Сердце капитана (джен)

Эта история началась много лет назад. Тогда воды Средиземного моря были куда страшней и неизведанней. Любое облачко могло принести смертельную бурю, с лёгкостью потопившую нашу бравую каравеллу, но мы не боялись. Тогда в наших головах слова «страх» и вовсе будто не существовало. Мы шли на амбразуру, рисковали жизнями, только бы почувствовать сладость свободы, ради которой ринулись в море. А ведь всё началось в Лондоне, задолго до той несчастной вылазки. Я тогда была ещё совсем зелёной. Бунтовала, рвалась на волю, словно птица, не понимала и толики жизненных горестей, которые испытывает простой человек. Ну а что вы хотите от дочери графа? В то время как мои подчинённые росли на улице, словно сорняки или дикие цветы, я жила в теплице, получая безвозмездный уход. Но прекрасный парник казался мне скучным и неправильным. Меня тянуло в невиданные ранее земли. Я жаждала приключений, войн, побегов и всего того, о чём можно поведать в романе. В итоге в малом возрасте я таки сбежала из дома, оставив родителям записку с весьма неприятным содержанием. Хотелось бы мне видеть отца и матушку в момент её прочтения. Уверена, их лица стали бы самой смешной картиной, которую я когда-либо видела. Спросите, что случилось потом? Уверяю, моё приключение вам понравится. Взяв из дома большую сумму из заначки родителей, не забыв про пистолет, шпагу, менее броскую одежду и припасы, я оседлала коня и поскакала в Портсмут, порой останавливаясь в тавернах или у добрых людей, которым отплачивала нетрудной работёнкой.

В портовом городе я пересеклась со своими будущими накама — плотником и пьяницей Бертольдом, старпомом-обаяшкой Августином и нахальным музыкантишкой Полем. К спеху скажу, что всем нам тогда было разное количество лет, от двадцати восьми до девяти, поэтому друг с другом было ой как не скучно. Бертольд, несмотря на сложный и хмурый характер, знал множество интереснейших баек, историй и сказаний, которые впоследствии уберегали нас от огромных проблем. К примеру, через пару лет совместного плавания Бер упрекнул меня в богохульстве, сославшись на несоблюдении давних морских традиций. Видите ли, с начала приключений я воспитала в себе жадность, которая в итоге не раз мне помогла, по этой причине подношения богу морей Посейдону я считала глупой тратой ресурсов. И ладно бы не делала милостей, с этим Бертольд смирился. Разозлился он из-за того, что мы с накама решились разорить одну из бочек, в которых и плавали дары. Выудив одну, мы стали рассматривать припасы и яства, благодаря судьбу за удачу. В итоге разгневанный Бертольд заставил нас не только вернуть бочку в море, так ещё и отправить за ней похожую, в знак извинения и мольбы о прощении. Всё же с Августином мне было куда проще совладать, ведь человеком он был такого же светского склада, как и я. Поэтому-то он и стал моим старпомом, подсказывая пути решения всяческих проблем, помогая находить общий язык с командой и даже заменяя меня на посту, когда куда-то отлучалась. Я бы даже сказала, что у нас с Тином, так я его называла, когда не было лишних ушей, зародилась какая-то особенная связь. Кто-то особо умолишённый назвал бы это любовью, но я противилась подобным высказываниям. Для меня это чувство было куда ценней какой-то земной и похотливой тягости мужчины к женщине. Я видела в нашей связи нечто магическое. Такое, чем обладаем лишь мы. Думаю, вам интересно узнать и о малыше Поле. Что ж, пока что он был самым юным членом нашего экипажа, частенько ссорясь с Бертольдом просто от скуки. Поля с чистой душой можно было назвать озорником и сорванцом, и лишь красивый голос и талант к музыке скрашивали его недостатки. Мы любили петь, хоть и не все умели. Для нас посиделки на палубе под звёздным небом, с чаркой крепкого эля и под приятную мелодию были самым прекрасным из всех тех благ, что приносило море. Музыка объединяла, о чём неустанно нам напоминал Поль. Ну да вернёмся к Портсмуту. В конечном счёте мы практически украли корабль, хоть я и пыталась заплатить, после чего отправились к берегам Франции, а оттуда взяли курс по береговой линии Португалии и Испании, решив доплыть до самой Италии.

