Лучший кандидат (гет)

Примечания:

Да, они говорят.

И очень-очень много ))

---

— Ну-ну, — хлопал её по плечу Гарри, невидящим взглядом уставившись перед собой. — Он того не стоит, не стоит.

Гермиона всхлипнула, пытаясь вспомнить, как вообще оказалась в подобном раздраенном виде и распластанной на груди у Гарри, но не смогла. Видимо, дело было в том, что она совершенно неосознанно бросилась к нему домой прямо в офисной одежде, но теперь корила себя за эту глупость — оба всё-таки привыкли держать при себе свои личные проблемы и сор из избы не выносить.

И вот сейчас она щедро размазывала слёзы по футболке Гарри, который терпеливо выносил её завывания и порчу одежды из-за её потёкшей туши.

— Я, наверное, похожа на панду, — хрипит она, яростно принимаясь тереть глаза и пряча от него своё лицо. Благо, можно было скрыть его где-нибудь в районе его шеи, но Гарри на неё и так не смотрел — лишь сидел неподвижно с каменным выражением лица. И ей вдруг стало страшно интересно встретиться с ним взглядом — неужто и впрямь всё так неловко вышло или она надумывает?

Так-то она при Гарри уже плакала, разумеется — палатка всё же мелкой довольно была, а оба по ночам недостаточно крепким сном спали, но обычно всё же старалась все эти бесславные слёзы-сопли от Гарри скрывать, а то потом стыда не оберёшься.

И чего к нему примчалась? Знает же, что у него и без неё проблем по горло да и слёзы чужие тот погано переносит.

Заметив, что Гермиона вдруг затихла и как-то сжалась, Гарри очнулся, схватил её за хрупкие плечи. Он как-то раньше отчего-то не замечал, что она такая маленькая и вовсе не подозревал даже, что так надрывно рыдать может, из-за чего даже Кикимер в ужасе спрятался. Впрочем, Рон её частенько и в школьные годы доводил, чего тут греха таить.

Взгляд потемневших изумрудных глаз встретился с заплаканными карими, что блестели в полумраке его весьма тусклой и пыльной гостиной. И Гермиона замерла.

Он рассержен? Похоже, похоже…

«Конечно, он сердится, бестолковая ты гусыня! Донимаешь его своими любовными переживаниями, а ему, может, и вовсе неприятно подобное нытьё слушать. Сам-то он на Джинни никогда не жаловался».

— Рон жив? — сдержанно спрашивает Гарри и она недовольно морщится.

— Переживаешь за друга? — вырывается неожиданно резкое из её губ, но она тут же замолкает, не зная, куда девать глаза.

— Хотел узнать, не нужно ли помочь спрятать труп, — голова Гарри с интересом склоняется к ней и Гермиона, растерявшись, снова утыкается лбом о его плечо.

— Я не настолько глупа, — оскорблённо отвечает она, вытирая о его короткий рукав слёзы. — Мне ещё карьеру строить.

— Ну, я прекрасно знаю, как слова Рона могут заставить любого желать его неожиданной и весьма трагической кончины, — сухо говорит он, и на что она тихо смеётся, кивает.

— Давно я реву? — интересуется она, чуть придя в себя.

Гарри задумчиво чешет переносицу.

— Целую вечность.

— О, — тушуется она, ощущая ещё больший стыд. — О.

— Наверное, я не прав, и Рон правда этого стоит, — хмурится Гарри.

Гермиона неопределённо дёргает плечами, отстраняется.

— Не знаю. Может быть. Просто близкие люди действительно умеют делать больно.

Настаёт очередь Гарри пожимать плечами. А у него кто близкий-то? Джинни давно свинтила мир покорять, так и не став ему полноценной второй половинкой, а кроме неё и вспомнить-то некого. Не Кикимер же? Жаль Сириуса нет, хоть на пару бы погреб опустошали.

— А я делала тебе когда-нибудь больно, Гарри? — вдруг спрашивает она, напрягшись.

— Хм, — его взгляд скользит куда-то в сторону. — Ничего серьёзного.

— Скажи, — Гермиона хватает его за локоть и трясёт.

Гарри недоумённо смотрит на подругу, не понимая, что на неё нашло. И смотрит ещё как-то так испуганно.

— Наверное, когда я не поверила тебе по поводу Малфоя… — сдавленно говорит она, опустив голову и спрятавшись за спутанными волосами. — Что он Пожиратель. И когда перед пятым курсом не могла написать тебе правду из-за запрета Дамблдора. И когда донимала тебя с учебником Принца. И…

— Ха, — усмехается Гарри, изумлённо глядя на неё. — Приступ самобичевания случился? Забыли.

— Извини, — грустно говорит она. — Просто порой думаю, что дело и правда во мне, а сейчас я как раз в достаточно самоунижительном настроении для подобных воспоминаний.

— Не слушай Рона, — резко отвечает Гарри, снова нахмурившись. — У него язык как помело. И слышит он обычно только себя. Мне даже не требуется знать, из-за чего вы там поругались, я и так догадываюсь.

Гермиона удивлённо хлопает глазами. Чтобы Гарри так про Рона говорил? Даже будучи с ним в ссоре, он обычно молчал и весьма стоически происходящее переваривал, не позволяя гневу наружу вырваться.

Хотя… было, было как-то раз.

И теперь вот его глаза снова потемнели, заискрились. Наверное, она ошиблась, и он вовсе не на неё сердится? И откуда он знает из-за чего их ссора произошла, неужто Рональд и к нему жаловаться прибегал?

