Отведенный час (джен)

— Опоздали. — Доктор выглядел усталым и раздраженным, даже больше, чем обычно.

Клара отлично понимала его чувства. Она задрала голову к небу, глубоко вдохнула весенний воздух, надеясь, что он будет свежим — это могло бы спасти вечер. Но наслаждаться, к сожалению, было нечем. Пахло гарью, паленой шерстью, рвотой и кровью. Они действительно прибыли слишком поздно. Большинство стрелявших уже было уничтожено: ЮНИТ, добравшийся до места преступления раньше, зачищал улицы; люди — Кларе не хотелось верить, что это действительно были люди, а не инопланетяне — ещё сжимавшие свои пистолеты, валялись повсюду. Всё вокруг казалось чудовищно неправдоподобным, точно это были манекены. Просто реалистичные ростовые куклы. Правда, обычно манекены не лежали в лужах крови, и мозговая жидкость не вытекала из их продырявленных голов.

Выжившие понемногу выбирались из укрытий; в большинстве своём это были подростки и ровесники Клары, выбежавшие из торгового центра и успевшие спрятаться где-то на автостоянке, за перевернутой остановкой или за оставленными машинами. Кто-то нёс на руках окровавленного ребёнка. Кларе не хотелось видеть, что случилось с ним — не из равнодушия, из малодушного желания спать по ночам. Когда она всё же оглянулась, мужчина уже ушел далеко вперед. Ребенок на его руках не шевелился.

— Это не твоя вина. — Клара повернулась к замершему Доктору и, не дождавшись его реакции, с силой дернула его за рукав пиджака. — Не каждая смерть во Вселенной — твоя вина. В конце концов, это… Ты уверен, что дело в инопланетной активности? Я о том, что иногда массовое убийство — дело рук самих людей. Сумеречная сторона нашей человеческой жизни: мы убиваем и умираем, и зачастую это происходит по нашей же вине.

— Только не с таким оружием. Посмотри внимательно, много ты видела землян, бегающих с лазерными пулеметами, прожигающими в телах огромные дыры? — Доктор наклонился над одним из пострадавших.

Клара поморщилась. Мужчина был буквально прожжен насквозь; в образовавшуюся из-за выстрела дыру Клара могла бы засунуть руку, коснуться асфальта, а затем вытащить обратно, и не запачкать при этом свитер. Выстрел уничтожил — вероятно, сжег — не только мягкие ткани, но и часть позвоночника, и когда Клара, сдерживая отвращение, попыталась приподнять тело, чтобы осмотреть выходное отверстие, что-то неприятно хлюпнуло — так, точно она трогала практически сырую отбивную. Медленно, стараясь лишний раз не прикасаться к открытым ранам на теле пострадавшего, Клара вернула труп в прежнее положение. Конечно, не стоило и надеяться на что-то вроде пули, но хотя бы следы от лазера на асфальте могли остаться: пару раз Доктор определял по проплешинам модель оружия и время его создания.

Клара разве что помнила, как выглядят обычные пулевые ранения — благодаря Доктору она насмотрелась на многое, в том числе провела пару часов в Афганистане, где живых было гораздо меньше, чем мертвых. Помимо поиска распространяющего радиоактивное излучение артефакта с Марса Клара безрезультатно пыталась оказать помощь одному из солдат: в общем-то, она смогла только зажать рану и позвать на помощь хоть кого-нибудь. Крови почему-то было совсем немного; уже потом ей объясняли, что при огнестрельных ранениях кровотечение не всегда происходит наружу, и внутреннее кровотечение куда опаснее. Но тогда, когда у того солдата пошла горлом кровь, и он захрипел, затрясся, а затем замер, Клара медленно убрала руки с его живота и долго смотрела на небольшую округлую рану. Почему-то она запомнила прилипшие к коже пострадавшего волокна ткани от его темно-зеленой засаленой рубашки, а ещё искаженное лицо парня, его закушенную губу и кровь, стекающую по подбородку. Больше не было ничего. Даже выстрелов неподалёку она не слышала. Доктор, вернувшийся спустя сорок минут, зачем-то в жару скинул пропахший гарью и табаком пиджак и накинул ей на плечи, а затем увел, шепотом говоря что-то о том, что ему очень жаль и о том, что все умирают в свой час вне зависимости от желания спасти или спастись. Следующие пару вечеров Клара ночевала в ТАРДИС — сидела в своей комнате, вечерами, забравшись с ногами на стул, пила чай и ела сухие, явно старые пряники, пока Доктор пытался отвлечь её рассказами о путешествиях. Наверное, поэтому Клара так прониклась историей Дэнни Пинка — кто знает, сколько таких смертей видел он, вынужденный воевать, стрелять и уклоняться от пуль, точно так же бежать под палящим солнцем, таскать тяжести, оказывать первую помощь и опустошенно смотреть на лица погибших.

