Добро пожаловать обратно, Челл (джен)

Примечания:

Приятного чтения..~

На этот раз всё кончено. Челл больше не услышит голос ГЛэДОС и не увидит Уитли, что был, к огорчению, хорошим другом, оставившим тоскливый опечаток в сердце. Может быть, всё кончилось бы по другому, дав он тогда ей уйти, но ничего не поделаешь, ведь Уитли из космоса не вернуть, а шатенка уже на свободе, по полной наслаждается чистым запахом и палящим в небе солнцем, лучами ласкающими, может быть, десятилетиями не видевшие сапфировые очи настоящий свет, если не считать мостов.

Челл давно не чувствовала такого облегчения. Устремляя взгляд наверх, на белые облака и редких птиц, парящих высоко, в голове крутился вопрос, приносящий удовольствие: сколько лет она небо не видела?

На этот вопрос, возможно, могла бы ответить ГЛэДОС, оставшаяся глубоко под землей, под широким зерновым полем, щекотавшим запястья. Лишь сейчас вздыхая полной грудью чистый воздух девушка заметила, что намотанных на правой руке снежных бинтов нет, как и ран на коже. Пока она была без сознания о ней позаботились, дав выйти здоровой к людям.

Люди…

Ступая аккуратно по твёрдой земле, бывшая подопытная, неся обгоревший куб-компаньон от которого к коже прилипала пыль и грязь, задумалась.

Она не видела других людей нигде, исключением были редкие портреты что встречались в комплексе и своё же отражение в порталах. Какие на самом деле сейчас люди? Куда ей идти, чтобы найти их? От Челл до самого горизонта тянулась пшеница и зелень, радующие своей разнообразностью очи, но юное лицо девушки помрачнело, став единственной тучкой посреди огромного, казавшимся бесконечным поля.

ГЛэДОС… Челл сумбурно помнит что она говорила что-то о поверхности, но это было так давно, что еле удаётся среди тысячи затерявшихся воспоминании отыскать нужное.

« — Я обладаю бесконечным запасом знаний, но даже я не могу точно сказать, что происходит снаружи. Но я — единственный заслон между ними и нами.»

Между ними… Кто это «ними» Челл не имеет представления и есть ли эти «ними» ещё на земле тоже, но что точно знала — ГЛэДОС о людях на поверхности на удивление не соврала и, возможно, об олене тоже. Шатенка даже усмехнулась, вспоминая как ставшая более человечной форма жизни при её побеге с Уитли, что без умолку что-то сверху ей говорил, попробовала провернуть уловку с помощью оленя. Забавно, что ГЛэДОС оказалась права.

Комедия — это трагедия плюс время.

Сейчас не верилось что на самом деле она прошла весь подземный ад.

Золотистое поле выглядит ухоженным, без сорняков что разрастаются чуть-ли не со скоростью пули. Только Челл тропинок людьми оставленными не находила до сих пор, но она шла.

Она шла, куб из рук не отпуская, пока солнце не начало медленно садиться за горизонт и прохлада стала ласкать слегка обгоревшую кожу. Челл не было больно и, даже если было, она привыкла и не замечала её. Эти глотки свежего воздуха и парящая вокруг неё атмосфера умиротворённости не давали заметить ничего, кроме свободы. Голубоглазка была рада что свободна и этого не скрывала.

Свободна, без личного надзирателя, металлических скрежетов и бурлящего в венах адреналина, которым был наполнён чуть-ли не весь комплекс. Свободна… Глядя вверх, Челл понимала ради чего вышла — эту красоту в четырёх белых стенах не узреешь, а метал не пах пшеницей и не имел столь красивый жёлтый оттенок.

Откуда-то начали слышаться мелодичные песни, льющихся в ушах как мёд и, метнув туда очи, она уловила взглядом смоляную птицу, рассматривающая её фигуру с опаской и интересом одновременно. Милая пернатая с апельсиновым брюшком и жёлтым клювом… Кто знает что видали маленькие непроглядные чёрные бусины и сколько всего в памяти опечаталось. Короткие лапы впились в одинокую палку, но сама их хозяйка продолжала дальше распевать свои серенады, видимо, поняв, что девушка ничего ей не сделает. А ведь Уитли и ГЛэДОС настораживаются этих крылатых создании природы… После долгого взгляда Челл хмыкнула, поняв, что птице нет до неё дела. Она расправила свои широкие крылья и… Улетела… Улетела, оставив лишь воображаемую тень за собой куда-то за пределы разума.