— Не хочу больше о нём говорить, — севшим голосом говорит она, прижав колени к себе и их обнимая. — Пусть катится к дементорам.

Гарри облегчённо вздыхает, убирает со своего лица встрёпанные волосы, которые стали такими не без помощи подруги.

— Пусть катится, — соглашается Гарри и Гермиона ему слабо улыбается. Она всегда опасалась, что он сторону Рона примет в случае чего, но это его неожиданное содействие и понимание вместо привычного нейтралитета заставило её сердце заныть так приятно, что ей показалось, будто на рану заживляющего зелья плеснули.

— Ты лучший. Лучший, — говорит она тихо, с силой прикрыв веки, дабы слёзы снова подло не брызнули из глаз.

Уж в этом она точно никогда не сомневалась.

* * *

— Мне неудобно, что приходится носить твою одежду, — говорит она ему следующим утром, забредая на кухню в футболке и шортах Гарри, что весьма заметно на ней болтались.

— И тебе доброе утро, — говорит лишь он, заваривая кофе. — Подозреваю, без одежды было бы менее комфортно, но решение твоё, я отговаривать не буду.

Гермиона сонно фыркает.

— Голодная?

— Весьма, — морщится она, чувствуя, что если вчера кусок в горло не лез, то сегодня в желудке буквально развёрзлась чёрная дыра.

Гарри тут же молча ставит перед ней тарелку с жареным беконом и омлетом. Глядит в её опухшие глаза. Плакала ли она ночью или это вчерашние последствия?

— Я написал Кингсли, что тебе нездоровится.

— Спасибо, Гарри. А тебе, наверное, уже пора на работу?

— Нет. Вызовут, если понадоблюсь, — коротко отвечает он, как-то рассеянно ковыряясь в своей тарелке, и то и дело ероша рукой волосы.

— Не нужно торчать дома из-за меня, — Гермиона изучает его пристальным взглядом. — У вас там наверняка дел по горло.

— А как иначе, — ворчит он, подцепляя бекон вилкой. — Поэтому мне не помешал бы отгул. Так что сегодня я весь в твоём распоряжении.

Гермиона опускает взгляд в тарелку, пряча улыбку. Он же бросает на неё быстрый взгляд и интересуется:

— Чем будем заниматься?

— Сотню лет не была на прогулке в каком-нибудь парке, — тут же выпаливает Гермиона. — Но на самом деле я была бы рада просто побыть с тобой. Где угодно.

— Замётано. Парк меня вполне устраивает.

— Но у меня с собой нет нормальной одежды, — снова говорит об этом она, вспомнив, что бросилась к камину в офисной юбке, блузке и туфлях. — И я не хочу…

Она замолкает, но Гарри понимает — возвращаться к Уизли в «Нору» она не хочет.

Спустя полчаса они уже бредут по торговому центру, заходя в различные бутики с одеждой. Гермиона чувствует себя неловко в толстовке и брюках Гарри, и в том числе в довольно большой для неё куртке и тёплых зимних кроссовках, что совершенно безбожно болтаются на ногах. Но в то же время ей кажется, будто она находится под надёжной защитой, под стальной броней с едва уловимым запахом Гарри, что не даёт ей раскиснуть и бесславно валяться на диване, размазывая горькие слёзы по лицу и заливая обиду винцом. Отчего снимает его одежду с себя и переодевается в новое пальто с некоторой неохотой.

Вскоре они уже неторопливо шествуют по заснеженному и весьма людному Гайд парку, где Гарри устраивает её руку под свой локоть, и Гермиона тут же с грустью вспоминает, как они когда-то брели так по Годриковой впадине.

Помнит ли он об этом?

— Тут есть цирк «Берсерк», — говорит она, спустя довольно продолжительное молчание. Которое, к слову, вовсе не тяготит обоих и кажется весьма комфортным. — Тебе бы понравилось.

— Да? — заинтересованно спрашивает Гарри. — Потому что я никогда в цирке не был?

Но увы, дело оказывается не только в этом… Теперь, зажмурив глаза и снова пряча лицо на плече у Гарри, она уже страшно жалеет, что предложила сюда пойти.

Гарри, впрочем, кажется весьма захвачен зрелищем мотоциклистов, акробатов и метателями огня, что без перерыва демонстрируют опасные трюки, и от которых у Гермионы сердце в пятки постыдно ухает.

После шоу Гермиона едва слышно бормочет:

— И какой смысл рисковать жизнью без необходимости? Дуралеи.

Гарри только посмеивается, глядя на её напряжённое лицо, и снова берёт её под руку, переплетает их пальцы. Он даже не подозревал, что она такая чувствительная. Переживала ли она также сильно из-за их приключений в школьные годы и во время их похода за крестражами? Как мало он об этом задумывался, слишком был озабочен той горой проблем и безобразной ответственности, что на него навалилась… А Гермионе ведь весьма хорошо удавалось держаться, даже в самой напряжённой ситуации.

В отличие от Рона.

Гарри незаметно скривил губы. В последние годы у него появились довольно неприятные чувства по отношению к другу, только вслух он о них никогда не говорил. Он и себе даже никогда в этом не признавался, но после того, в каком виде он Гермиону вчера увидел, избегать этой скользкой темы не выходило даже с самим собой.