По ходу плавания мы подбирали и приглашали таких же дураков и простофиль, какими были сами, пополняя ряды молодой пиратской команды. В Ла-Корунье — небольшом портовом городке Испании — мы нашли нашего штурмана Лисандра, который в отместку родителям решил стать частью нашей немногочисленной команды. Парнем он был неплохим: собранным, усидчивым и целеустремлённым. Августин даже взял его в ученики, обучая пиратскому ремеслу и закладывая какие-то зёрна руководителя. Когда мы проплывали берег Португалии, в созвучном городке Порту, где бушевала гражданская неурядица, познакомились с удивительной семейкой китайцев, которую прозвали «Братья Ё». Вскорем вы поймёте почему. В те года в Португалии происходили ужасные гонения этого народа, и дела доходили даже до того, что сжигались целые кварталы азиатов. Боясь смерти, "Братья Ё" попросились к нам на борт, и мы не смогли отказать. В итоге самые младшие члены семьи — Ёсаку и Ёму — стали юнгами, а более образованные старшие брат и сестра — Ёшико и Ёко — заняли места бондаря и лекаря. И вот нас уже было восемь человек. Не так много, как в известных пиратских командах, но и мы не стремились к славе. Она сама шла за нами по пятам.

По ходу плавания в водах Атлантического океана команда начала превращаться в единый слаженный механизм, работающий, может, и похуже часов, но явно лучше сломанных. Семейка Ё быстро вписалась в наш коллектив, дополнив его своими умелыми руками. Ёсаку и Ёму обожали слушать байки Бертольда, нехотя учились у Лаки и Августина и души не чаяли в Поле. Ёшико хоть и был тихим парнем, неплохо общался с Бертольдом, зачастую помогая ему в работе. Он очень ответственно подходил к своим обязанностям, поэтому наша каравелла блестела, как новенькая. И никакие стычки ей были не страшны. С появлением малышки Ёко мне стало спокойней жить, ведь прежде у нас была ужасная проблема из-за поддержания хорошего здоровья у команды. Особенно это касалось Поля и Бертольда. У малыша порой подводил иммунитет, отчего тот серьёзно болел, а старина Бер зачастую перебирал с алкоголем, что тоже сказывалось на здоровье. И лишь с появлением Ёко, что следила за всем жёсткой, строгой рукой, здоровье команды пошло вверх.

Часто за нами начали охотиться военные из различных флотов, а в Португалии мы и вовсе попали в розыск. Даже плакаты с нашими лицами сделали, чему малыши Ёсаку и Ёму были ужасно рады, хоть их в розыск и не включили. Особенно запоминающимся нам стал офицер английского флота Сэмюэль Морган. Скажу вам, ещё тот хрыщь, увязавшийся за нами до самой Италии. Но о нём чуть позже. По пути к Гибралтарскому проливу мы заглянули в город Кабис, в котором решили передохнуть и набрать припасов. Да и ребята устали от вечных странствий, поиска сокровищ и борьбы со всякой морской нечестью, поэтому мной и Тином было принято решение устроить для команды недолгий отпуск. Тёплый и приветливый Кабис, не знавший забот, стал для нас лучшим решением. И что вы думаете? Само собой, в этом райском городке нашёлся несчастный, решивший плыть вместе с нами. Дружочек-пирожочек Лаки Барс, прогуливаясь по улицам Кабиса, решил заглянуть в мастерскую, где нашёл нам умелого боцмана, которого так не хватало на корабле. В итоге чуть ли не силком, но мы уговорили Марко плыть с нами, сославшись на возможность получить опыт и достичь желанной цели. И вы думаете, что на этом наши знакомства прекратились? Пф. Спешу вас разочаровать. Стоило нам переплыть Гибралтарский пролив, на хвост сел упомянутый ранее офицер Морган. В ходе сложного морского сражения рядом с Балеарскими островами мы взяли в заложники Моргана, но потеряли Ёсаку, схваченного противниками. Капитан Кидд, руководивший тогда операцией, затребовал обмена, огласив точкой сбора небольшой городок Кальяри, что на Сардинии. Я долго размышляла, стоит ли связываться с кем-то вроде Кидда, наслыша о его двуличии, но Тин настоял на важности возвращения Ёшико, пусть и путём очередного боя. В конечном счёте обмен не был произведён, ведь Сэм, побыв частью корабля и успев пересмотреть свои суждения, понял, что хочет остаться с нами. Благодаря его знаниям мы подорвали пришвартованный у Кальяри «Белый всадник» капитана Кидда, предварительно высвободив Ёсаку, вернув в семью.