И в самом деле нет дела…

Закат вместе со своими яркими красками текал вниз по небу, притягивая чёрное полотно, что скоро должно быть осыпанным блёстками разных размеров. Может быть не наступи темень, Челл так и не увидела бы крохотный свет из дикого леса, что вырос за пшеницей.

Спрятанные деревянные дома не были похожи на пятиэтажки из её далёких воспоминании, но, приближавшись к ним кошачьим шагом и взглянув в окно аккуратно, да схватив куб покрепче чтобы тот не упал, она увидела людей. Люди… В одном крохотном помещении, залитом кислым освещением, исходящее от одной маленькой лампочки из-под потолка было пятеро людей. Две женщины и трое мужчин о чём-то разговаривали спокойно, изредка проскальзывали в их интонации веселье и смех, но не могла девушка не уловить помимо позитива печаль и лёгкую тоску, да проскальзывающие унылые улыбки. Челл смотрела как заворожена на движения рук, мимики лиц, редкие шрамы, волосы… Насколько же удивительно за столь долгое время увидеть представителей человечества под свободным чёрным небом… Она рассматривала и проникалась в каждую деталь, словно от неё что-то зависело. Она рассматривала, пока один мужчина, плавно в её сторону голову повернув, не заметил двое ярких очей прожигающих дыру в каждом человеке, находившемся в доме. Это ему показалось настолько странным, что мохнатая бровь слетела мигом вверх, выражая естественное непонимание. Макушка упала за старую раму окна в тень.

Челл ощутила себя той самой певшей одинокой в огромном поле птицей, чьё сердце билось скоростно, чуть-ли из груди не вырываясь. Прижав подбородок к груди и сжавшись в комочек она не понимала чего ожидала тогда. Её попытаются убить? Что с ней сделают? Медленно над её головой пронеслась деревянная старая рама окна, в десяти сантиметрах от стены застыв, и всеми фибрами тела смогла шатенка ощутить любопытный взгляд, в котором замер вопрос, что не был озвучен: думаешь, я тебя не вижу?

Но Челл знала что её видят. Как не видеть то?

Странная особа под окном, обнимающая ещё более странный куб — картина, что открылась пятерым людям, пытающие разглядеть незнакомку чуть-ли не со всех возможных ракурсов. Растрёпанные тёмные волосы на голове будто поднялись как копья вверх, к звёздам, чувство, что тоже её анализировавшие. Ей сказали встать. Настороженность брало своё. Челл уже думала как будет бить кубом и в какие болевые точки человеческого тела ударить, пусть и не острым, но углом.

К ней принюхивались полными подозрения глазами, пытались щупать взором и понять что она из себя представляет по одной слегка неряшливой внешности. Стихли кругом все звуки кроме сверчков, не перестающие свои серенады распевать гордо кругом, но их мелодии казались такими далёкими, что их не сосредотачивавшись услышать было невозможно.

— Ты нас понимаешь?

— Можешь сказать что-то? Скажи хоть слово.

— У нас где-то остался ещё один хлеб…

— Удивительно, неужели Аперчур ещё работает?..

В конце концов, после пару киданных, но оставшихся без ответа вопросов люди, видимо, поняли что нечего с ней просить — бывшую подопытную лаборатории Джонсона, часто в то время мелькавший в экраны пригласили в дом как своего собрата по несчастью. Челл, привыкнувшая к своему собственному молчанию слово выдавить не смогла, но её и не принуждали.

