? — обратился судья к Пакхи.

— Однажды Махамай, настоящая Махамай, я имею в виду, передала мне свои записи. И из них стало ясно, что у Махамай есть дочь, к которой она обращалась в этих письмах.

И снова гул удивления и изумления прокатился по залу. Все уставились на Махамай.

— Подсудимая, встаньте! — приказал судья. — Что вы можете сказать на обвинения свидетельницы? Куда вы дели настоящую Махамай? Вы её убили?

— Я?! Да вы что, господин судья! — запричитала Махамай. — Да я в глаза эту вашу Махамай не видала! Не убивала я её! Не знаю я, где она, ёкар…

— Господин судья! — воскликнула Пакхи, — она лжёт! Она точно убила её! Как пыталась убить и меня!

И снова гул возмущения прокатился по залу. Услышав последние слова жены, в глазах Агантука сверкнула ярость.

— О чем вы, миссис Тхакур? — переспросил обвинитель.

— Да! Эта женщина пыталась убить меня в лесу, когда я отправилась туда на поиски Махамай! — горячо ответила Пакхи.

— Да, миссис Тхакур, суду действительно стало известно, что после того, как вы вместе с вашим мужем вышли из этого леса, вам пришлось пойти туда еще раз. Расскажите об этом.

— Да, именно! Когда Махамай исчезла, я имею в виду настоящую Махамай, жители деревни попросили меня отправиться в Нараку и поискать её там, кто-то из них видел, как она туда шла. Я согласилась им помочь. Я совершенно не представляла, где её искать в этом огромном лесу. Но внезапно на меня напала какая-то женщина с огромным кинжалом. Она пыталась меня убить, мне чудом удалось от неё убежать!

Эмоции на лицах слушающих: у Агантука — ужас и ошеломление, у Шивома — понимание, Махамай — сникла и попыталась вжаться в стену, застывшая маска непроницаемости — у Дада Бхая.

— К моему счастью, в Нараке каким-то чудом оказался Шивом, он спас меня от этой женщины. Он даже попытался её догнать, но она скрылась.

Агантук и Шивом переглянулись.

 

И снова зрители видят знаменитую сцену, когда после погони Шивом подхватил падающую без сил Пакхи и заставшего их в таком виде Агантука.

 

— Кто была эта женщина и почему она напала на вас? — спросил обвинитель.

— Тогда я этого еще не знала, но позже я узнала, что именно она, — Пакхи указала на Махамай, — преследовала меня в лесу и пыталась меня убить. Правда, тогда я не понимала, почему?

— Подсудимая, что скажете на это? — обратился судья к Махамай.

— Она всё врёт, господин судья! — заорала та. — Она всё придумала, чтобы оклеветать меня! Меня, честную праведницу! Она мне просто мстит за то, что не смогла пройти своё испытание, что провалила его!

Пакхи от возмущения чуть не задохнулась.

— Я вру?! Я говорю правду! Ты хотела меня убить!

— Гляньте-ка, правду она говорит! — язвительно перебила её Махамай. — Как можно верить девице, которая провалила своё испытание? А провалила она его, господин судья, потому, что крутила в лесу шашни вон с тем, в клетчатой рубашке!

Возмущение заклокотало в зале, Агантук и Шивом вскочили со своих мест, готовые разорвать эту несносную Махамай в клочья.

— Тишина в зале! — что есть мочи закричал судья, дубася молоточком. — Иначе я прерву заседание! Тишина!

— Она всё лжет, господин судья, — не смогла сдержать слез Пакхи, — это всё неправда!

— Успокойтесь, миссис Тхакур, вам нет нужды оправдываться, — протянул ей салфетку обвинитель. — Мы вам полностью верим. Что было потом?

— Я решила рассказать обо всем главному господину… господину Тхакуру. Ведь он — главный в нашем доме и в деревне. Главный господин выслушал меня и велел молчать. Он сказал, что сам во всём разберется…

— Подсудимый, встаньте! — приказал судья Дада Бхаю. — Вы действительно велели молчать вашей невестке и никому ничего не говорить?

Все взоры направились в его сторону. Агантук и Шивом с удивлением взирали на Пакхи и на поднявшегося Дада Бхая.

— Это правда, ваша честь, — с достоинством ответил Дада Бхай. — Я посчитал, что будет неправильно бездоказательно обвинять кого бы то ни было в преступлении. Поэтому я и велел своей невестке молчать, — развел он в растерянности руками.

— Ваша честь, у меня больше нет вопросов, — закончил свой допрос обвинитель.

— Нет вопросов, — покачал головой адвокат.

— Свидетельница, вы можете садиться, — разрешил судья.

Пакхи опустилась на скамью рядом с Агантуком. Муж горячо сжал её руку в своей, выражая ей свою любовь и поддержку.

— Ваша честь, разрешите пригласить следующего свидетеля обвинения, — обратился обвинитель к судье.

— Разрешаю.

Секретарь суда вызывает Шарми.

— Шарми? — услышав имя подруги, Пакхи меняется в лице. Её волнение разделяет и Агантук.

Сейчас он наконец-то увидит эту загадочную Шарми, о которой Пакхи прожужжала ему все уши, пока они были в Нараке Двар. Шивому тоже не терпится увидеть Шарми, о которой столько слышал.

В зал заседаний входит Шарми.

 

КОНЕЦ ЭПИЗОДА.

 

* * *

 

ЭПИЗОД III

 

В зал заседаний входит Шарми.

Радость, счастье, удивление, печаль, грусть — целая гамма непередаваемых чувств отразилась на лице вскочившей от волнения Пакхи. Незадолго до судебного разбирательства Шарми разыскала Пакхи и поведала ей шокирующую правду о "Ганга Ки Дхидж". Агантук с интересом взглянул на Шарми. Теперь он хотя бы в курсе, что Шарми точно существует, и что Пакхи её не выдумала. Но самое большое ошеломление и изумление было на лице Шивома. Он увидел перед собой Гангу! Ту самую девушку, которую он спас в лесу от бандитов, и которую приютил у себя дома, потому что ей некуда было идти.

 

Зрители видят кадры спасения Шивомом Шарми и как он привел её к себе домой и познакомил со своей матерью.