— Тогда почему ТАРДИС так не хотела, чтобы мы оказались именно здесь? Что особенного в этом дне? Лондон, конец двадцатого века. Мы даже не слишком бросаемся в глаза — ну, если не считать, что мы вышли из появившейся из пустоты синей будки.

— Это же ТАРДИС. — Доктор только отмахнулся. — Видимо, обнаружила очередной временной парадокс, какую-нибудь неувязку. Или вредничает, потому что кое-кто пару часов назад пролил на панель управления чай. Не важно. Надо проверить, вдруг есть ещё выжившие, а потом выяснить, кто здесь раздаёт лазерные пулеметы населению.

— Не доверяешь ЮНИТу? — она усмехнулась. — Решил драться вместо них?

Доктор выглядел нахохлившимся и сердитым. Иногда Кларе казалось, что он похож на раздраженную седую птицу, уже теряющую перья, но всё ещё готовую расколотить чьи-то головы своим клювом. В такие моменты Клара дорожила им ещё сильнее.

Давно прошли растерянность и недоверие к новой регенерации; теперь ей было неловко и стыдно вспоминать о своей реакции на «новое лицо» Доктора — как будто тело, полученное в результате регенерации, могло изменить что-то в Докторе. То есть, конечно, характер, привычки, вкусы, склонность ворчать по любому поводу действительно менялись, но и сама Клара не осталась прежней. Много воды утекло с тех пор, как она впервые увидела Доктора на своём пороге, и никто не смог бы точно ответить, к лучшему это или нет.

— Только не в это время: сейчас у них отвратительное руководство.

— Тогда я вернусь к стоянке и осмотрюсь там. Услышишь выстрелы или крики — приходи!

— Будто иначе я не вернусь… — Доктор язвительно посмотрел на Клару. — Между прочим, тебя я не оставлял.

Он развернулся и направился к сотрудникам ЮНИТ прежде, чем Клара успела сказать что-то ещё. Пару минут она с любопытством наблюдала, как Доктор доводит попавшихся ему на глаза солдат: иногда Клара, конечно, сочувствовала окружающим Доктора людям, даже завела ему карточки для улучшения «коммуникативных навыков», но большую часть времени она, в общем-то, разделяла его раздражение и нетерпение.

«Дэнни, конечно, был прав в своей нелюбви к солдатам и армии как концепту… — думала Клара, осторожно обходя всё ещё выбирающихся пострадавших. — Но насчёт Доктора ошибался. Он просто не имел права судить так — он с ним не путешествовал и бок о бок не дрался, ничего о нем не знал, поэтому...»

Клара никогда не любила подземные автостоянки: может быть, из-за фильмов ужаса, где вечно похищали людей, подходивших к своим машинам, может быть, из-за того, что однажды незнакомая женщина больше получаса отчитывала её за неаккуратную парковку, а Клара, только получившая права, почему-то растерялась и не смогла ответить ни слова. К тому же… Она до сих пор боялась темноты. Ей с детства казалось, что там, во тьме, может прятаться кто-то, кого Кларе совсем не хочется встретить. Раньше страх был абстрактным, не облекающимся в слова — было лишь давящее ощущение собственного страха, избавиться от которого не получалось; теперь темнота наполнилась далеками, кибермэнами, а то и полностью состояла из вашты нерады. Её она, к счастью, никогда не видела, но рассказом Доктора была впечатлена.