Но на этом наши приключения не закончились. Уставшие после случая на Сардинии, мы поспешили на Сицилию, в портовый городок Сан-Вито-Ло-Капо, название которого мы до сих пор произносим неправильно. Там, засев в итальянской глубинке, мы провели около месяца, живя простой жизнью местных вольных рыбаков и путешественников. Поль травил в местных ресторанчиках байки про наши приключения, попутно проникаясь местным фольклором. Бертольд оценивал вкус сицилийского вина, Августин ностальгировал по дому, ведь австрийская культура брала корни из Италии, а остальные просто наслаждались жизнью. В одном из наших любимых ресторанчиков, в который мы поставляли свежевыловленную рыбу, к нам привязался поварёнок — Доминик, чей дядюшка владел рестораном. Парнишкой он был неплохим, талантливым и целеустремлённым. Он обожал наши истории, каждый раз составляя нам компанию, нехотя отлынивая от работы. Мы принимали его как родного, а по итогу и вовсе взяли с собой, несмотря на нравоучения дядюшки Буэне, что грозился настучать на нас жандармам. С появлением дорогуши Ника на корабле мы забыли об отвратительной похлёбке Бертольда и странной на вкус азиатской стряпне Ёко. Всё же буду с вами честна, никто на нашем корабле не умел нормально готовить, и вот наконец среди нас появился квалифицированный повар. Теперь-то жизнь действительно заиграла новыми красками.

Покинув Сицилию, проплыв через Мессинский пролив, мы взяли курс на Адриатическое море. Почему мы плыли именно туда? Что ж, было много разных причин, начиная от глупого «Да какая разница, куда плыть?» до «Я родился в этой стране и хотел бы навестить родных». В общем, посоветовавшись, мы решили доплыть до Хорватии, а там либо сплавиться по крупной реке в Австрию, либо оставить корабль в порту, а там на повозке отправиться в Зальцбург. Главной точкой в этом путешествии был город Линьяно-Пинета, рядом с которым протекала река Тальяменто. По ней-то мы и планировали сплавиться вплоть до города Палуцца, в котором пересели бы на телегу и поехали в Зальцбург. Дорога не близкая, но мы были к этому готовы. И первой крупной остановкой на нашем пути стал хорватский портовый город Сплит. Если честно, он был самым тёмным и неухоженным из всех, что встречались нам раньше, посему произвёл неизгладимое впечатление. В нём мы не задержались, так как в очередной раз нашли неприятности на голову, нарушив пару-тройку местных законов. И, как это было в Портсмуте, за нами увязалась тройка пацанят, уставших от жизни в трущобах и нищете, загоревшихся желанием стать вольными пиратами. Так в нашу команду попали Бибарс, Борис и Абрахам, которых мы в шутку прозвали: Биба, Боба и Абоба. Мальцами они были умелыми и рукастыми, поэтому тут же отправились в юнги, составлять компанию малышам Ёшико и Ёму. Так в моей команде оказалось аж четырнадцать человек. Целая банда.