 

Проходя мимо этой троицы, Шарми виновато посмотрела на Пакхи и Агантука, пытаясь улыбнуться своей подруге. На Шивома же она даже не посмела поднять глаз. Парень расширенными от изумления глазами проводил её до свидетельской трибуны.

— Свидетельница, назовите суду свое полное имя, возраст, место жительства и род занятий.

— Шарми Бхоз Арунопал. Мне двадцать четыре года, я родилась и живу в Калигандже. У меня нет никаких занятий, я живу со своей мамой и младшим братишкой.

Шивом всё еще не может прийти в себя, слушая Шарми.

— Мисс Арунопал, — обратился обвинитель к девушке. — Расскажите суду все обстоятельства вашего дела. Начиная со дня вашей свадьбы.

Глаза Шарми наполнились слезами. Слезы заблестели и в глазах Пакхи. Она вспомнила все мельчайшие подробности того ужасного вечера.

— Мой отец организовал мою свадьбу. Жених был из соседней деревни, — начала свой рассказ Шарми.

 

И зрители видят кадры из первых серий — когда свадьба Шарми была остановлена приходом Махамай, как её ученики потащили Шарми на берег реки, прохождение девушкой обряда и последующие издевательства над ней жителей деревни.

 

— Меня, всю избитую, отнесли в лес и оставили там одну, — продолжала свой трагический рассказ Шарми со слезами на глазах.

Не могла сдержать слез и Пакхи, слушая рассказ подруги. Агантук и вся его семья пораженно слушали, что говорила Шарми. Но хуже всего пришлось Шивому. Он просто не верил своим ушам, ужас и боль застыли в его глазах.

— Простите, мисс Арунопал, что мы заставляем вас вновь пережить всё это, — обвинитель протянул Шарми салфетку. — Когда вас принесли в лес, что там с вами случилось? У суда есть сведения, что провалившие испытание девушки отправляются в Нараку Двар, но что с ними происходит дальше, никто не знает. Расскажите нам, что было с вами?

— Я периодически теряла сознание, потом вновь приходила в себя. В какой-то момент, когда я очнулась, я увидела, что в темноте ко мне приближается какой-то огонек. Кто-то двигался в мою сторону с факелом. И он был всё ближе и ближе. И потом я его увидела.

— Кто это был?

Шарми испуганно замолчала. От напряжения в зале суда, казалось, что даже воздух звенит. На лице Дада Бхая застыла уродливая маска злобы.

— Это был господин Дада Бхай…

Если бы Шарми сказала, что к ней пришел сам Господь, или чёрт, или кто-то еще, это вызвало бы меньшее ошеломление! Все присутствующие в зале — Пакхи, Агантук, Шивом, Сарасвати, Уттара, Пробин, старуха-мать, жители деревни — все с изумлением, ужасом и негодованием уставились на Дада Бхая.

— Вы увидели перед собой подсудимого Дада Бхая? — уточнил на всякий случай судья.

— Да, господин судья. Это был он.

— Хорошо. Что было потом. Что он сделал?

— Ничего. Он посмотрел на меня и ушел, ничего не сказав.

В зале повис глухой гул удивления и негодования.

— Тишина! Тишина в зале суда! — стукнул молоточком судья. — Иначе я вынужден буду прервать заседание!

— Подсудимый, встаньте! — снова обратился судья к Дада Бхаю. — Эта девушка говорит правду? Вы действительно пришли в лес той ночью, когда она не смогла пройти испытание?

Дада Бхай выглядел растерянным и подавленным.

— Да, господин судья, я действительно приходил туда.

И снова недовольный гул поднялся в зале заседаний.

— Тишина в зале! — снова застучал молотком судья. — Или всех выгоню вон! Тихо все!

— Поясните ваши слова, подсудимый.

— Я действительно той ночью решил пойти в лес, проверить, что с этой девушкой. Один из моих работников рассказал мне, как несправедливо с ней обошлись жители деревни, и я хотел как-то удостовериться, что с ней всё в порядке. Поэтому я пошел туда, я как раз пришел вовремя и увидел, как толпа народу заходила в лес. Я пошел следом за ними, и когда все ушли, подошел к ней поближе. К счастью, девушка пострадала не очень сильно. Правда, она выглядела испуганной, и я, чтобы не пугать её еще больше, поскорее ушел. Вот и всё, господин судья.

— Хорошо, можете садиться. Что было потом, мисс Арунопал?

— После того, как господин Дада Бхай ушел, пришла какая-то женщина и увела меня с собой.

— Что за женщина?

Шарми замялась в смятении.

— Я никогда её раньше не видела. Она всё время закрывала своё лицо, я слышала только её голос. Она привела меня в какую-то грязную хижину и держала там на привязи, никуда не позволяя выходить. Она постоянно издевалась надо мной, смеялась, что может убить меня в любой момент, но не делает этого, потому что ей нет такого приказа. Однажды она развязала меня, дала мне какой-то узел с едой и одеждой и велела отнести это в хижину в глубине леса. И тогда я увидела там свою подругу Пакхи и этого парня, — Шарми махнула в сторону Пакхи и Агантука.

— Я не могла понять, как они там оказались. Но потом эта женщина рассказала мне, что Пакхи не смогла, как и я, пройти обряд "Ганга Ки Дхидж" и поэтому её отправили в Нараку Двар. И что парень рядом с ней — это сын господина Дада Бхая, который решил спасти Пакхи, приняв её своей женой. Я решила во что бы то ни стало встретиться с Пакхи, чтобы всё ей рассказать, но моя надзирательница постоянно караулила меня и не давала мне ни малейшего шанса сбежать. Я так и не смогла увидеться с Пакхи и поговорить с ней.

Шарми обернулась к Пакхи, подруги заливались слезами.

— Мисс Арунопал, как вы думаете, почему эта женщина держала вас взаперти?

— Я не знаю. Я много раз спрашивала её, но она лишь смеялась в ответ. А потом…, — девушка испуганно замолчала.

— Продолжайте, мисс Арунопал. Что было потом?

Шарми бросила испуганный взгляд в сторону скамьи, где сидели подсудимые.

— Потом я узнала, кто была эта женщина!

— И кто она?

Шарми подняла руку и указала на Махамай.