В глубине зала кто-то вскрикнул — вскрикнул и сразу же затих. Выстрелов не было слышно, но Клара всё же подобралась, несколько раз оглянулась, проверяя, нет ли кого-то позади. Меньше всего ей хотелось получить пулю в спину, не успев сделать ничего полезного напоследок. Наконец, решившись, Клара тихонько встала, пытаясь осмотреться. Было пусто — пусто и совсем тихо, так, как бывает перед грозой. Клара шла на цыпочках, готовая в любой момент упасть на пол и заползти под ближайшую машину.

«Папа всегда говорил, что прятаться — тоже наука, и лучше бы научиться этому заранее.. — подумала Клара. — Правда, он имел в виду игру в пейнтбол, а не прятки со смертью, но суть та же».

Она продолжала размышлять о пустяках, позволяя себе отвлечься от непроходящей тревоги хотя бы на пару секунд, когда увидела прячущуюся за внедорожником девушку. Кажется, та пыталась отдышаться или справиться с паникой. Клара легко могла понять её; ещё несколько лет назад она, слыша новости об очередном массовом убийстве в школе или торговом центре, с ужасом представляла, как выбиралась бы оттуда, как спасала бы детей или случайных прохожих. Да и сейчас она порой задумывалась, кто более жесток в своём стремлении разрушать — сонтаранцы, любившие войну больше всего на свете, далеки или же обычные люди, пораженные простой в своей чудовищности идеей убийств ради убийств. Далеки не так и часто убивали соплеменников. Люди стреляли друг в друга каждый день, и не всегда искали оправдания своей жажде крови.

— Эй! Беги сюда! — крикнула Клара.

И тогда девушка обернулась.

Клара, конечно, отлично помнила, что Доктор встречал её ...версии, копии, почти регенерации на протяжении всех своих жизней: трудно забыть, что шагнул в чей-то временной поток из отчаянного желания спасти самого близкого друга во всей вселенной. До неё — до дочери Эмили и Дэвида Освальд, школьной учительницы, спутницы Доктора Клары Освальд — было множество других мисс Освальд, и не имеет значения, какие имена они носили и что пережили. Но раньше Клара их никогда не видела.

Это могло привести к парадоксу. Это могло сломать временной континуум. Но Клара не могла отвести взгляда от себя самой. Она впервые увидела себя со стороны: настороженную, с растрепавшимися волосами — стоило ли всю жизнь комплексовать из-за выделяющихся щек, чтобы подчеркивать их причёской. И одежда была почти такая же, какую любила носить сама Клара — короткая расклешенная юбка, серый свитер поверх блузки.

«Кого она спасала? — задумалась Клара. — Кого из множества регенераций Доктора она должна была спасти? Что она делала здесь, в конце двадцатого века, кого искала и на что надеялась?»

— Ну же! — Клара снова окликнула её, и, осознав тот факт, что фактически разговаривает сама с собой, неловко рассмеялась вполголоса.

«Назову её Освин… — подумала Клара. — И буду притворяться, что она — моя сестра-близнец. Доппельгангер. Всё как у Осгуд. Могу даже мрачно произносить «правда или последствия» и пугать Доктора».

Выждав ещё пару секунд, вторая Клара бросилась к ней. Она петляла между машинами, то и дело вжимала голову в плечи, но продолжала осторожно пробираться вперед. Клара даже залюбовалась её движениями — эта её версия была куда грациознее, утонченнее… Красивее. А ещё в её левой руке был зажат пистолет. Не огромный лазерный пулемет, обычный старенький револьвер; такой Клара видела у своего дедушки, когда однажды без спросу залезла в сейф.