Дальше разговор пошёл в другое русло, ей непонятное, но что Челл помнила и поняла точно, так это мимолётные фразы про Чёрную Мезу. Кейв Джонсон в записанных заранее сообщений проронил про неё что-то, а рисунки, найдены на стенах говорили о поменявшегося отношения к данной научной организации со стороны Аперчур. Много поразмышлять на эту тему не позволили — ей дали в руки аккуратный рыжий кусочек, недавно испеченный. Челл впервые за долгое время видит хлеб — белый, пушистый и мягкий. В нёго зубы впивались, а мозг чуть-ли от удовольствия не выл к самой луне, которую недавно она покорила. Говори шатенка это людям, возможно, её швырнули бы обратно под предлогом сбежавшей сумасшедшей.

Челл позволили остаться, выделили место под стеной и, ложившись на старом матрасе, ту не покидали вопросы и мысли. Как шатенка уживаться будет с ними? Есть ли ещё люди? На следующий день она об этом узнала когда разбудили солнечные лучи, бившие с окна, в сторону которого девушка повернулась во сне. Открыв очи, людей уже было восьмеро, потом стало пятнадцать, двадцать… Из леса выползали словно звери, собирались с косами и срезали пшеницу ловко. Ей тоже дали косу.

Когда отдыхали люди третий раз подряд из-за палящего в небе солнца, Челл молча срезала четвёртую выделенную ей часть под пристальными взглядами.

— Машина для убийств, чёрт возьми.

— Не понимаю, сколько в ней силы…

Когда из леса выносили дрова, она в свои руки брала два пенька и сверху кидала третьего.

На охоту Челл из ружья стреляла так, как будто пушка является продолжением её руки. Когда уши уловили шелест, пуля сразу пробивала его молниеносно. Когда пал на землю олень замертво и кровь начала из сердца сочиться на малахитовую траву а чернотой заполненные глаза остекленели, Челл убедилась, что ГЛэДОС на самом деле увидела оленя. Оленя, который сейчас от пронзающей боли пару раз дёрнув конечностями издал свой последний вздох.

Её хвалили, но она, глядя на мёртвое животное, чья кровь ещё была тёплой и прилипала к зелени не слышала.

Вечером таз с прохладной водой стал райским наслаждением, а на следующее утро вместо солнца разбудила птица, чёрной тенью в листве густой потерявшейся. Всё повторялось, всё шло по кругу, только на этот раз Челл отказалась идти на охоту. Перед голубыми глазами изредка плыла картина с мёртвым оленем, чьи глаза на ней застыли в немой мольбе о помощи. Внутри, даже если она это признать не хотела, но что-то треснуло легонько, еле слышно.

Только сейчас Челл вспомнила про куба-компаньона что покоился обычно у её ног. Окунув тряпку в железный таз с дождевой водой, она его высунула из дома и на траву аккуратно поставила. С каждым движением пыль и грязь смывались, из-под них показываясь обычный серый цвет данного изобретения. Люди на неё смотрели с интересом, но никто не задавал вопросов. В скором времени розоватое сердечко блеснуло лукаво и, после двух раз, в которых она поменяла воду — куб стал чистым, словно его в печь и не кидали.

Куб-компаньон — единственное, что связывало её с лабораторией сейчас, и единственное, о ней напоминавшее. Одежду не сожгли, но дали новую. Сейчас Челл расхаживала в белой футболке и мешковатых штанах, на крепком ремне державшихся. Куб пришлось обратно потащить в дом, в угол у её ног. Перед сном, глядя на него, Челл вспоминала Уитли, сейчас космос покорявший с другими модулями персональностей и ГЛэДОС, успевшую найти ей замену, и не одну, а две. Она усмехалась каждый раз, когда на неё такие рывки воспоминания волной накатывали.

Проходили дни как лёгкое дуновение ветра. За это время Челл узнала что, пока она спала, Земля подверглась нападению тех, которых называли «Альянсом», империей, поглотившей много вселенных и чуть ли их не уничтожившей. Сейчас понятно куда делись все высококачественные технологии — Земля старалась оправиться после нападения и чуть ли не проигрышной войны, а города, вероятнее всего, пустели.