— Это она! Она держала меня в хижине и угрожала убить! — голос Шарми дрожал от волнения и страха. — А потом эта женщина отвезла меня в Калькутту и сдала в один из публичных домов! Откуда мне чудом удалось сбежать ещё до того, как со мной случилось бы страшное! — лицо Шарми было залито слезами.

И снова все присутствующие в ужасе уставились, теперь уже на Махамай. Ужас и изумление были на лицах Пакхи, Агантука и его семьи. И только в глазах Шивома вспыхнула глухая ярость и ненависть.

— Подсудимая Сабжи, свидетельница утверждает, что вы держали её в заключении против её воли и потом насильно отвезли её в город. Это правда? Отвечайте суду!

— Я? Я …это… господин судья, я же… ёкарный… ой! Я же не сама, я правду говорю! Я… Мне приказали! А я что? Мне что скажут, я то и делаю!

— Кто приказал вам держать эту девушку в заключении?

У Махамай трусливо забегали глаза. Дада Бхай с ненавистью и злобой смотрел в ожидании, что она ответит.

— Кто приказал вам незаконно удерживать человека против его воли? Отвечайте немедленно! Или ко всем прочим обвинениям добавится еще и неуважение к суду и сокрытие правды!

— Он… Он мне приказал, — выдавила из себя наконец Махамай, указывая на соседа по скамье подсудимых. — Дада Бхай приказал связать её и никуда не выпускать!

 

КОНЕЦ ЭПИЗОДА.

 

* * *

 

ЭПИЗОД IV

 

Невообразимый шум поднялся в зале заседаний. Присутствующие повскакивали со своих мест. На лица Агантука и Шивома просто было страшно смотреть, казалось, еще немного, и яростью и негодованием, которыми горели их глаза, они расплавят всё вокруг.

Судье с трудом удалось призвать всех к порядку.

— Подсудимая Сабжи, вы утверждаете, что подсудимый Тхакур приказал вам держать свидетельницу Арунопал в заключении?

— Да! Он приказал! Мне-то она на кой сдалась?

— Подсудимый Тхакур, зачем вы приказали подсудимой Сабжи держать в заключении мисс Арунопал? Отвечайте!

— Ах, ты, мерзкая скотина! Убью, сволочь! — вскочивший внезапно Дада Бхай набросился на Махамай и принялся её душить.

Все присутствующие замерли в шоке, не в силах выговорить ни слова. Задыхающаяся Махамай начала уже хрипеть, когда конвоиры с трудом вырвали её из цепких лап Дада Бхая. Его заковали в наручники и рассадили их с Махамай по разные стороны. Судья приказал сесть между ними одному из вооруженных конвоиров.

— Подсудимый Тхакур, — со сталью в голосе произнес судья. — Вы обвиняетесь в неуважении к суду и наложению штрафа. Еще одна подобная выходка, и вы будете удалены из зала суда, и дальнейшее заседание и оглашение приговора пройдет без вас. Господин адвокат, просветите вашего подзащитного относительно правил поведения в суде.

— Итак, отвечайте, подсудимый Тхакур, — продолжал судья, когда все в зале немного успокоились и вновь заняли свои места. — Зачем вы приказали своей подельнице Вабхе Сабжи, именуемой себя Махамай, держать свидетельницу Шарми Арунопал в заточении?

— Ничего я вам больше не скажу, — глухо прорычал Дада Бхай.

— Что ж, это ваше право. Господин адвокат, объясните своему подзащитному все последствия отказа от дачи показаний в суде.

Адвокат лишь тяжело вздохнул в ответ.

— Я могу сказать вам, зачем он это делал, господин судья! — неожиданно заговорила Шарми.

Все в зале с удивлением смотрели на девушку.

— Когда эта женщина привезла меня в Калькутту, одна девушка помогла мне сбежать. Она, как и многие находящиеся там, была жертвой этого ужасного человека, господин судья! — слова Шарми ошарашивали слушателей. — Она рассказала мне, что этот человек сделал с ней! И после отправил её в публичный дом! Она помогла мне сбежать до того, как их надзирательница смогла меня увидеть. И как только я смогла добраться до Калиганджа, я всё время пыталась встретиться с Пакхи, чтобы всё ей рассказать, — лицо Шарми было залито слезами.

Все присутствующие в зале были в шоке от услышанного.

— Благодарю вас, мисс Арунопал, вы можете сесть, — отпустил Шарми судья, и она села на скамью рядом с Пакхи.

Девушки тепло обнялись. Незаметно к Шарми с другой стороны подсел Шивом.

— Почему ты мне сразу не сказала правду, Ганга? То есть, прости, Шарми! Почему ты скрыла это от меня? — горячо зашептал Шивом. — Неужели ты до сих пор не доверяешь мне?

Шарми лишь обреченно покачала головой.

— Я не могла, поверьте мне, это правда…

— Шарми, ты же знаешь, я всегда буду на твоей стороне, что бы ни случилось! Всегда! — Шивом осторожно сжал ладонь Шарми, которую та, тем не менее, потихоньку убрала из его руки.

Пакхи с каким-то радостным для себя удивлением заметила, с каким трепетным вниманием Шивом относится к её подруге.

— Ваша честь, — поднялся со своего места обвинитель. — Разрешите пригласить еще одного свидетеля обвинения. У него имеются очень важные сведения, которые могут пролить свет на это запутанное дело.

— Приглашайте.

Секретарь суда вызывает человека по имени Дивендра Шукла.

Все в зале удивленно повернулись к незнакомцу.

В зал заседаний вошел мужчина около 35-40 лет, судя по виду, приезжий. Все принялись про себя гадать, кто этот человек и что он может сообщить суду.

— Свидетель, назовите суду ваше полное имя, возраст, место жительства и род занятий, — обратился к мужчине судья.

— Меня зовут Дивендра Шукла. Мне тридцать девять лет. Я родился здесь, в Калигандже, но сейчас живу в Калькутте. Я работаю мойщиком в автосервисе.

Эта информация никому ни о чем не говорила. Все продолжали с удивлением смотреть на незнакомца.

— Мистер Шукла, — обратился к мужчине обвинитель. — Расскажите суду о происшествии той ночью, двадцать пять лет назад, свидетелем которого вы стали.