— Клара!

Она немедленно обернулась, но не увидела угрозы, о которой с такой тревогой в голосе кричал Доктор. Клару всё ещё загораживал стоявший совсем рядом с внедорожником небольшой синий автомобиль. В её время в такие машины встраивали автоматическое управление, а потом рекомендовали всем новичкам, только садившимся за руль. Сейчас, за семнадцать лет до этого, автостоянка была заполнена обычными добротными автомобилями, на которых можно было относительно быстро и комфортно перемещаться по городу и за которыми можно было спрятаться, если вдруг начнётся стрельба.

Решив перестраховаться, Клара отползла назад и уже привстала, чтобы бежать обратно к выходу, когда совсем рядом раздались выстрелы. Она бросилась на пол, закрыла голову руками и замерла. В наступившей тишине Клара услышала, как бьётся её собственное сердце.

«Сейчас я умру». — отчетливо поняла Клара. Почему-то от этой мысли ей стало легче, и она вскочила, оглянулась в поисках Доктора… И замерла. В двух шагах от Клары лежала её доппельгангер, и на её сером свитере расплывалось пятно крови. Доктор уже склонился над ней, и Клара вдруг заметила, что у него дрожат руки.

«Он думал, что это я...» — осознала она. От этой мысли во рту стало совсем сухо, точно Клара долго бежала по пустыне и не могла найти ни капли воды.

Медленно, то и дело сглатывая, стараясь дышать глубже, Клара подошла к девушке. Та, ещё живая, удивленно смотрела на неё:

— Ты… как я… — с усилием произнесла она.

— Практически. — Клара протянула руку и погладила девушку по голове. — Как тебя зовут?

— Освин.

— Слушай меня, Освин! — Клара прикусила губу, едва сдерживая слёзы. Она даже не знала, отчего так хотелось плакать — не то от осознания собственной смертности, не то от очередной гибели у неё на глазах. — Слушай меня, только меня. Я знаю, ты сможешь это выдержать — сейчас подоспеет помощь и мы что-нибудь придумаем, хорошо? Ты не можешь сдаться, слышишь, ты нужна миру. Ты нужна Доктору, ты ведь здесь, чтобы его спасти, а значит, не можешь умереть. Не закрывай глаза, пожалуйста, продолжай дышать! Ещё не твой час. Ещё не твой.

Освин смотрела устало и спокойно. Постепенно её взгляд становился мутным и расфокусированным, точно она смотрела на Клару сквозь толщу воды. Её левая рука лежала на животе, но Освин была слишком слаба, чтобы зажать рану. Отчасти ей повезло — кажется, последнему убийце не досталось лазера, и он стрелял из самого обычного пистолета. Освин могла бы выжить, но Клара смотрела ей в глаза и понимала, что шансов нет. Слишком много крови. Два пулевых ранения — совсем рядом, точно мужчина нарочно целился ей в живот, так, чтобы убить наверняка.

Убийце повезло гораздо больше. От чьей бы руки он ни погиб — Клара не видела, кто стрелял, Освин или Доктор — застрелили его мгновенно: прямое попадание пули в голову вышибло глаз и мозги. Теперь мужчина лежал рядом, прислонившись к одной из отчаянно сигнализирующих машин. Клара могла бы посмотреть в глаза тому, кто посмел стрелять по ни в чем не виновным людям. Однако, только взглянув на стрелявшего, она передумала: половину лица преступника раздробило выстрелом, а рассматривать кровавую кашу, делающую лицо похожим на надкушенный помидор, Кларе хотелось меньше всего на свете.

— Беги, — вдруг прошептала Освин.

— Что? — Клара подумала, что она ослышалась. — Повтори.

— Беги и помни меня.

Освин вздрогнула всем телом и сразу же затихла.