Если честно, впоследствии приключений в Австрии в нашу бравую команду попало ещё одно существо, оказавшееся среди нас по чистой случайности. Я говорю о своей любимице — Миледи. Так уж вышло, что по возвращении в Палуцца, где мы пришвартовали корабль, выяснили, что трюм заполнен крысами. Все припасы съедены, а большая часть корабля и вовсе непригодна для плавания. Видели бы наши лица, когда Бертольд, Ёшико и Марко в один голос заявили, что наша несчастная каравелла больше не поплывёт. Да, мы готовы были расплакаться на месте, ведь «Воробей» был с нами все прошедшие года, уверенно спасая от бурь и преследований. С тяжёлым сердцем мне дался приказ оставить корабль и отправиться в Линьяно-Пинету на попутном судне. Для нас тот период стал тёмным пятном или даже шрамом, оставшимся на сердце каждого члена экипажа. В конечном счёте, в портовом городе мы нашли новый корабль, подходящий для нас как по габаритам, так и по запросам. Это был красивый шлюп с двумя мачтами, верхней палубой и даже местом для небольшого садика. «Падший ангел» стал для нас новым домом, позволив вновь выйти в море сильной и стойкой пиратской командой.

Но давайте слегка ускорим события и подберёмся к началу той самой животрепещущей истории. Это произошло по истечении десяти лет моих странствий. Будучи двадцатипятилетней морской бороздительницей, имя которой знают все европейские флоты, я решилась на необдуманный шаг — поиск сокровищ старого доходяги Джонса. Всем была известна легенда о капитане Джонсе, что покоится на дне морском и выслеживает своих жертв в отместку за заточение. Часто детишек пугали этим, казалось бы, выдуманным персонажем, но я знала, что Джонс был реален. Когда-то давно он зарыл на острове клад, после чего воды прокляли его и сделали морским чудищем. И многие пираты пытались найти его драгоценности, но ни у кого не получалось. Все попросту не знали, где зарыты сокровища, лишь ходила молва, что существует карта, в которой указано нужное место, но где она, опять же, никто не знает. Благо человеком я была везучим от рождения, и у одной ведьмы мне удалось выкрасть старый свиток, которым и оказалась древняя карта. У нас ушёл почти месяц, чтобы разобраться в расположении острова, но мы всё-таки нашли его. Прибыв на остров Флорес, что представлял собой одинокий клочок земли посреди Атлантического океана, я с частью экипажа отправилась на поиски. Поблуждав по джунглям, найдя в них с тысячу неприятностей, мы всё же добрались до пещеры, в которой встретили человека. Им оказался молодой юнга с вражеского пиратского судна, что некогда здесь проплывало. По заветам пиратского кодекса ему вручили заряженный пистолет и бутылку рома, оставив на острове доживать свои дни. Но, оказавшись смекалистым парнишкой, Джек смог прожить на острове около трёх месяцев, пока мы не приплыли. Поговорив, я согласилась взять его на корабль, пообещав отвезти в ближайший портовый город, а Джек взамен должен был отвести нас к кладу, а после рассказать всё, что знает о пиратской команде, в которой состоял. Всех условия устроили, поэтому в команду временно вступил очередной бедолага, наказанный судьбой. Вместе с ним мы добрались до усыпальницы, окружённой золотыми монетами и драгоценными камнями, которые Джонс собирал всю свою жизнь, словно дракон. Само собой, ребята тут же побежали к монетам и минералам, желая удостовериться в их дороговизне, я же зашагала прямо к гробнице. Мне стало до ужаса интересно, а кто же там лежит. Вдруг мы найдём тело бедняги Джонса? Вот только зря я прикоснулась к крышке гроба, тут же пробудив древнее проклятие, что ярким алым светом ознаменовало свою активацию. Из багряной дымки ко мне вышел дух красивой женщины, в которой я не узнавала никого ранее увиденного. Она выглядела молодо и статно, напоминая даму благородных кровей. Наряд, правда, был достаточно старый, такие носили ещё в прошлом веке, насколько мне не изменяла память.

— Осквернившие могилу будут прокляты за свои грехи! — огласила она нечеловеческим голосом, заставив своды пещер затрястись.

Зазвенели монеты, вмиг обратившиеся ржавым песком, а камни утратили свой внутренний свет, рассеявшись пылью. Пираты затрепетали от страха, а я молчаливым истуканом стояла перед духом, не в силах убежать. Она смотрела прямо в душу, окутывая холодом и неприязнью.

— Ты! — она указала на меня бледной тонкой рукой.

От испуга я схватилась за пистолет, взвела курок и выстрелила прямо в сердце призраку, всполошив грохотом стаю летучих мышей в глубине пещеры. Вот только пуля прошла насквозь алой дымки, породив в сердце страх невиданной силы.