Дивендра глубоко вздохнул и замолчал.

— Мистер Шукла, вам ни о чем не нужно беспокоиться. Вы находитесь под защитой закона, я вам это гарантирую. Рассказывайте!

— Это случилось давно, двадцать пять… нет, уже даже двадцать шесть лет назад. Мне тогда было четырнадцать, я был непростым подростком, и часто ссорился с отчимом. А когда ругался с ним, убегал из дому. Я не хотел расстраивать свою мать и младших братишек. Когда я убегал из дома, я частенько шел к нашему священнику, гуру джи Мукти Бхозу. Он был очень добрый, всегда заботился обо мне.

Вот и той ночью я крепко повздорил с отчимом и ушел из дома. Я думал, пересижу ночь на улице, а утром вернусь. Но начиналась гроза, и я решил пойти к гуру джи. Когда я уже подходил к его дому, я услышал какие-то голоса на террасе, там ругались какие-то люди. Мне не хотелось, чтобы меня увидели в такой неподходящий момент, поэтому я решил подойти поближе незаметно. Я увидел, что мой гуру джи ругается с каким-то человеком. Я узнал в этом мужчине нашего благотворителя Дада Бхая. Потом я увидел, что они начали драться, вернее, Дада Бхай начал жестоко избивать моего гуру джи, а потом…

Дивендра замолчал. Слушатели были в шоке от услышанного и сидели, затаив дыхание.

— Продолжайте, мистер Шукла. Что было потом? Что вы увидели?

— Потом Дада Бхай убил моего гуру джи, — в ужасе пролепетал мужчина. — Задушил его.

 

Зрители снова видят ужасные кадры убийства Дада Бхаем несчастного священника.

 

И снова шок обрушился на всех слушателей. Они не могли поверить своим ушам.

— Я услышал, как закричала жена моего гуру джи, а Дада Бхай стал угрожать ей, что убьёт еще и её! А она плакала и просила не убивать её! Я очень испугался, что если он увидит меня, то убьёт и меня тоже, и в страхе убежал оттуда.

Шок не отпускал всех слушающих.

— Вы кому-нибудь рассказали о том, что видели, мистер Шукла? — спросил свидетеля обвинитель.

— Нет, господин. Я был так напуган, что на следующее же утро отпросился у матери и уехал в город. Она меня не держала, я был ей лишней обузой. Я уехал сначала в Ладжайяпур* (*вымышленный город), а потом, уже много лет спустя, переехал в Калькутту. Через несколько лет умер мой отчим, и я перевез к себе мать и братьев. Спустя годы я позабыл о той ночи, страх потихоньку ушел из груди. Но меня продолжали мучить угрызения совести, что я никому не сказал о том, что увидел тогда. Недавно я встретил в газете объявление, в котором говорилось, что разыскиваются люди, у которых есть какие-либо сведения, касающиеся обряда «Ганга Ки Дхидж». Я подумал, что возможно, я могу чем-то помочь и позвонил по указанному телефону.

— Мистер Шукла, ваши сведения очень ценные и крайне помогут пролить свет на это дело. Вы честно исполнили свой гражданский долг! Ваша мать и ваша страна могут вами гордиться! — обратился к свидетелю судья.

— Ваша честь, если позволите, у меня еще один вопрос к свидетелю, — попросил обвинитель. — Мистер Шукла, скажите, пожалуйста, когда вы еще жили в своей деревне, вы же наверняка слышали об этом обряде? О «Ганга Ки Дхидж»? Что вы можете о нем сказать?

— Ничего такого, чего не знали бы все в нашей деревне, господин. Девушка перед своей свадьбой должна подтвердить свою чистоту и невинность, пройдя под водой двадцать пять шагов. Этот обряд как раз и проводил мой гуру джи.

— А когда ваш гуру джи его проводил, бывали такие случаи, что кто-то из девушек не мог его пройти?

— Извините, этого я не помню. Я был тогда подростком, и, если честно, меня это не очень интересовало. Я не могу вам точно сказать.

— Ну, ничего страшного, мистер Шукла. Спасибо вам! Ваша честь, у меня больше нет вопросов.

— Сторона защиты? — судья посмотрел на адвоката, который, похоже, был в неменьшем шоке от внезапно вскрывшейся правды.

— Мистер Шукла, вы можете садиться.

Все в зале с трудом воспринимали только что услышанную информацию. Дада Бхай, этот светоч всей деревни, примерный муж и отец — убийца?! Да еще и убийца священника? Это просто не укладывалось в голове. Хуже всего пришлось старухе-матери, которая уже даже не охала-ахала, как вначале заседания, а просто тихонько, по старушечьи, плакала. Сарасвати не спускала с мужа пылающего негодованием взгляда. Слишком много она сегодня узнала о том, кого считала образцом для подражания, хотя и знала и мирилась со всеми его недостатками.

— Ваша честь, — вновь подал голос обвинитель. — У стороны обвинения есть еще один важный свидетель. Я бы хотел, чтобы все услышали его показания.

— Пригласите, — велел судья секретарю.

Секретарь вызвала женщину по имени Сатьяни Бакши.

В зал заседания вошла довольно необычная женщина. На вид около 50 лет, достаточно полная, одетая явно по-городскому — в джинсы, яркую тунику и дупату, короткая стрижка, смелый макияж. Небольшая красная точка у корней волос показывала, что она замужем. Женщина шла, прихрамывая, опираясь на трость.

Все с удивлением разглядывали странную посетительницу.

— Назовите суду ваше полное имя, возраст, место жительства и род занятий, — дежурно обратился судья к свидетельнице.

— Меня зовут Сатьяни Бакши. Точнее, Сатьяни Радж Бакши. Мне пятьдесят четыре года, я замужем за Раджем Бакши, владельцем журнала «Природа Индии». Я родилась и выросла в Калигандже, сейчас вместе с мужем и детьми живу в Мумбаи. Я вольный фотограф, снимаю фотографии для журнала «Природа Индии».

— У вас есть какие-то важные сведения, которые вы можете сообщить суду?

— Да, ваша честь, есть. Пропала моя подруга детства Пуджа Рои!

 

КОНЕЦ ЭПИЗОДА.

 

* * *

 

ЭПИЗОД V

 

Все с удивлением и непониманием смотрели на странную женщину.