Неужели Рон и правда стоит хотя бы слезинки Гермионы? Гарри лично казалось, что он и вовсе её не достоин, но ведь это не его дело. Гарри лишь не знал, отчего Гермиона с ним так носится, так что, может, он просто не понимал чего? Любила она его сильно, видимо. Всё же это отношения Гарри с Джинни с треском развалились, но это, наверное, просто он старался плохо, вкладывался недостаточно… Так значит, это с ним что-то не так, отчего никак и смекнуть не может, что там между Гермионой и Роном происходит. Любовная ссора, все дела. Не стоило ему влезать, не стоило…

— Там каток! — вдруг радостно сообщает ему Гермиона, вырвав Гарри из мыслей, и слыша в ответ неопределённое мычание. — И есть прокат!

Гарри тоскливо смотрит на резвящихся на катке детей и ловко передвигающих ноги взрослых. Вот засада.

— Ох, — вздыхает она, заметив его выражения лица. — Извини, я не подумала. Хочешь научу?

— Ты будешь весьма разочарована, когда увидишь меня в деле, — хмыкает он, глядя на катающихся.

— Не думаю, что это в принципе возможно, — серьёзно отвечает она, и он обескураженно смотрит на неё. Ну вот зачем она такое говорит?

— А ещё ты сам сказал, что сегодня весь принадлежишь мне, — усмехается она, скользнув по нему весьма лукавым взглядом, и Гарри корчит кислую рожу в ответ.

— И кто меня, идиота, за язык тянул… Ладно. Ты ведь сегодня командуешь парадом.

Гермиона широко улыбается.

А Гарри, спустя сотню синяков и всевозможных отбитых частей тела, всё же немного жалеет о своём согласии. Снова рухнув на задницу, он стонет и падает спиной на лёд, а Гермиона же кружит вокруг него до обидного легко.

— Если бы я хотел получить синяки, то просто пошёл бы на работу, — ворчит он, вставая не без помощи Гермионы.

— У тебя уже весьма неплохо получается, — подбадривает его Гермиона. Чёрные волосы друга и его тёмное пальто были обильно покрыты снегом из-за частых падений, и она принимается его заботливо оттряхивать.

— У меня весьма охренительно выходит отбивать собственный тыл, — бормочет он, глядя на её раскрасневшиеся щёки и мягкие пушистые волосы, в которых ярко переливаются снежинки.

Странно, сейчас Гермиона кажется ему почти счастливой. Так должно быть? Но сам он на самом деле в глубине души весьма рад, что она так быстро от расставания с Роном отошла.

— Ну с метлы ты тоже регулярно шлёпался.

— Это было давно, — притворно обижается он, но Гермиона так тепло ему улыбается, что он и сам не удерживается от улыбки.

— Давай, я держу тебя, — она берёт его за руки. — А теперь начнём с того, чтобы научиться хотя бы медленно передвигаться выпрямившись, а не согнувшись, будто тебе под сотенку лет и спину внезапно защемило.

Гарри насмешливо смотрит на неё, и она вдруг смущается. Ну вот на кой чёрт он такой хорошенький родился? Совсем совести нет.

— Почему у вас ничего не получилось с Джинни? — вдруг интересуется она, двигаясь спиной назад.

Гарри вздыхает.

— Потому что я скучный, — говорит он, чем вызывает у неё громкий хохот. — Что?

— Это она тебе так сказала? — веселится она. — Уму непостижимо. Помнишь, сколько я с тобой времени в палатке провела? Ни секунды не скучала, даже когда бестолково день проводили.

— Думаешь, она соврала?

— Думаю, — медленно произносит она, — дело в том, что ожидания у вас обоих не совпали с реальностью. Угадала?

Он не скажет, не скажет… На кой ей знать правду?

— А у тебя с Роном, значит, совпали? — поднимает Гарри бровь, глядя на то, как мрачнеет её лицо.

Она медленно качает головой.

— Похоже, он хотел видеть рядом с собой… ну… кого-то другого. Так уж сложилось, что я была рядом.

— А ты?

— И я, — сдержанно ответила она, глубоко задумавшись.

— Осторожно, — Гарри притянул её к себе, заметив, что за её спиной шмыгнул ребёнок лет семи и растянулся на животе, раскинув руки звёздочкой.

Он наклонился, взял одной рукой ребёнка за шкирятник, поставил его на ноги, при этом не отпуская талию Гермионы. Она же подняла и подала упавшую шапку мальчишке.

— Нормально? — спросил Гарри.

— Спасибо, мистер, — пробормотал тот смущённо, натягивая шапку. — И вам мисс. Ну и… хорошего вам… эм, свидания…

Гермиона моргнула. Оба промолчали, только кивнули ребёнку на прощание.

Наверное, они и правда смотрятся как парочка. Особенно, когда вот так стоят, полуобнявшись. Могли бы они ею когда-нибудь быть? Или… стать?

Ерунда. Гарри никогда ей не интересовался. Вот даже сейчас, когда так пристально на неё смотрит, нависая и держа за талию, что любой бы подумал, будто в его глазах интерес имеется. Но не в их случае, не в их, нечего глупости надумывать. Она вон только от Рона сбежала, будет как-то совсем странно признать, что она тут с Гарри нежничает. А он её наверняка просто утешает, поэтому так весьма с ней любезен. Гарри так-то всегда довольно милый. Если его не злить.

«Ещё и сказала ему, что сегодня он весь принадлежит мне… Вот же бестолочь, — стонет она мысленно. — Но так странно приятно об этом думать. Гарри и мой. Проклятие, проклятие… Как я после такого выгляжу?»