— Ты поплатишься за свою жадность! — девушка разгневалась ещё сильней, продолжая тыкать в меня пальцем. — Твоё сердце не создано для любви, так испытай судьбу! Даю тебе пять лет на то, чтобы найти человека, которому ты безвозмездно отдашь своё сердце, не ожидая чего-то взамен! По истечении срока ты умрёшь в холодном одиночестве! Удачи, Мария Жаклин Ланкастер!

Вот так и начались пятилетние приключения, где на кон была поставлена моя жизнь. И, может, кто-то иной на моём месте сломя голову ринулся в кругосветку в надежде найти суженого-ряженого, но я никогда такой не была. К своим двадцати пяти годам я уже повидала достаточно большую часть мира. Наше приключение началось в Англии, затем мы проплыли часть Франции, побывали практически во всех портовых городах Португалии, заглянули в Испанию, затем рванули в Италию, а оттуда в Албанию, Черногорию, задержались в Хорватии. Потом, пересев на лошадей, пешим маршрутом отправились в Австрию, неожиданно для нас даже побывав на юге Германии. После вернулись обратно, доплыли до Греции, заглянули на остров Крит, а оттуда в Атлантический океан. И всё это за каких-то десять лет. Да на моём веку я не знала ни одного пирата или мореплавателя, который мог похвастаться схожим маршрутом. Да, не смотрю, я ужасно хотела доплыть до Америки, как Колумб в своё время. Была мечта побывать в Индии и Китае. Я хотела обплыть весь свет, но, коли небесами было решено сократить мою жизнь, поставив крест на тридцати летах, то так тому и быть. Я не предам себя и не сойду с выбранного пути. Не для этого я начинала новую жизнь на «Воробье».

Как вы понимаете, команда приняла новую невзгоду очень близко к сердцу, особенно малыши, которые только почувствовали сладость жизни на губах. Бертольд хрипел о том, что множество раз просил не гневать духов, как обычно, устраивая нравоучения, за которыми скрывался страх. Он искренне боялся меня потерять, и я это знала. Братья Ё в один голос кричали, что найдут способ всё исправить, подключая к своему гулу и троицу из Сплита. Они были готовы ринуться хоть на край света, только бы найти способ избавиться от проклятия. Ёко, в отличие от братьев, молча смотрела на меня непонимающим взглядом, будто я уже стала призраком. Давненько я не видела её столь испуганной и разбитой. Поль от волнения и страха аж потерял голос, крепко сжимая в руках гитару. Лаки, что был с нами в пещере, пристыженно отводил взгляд, считая себя виноватым в случившемся. Марко растерянно расспрашивал Августина о случившемся, надеясь, что мы что-то напутали и никакого проклятия нет. Но Сальери с пустотой в глазах лишь всё отрицал. Взбешённый Доминик пытался вспомнить всё, что знает о проклятиях и способах их снятия, но вспоминались лишь старые сказочки, истинности которых мы не знали. Сэм, будучи скептиком, пытался нас переубедить в ложности случившегося, но, как бы мы ни хотели, понимали, что всё произошедшее было чистой правдой. Миледи, будто осознавая, что случилось что-то ужасное, вилась рядом с моими ногами, тыкаясь в сапоги мокрым носом. И лишь озадаченный Джек, только взошедший на корабль, с непониманием оглядывал паникующих и сердящихся людей. На него и вовсе не обращали внимания, ведь все взгляды были сосредоточены на мне. Конечно, чуть позже мы представили ребятам Джека, объяснив, кто он и откуда. И хоть приняли его без особых почестей, всё могло быть куда хуже.

