Тео. Теодор. Мистер Нотт (джен)

25 апреля 1986 года. Нотт-холл. Актон, пригород Лондона.

Теодор Нотт засыпал в своей постели. Недавно прошёл его шестой день рождения. Подарков было не очень много — тётя Гестия прислала книгу «Лучшие стражи правопорядка Британских островов через века, издание дополненное и расширенное», которую Тео уже успел пролистать, отец подарил ему детскую метлу — летать Тео не очень понравилось, друзья отца прислали поздравительные письма, а письмо, подписанное от отправителя «Кантакерус Нотт Третий, Бостон, МАКУСА» отец, не открыв, отправил в пламя камина.

Спать хотелось — и в то же время Тео казалось, что он никогда не сможет уснуть. Мальчик не страдал от бессонницы, но сегодня ему никак не спалось.

Все звуки будто бы обострились. Ухали — как обычно, Тео мог поклясться, но громче, чем надо! — отцовские совы в мансарде, которых он разводил на продажу. Ворочался в пристройке старый гиппогриф деда, Вепрь. Шумели травы на лугу, отделявшем владения Ноттов от мира магглов.

Всё было как обычно, он засыпал каждый день под этот шум, и всё же не мог уснуть. Порыв ветра на улице засвистел в приоткрытое окно, и Тео разозлился. Он был спокойным мальчиком, начитанным ребёнком — и даже, можно сказать, умным. Миссис Клируотер, занимавшаяся с ним, ставила его в пример своему сыну Джорджу, что был старше Тео на год. Джордж, светловолосый мальчишка с блеклыми глазами, побаивался Тео, и его компания явно не давала ему сосредоточиться. Сначала младший Нотт не мог понять, в чём дело, а потом, когда спросил у миссис Клируотер напрямую, получил ответ, что мальчишки Косой аллеи считают Ноттов тёмными магами.

Тогда, полгода назад, он ещё не знал, что их дом не просто так друзья отца зовут «маггловским», а настоящий родовой особняк древнего рода магов был снесён после шалости одного из их с отцом предков. Кантакерус Нотт издал какую-то издевательскую брошюру, которая оскорбила многих магов полвека назад, и их дом лишь стоял на месте старого — но из-за того был отнюдь не древним и отнюдь не внушительным.

Миссис Клируотер, когда он грустно рассказал ей эту историю, посетовала, что Тео похож на свою мать. Это задело и воодушевило мальчика — никто не рассказывал ему, какой она была. Отец не желал говорить о ней, тётка всегда молчала и гневно смотрела на отца, если он её спрашивал, а учительница лишь качала головой и промокала платочком уголок глаз со словами, что она была хорошей подругой и лучшей из них.

И ничего больше.

Может, именно потому Тео казался Джорджу Клируотеру холодным и отстранённым, что он никогда не знал тепла материнской любви — но он отчаянно завидовал своему напарнику по чистописанию, математике и истории, когда миссис Клируотер касалась его в заботливом жесте, а он кривился, обиженно говоря: «Ну, мама!»

Тео и сам не заметил, как за этими мыслями почти провалился в сон.

Но нет. Снова порыв ветра засвистел в окно.

— Руми, — тихо позвал он домовушку. Та появилась с лёгким хлопком. — Прикрой окно.

Он чуть не добавил слово «пожалуйста», как учила миссис Клируотер — но отец в прошлый раз отчитал его, услышав, как он говорит с эльфами.

— Они служат нам, волшебникам, — горделиво сказал он тогда. — Мы не должны пресмыкаться перед ними.

И всё же Тео не был уверен, почему его вежливость была равна пресмыканиям.

— Спасибо, — добавил он, и Руми исчезла с ещё более неслышным хлопком.

Тео поворочался с боку на бок. Если бы он мог видеть часы, он бы понял, что пытается заснуть уже полтора часа — с момента, как отец пожелал ему спокойной ночи и погасил заклинанием магический светильник над кроватью.

Вдруг откуда-то снизу, с первого этажа, из холла, раздались резкие, дребезжащие звуки.

— Нотт! — крикнул кто-то. Тео вдруг стало очень страшно. Он не помнил этого наверняка, но главным страхом его детства были какие-то страшные фигуры в красном, что напугали его и бабушку, заявившись в поисках отца ночью. С таким же звуком.

— Мерлина ради, Малфой, не кричи! — послышался голос отца. — Теодор уже спит.

«Не сплю, — сказал себе сам мысленно шестилетний мальчик. — Я не могу уснуть».

— Отлично, что не спишь ты, — язвительно, неприятно протягивая некоторые гласные звуки (Тео горделиво вспомнил, как они называются, из наставлений миссис Клируотер), произнёс ночной гость, какой-то знакомый отца. — У нас проблемы.