— Знаешь… после расставания с Роном мне потребуется некоторое твоё содействие, — говорит наконец она, кусая губы. — Не хочу, знаешь ли, проваляться уйму времени, тупо жалея себя и зря теряя время. Поможешь?

— Разумеется, — тут же соглашается он, и они снова продолжают неторопливое движение по катку. — Что от меня нужно?

— Знаю, нелепо просить о таком, — бормочет она, убирая прядь с лица. — Но у меня совсем нет времени на свидания. Не мог бы ты для меня проверить нескольких потенциальных кандидатов? Ты заместитель отдела и у тебя должен быть доступ… кхм.

Гарри несколько секунд молча смотрит на подругу. Ей кажется, что взгляд его холодеет под стать нынешней морозной погоде. Кажется?

— Знаю, знаю, — бурчит она, нервно вцепившись в его локти. — Чертовски практичный подход практичной Гермионы Грейнджер. Но у меня и без того сейчас проблемы с доверием. И… мне и в самом деле хочется узнать, могу ли я вообще понравиться другому мужчине. Хорошему такому, качественному мужчине. Да, я понимаю, как это звучит, так что не мог бы перестать сверлить меня таким взглядом, Гарри? Можешь просто отказаться.

— Как насчёт сначала выпить глинтвейна? — спрашивает он, нахмурив свои чёрные брови. — Видел, его продают в том киоске. У тебя уже губы от холода побелели.

— Да… конечно, — вздыхает она, отпустив его локти и двигаясь в сторону выхода. — Идём.

Гарри с удовольствием сбрасывает коньки с затёкших ног и косится на подругу — та кажется весьма понурой и ему становится ещё более неуютно.

И чего она надумала? Чтобы Гарри ей парня нашёл?

Это его даже возмутило, но он толком не мог ей объяснить своё недовольство. Ну хочет она найти нормального мужчину, что он, подруге разве не поможет? Особенно, если снова начнёт вглядываться в её печальное лицо. К слову, весьма симпатичное лицо, и чего она там фантазирует? Что не понравится никому? Ерунда какая.

Ну может, её решительный и властный характер не всем по нутру придётся, но наверняка имеются в мире достойные мужчины, которых это не напугает, и которые подобное лишь оценят, чай не Роном единым. Да и Гарри всегда казалось, что с Гермионой вполне договориться можно, на компромисс пойти, не так уж всё плохо, как Рон ему в своё время жаловался.

Когда они сидят за столиком и пьют горячий глинтвейн, Гарри то и дело бросает короткие взгляды на Гермиону, но та больше голоса не подаёт и ни о чём не просит, скорее пытается от неловкости из-за своей просьбы справиться, нервно крутя в пальцах пластиковый стаканчик с напитком.

— Ладно, — говорит Гарри серьёзно. — Ты можешь просить у меня что угодно. Ну и не только сегодня, сама знаешь. Я только не понял почему.

— То есть? — тут же оживилась она, аж глаза заблестели. — Почему я хочу ходить на свидания?

— Почему ты решила выбрать себе кандидата так же, как выбираешь картошку в магазине, — ворчит он. — Что там насчёт… любви?

Она громко фыркнула.

— Сам видишь, к чему это всё привело. Разве у тебя было не также с Джинни? Нет, нет… Теперь нужно попробовать иной подход. Более обстоятельный.

Гарри пожал плечами, отхлебнул глинтвейна. Ну, может, она права. Только ему всё же казалось, что в этих рассуждениях затесалась какая-то брешь, которую он всё никак отыскать не мог.

Но он подумает об этом, определённо.

— Предоставь список. Завтра постараюсь обеспечить тебя сведениями, — говорит всё же он весьма неохотно. — Не буду же я разочаровывать свою лучшую подругу.

* * *

— Этот никуда не годится, — отрезает Гарри, зачёркивая имя в списке. — У него четыре собаки. Два хомяка. Шиншилла. Кот. Попугай. Целый зоопарк.

— Это плохо? — изумляется Гермиона, сидя скрестив под собой ноги и почти потонув в глубоком кресле. — Я люблю животных. Он, похоже, тоже.

— А как же Живоглот? — интересуется Гарри. — Ты о его чувствах подумала? Где он, кстати? У твоих родителей?

Гермиона кивает, но хмурится.

— Ты сама предложила практичный подход, — напомнил он, вышагивая вдоль библиотеки.

— Ладно, — вздыхает она, обняв подушку. — Но Мальком такой высокий и улыбчивый…

— Следующий, — отрезает Гарри. — Этот живёт с мамой в свои тридцать два. Тебе нужен второй Рон Уизли, которого ты будешь обхаживать?

— Упаси Мерлин, — ужасается она, глядя на него большими глазами. — Это который? Неужто Тревис?

— Генри из отдела магических игр и спорта.

— Жаль, он весьма хорошо сложен, — вздыхает Гермиона кисло. — Гарри, а Гарри… Кажется, я не могу продолжать этот разговор без бокала вина.

Гарри выполняет просьбу, позвав Кикимера, и Гермиона вскоре чуть расслабляется, когда принимается неторопливо потягивать напиток и бросать на друга полные любопытства взгляды.

Ну не могла она не видеть, что на нём даже старая поношенная домашняя одежда ладно сидит. Ещё и высокий такой, сильный, совсем уже на того худого одиннадцатилетнего мальчишку не похож.