Если честно, первые месяцы после случившегося на Флоресе стали для команды каким-то чёрным пятном. Пропал тот запал, с которым мы плыли в новые края. Исчез азарт от приключений и радость свершений. Меня стали больше опекать, хоть я того и не просила. Кто-то даже самовольно пытался найти мне пару, не понимая, что проклятие могу разрушить лишь я сама и никто более. Не сказать, что я не боялась. Нет. Во мне всё ещё теплился страх неизвестности, пожирающий каждую ночь. Вот только я старалась не прогибаться под него. Знала, что это лишь ускорит процесс. Дабы угодить моей воле, накама согласились вернуться в Лондон, чтобы я могла встретиться с семьёй. Мне подумалось, что было бы очень некрасиво уйти вот так бесшумно, не повидавшись с ними в последние года своей жизни. И хоть я знала, что отец с матерью примут меня далеко не с распростёртыми объятиями, я всё равно держала курс домой, надеясь проститься с братом. Я хотела увидеть Артура перед смертью, чтобы удостовериться, что без меня и родителей он сможет удержать графскую власть, не поддавшись давлению со стороны. И пусть я рисковала, терять мне уже было нечего.

Удивительно, но во время путешествия в Туманный Альбион наша команда сплотилась ещё сильней, приняв даже нового члена экипажа — малыша Джека. Вы удивитесь, но, увидев, как за меня волнуются сокомандники, он проникся к нашей команде доверием и трепетом, попросив разрешения плыть дальше с нами. Я не смогла ему отказать, да и не видела в его присутствии ничего плохого, поэтому оставила подле себя. Во время плавания я рассказывала Джеку истории наших странствий, увлекая его интереснейшими сюжетами. Он даже шутил, что мне стоит написать об этом книгу, но на это я лишь вежливо смеялась. Ведь кто будет читать книгу какой-то пиратки? Глупость, да и только. Хотя, если честно, бессонными ночами я и правда втихаря ото всех писала мемуары о случившемся со мной и командой. Не столько для типографии, сколько в наследие остальным. Я хотела оставить после себя что-то такое, что впоследствии напоминало бы моим дорогим друзьям о наших приключениях, вызывая на их лицах столь нежную улыбку, которая возникала на моём лице во время написания. Несвойственный мне жест, но в воспоминаниях я находила какое-то успокоение и тишину, которую не могла отыскать кошмарными ночами или суматошными днями. И лишь один человек знал о том, чем я занимаюсь. Всё же от Августина сложно было что-то скрыть, особенно мне. Волнуясь за моё здоровье, он как-то раз заглянул в мой кабинет, где я часто засыпала. Углядев за порогом свет, он понял, что я опять пренебрежительно отношусь к здоровью, не уделяя сну нужного внимания. Само собой, он меня отчитал, упрекнув в наплевательском отношении к здоровью, но после заинтересовался тем, чем я была так увлечена. Пришлось рассказать о мемуарах, над которыми работаю. Конечно, он был удивлён, ведь знал меня достаточно давно, чтобы сделать вывод о том, что мне подобное не свойственно. И хоть я была уверена, что он посмеётся над моей идеей, он с милой улыбкой поддержал старания, даже сказав, что ребята будут рады прочитать написанные труды. Впоследствии он стал чаще захаживать в мой кабинет, помогая с какими-то неточностями и проверяя текст на ошибки, порой даже напоминал о каких-то событиях, которые я не запомнила. Наверно, неудивительно, но работа пошла в гору, а среди накама поползли какие-то странные слушки о том, что проклятие может быть снято. Я их не понимала и, если честно, даже не пыталась вникнуть, давно поставив крест на своей жизни.

Как и хотела, я вернулась домой, узнав о том, что с родными всё хорошо и все они в добром здравии и светлой памяти. Несмотря на мои предположения, мне даже дозволили появиться в отчем доме в сопровождении накама. Судя по словам Сэма, в Англии за нами не велось столь яростной охоты, поэтому нам удалось благополучно добраться до поместья под Лондоном. И хоть нас не встретили как знатных вельмож, накормили, напоили и даже предоставили ночлег. В последствии разговора с семьёй я всё же сообщила им о том, что скоро умру, попросив прощения за все проблемы, что им принесла. Если честно, они мне даже не поверили, подумав, что я говорю идиомами, подразумевая то, что больше никогда не вернусь в Англию. Но Артур быстро понял истину сказанного, поспешив уточнить причину моих слов. Пришлось рассказать им про остров и проклятие. Наверно, впервые в своей жизни я видела такой страх в родительских глазах. Мать бросилась мне на шею, моля опровергнуть всё сказанное, а отец, сжимая кулаки, бухтел о том, что проклятий не существует и всё это какой-то глупый розыгрыш. Но я не смогла им соврать, во всяком случае, не при Артуре, которому хотела донести правду. В итоге в родительском доме мы пробыли гораздо дольше, чем планировали, а всё потому, что в сердце зародилось странное желание узнать родителей лучше и оставить в их памяти как можно больше хороших воспоминаний, связанных со мной. Мама всё это время пыталась найти мне жениха, даже зачастив в церковь, к которой всегда относилась очень придирчиво. Вот только после нашей прогулки в угодьях поместья она поняла, что всё это бессмысленно, ведь формулировка заключалась в «добровольно отдать сердце», а не «влюбиться или полюбить». Через слёзы и боль, но она смирилась с моим выбором, напоследок сказав, что для неё я всегда буду любимой, но непутёвой дочерью, что бороздит моря и океаны в поисках приключений. Для меня большего счастья и не было, ведь я наконец услышала родительское признание.