— Пропала моя подруга Пуджа Рои, ваша честь, — обратилась Сатьяни к судье. — И я хочу разобраться, что с ней стало?

— Миссис Бакши, объясните суду, что вы имеете в виду, — спросил женщину судья. — Мы ничего не понимаем.

— Я всё расскажу, ваша честь! Как я уже говорила, я родилась и выросла здесь, в Калигандже. С детства я дружила с одной девочкой из нашей деревни, её звали Пуджа. Пуджа Рои.

 

Зрителям показывают кадры играющих девочек лет 7-8.

 

Потом мы выросли, и в семнадцать лет я уехала в город поступать в коллеж. А Пуджа осталась в деревне. Но мы продолжали с ней общаться, постоянно писали друг другу письма. Вскоре я узнала, что Пуджа выходит замуж за молодого священника, его звали Мукти Бхоз. Этот священник, как и вся его семья до него, проводили в нашей деревне один древний обряд — «Ганга Ки Дхидж». Я была рада за свою подругу, она писала, что они с мужем очень любят друг друга.

Но потом, знаете, как это бывает, заботы, хлопоты, проблемы повседневной жизни закружили нас обеих, мы стали реже писать друг другу, а потом и вовсе наше общение прекратилось.

Прошло много лет, я сама вышла замуж, родила детей, жизнь моя текла своим чередом. И вот однажды я неожиданно получаю письмо от Пуджи. Я очень удивилась этому, потому что мы не общались с ней лет двадцать пять, если не больше. Но она как-то разыскала меня и прислала это письмо.

То, что она написала в нем, ваша честь, это потрясло меня до глубины души!

— Расскажите подробнее, что было в этом письме, миссис Бакши!

— Она писала, что попала в очень дурную историю, и теперь её жизни угрожает смертельная опасность! Пуджа рассказала мне такие ужасные вещи, что, боюсь, мне будет трудно это всё повторить.

— Расскажите всё, что вы узнали из этого письма!

— Пуджа написала, что много лет назад, когда она уже вышла замуж за священника нашей деревни, с её мужем случилась беда. Однажды в её дом пришел человек, которого она называла в письме Дада Бхаем и сделал её мужу-священнику непристойное предложение. Он знал, что священник проводил древний обряд «Ганга Ки Дхидж». Это очень древний обряд, который проводился в нашей деревне с незапамятных времен. Никто уже не помнил, почему и как его начали проводить, и муж моей подруги Пуджи проводил этот обряд скорее формально, для галочки, нежели действительно, чтобы проверить чистоту и невинность девушек. И вот этот человек, которого Пуджа называла в письме Дада Бхаем, предложил её мужу изменить способ проведения этого обряда…

Пока Сатьяни пересказывала содержание письма таинственной жены убитого священника, у всех на лицах застыли изумление от услышанного. Что еще они узнают сегодня такого об этом человеке, на которого многие в деревне молились, как на Господа Бога, другие его просто уважали или боялись, а некоторые откровенно ненавидели.

— Пуджа писала, что этот Дада Бхай предложил её мужу изменить обряд, — продолжала свой рассказ Сатьяни. — Если раньше, чтобы считать себя чистой и непорочной, девушке нужно было всего лишь погрузиться с головой в воду и сделать там три, семь или двенадцать шагов, то теперь для этого нужно сделать уже двадцать пять шагов. Раньше, если по каким-либо причинам девушке не удавалось пройти это испытание, хотя это случалось крайне редко, то её и её семью изгоняли из деревни.

А кроме того, этот Дада Бхай предложил священнику теперь самому определять, какая именно девушка сможет пройти обряд, а какая его провалит. Для этого нужно будет замедлять её шаги, чтобы она заведомо не смогла сделать эти двадцать пять шагов под водой. И тогда такую девушку не будут изгонять из деревни, как раньше, а отправлять её в лес, который Пуджа называла Нарака Двар. А уже в этом лесу несчастная попадет в руки этого ужасного человека — Дада Бхая, для удовлетворения его низменных желаний!

Как-будто гром прогрохотал в чистом небе, когда все услышали последние слова женщины. Пакхи и Шарми в ужасе смотрели на человека, который оказался чудовищем. Им до сих пор не верилось, какого кошмара они смогли избежать, благодаря превратностям своей судьбы. А в глазах Агантука и Шивома полыхали такая ярость и злоба, когда они услышали, что могло бы случиться с их любимыми! Бедная Сарасвати не верила своим ушам, все эти годы она жила с чудовищем и даже не подозревала об этом!

— Священник с негодованием отверг это мерзкое предложение, — меж тем продолжала свой рассказ Сатьяни, — и пригрозил, что всё расскажет старейшинам деревни — о недостойном поведении этого человека и о его грязных намеках. И тогда Дада Бхай убил священника, прямо на глазах Пуджи! Он хотел убить и её тоже, а также её новорожденную дочку, но почему-то вдруг передумал.

Ваша честь, этот страшный человек совершил ужасное преступление! Ужаснее, чем убийство человека! Он забрал у матери её дитя, и угрожая смертью ребенка, заставил женщину заниматься грязными вещами! Он взял в заложники её дочь и повелел моей подруге теперь самой проводить обряд «Ганга Ки Дхидж», причем, по тем правилам и условиям, какие он сам будет ей диктовать. И если Пуджа вдруг решит отказаться или передумать, или кому-то рассказать об этом, то он тут же убьет её дочь. Моей подруге не оставалось ничего другого, как согласиться на всё — ради спасения своей дочери. И тогда он дал Пудже новое имя. Она стала называться Махамай!

 

КОНЕЦ ЭПИЗОДА.

 

* * *

 

ЭПИЗОД VI

 

Все присутствующие в зале в реальном шоке от услышанного. Но как выяснилось позже, это еще был не весь шок, который ожидал несчастных участников этих событий.