Лето, в которое они собирали пшеницу, охотились на дичь и изредка в озере неподалёку купались сменилось холодной осенью с заржавевшими листьями и замирающей природой. Птицы больше не пели, сверчки потихоньку замолкали, а ветер становился хладным, в моменты беспощадным. Он напоминал ветра с глубин лаборатории. Она всё ещё не перекидывалась словами с людьми, но, взяв клочок бумаги и ручку, написала своё имя аккуратным почерком — Челл. Сейчас, когда она нужна кому-то, её зовут по имени, но люди не особо нуждались в ней как личности, подчёркивая таким образом что она никому не нужна здесь в виде собственного «Я». Лишь физическая сила — это всё, за что держали её.

Осень сменилась зимой — беспощадной, леденящей душу и проникающая под кожу своими иголками. Зима для Челл стала точкой, может быть, невозврата.

Ей нечего среди людей делать — её не ждали, её не жаловали. Зачем она выбралась? Ради жизни, но ради такой жизни разве? Свою старую одежду запихнув в найденный пакет, дабы не принести неудобств тем, у которых она гостевала всё это время, Челл взяла под руку куб-компаньон и окуталась в толстый, алый шарф по носу. Может, идти она дальше за полем и лесом чего-то бы добилась, но вряд-ли. Глубокая ночь встретила её как только та отворила дверь, на радость, не скрипящую. Люди сейчас спали и из неба понемногу шёл снег, который перекроет оставленные как метки следы. Челл нашла под домом деревянную палку и втыкая ею постоянно в землю, она шла против обжигающей вьюги и снега.

Ветер был поистине свиреп. Постоянно ядовито бил по лицу клубками режущего снега, таким образом будто смеясь над идущей против него Челл и свистел, встряхивая с веток мишуру сверкающую.

Может быть шла часами девушка, уже собственные пальцы даже через перчатки не чувствовавшая. Может, уже полночи прошла, но она дошла. Обсыпана чистым снегом будка из старой местами потрёпанной крыши сделана встретила мёртвой тишиной и заржавевшим осевым, кажись, вентилятором. Челл забыла каково двигать собственными конечностями по велению нервов. Она уронила куб в ледяной снег и попыталась краюшками подушечек пальцев схватить за край тяжёлую металлическую дверь, но те соскользнули, оставив лишь горящую следом кожу.

Пришлось пойти на радикальные методы.

Сильные удары палкой разнеслись в округе, показалось, эхом. Холод давно пробрался сквозь одежду и пытался укусить за кожу. Щёки покраснели и на ресницы Челл белые снежки катала часами. Очередной удар, и отчаянно упала рядом с кубом ветка. Даже сквозь шарф горячее дыхание превращалось в пар, или это у Челл перед глазами начало мерещиться?

Темнота стала гуще, ветер тише. Зима будто ради неё затихла, только приглядываясь со всех сторон с интересом.

Скрежет пронёсся мимо ушей. Сознание, кажись, отключалось. Последнее, что ощутила девушка — это тянувшая её куда-то сила. Эта же сила позже волочила по холодному полу знакомого по очертанию коридора и что-то бормотало сквозь пелену мрака и глухости непонятное.

Панели глянули на неё — из-под полуоткрытых ресниц туманными очами наблюдающая, как лазуритовые огоньки гасли тихонько и вместе с ними голос, прозвучавший на всё помещение.

* * *

Через веки белый свет пробирался как через тонкие шторы и заставлял морщиться, пытаться скрыться от него в собственные руки, пока не начало приходить осознание — белый свет не солнечный.

— О, ты жива, — до боли знакомый голос заставил расширить глаза и очухаться за мгновенье. Находясь в созданной собственноручно тьме, начали на берег всплывать разные воспоминания и, некоторые из них всё ещё пахли свежим морозом, бьющим по коже. Заснеженное поле, одинокая будка, чью дверь не откроешь, если не решат что надо, тянувшие её по длинному коридору сильные руки и панели, своим неморгающим глазом прожигающие…

Она в комплекс лаборатории Аперчур, в самом начале и, возможно, в конце.