Ну что за насмешка судьбы… Вино сейчас ведь не делает ситуацию только хуже?

— Продолжай, — командует она, старательно отворачиваясь.

— Так вот… твой Тревис — бабник, — резюмирует Гарри. — Девушки из его отдела на него мне очень громко жаловались.

— Чёрт побери, — скрипит зубами она, сердито выдыхая. — Там в списке нормальные есть?

Гарри делает задумчивый вид, окидывая взглядом лист.

— Не похоже.

— Хорош помощничек, — возмущается она, наливая себе ещё щедрую порцию вина.

— Эй, я вообще-то на твою просьбу потратил большую часть рабочего дня, — оскорбился Гарри, наливая вина и себе. — И это твой список, не забывай.

— Читай дальше.

— Что ж. Том из отдела тайн посещает психотерапевта. Подозреваю, что это как-то связано с его работой. Может, у него раздвоение личности или он просто считает себя кентавром? Кто знает. Так что стоит ли так рисковать? Работа у парня всё же непростая. А вот Юстас крайне ненадёжный, я его хорошо знаю. Ещё и думает, что Земля плоская, так что с тобой он долго не протянет. Хосе же собирается уезжать из страны, ему предложили отличное место в команде Ирландской сборной, так что тут просто дохлый номер. Подрик банально высокомерный засранец, не рекомендую, он из аристократов Малфоевской серии. А Гунар весьма подозрительная личность, мракоборцы за ним присматривают ещё с времён Волдеморта.

— А Кеннет?

— Заикается и ему под сорок. И страшно любит огневиски.

— Бруно?

— Говорят, он плохо обращается с домовиками.

— Бэзел?

— Ничего не смыслит в мире магглов и в целом недостаточно лоялен к ним.

— Ну а Иниго? — начала злиться Гермиона, со стуком поставив бокал на столик и окидывая Гарри свирепым взглядом.

— Любит гороскопы.

Он издевается?

— А у вас в отделе никого нормального нет?

— Нет, — тут же отвечает Гарри, кисло глядя на неё и делая большой глоток из бокала. — Вряд ли тебе подойдёт кто-то, кто целыми днями жизнью рискует. Так себе партнёр, если он либо калека, либо будущий мертвец.

— Мы все умрём, — возражает она ему тут же, опечалившись. — Скажи спасибо, что с нами это не случилось раньше, а то поводов немало было и всё такое. Забыл что ли?

— Так, пожалуй, хватит с тебя, — он отбирает бутылку, сердито глядя на подругу, которая уже третий бокал в себя ловко опрокинула.

— А что мне остаётся? В мире нормальных мужчин не осталось. Или у меня просто дурной вкус. Наверное, стоит выбросить этот список и полностью положиться на тебя, Гарри, — вздыхает она, укладывая голову на подлокотник и стараясь не смотреть на друга. — Я тебе доверяю, знаешь.

— Потрясающе, — ворчит он, утомлённо падая на диван и вытягивая ноги.

Всё-таки он весь день под идиотскими выдуманными предлогами людей донимал, чтобы хоть немного про этих чёртовых кандидатов узнать.

— Ты хотел помочь? — бурчит она, зарывшись лицом в свою копну волос. — Вот и помогай.

— Гермиона…

— Ну что? — вздыхает она, подняв голову и глядя на него как-то устало. — Как тебе твоя холостяцкая жизнь, Гарри? Не одиноко? У тебя ведь давно уже никого нет.

— Мне нормально, — говорит он. — Я привык. И что значит давно? Месяца четыре всего.

Гермиона хмурится. Встаёт.

— Неужели тебе не хотелось бы кого-нибудь нежно обнимать по утрам? Знать, что тебя всегда кто-то ждёт, волнуясь, как ты там на службе? Завести детей, которые заполнили бы твой пустой дом, и которые были бы чертовски на тебя похожи? Уверена, они были бы именно твоей копией. Или просто мечтали бы стать таким же, как ты.

Гарри с интересом и некоторой иронией смотрит на подругу, но не отвечает. Та садится рядом, берёт его за ладони. За большие, горячие и такие надёжные ладони. Она ведь права, он ведь всего этого хотел, она точно знает.

— Я не верю, что тебе этого не хочется. А вокруг тебя толпа девушек вьётся. Даже если отношения не продлились бы долго или тебе казалось бы, что ничего не выйдет, но… стоило бы попробовать. Рискнуть.

— Предлагаешь тоже составить список? — как-то язвительно отзывается он и она хмурится в ответ. И чего глаза его так недобро сверкают? Она же о нём волнуется. — Мне это не нужно. Я не собираюсь встречаться хоть с кем-то для галочки и не боюсь остаться в одиночестве. Но ты не волнуйся, тебе я найду кого-нибудь подходящего.

— Прости. Прости, что вот так свалилась тебе на голову, — вздыхает она, печально улыбаясь.

— Ты можешь оставаться здесь столько, сколько захочешь, комнат тут полно, как ты верно заметила. И библиотека вся твоя.

Гарри резко высвобождает пальцы из её хватки, глядя куда-то ей за спину.

— Я голоден. Ты, наверное, тоже. Попрошу Кикимера что-нибудь сварганить.

Он уходит, оставив подругу в задумчивости.