— Он дал Пудже новое имя — Махамай, — продолжала свой рассказ Сатьяни. — Отныне она должна была проводить обряд «Ганга Ки Дхидж» и поставлять Дада Бхаю в лес Нараку Двар понравившихся ему девушек. Иначе, пригрозил он моей подруге, он убьёт её дочь. Он забрал девочку себе и сказал, что вырастит её, как свою собственную дочь, и Пуджа, если будет во всем его слушаться, даже может иногда видеться с ней. Её девочка росла в доме Дада Бхая, как его дочь, и никто, кроме них двоих, не знал, что Уттара — это дочь моей подруги Пуджи, ставшей Махамай…

— Нет! — страшно закричала вскочившая с места Уттара! — Это неправда! Это неправда! — Уттара билась в истерике. — Папа, скажи, что это неправда! Я же твоя дочка, папа! Я же твоя любимая дочка! Мама! Мама! Это ведь неправда, да? Это же всё неправда!

Сарасвати обняла рыдающую Уттару, хотя у самой слезы лились в три ручья.

— Конечно, ты моя дочка, ты моя! Я же родила тебя, я сама родила тебя, доченька! Это правда!

Агантук бросился к матери и сестре утешить их.

— Зачем эта женщина говорит неправду? — рыдала Уттара. — Зачем она говорит такие ужасные вещи, мама? Я же твоя и папина дочка, ведь правда? Агантук! Я же твоя старшая сестра, верно!

Мать и брат, как могли, принялись утешать Уттару.

— Скажите хоть что-нибудь! — бросила Сарасвати Дада Бхаю. — Скажите, что это неправда! Это не может быть правдой! Я же помню ту ночь, когда я родила Уттару! Я помню, как у меня начались схватки, и вы повезли меня в больницу. Я помню, как врачи говорили мне тужиться, я всё, всё помню! — кричала в слезах Сарасвати.

— В ту ночь ты родила мертвого сына, Сарасвати! — отрезал её истерики Дада Бхай. — Ты потеряла сознание, когда он родился, он был уже мертвый к тому времени! Я заткнул всем врачам рты, заплатил им кучу денег, чтобы они сказали тебе, что у тебя родилась девочка!

Сарасвати, Уттара, Агантук, старуха-мать в ужасе смотрели на Дада Бхая, не в силах вымолвить не слова. Да и остальные были в неменьшем шоке от услышанного.

— Мама? — пролепетала несчастная Уттара, — мама… Как же так? Я не твоя дочка, мама? Агантук? Ты мне не братик? Бабушка? Бабушка!!!

— Ты всегда, всегда будешь моей девочкой! — Сарасвати прижала к сердцу Уттару. — Неважно, что мы услышали сейчас, это неважно! Ты — моя доченька! Моя любимая девочка!

Семья, как могла, старалась утешить бедняжку Уттару.

— Прошу тишины, — наконец, прервал их потоки слез судья. — Миссис Бакши, у вас есть еще что сказать?

— Да, конечно, я еще не закончила, ваша честь.

— Продолжайте, мы слушаем вас.

— Пуджа писала мне, что так как её дочь находится в руках Дада Бхая, она никак не могла ему противостоять, и вынуждена была много лет заниматься этими ужасными вещами. Она писала, что не может даже назвать точное число девушек, которым она невольно сломала жизнь, отправляя их в логово Дада Бхая. После каждого такого испытания Пуджа переживала глубочайшие страдания, потому что ничего не могла с этим поделать. Неизвестно, сколько бы еще это могло продолжаться, пока однажды Дада Бхай велел ей провести испытание для девушки по имени Пакхи.

При упоминании этого имени и в глазах самой Пакхи, и Агантука, и Шивома одновременно вспыхнули ярость и негодование.

— Однако на этот раз с самого начала всё пошло не так, и в итоге эта девушка неожиданно для всех стала женой сына Дада Бхая. Это очень сильно разозлило его, и он приказал Пудже, чтобы она как-то разлучила его сына с этой девушкой. Он её просто возненавидел, из-за того, что она не досталась ему, да еще и стала его невесткой.

На Агантука, впрочем, как и на Сарасвати, просто страшно было смотреть, что с ними творилось.

— Но ничего не получалось, сын Дада Бхая его не слушал и действовал по-своему. Чтобы помириться с сыном, Дада Бхай решил избавиться от дочери. Однако, как написала Пуджа, ссора вскоре была улажена невесткой. Она помирила брата и сестру, и моя подруга поняла, что это было последней каплей её терпения. Она больше не могла заниматься тем, чем она занималась все эти годы. Пуджа пришла к Дада Бхаю и заявила ему, что больше не будет выполнять его приказы. Что отныне она будет служить жителям деревни так, как она должна была делать это всегда. Что она больше не будет заставлять страдать невинных девушек, проводя их через этот омерзительный обряд. И что отныне она всегда будет защищать и оберегать Пакхи от грязных притязаний Дада Бхая!

Глаза Агантука при этих словах полыхали таким огнем ярости, что он с трудом сдерживал себя, чтобы не разорвать своего отца на части.

— Пуджа понимала, что таким образом она нажила себе смертельного врага в лице Дада Бхая. Она понимала, что он способен на всё, что он с легкостью может разделаться с ней так же, как с её несчастным мужем. И что он даже может убить её дочь, несмотря на то, что он растил её с младенчества. Поэтому, писала Пуджа, она и написала мне это письмо — как свою исповедь и как предупреждение. Она писала, что если с ней вдруг что-то случится, то винить в этом следует только одного человека — Дада Бхая!!!

Глухая тишина повисла в зале заседаний. Которую вдруг прервал раскатистый смех Дада Бхая, больше похожий на демонический хохот.

— Эта ведьма предусмотрела всё! — захлебывался смехом Дада Бхай. — Всё! Она думала, что победила меня! Меня!!! Дада Бхая!!! Жалкая, ничтожная тварь! Она так корчилась от боли, как стонала, когда я выпускал в неё пули! Этого она предусмотреть не могла! Не могла даже додуматься, с кем она собралась тягаться! Я — Дада Бхай! Дада Бхай! Я с таким наслаждением всадил ей пулю прямо в лоб! И она уже ничего не могла сделать! Проклятая, глупая идиотка! Лежит теперь на дне оврага! Никто не смеет вставать на пути Дада Бхая! Никто! Я — Дада Бхай! Я — царь и Бог этой деревни!!!