Тео почти успокоился, но после этих слов гостя и последовавшего гневного восклицания отца снова напрягся. Страх толкнул его вылезти из-под одеяла и подкрасться к двери, чтобы подслушать, что за проблемы были у отца.

Будто бы в тон его волнению, в мансарде заухали совы.

— В России объединённый отряд Конфедерации магов накрыл логово сторонников Гриндевальда, — говорил меж тем непонятные слова визитёр, явно усевшийся в одно из кресел перед камином.

— В России? Мерлин благочестивый, а причём тут проблемы русских, Малфой?

— Дослушай меня, Магнус! — тон голоса этого… Малфоя сменился на озлобленный. — Ты помнишь, кто именно сбежал с островов, когда пал Тёмный лорд?

— Кто? Каркарофф? Паркер? Младший Долохов?

— Старший Розье. Старик бросил сына и племянника, а сам, верный идеям Лорда, бежал на материк. Мне сообщили… по надёжным каналам, что его взяли в плен там. На какой-то Лысой горе они должны были принести в жертву магглов, и их остановили, был бой.

— А при чём здесь Розье?

Скрипнула половица.

— Розье здесь при том, — голос Малфоя стал тише, но Тео уже даже не дышал, испуганно ловя каждый вздох взрослых снизу, — что он занимался бумагами Лорда. Он и мой отец были доверенными слугами, понимаешь? Он знает всё обо всех операциях! ВСЁ! — гаркнул Малфой.

— Но… но ты же говорил, что все документы уничтожены! Мы заплатили за это, Малфой, и заплатили немало!

Тео буквально представил, как отец размахивает руками, произнося это. По коже побежали мурашки.

— Да, я знаю, — зло ответил нежданный гость. — Мы тоже заплатили. Я выручил вас, но теперь вопрос сложнее. Европейцам не нужен Розье. Они отдадут его нашему министру, а министр отдаст его аврорам.

— И они его казнят. Скримджер не станет мусолиться, он, как и Крауч…

— Отто Скримджер мёртв, — отчеканил Малфой. — Он, и ещё сотня магов Конфедерации. Там была бойня, даже магглы, — в тоне появилось презрение, — со дня на день узнают о последствиях. Огромные земли выжжены проклятьями. Леса стали ржавыми, но это всё проблемы русских. У нас проблемы другие. Теперь нам нужны деньги, снова нужны, Магнус.

— Ты не сможешь подкупить дементоров, — отчаявшимся голосом произнёс Нотт. — Если Розье расскажет…

— Кандидатов на место главы Дэ-Эм-Пэ двое, — перебил его гость. — Генри Вуд и Шизоглаз.

— Один хуже другого.

От хмурой реакции отца Тео, уже увлеченному подслушанным разговором, вдруг снова стало страшно. Шизоглазом его пугала бабушка, когда он баловался. Он скучал по ней, ведь бабуля уехала лечиться в МАКУСА зиму назад, как сказал ему отец.

— Шизоглаз, — снизу раздались шаги, — применит постановление Крауча. Он лично заполнил половину Азкабана и взял Лестренджей, что ему Розье. А вот Вуд… он ведь догадывается, что его дочь и мать с отцом погибли не от рук оборотней, Магнус. Что там были и маги.

— Я ни в чём не виновен, и ты это знаешь!

— Да, но ведь Розье знает, зачем и кто был там? И твою роль, и мою, и так по каждому случаю. Маккинноны, Боунсы, Пруэтты, сотня полукровок, бесчисленное множество маггловских выродков! На каждого из нас Розье выдаст Вуду всё, лишь бы не попасть к дементорам! Он бросил Эвана на растерзание в Азкабан, чтобы выкроить время на побег!

— И что ты хочешь, Люциус? Сколько и кому мне надо отправить денег? Что я должен отдать, и для кого?

— Я пока… не знаю цену, Нотт. Но нам нужен Шизоглаз. Он не продержится долго, но он уберёт угрозу Розье. Раз и навсегда. И тогда… тогда мы сможем спать спокойно, и твой сын, и мой.

— Но всё же. Какова цена, Люциус?

— Ты должен дать мне обет, что участвуешь в этом, Магнус. Если ты согласен… отправимся же к Гойлам.

Раздались хлопки — Тео понял, что отец и его гость покинули дом. Мальчику казалось, что он подслушал что-то очень, очень важное, но что именно — он пока не мог понять.

Выйдя из уборной, он почувствовал вдруг резко усталость, и вскоре забылся тревожным, странным сном, накрывшись от мира вокруг с головой одеялом.

Портрет Алексиса Нотта, висевший на лестнице, что был свидетелем этого, грустно покачал головой.

«Бедный мальчик», — сказал бы он, если бы знал, что именно будет ценой Малфоя.