* * *

Он на Гермиону так злился только единожды. Когда они каким-то одним солнечным днём собрались в доме Уизли на празднование дня рождения Джинни, и Рон знатно перебрал. Гарри тогда невооружённым глазом видел, как тот к Гермионе клеится, весьма навязчиво то руку на коленки её положит, то грудь ненароком ладонью заденет, якобы приобнимая, то с откровенными поцелуями в шею прямиком лезет. А Гермиона, сидя с нечитаемым выражением лица пыталась его тихо осадить, ощущая страшную неловкость под пристальными взглядами окружающих. Миссис Уизли, правда, делала вид, что не замечала ничего и отворачивалась, Джинни посмеивалась, Гарри кипел.

Он даже хорошенько пнул Рона под столом, дабы тот унял свой пыл и прекратил Гермиону в краску вгонять. А ей явно всё это не нравилось, он точно это видел. И неважно, что она вся такая красивая в этом изящном изумрудном платье сидит — это вовсе не повод так себя с ней обращаться на глазах у родственников и друзей.

И всё празднование Гарри только и делал, что кидал недобрые взгляды Рону, который в конце концов не выдержал и вякнул:

— Гарри, а Гарри! У тебя Джинни есть, вот и обжимайся с ней, чё ты меня допёк? Если тебе завидно, то надо было раньше соображать, — он громко засмеялся, вогнав Гарри в оцепенение. Джинни бросила на Гарри убийственный взгляд, даром, что не Летучемышиный сглаз, Гермиона же застыла с вилкой в руке, огромными глазами глядя на друзей.

— Прекращай вести себя как животное, — прошипел Гарри, снова знатно пнув Рона под столом.

— Она моя будущая жена! — разозлился тут же Рон, покраснев от гнева. — Делаю, что хочу, нехрен лезть не в своё дело!

— Мальчики, прекратите, — севшим голосом попросила Гермиона. — Гарри… — он посмотрел на неё, выдохнул. — Всё хорошо. Рон прав.

— Ох, ну ты же знаешь Гермиону, она просто у нас зажатая, — шёпотом сообщил ему Рон, явно с усилием пытаясь закончить ссору.

— С тобой всё в порядке, — сообщил Гарри подруге, проигнорировав друга. — И ты не должна делать то, чего не хочешь.

Гермиона несколько секунд смотрела на Гарри, который с силой стискивал зубы и сверлил её немигающим взглядом. Ей показалось, что его эта ситуация разозлила больше, чем её саму, и в горле неожиданно встал комок.

Уж Гарри бы ни за что не позволил заставить себя делать то, что ему не хочется. И ей показалось, что сейчас всё, чего тот желал — это чтобы Гермиона зажатую в руке вилку Рональду в ногу воткнула.

— Всё нормально, — говорит она, не желая разводить конфликт. Сделала глубокий вздох, натянула улыбку на губы. — Мне просто нужно немного выпить.

— Другое дело! — одобряет Рон, наливая ей щедрую порцию виски.

Гарри же отворачивается, но Гермионе кажется, что в глубине его глаз она видит что-то незнакомое… Лишь надеялась, что не разочарование. Но, может, именно оно там так ярко и мелькнуло.

С того дня прошло почти четыре месяца и эта неприятная ситуация постоянно крутилась в голове что у Гарри, что у Гермионы, только ни один из них обсуждать её не решался.

А зачем?

* * *

— Ты вообще домой собираешься?

— Нет.

— Что значит «нет»? А как же свадьба?!

— Свадьба?! Ты из ума выжил? Я же оставила тебе твоё кольцо и уже сказала всё, что хотела сказать!

— Не дури, Гермиона!

Гарри, заслышав голоса в гостиной, ускоряет шаг. Распахивает дверь, влетает.

Гермиона стоит поодаль, скрестив руки на груди и высоко задрав подбородок. Рон нервно мечется по помещению, то и дело спотыкаясь обо всё подряд, будто ноги перестали его слушаться.

— Гарри, — лишь говорит она и замолкает.

— Прячешь у себя мою невесту? — тут же заводится Рон, остановив свой забег и впериваясь яростным взглядом в друга. — Стоило этого ожидать. Но я был уверен, что ты одумаешься, Гермиона. Не в первый раз сцены устраиваешь.

Гермиона лишь фыркает.

— Она тебе уже сказала, что не хочет продолжать с тобой отношения, — сухо сообщает Рону Гарри.

— И это всё ещё не твоё дело, — огрызается Рон, скривив губы. — Всегда, всегда был и есть кто-то третий лишний. Знаешь, я сначала думал, что это я, но теперь понимаю, что дело в тебе, Гарри. Всегда было в тебе.

— Я вашим отношениям не мешал, — скрипит зубами Гарри, прикрыв на секунду глаза.

Он мгновенно вспоминает, как ощущал себя также пятым колесом, когда у его друзей гормоны в своё время взыграли, и те принялись друг другу времени больше уделять.

Отвратные были деньки.

— Ты всегда влезал! — раздражается Рон, резко махнув рукой в воздухе. — Постоянно! Да даже одного твоего существования было достаточно. И когда стоял выбор — Гермиона тебя всегда выбирала! И вот снова!

— Гермиона, я уже могу его убить? — интересуется Гарри, сдвинув брови на переносице. Мерзкое давно забытое чувство всё продолжало свербеть в рёбрах, красочно напоминая о старых деньках. — Пожалуйста, просто дай мне его прикончить.

— Прекратите! — с отчаянием вскрикивает она, запустив пальцы в спутанную копну на голове. — Прекратите!