Челл нашла в себе силы убрать с лица руки и взглянуть через стекло на белую лампу из-под потолка, а позже повернуть её направо, на куба-компаньона, терпеливо ждавшего пробуждения. Всё это время он был рядом с ней и, возможно, ей кажется, но выглядит куб свежее нежели до этого. Пакета с одеждой нет… Возможно, она его потеряла, даже не дойдя с ним до будки…

— Думала, ты не проснёшься, — ГЛэДОС на этот раз тяжелее скрыла своё беспокойство, проскальзывающее в её приятном голосе, из-за чего шатенка усмехнулась про себя, от кровати медленно отрывая руки. — Ты такая жалкая. Тебя даже собственные сородичи обратно выпотрошили. Ты никому не нужна.

Она не поменялась… Давно не слышала Челл эти ехидные, ядовитые шутки, от которых раньше хотелось порталом зарядить по золотому глазу ГЛэДОС злобно, из мести. Сейчас же это казалось ближе чем человеческие голоса, слышны почти постоянно кроме ночи. Спиной к гладкой поверхности прислонившись, девушка зевнула, наконец, свой взор вперёд направив непринуждённо.

Всё как в тот конец — ГЛэДОС приблизилась к стеклу и двигала своим светящемся оком, наблюдая за каждым движением Челл, за которой ещё с нескрываемым интересом аккуратно, дабы не получить по шапке смотрели те самые роботы, созданы в качестве испытуемых и пришедшие ей на замену.

Один из них радостно, по-человечески начал легонько стучать еле сжатыми кулаками друг о друга и подпрыгивать с носочка на носочек, когда Челл встала на ноги с заметной лёгкостью, а второй, нахмурив свой сапфира ярче глаз, взглянул на напарника с недовольством. Оба держались в сторонке и казались противоположностями друг друга. Отдалившись от человека, глядевшего на её изобретения, ГЛэДОС тихо рассмеялась. Её смех был похож на пение той самой встречаемой впервой смоляной птицы — такой же мелодичный, тёплый, но от него не веяло одиночеством. Скорее каплей яда, от которого голова заболеет и перед глазами мутнеть начнёт.

— Ты правда безумна, — решила напомнить она ей, заново в научном аду пришедшей самовольно. — Скоро тебе выдадут портальное устройство и будешь проходить испытания с этими двумя.

Взглянув на роботов, ГЛэДОС, возможно, будь человеком закатила бы глаза устало. Жёлтый помахал Челл рукой приветливо, синий же скрестил руки на груди, сразу говоря, что он ей не доверяет и не приветствует в этом комплексе. Они как люди — их эмоции настолько чистые и яркие, что было тяжело не удивляться.

— Неужели ты так любишь испытания? — решила прервать короткую тишину и немой разговор между ними тремя ГЛэДОС, слегка свою голову на бок наклонив. Ответом стало ей обычное молчание и неоднократный взор, с засверкавшими как звёзды глубокими глазами. — Ха-ха.

Стеклянная дверь открылась, позволив медленным шагом шатенке, чьи короткие волосы были растрёпаны, выйти. Она и не услышала, как пьедестал с пушкой рядом из-под земли поднялся. Когда начала к знакомому как свои пять пальцев устройству приближаться девушка, ГЛэДОС подала заново голос, на этот раз человечность не скрывая.

— Добро пожаловать обратно, Челл, — произнесла она, дав понять, что на самом деле Челл нужна, в первую очередь ей, во вторую — науке.

Старая портальная пушка в руке оказалась быстро и на месте ушедшего под землю пьедестала возник лифт, с которым Челл прошла все круги ада и перепройдёт их заново. Повернувшись к ГЛэДОС, подгонявшей роботов за девушкой, Челл улыбнулась. Вдруг сапфировые очи расширились и она поняла — это её первая искренняя улыбка за столь долгое время. Взор был короткий, мимолётный, но для шатенки он показался длинною с зиму.

— Чего стоим? — спросила та, чьё имя сказать боялся Уитли.

— Я видела оленя, — наконец произнесла она, отвернувшись от ГЛэДОС, которая, возможно, если была бы человеком, брови вскинула удивлённо. Это первые и, вероятнее всего, последние слова Челл, зашедшей в лифт, ушедший в подземную темень.

Примечания:

На Ваттпаде, как и обещала, ждут фоточки сделанных собственными руками (пусть и криво-косо) кубы-компаньоны из картона :D