В итоге за год до условленного срока мы отплыли от берегов Англии, взяв курс на Америку. Всё же я решила, что свою жизнь хочу закончить на корабле, странствуя по свету, как и планировала все эти годы. Накама с радостью поддержали мою идею, направив «Падшего ангела» к берегам Сиднея. Как вы понимаете, путешествие по Атлантическому океану оказалось не самым простым, но за полгода мы всё же смогли добраться до Сент-Джонса, а оттуда, после небольшого перерыва, доплыли и до Сиднея. К тому времени метка на правой руке, которой я коснулась гроба, начала разрастаться, будто вытягивая из меня жизненные силы. Первые года она была совсем незаметной. Если честно, я даже не обращала на неё внимания, пока после третьего года странствий на пути в Англию Ёко не углядела на моей ладони странное почернение. Оно постепенно увеличивалось, вынуждая прятать руку от подчинённых, чтобы лишний раз их не пугать. Ёко я попросила сохранять молчание, хоть той моя просьба и не нравилась. В итоге уже в Англии вся ладонь почернела, вынуждая меня вписать в гардероб перчатки как обязательный атрибут. Ближе к берегам Америки я и вовсе начала терять силы, иссыхая на глазах. Тело стало дряхлеть, кожа иссыхать, а здоровье ухудшаться. Меня всё чаще начали мучать мигрени и кошмары, я стала недоедать, а впоследствии и вовсе утратила возможность передвигаться, ведь сил совсем не оставалось. Было страшно, особенно в начале, когда я ещё чувствовала, что не достигла желаемого. Но, прибыв в Сидней, уже сидя в кресле с колёсиками, которое для меня смастерили Бертольд и Ёшико, я успокоилась. Увидев большой портовый город, наполненный незнакомыми, одетыми в странную одежду людьми, говорящими на привычном мне английском языке, моя душа наконец обрела покой.

Помню, как по прибытию в Сидней мы всей командой пошли гулять по длинным торговым улицам, несмотря на мою малоподвижность и слабость. Мы веселились, как много лет назад, когда я ещё пылала силой. Азарт приключений и радость достигнутой цели никуда не делись, просто притупились на фоне огромной невзгоды. Но сразу после меня окончательно сломила болезнь, приковав к кровати. Ёко приходилось выкармливать, словно птенца, ведь я стала настолько немощной, что даже ложку поднять не могла. Каждую ночь рядом со мной оставался кто-то из накама, зная о кошмарах, из-за которых я не могла уснуть. Их присутствие, голос и поддержка помогали мне опуститься в забвение, прожив ещё один тяжёлый день. Я знала, как им непросто. Слышала, как за дверью часто плачет Ёко, упрекая себя за неграмотность и неспособность помочь. Видела в глазах малышей боль, которую те тушили, только бы не поселить в моём сердце тоску. Бертольд даже перестал пить, ведь из-за алкоголя не мог оказать мне должный уход. Я слышала, как браво защищают наш корабль молодые члены команды во время нападения врагов. Поль часто пел мне перед сном, прося встретить его завтра с улыбкой. Так он вынуждал меня бороться за жизнь, хоть и понимал, что сил уже не хватает. Пока я была прикована к кровати, Агустин присматривал за всем, вынужденно став капитаном, чего не хотел. Его по-прежнему называли старпомом, не позволяя списать меня со счетов, а тех идиотов, что говорили обо мне плохо, накама тут же убивали, напоминая всем, как опасна наша команда в гневе.

