Галактика принадлежит мне (джен)

Когда же тебя проймет?

Вокруг нас бурлит лава, рушатся постройки, а ты все так же безмятежен. Для виду, конечно, кричишь всякое-разное, но на самом деле тебе плевать. И когда ты сказал «не тронь ее!», тебе тоже было плевать. Это стало для меня последней каплей. Не смей говорить о Падме со своим лживым сочувствием!

За тринадцать лет я ни разу не встречал у тебя настоящих чувств — только покой и волю. Бо-Катан рассказала мне: Мол убил Сатин, а тем же вечером, убегая из темницы, ты снова был невозмутим и отпускал свои шуточки. Не любил ты ее, бездушный белый рыцарь. И то, что она тебя любила, тебе было совершенно безразлично. А потом еще хвастался — «вот я смог преодолеть свои чувства, тебе тоже нужно спокойнее относиться к сенатору Амидале». Ненавижу.

Я тебя ненавижу, истинный джедай! Ты убил мою мать. Что тебе мешало выкупить ее год или два спустя, раз уж взял меня в ученики? Джедайское безденежье? Обратился бы к правительству Набу — тебе бы пошли навстречу. Но нет, ты считал, что джедаю привязанности только мешают, а всех рабов Татуина все равно не спасешь. Да я бы никогда к ней не приблизился и вообще навек забыл все эмоции, лишь бы знать, что она теперь живет на нормальной планете, и ее не продадут куда попало по сумасбродному решению торговца! Ты думал, я смогу ее забыть — я, попавший в орден десятилетним ребенком, а не трехлетним несмышленышем? Нет я не забыл. Я помнил, пока сам не смог отправиться на Татуин, да только было слишком поздно. Да, ее замучили тускены, но этого бы не случилось, если бы не ты, светлое чудовище!

— Энакин! Я — плохой учитель.

О! А вот это уже похоже на искренность. Тебе казалось, что ты подавил все несветлые помыслы, но у тебя осталась гордыня. Ты мечтал войти в историю как джедай, обучивший Избранного. Того, кто уничтожит ситхов. Ну что ж, Избранному суждено вернуть равновесие. Ну так получай то равновесие, которое заслужил.

— Стой! Все кончено! Преимущество у меня.

— Ты недооцениваешь могущество темной стороны.

Забавно, но этому приему научил меня ты. Именно так ты когда-то разрубил беднягу Мола.

— Не пытайся!..

Вейдер прыгнул за спину Обивана и пронзил его насквозь.

Убивать учителя оказалось неожиданно легко и приятно.

Вейдер отключил клинок. Труп учителя упал на край осыпи. В этом было что-то неправильное, противоречащее вселенской гармонии, поэтому Вейдер спихнул тело вниз ногой. Оно скатилось вниз и замерло у края лавовой реки. Вейдер усмехнулся. Его переполняла сила. Никогда еще он не чувствовал себя таким могущественным и никогда еще его разум и чувства не были так обострены. Бывшего джедая накрывало одно озарение за другим.

Старик Бейн ввел правило двух не просто так. Истинное предназначение этого правила всегда знал только старший лорд ситхов и не сообщал его младшему, пока оставался жив. Ситху нужно убить своего учителя, чтобы его потенциал полностью раскрылся, освободившись от оков чужого влияния. Но кое о чем не догадывались даже старшие темные лорды. Оказывается, убийство светлого учителя дает эффект ничуть не худший, чем убийство темного. Это Вейдер чувствовал теперь в полной мере.

Ему вспомнилось, как три года назад он — сквозь агонию отсеченной руки — наблюдал за поединком Дуку и Йоды. Несчастный граф — ему бы сражаться в полную силу, любыми средствами выцарапывать у судьбы смерть великого магистра. И тогда Палпатин уже не смог бы его обмануть. Как теперь не сможет он обмануть Энакина Скайуокера.

Карабкаясь по скале к площадке, Избранный чувствовал противные ниточки, тянувшиеся через полгалактики к его возлюбленной. Это Сидиус медленно убивал ее все это время. Старому обманщику было нужно, чтобы страх за жену толкнул Скайуокера на темную сторону. А вот волевая женщина, имеющая влияние на его ученика, Сидиусу совсем не нужна. Император держит Падме в живых ровно до тех пор, пока та не родит ребенка Избранного. Что ж, у нас есть еще несколько часов. Главное, чтобы старик не догадался, что его карманный Дарт уже преобразился.

* * *

Клоны выстроились перед трапом, образовав коридор для императора. Уродец в черном плаще вышел из шаттла, и Вейдер подошел к нему.

— Великолепно, мой ученик. Теперь не осталось никого, кто мог бы противостоять нам. Галактика принадлежит нам. Возьми свое новое оружие, Лорд Вейдер.

Избранный принял меч из рук Сидиуса. Тот мог прочитать в ученике ликование, торжество, предвкушение грядущих побед. Избранный подкинул меч и, перехватив его, резким выпадом пронзил императора Палпатина. Он пронзил темного учителя ситхским клинком, как до этого пронзил светлого учителя джедайским. Ситх упал навзничь, на его пальцах зародились молнии, но погасли, не успев сорваться.

Великолепное ничтожество. Учитель Сидиуса был великим финансистом и талантливым биотехнологом, учитель его учителя — гениальным инженером. А сам Сидиус так и остался просто пронырливым политиком, хоть и умеющим пустить пыль в глаза. Избранный поднял взгляд. Клоны направили на него бластеры.

И что вы будете делать? Я воевал с вами бок о бок три года. Спасал ваши жизни, а вы спасали мою. И все это время я пытался внушить вам, что вы живые люди, а не просто оружие канцлера. Вот и пришла пора решать.

Стволы опустились.

Что ж парни, я в вас верил.

— Нет. Галактика принадлежит мне.

Избранный почувствовал, как истаяли противные нити, тянувшиеся от Сидиуса к Падме. Его жена не пришла в сознание, но задышала ощутимо свободнее. А еще у нее начали отходить воды. Надо будет запустить одного из медроидов Конфедерации, у него должны быть программы на все случаи, включая этот. В крайнем случае, клонов можно привлечь. Ничего любимая, все будет хорошо. Никто не сможет управлять моей Галактикой так мудро и справедливо, как ты.