— Это ты прекрати! — орёт Рон в ярости. — Прекрати мной помыкать! Прекрати постоянно делать из меня идиота! Прекрати быть такой недотрогой! Прекрати мной пренебрегать! Прекрати свои постоянные выходки и нравоучения!

— Возможно, для всего этого тебе просто стоило пореже вести себя как последний мудак, — вкрадчиво произносит Гарри, не выдержав. — Я не знал, что для тебя это так сложно.

Рон бросается в его сторону, но Гермиона взмахивает палочкой и того мощно отбрасывает назад на диван. Она встаёт между ними и хмуро оглядывает обоих. Гарри щурится, скрещивает руки на груди, облокачивается о стену. Он усиленно пытается унять бешенство в груди и понять, о чём она на самом деле думает, но лицо подруги непроницаемо, лишь зубы крепко сжаты да карие глаза грозно сверкают.

— Я долго поддавалась тебе, Рон! Прощала за твои грубые слова, неприятные поступки. Не похоже, что ты хоть что-нибудь из этого оценил. Теперь я думаю, а зачем я вообще всё это делала? Это ведь совсем не я! Не я! И мне жаль за этот обман, за то, что я потратила твоё время. Я ведь всегда боялась разочаровать тех, кто мне важен. Но теперь мне плевать! Поэтому знаешь, тебе просто стоит найти кого-нибудь посговорчивей. Помягче. Кто не захочет тебя прикончить каждый раз, когда ты рот раскрываешь. Прости, но моя кандидатура в данном случае выбывает из списка. И давно должна была! А теперь, ради Мерлина, катись отсюда, пока я снова в ход палочку не пустила.

Рон встаёт, проводит руками по лицу.

— Изумительно. Изумительно, — только и говорит он, неровной походкой направляясь к камину. — Похоже, третий лишний всё же я. И чего так долго соображал? За что вообще держался? Да было бы из-за чего мучиться. Из-за последней суки…

С этими словами он швыряет порох в камин и исчезает в зелёном пламени.

Гермиона обессиленно падает на диван и Гарри отлипает от стены.

— Ты его не слушай, — говорит она, несчастно глядя на друга. — Для меня ты никогда не был лишним, Гарри. Это я просто дурёха. Столько лет думала о нём лучше, чем он есть. Да и сама той ещё лгуньей оказалась.

С этими словами она крепко обнимает его, едва не задушив, но слёз совсем нет, только мощным облегчением накрывает.

— Он просто не твоя половинка, — глухо говорит Гарри, уткнувшись носом в её волосы. — Я знал это.

* * *

— Нет, — отрезает Гарри, стукнув ладонью по столу. — Кевин, конечно, обходительный, но у него отвратительный вкус в одежде.

— С каких пор тебя волнует внешний вид? — удивлённо моргает Гермиона. — Нет, ты, конечно, всегда замечательно выглядишь, но всё же.

— Он носит только гольфы по колено и мантию сборной «Уимбурнские Осы», — бурчит Гарри.

Это Гарри замечательно выглядит? Он с сомнением косится на свою старую серую толстовку и свободные спортивные брюки. Или она про его весьма стильную мантию мракоборца? Ну, тут спору нет, в ней он и сам себе нравился, что тут про девушек говорить, которые его красноречивым взглядом провожали.

— Тогда что насчёт… Финеаса? — тычет она пальцем на имя в списке.

— Весёлый тип. Правда, говорят, он плотно сидит на зельях для излечения фурункулов. Только не спрашивай, где они.

— Мерлин… А Пьер?

— Весьма добрый паренёк. Разве что, на самом деле лысый и ежедневно втирает в макушку мазь для роста волос… Но другим девушкам не говори, иначе он меня прикончит.

— Гарри, — мрачнеет Гермиона, нервно стуча пальцами по закрытой книге. — Мы с тобой за эти три дня перебрали едва ли не всех работников Министерства. Ты уверен, что это самые достойные кандидаты? По-моему, ты надо мной просто измываешься. Тебе весело, Гарри?

— Кхм-кхм, — кашлянул он в кулак, старательно делая невозмутимое лицо. — Видишь ли, вне Министерства я мало кого знаю, — говорит он, плюхаясь в кресло рядом и поднимая бровь. — Поверь, остальные ещё хуже. Но! Ещё остался Кормак, который внешне вроде ничего. Правда, все силы во время его рождения были брошены на красоту, отчего пришлось трагически пожертвовать мозгами.

— Ха-ха, — ехидно улыбается она. — Знаешь, перечисленные личности не так уж плохи, если задуматься. Если их самый ужасный недостаток — это лысина или заикание, то я как-нибудь переживу. И разве не ты сам собрал этот список? Только при этом отбраковываешь из него всех подряд. С такими успехами я умру в одиночестве, — резюмирует она, скрывая усмешку.

Гарри кривит губы. Что поделать, если все они недостаточно хороши? Он-то может, к ним ко всем хорошо относился, но это не значит, что те отлично подруге подойдут.

— Просто пытаюсь предоставить тебе сразу полную картину. Ты же сама хотела практичного подхода. Если кто-то из этого или прошлого списка тебя заинтересовал, и ты можешь смириться с его самым страшным недостатком, что я отыскал, то всё остальное тебя только порадует.

Он встаёт, запускает пальцы в волосы.

— Так значит, тебя невозможно отговорить от этой глупости? — спрашивает он, окидывая её неторопливым взглядом и остановив взгляд на голых острых коленках, что торчат из-за его шорт, которые она носит все эти дни. Отворачивается.