— Обычно она говорила это мне. — Доктор сел рядом с Кларой и положил руку на её плечо. — Эти слова, напутствие — беги и помни. Я слышал их столько раз, и не думал, что услышу ещё раз.

— Она смотрела на меня, Доктор, она говорила это мне! Это я крикнула ей бежать ко мне, зная, что она привлечет к себе внимание, и я виновата! — Клара сорвалась на крик. — Я должна помнить её, потому что мой доппельгангер умер из-за моей глупости!

— Она спасала тебя, Клара. Изначально убийца шел на твой голос. Это она застрелила его, не я. Звуковая отвертка была слишком далеко, да и следы выглядели бы совсем иначе.

Клара снова взяла Освин за руку и, уже не сдерживая слёзы, прижала её к себе. Отчасти Клара сознавала, как странно и нарциссично это выглядит — плакать над практически собственным распростертым телом, но в эту секунду ей показалось, что раньше она никогда никого не теряла, что эта несправедливая, даже нелепая смерть — первая.

— Сколько раз ты видел, как я умирала? — Клара отпустила руку Освин и развернулась к Доктору.

Он отпустил глаза и покачал головой.

— Клара, не стоит…

— Доктор, сколько раз ты видел мою смерть?!

— Достаточно. — на секунду он зажмурился и поджал губы, точно сдерживаясь от поспешных слов. — Я часто видел тебя. Иногда ты просто проходила мимо. Иногда — указывала направление, подсказывала что-то и просила прийти. Но иногда, когда я не мог остановить тебя, когда я был невнимателен, слишком занят или зол, когда я отворачивался или отвлекался, не придавая значения происходящему, ты умирала — ради меня, ради кого-то ещё, или просто потому, что я не приходил вовремя. Я опаздывал и ты раз за разом умирала. Я снова опоздал.

Клара то и дело вытирала слезы рукавом кофты, но они продолжали течь.

— Однажды я тоже умру. Нет, — добавила Клара, заранее обрывая все обращенные к ней слова, — нет, послушай меня: мы умираем в отведенный час. Просто не дай мне умереть у тебя на руках.

Доктор вздрогнул и болезненно усмехнулся, и Клара тут же зажмурилась, понимая, как жестоко прозвучали её слова.

— Я говорю это не потому, что хочу оттолкнуть тебя или умереть втайне! Я только что умерла на своих же глазах, и мне страшно! Я смотрела на свою смерть и это худшее, что я видела, а я бежала за тобой сквозь время и пространство. Я хоронила близких, и ты отлично знаешь, до чего меня это довело! Ты видел мою смерть столько раз подряд, что уже не помнишь этого — и я не хочу делать тебе больно ещё раз.

— Думаешь, мне станет легче, если я не увижу или не запомню этого? Думаешь, твоя смерть может оставить меня равнодушным? — Доктор покачал головой. — Клара Освальд, я не дам тебе умереть. Только не тебе.

— Мы не умеем воскрешать. — она покачала головой, вспоминая, как отчаянно когда-то желала вернуть Дэнни к жизни. Теперь она чувствовала только сдержанную горечь — сначала она не смогла его спасти, а потом всё-таки отпустила и оставила позади.

— Я сумею. Пойдём, нам нужно найти тех, кто раздавал лазерные пулеметы всем желающим. У меня есть несколько комментариев относительно этого решения.

Доктор протянул ей руку, и Клара поднялась и пошла за ним. Напоследок она обернулась и ещё раз посмотрела на лежащую на полу Освин: умирая, та раскинула руки и неловко поджала ноги.

«Почему она обратилась именно ко мне, а не к Доктору? — встревоженно подумала Клара. — Что она имела в виду?»

Доктор молча ждал её у выхода. В сгустившихся сумерках его фигура была едва видна, и Клара подумала, что идёт наощупь, зная только то, что Доктор рядом и скорее всего успеет прийти на помощь.

— Возможно, я никогда не прекращала лететь. — шепотом произнесла Клара. — Не так уж это и плохо.