— Ты — омерзительное, отвратительное, ужасное, мерзкое чудовище! — вскочила со своего места и бросилась к мужу Сарасвати. — Я столько лет жила с монстром, с чудовищем в обличие человека! Я верой и правдой служила тебе все эти годы! Я полагала, что если судьба послала мне такого мужа, то я обязана принимать его таким, какой он есть. Я все силы прикладывала, чтобы помирить тебя с сыном, хотя Агантук постоянно говорил мне, что ты не уважаешь меня ни как свою жену, ни как мать твоих детей! Я всегда защищала тебя! Всегда вставала на твою сторону! Я искренне полагала, что своим добрым отношением я смогу изменить твой дурной нрав! Как же я ошибалась! Ты — чудовище! Мне противно даже думать о тебе, не то, что смотреть и уж тем более жить с тобой! С этой самой минуты я отказываюсь от тебя, как от своего мужа! Ты мне больше НИКТО!!!

С этими словами Сарасвати сорвала со своей шеи цепочку мангалсутру и швырнула её в изумленную харю Дада Бхая.

— Отныне я — свободная женщина! — Сарасвати собственной рукой стерла со своего пробора красную дорожку синдура, показывающую её замужний статус, и вытерла краску с руки об одежду своего бывшего мужа.

В зале заседаний вновь повисла гробовая тишина. Все пытались прийти в себя от увиденного и услышанного.

— Ваша честь, — подал неожиданно голос ошеломленный Шивом. — Я всегда был уверен, что заговор «Ганга Ки Дхидж» — дело рук Махамай. Но теперь… Получается, ваша честь, что она сама — жертва обстоятельств. И всё это дело рук Дада Бхая? Это просто не укладывается в голове…

— Эээ, ёкарный бабай, — заговорила Махамай. — Это ты еще не все знаешь, милый!

Дада Бхай вновь было кинулся на подельницу, но на этот раз его вовремя скрутил конвоир.

— Говорите, подсудимая Сабжи! — приказал Махамай судья. — Что вы имеете в виду?

— Думаете, он убил только того священника и его жену Махамай? Как бы не так, господин судья! Отца этого парня он тоже... того! Кокнул!

— Что? — вскочил Шивом и следом за ним все остальные.

— Да! Я сама это видела! Собственными глазами! Твой папаша встретил нас в лесу, он начал о чем-то догадываться, потому что Пакхи рассказала ему про сумасшедшую Гиту и её странные слова. И когда твой отец, парень, всё понял, было уже поздно. Дада Бхай придушил его, как когда-то задушил мужа Махамай. Такие вот дела, ёкарный бабай!

Внезапно Агантук сорвался со своего места, кинулся к Шивому, неожиданно крепко его обнял и столь же стремительно направился к отцу.

— В детстве я всегда гордился вами, отец! Я всегда мечтал быть похожим на вас! Слава Богу, что судьба открыла мне глаза! Мне противно думать, что у меня такой отец, как вы! Больше никогда в жизни я не желаю иметь с вами ничего общего! Я отрекаюсь от вас, папа! Больше у меня нет отца!

И стремительным шагом Агантук направился к матери и сестре.

На Дада Бхая просто жалко было смотреть — так потрясли его слова сына. Даже больше, чем отречение от него его жены, которую на самом деле, несмотря ни на что, он по-своему любил.

— Сынок! Агантук! — только и смог простонать он вслед уходящему Агантуку.

Судья вынужден был объявить перерыв, чтобы все немного могли прийти в себя.

— Ваша честь, — подал вдруг голос молчавший всё это время адвокат. — А где гарантия того, что всё, что говорит эта женщина, — правда?

— Слова свидетельницы только что были подтверждены вашим подзащитным, если вы этого не заметили, господин адвокат, — насмешливо заметил обвинитель. — Хотя, если вы так переживаете о подлинности слов свидетельницы… Скажите, миссис Бакши, почему вы так долго молчали, обладая такими сведениями? Почему сразу не обратились в полицию?

— Как только я прочитала это письмо, господин, в тот же день я собралась и выехала в Калигандж, — ответила Сатьяни. — Меня очень напугало это письмо, я хотела как можно скорее встретиться с Пуджей и все выяснить. К сожалению, я так спешила, что по собственной невнимательности попала в автокатастрофу, и несколько месяцев мне пришлось провести в больнице. Как только мне стало настолько лучше, что я смогла самостоятельно передвигаться, я отправилась сюда.

— Благодарю, миссис Бакши. И еще один вопрос. Это письмо вашей подруги Пуджи-Махамай с вами?

— Да, вот оно, — порывшись в сумке, Сатьяни протянула обвинителю конверт.

Секретарь взяла письмо и передала его судье.

— Ваша честь, у нас есть образец почерка погибшей Махамай, вернее, как мы теперь знаем, Пуджи Мукти Бхозе. Это её дневник, который был обнаружен в её вещах в ашраме. Достаточно провести графологическую экспертизу, чтобы убедиться в подлинности письма и всего, что там написано, ваша честь.

— Госпожа секретарь, приобщите это письмо к вещественным доказательствам дела, — распорядился судья.

— Всем встать! — объявила секретарь. — Суд удаляется на совещание.

 

КОНЕЦ ЭПИЗОДА.

 

* * *

 

ЭПИЛОГ

 

После описываемых событий прошло 2 года.

Дада Бхая, несмотря на всё его былое влияние, приговорили к пожизненному заключению. Его никто не навещал в тюрьме, кроме его младшей сестры Гоури. Его подельница Вабха Сабжи — лже-Махамай — за соучастие в преступлениях получила 7 лет тюрьмы.

 

Мумбаи. Большой красивый жилой комплекс. Где-то в квартире на верхнем этаже.

Сарасвати протягивает руки к малышу, делающими свои первые шаги. Карапуз крепко ухватился за руки своей мамы. Пакхи помогает сынишке идти.

— Давай, иди, иди, сюда, малыш! Иди к своей бабушке!

Пакхи осторожно отпускает руки малыша, тот делает два неуверенных шага и тут же оказывается в заботливых бабушкиных объятиях.

— Солнышко мое! — целует Сарасвати внука. — Бабушкина радость! Бабушкино счастье! А кто там пришел? А это папа пришел!

Вся троица направляется к входящему в квартиру Агантуку. Сарасвати передает своему сыну его сына. Агантук счастлив, он целует ребенка, целует Пакхи, целует свою маму. Все светятся счастьем.