Гермиона поднимается с кресла.

— Я бы послушала другие аргументы, если они имеют место быть, — говорит она, решительно схватив его за капюшон толстовки и развернув к себе. — В конце концов, ты единственный, к кому я бы прислушалась. Может, поэтому мы с тобой неплохо ладим.

Гарри опускает голову, пристально смотрит на подругу, что стоит перед ним, сощурившись и сцепив пальцы рук за спиной. Оба молчат, пытаясь понять, кто первый уступит.

— Замечательное у нас вышло состязание в упрямстве, — произносит наконец она тихо, сдаваясь с потрохами и ощущая себя страшно измотанной. — Даже несмотря на возможный результат. Всегда хотела лучше узнать, о чём ты думаешь. Узнать получше тебя самого.

— Ты и так знаешь меня лучше всех, — отвечает Гарри, усмехнувшись.

— Недостаточно. Поэтому, хочу спросить… Ты ведь ревновал, правда? — спрашивает всё же она, затаив дыхание и чувствуя, как от нервозности ускоряется пульс. — Тогда… на дне рождении Джинни?

Гарри замирает, а после на пару секунд согласно прикрывает глаза в ответ. Её это волнует?

— Теперь я думаю, какая же я идиотка, что вообще так долго встречалась с Роном. И то, как мне вообще в голову пришло начать с ним встречаться. Я ведь убеждала себя, что мне кто-то другой нужен, кто-то попроще. Но в тот момент, на дне рождении Джинни, мне сразу же пришла мысль, что если ты и вправду ревнуешь, то какого чёрта ты сидишь с Джинни, а я с Роном, — со вздохом говорит она, опустив взгляд в пол. — И почему он мой жених.

— Моя вина, — соглашается Гарри, болезненно улыбнувшись, будто у него зубы свело. — Рон был прав, надо было мне раньше сообразить…

— Наша вина, — поправляет она его, взяв за руку и мягко сжав. — Так кто же, по-твоему, лучший для меня кандидат?

— Ума не приложу, — протягивает он, из-за чего ловит хмурый взгляд в ответ. — Уж точно не я. Мой недостаток хуже всех перечисленных вместе взятых — я ведь приношу одни катастрофы. Ты и сама в курсе. А в остальное время я скучный, помнишь? А, ещё в некоторых случаях страшно недогадливый. Я бы не назвал это обстоятельным и разумным подходом к выбору спутника жизни.

— Ну… В действительности, я не хотела бы, чтобы ты был другим. А что? Я ведь говорила, что у меня дурной вкус в мужчинах, — притворно грустит она, а после начинает посмеиваться. — И в тот же день, как заявилась к тебе, то сказала, что ты лучший, забыл? Балбес.

— Ещё какой, — соглашается Гарри, забыв, как дышать, и неверяще глядя на подругу. — Так значит, ты на самом деле пришла ко мне. И морочила голову всё это время.

— Ты разве не занимался тем же самым? Нечего тут невинность корчить. Фурункулы, лысина, как же… Много там нафантазировал-то? Но… да, на самом деле ты прав. В первую очередь я здесь из-за тебя, а не из-за Рона, — признаётся Гермиона тихо, глядя в его искрящиеся весельем глаза. — Мы ведь с ним с того дня рождения толком не общаемся, лишь снова поругались на днях и я наконец ушла. Только не знала правды, но должна была… хотела, наконец, понять и узнать, действительно ли тебе было не всё равно. И, несмотря на то, что обстоятельства так просто неудачно сложились, я всё равно страшно злилась на тебя всё это время, ты бы знал! — с этими словами она сердито хлопает его по груди.

— Но я не знал, что тебя это вообще волновало! Ты невестой Рона была, забыла? — он скрестил руки в защитном жесте, чувствуя себя полностью обескураженным, ошеломлённым и… счастливым? — Да и вообще… я же говорил, что недогадливый в некоторых случаях.

— Что ж. Зато ты не любишь гороскопы и шевелюра у тебя отличная.

— Ну, если тебя всё устраивает…

Гарри громко смеётся, а после хватает Гермиону за талию, притягивает к себе и наконец впервые целует. Какие же у неё мягкие и нежные губы, всё, как он и представлял последние месяцы, сверля перед глазами потолок и страшно ненавидя себя.

— Долго мы соображали, — слабо говорит она после, крепко держась за него и ощущая подкосившееся колени, будто она снова на том нервном шоу побывала. Чувство эйфории её тут же с головой захватило, чего никогда при поцелуях с Роном не случалось. И кого она обмануть пыталась?

— Не напоминай, — стонет Гарри, рассеянно погладив большим пальцем её щеку, а после падая вместе с Гермионой в кресло и придавливая собой забытый листок с кандидатами. — Парочка идиотов… И особенно я. Я ведь только будучи в отношениях с Джинни понял, что потерял. И как ты меня терпишь? Поэтому не смотри на меня так, вдруг твои ожидания не оправдаются и на самом деле я не тот, кто тебе нужен?

— Я, — Гермиона смотрит на него ласково, проводит пальцами по его чёрным вечно взъерошенным волосам, — тосковала по тебе каждую секунду с момента окончания войны, Гарри-Чёртов-Поттер. Поэтому, чушь не неси и просто дай мне тебя ещё раз поцеловать. Ну или не раз.

— Есть, мэм!

«А уж как мне тебя не хватало…»