 

Калигандж. Какой-то деревенский дом. Женщина подметает двор.

— Дочка! Шарми! — на крыльцо выбегает Гаятри, мать Шивома. — Шарми, ну, зачем ты опять это делаешь? — деланно возмущается Гаятри.

Мы видим Шарми, её пробор окрашен красным синдуром, на шее мангалсутра, и оказалось, что Шарми уже глубоко беременна.

— Сколько можно тебе повторять, дочка? — Гаятри забирает из рук Шарми метлу. — Тебе и моему внуку нужно больше отдыхать! Что я скажу Шивому, когда он вернется, а? — отчитывает Гаятри невестку, но та понимает, что свекровь отчитывает её понарошку, любя.

— Матушка, я и так сижу целыми днями, я устала ничего не делать, — улыбается Шарми.

— Ничего не хочу слышать, — не успокаивается Гаятри. — Идем, садись вот сюда. Сиди! Вот приедет Шивом, всё ему расскажу, что ты меня не слушалась!

В это время возле дома останавливается какой-то тарантас, из которого как раз выпрыгивает Шивом. Естественно, снова в клетчатой рубашке!

— Мама! — окликает он ворчащую на невестку мать.

— Сынок! — Гаятри бросается на голос сына.

Лицо Шарми озаряет счастливая улыбка, как только она увидела Шивома.

— Мы ждали тебя только завтра, сынок, — защебетала счастливая Гаятри.

— Получилось приехать пораньше, мама, — поцеловал маму в висок Шивом. — Милая, как ты? — он присел на лежанку, на которой сидела Шарми. — Я так по вам соскучился! — глаза Шивома светятся счастьем, глядя на милое лицо Шарми. — А как мой чемпион? — он нежно склонился над животом жены.

— Пинается! — улыбнулась Шарми. — Услышал папин голос и обрадовался!

— Обрадовался? — Шивом расплылся в счастливой улыбке.

Шивом и Шарми нежно смотрят друг на друга, Гаятри в сторонке смахивает непрошеные слезы радости от благостной картины счастья своих молодых.

 

Имение Дада Бхая.

— Тамтам! Эй, Тамтам! — на весь дом раздается привычный голос матушки Тхакур, зовущей служанку. — Да где вы все, вымерли что ли? Где моё лекарство? Эй, Тамтам!

Тамтам в страхе несется через весь двор с лекарствами для матушки Тхакур. Похоже, в этом доме всё осталось без изменений! Хотя нет!!!

Спальня Уттары и Пробина. На кровати лежит бледная Уттара, которую осматривает доктор. Рядом суетится испуганный Пробин.

— Доктор, что с ней? Она так внезапно упала в обморок. Что с Уттарой? — тараторит без остановки Пробин.

— Ничего страшного, господин Пробин. С вашей женой всё в полном порядке! Она беременна! Поздравляю, вы станете отцом! Поздравляю вас, госпожа!

Радостная новость мгновенно разлетелась по дому.

— Дорогой зятек, дорогой зятек! — в комнату влетел Сукхи. — Поздравляю вас, дорогой зятёк!

— Эээ, Сукхи! Слыхал, какая новость! — Пробин по-настоящему счастлив. И даже Уттара не может скрыть радостной улыбки.

— Дорогой зятёк, там пришли деревенские, они требуют вашего внимания.

— Эй, слушай, опять эти деревенские! Они, что, каждый день сюда ходить будут? Сколько можно?

— Дорогой зятёк, вы же теперь управляете этим имением, вы теперь хозяин. Поэтому они теперь всегда будут приходить к вам за помощью! Клянусь Матушкой Дургой!

Пробин и Сукхи вышли во двор, где их уже ждали несколько человек из деревни.

— Ну, и что у вас на этот раз? — с места в карьер начал Пробин.

— Хозяин, вы должны разрешить наш спор, — начал говорить один из них. — Его коза забрела на мой участок и попортила все мои посевы!

— Эй, слушай, она же не знала, что это был твой участок! — начал возражать его оппонент. — Откуда ей было знать? Это же глупое животное. Куда пожелает, туда и идет.

— Вот именно! Животное глупое! Но и его хозяин, похоже, тоже! Ты что, не мог привязать свою козу, чтобы она никуда не уходила?

— Да, как я её привяжу-то? Если она упрямится! Это же коза! Попробуй привяжи её!

Мужики начинают (или продолжают) препираться и ругаться.

— Эй, эй, стойте, стойте! — прикрикнул на них Пробин. — От меня вы что хотите? А?

— Хозяин, если его коза попортила мои посевы, то пусть он заплатит мне за порчу!

— Вот еще, удумал! Она что, специально что ли их испортила? Она просто была голодная! Тебе что, жалко травы для несчастного животного?

Мужики опять хотели было заголосить, но Пробин вовремя их остановил.

— Вот что! Если его коза попортила твои посевы, съев их, то она же даст потом молоко, верно? Вот и отдай ему это молоко — в качестве компенсации. Понятно?

Мужики начали чесать репы.

— А и то верно! Ну, вы и голова, хозяин!

Довольный собой Пробин и хихикающий Сукхи выпроваживают мужиков из имения.

 

ЗВУЧИТ ФИНАЛЬНАЯ ПЕСНЯ — ЗАГЛАВНЫЙ САУНДТРЕК «ГАНГА КИ ДХИДЖ»

 

На экране мелькают кадры, плавно сменяя картинки.

Счастливый Шивом гладит живот улыбающейся Шарми, она перебирает волосы на его голове.

В доме родителей Пакхи стоит надутый Гаджва, к нему ласкается Какхули, ей удается вызвать улыбку на лице мужа.

В имении Дада Бхая Уттара капризничает, рядом суетится Пробин.

К Пакхи и Агантуку в Мумбаи приехали её родители — Говинда и Сумона Дас. Дедушка и две бабушки устроили потасовку за право подержать на руках внука. В итоге внук достался деду, усевшись у него на коленях, а бабушки расположились по обеим сторонам от Говинды. Счастливые Пакхи и Агантук, обнявшись, с умилением наблюдают за милой сценкой.

 

КОНЕЦ.

 

8 ноября 2023 года.