И вот настало то злосчастное утро, когда я окончательно поняла, что вот-вот покину этот мир. Попросив Поля об одолжении, с его лёгкой руки я собрала в своём кабинете всех близких, с которыми хотела попрощаться. Говорить было трудно, ведь лёгкие почти не работали, а сердце постепенно замедляло ход, приближая меня к реке мёртвых. В полной тишине каюты разносился тихий хриплый голос. Стоящие вокруг кровати друзья с искажёнными от горечи и боли лицами смотрели на моё умирающее тело. В тишине хриплого голоса я слышала набирающие силу плач и стоны. Накама не могли сдержать эмоций, пытаясь найти в себе силы проститься со мной достойным образом. Первой дала слабину Ёко, прижимающаяся к плечу Лисандра, крепко держащего её за руку. После не выдержали и малыши Ё, припавшие к кровати. У стены стоял хмурый, словно сама смерть, Бертольд, громко скрипящий зубами и сжимающий до боли кулаки. Рядом стоял побледневший от отчаяния Поль, смотрящий куда-то перед собой, будто в пустоту. Троица из Сплита хоть и держалась дольше братьев Ё, но всё же тоже дала слабину, громко заплакав от горечи и печали. Марко сжимал в руках библию, будто надеясь, что Бог как-то поможет. Рядом с кроватью на коленях сидел Августин, держащий мою дряблую, посеревшую от проклятья руку. Он обещал присмотреть за командой, уверял, что они никогда меня не забудут, а может, и вовсе найдут способ вытащить меня из пучин реки смерти. Я лишь с усталой улыбкой смотрела на ребят, прокручивая в голове всё то, что с нами произошло. Слух уже подводил, как и всё тело. Последним, что мне удалось сделать, — признаться в любви. В любви ко всем, кто стал частью нашей большой семьи. К каждому, с кем я провела эти долгие годы в море. Впервые за всю жизнь я была настолько честна с собой и своим сердцем, попросив хранить память обо мне с улыбкой на лице. И только мне подумалось, что жизнь уже кончена. Что уши прорезал последний тихий звук, комната засияла алым светом, источником которого стала я. С этим светом тело начало наполняться жизненной силой, возвращая себе былую мощь и красоту. Если бы это не произошло со мной, я, скажу честно, никогда бы не поверила во что-то подобное. Но как только свет угас, ребята смогли увидеть на кровати не ту иссохшую и дряблую старуху, о которой заботились столько времени, а пылающую жизнью девушку, в которой тут же узнали гордого капитана. Я сама не могла поверить в истинность происходящего, хватаясь за лицо и рассматривая с неверием руки. И хоть голос вернулся не сразу, я смогла издать какие-то звуки, всполошившие друзей. С криками радости они бросились на кровать, обнимая меня так крепко, как только было возможно. Трещали перекладины, что держали каркас, но казалось, что эти звуки издают мои бедные кости. Вот только этот дискомфорт не сравнился с тем счастьем, что окутало нас. Слёзы отчаяния превратились в радостный смех. Наверно, они сами до конца не поняли, что случилось в то утро, но это и не важно. Главное, что всё закончилось хорошо.

После громкой пирушки по случаю моего выздоровления и прибытия на новый континент мы разговорились с накама, сделав вывод, что я таки смогла выполнить условия призрака. Я безвозмездно отдала сердце, но не человеку, а целой команде, которой посвятила все отведённые мне пять лет жизни, наплевав на страх и риск. Они, оплакивая мою жизнь, приняли отданную любовь, искренне скорбя по мне. И хоть наш случай походил на слащавую сказочку каких-нибудь братьев не тянет, историю нашей любви и правда можно считать красивой и поэтичной.

Что ж, как в любой хорошей истории, в этой должно быть какое-то поучительное заключение... Дайте-ка подумать... Не посягайте на чужое? Ну как пират я вам такого не посоветую, уж простите. Сбегайте из дома в поисках приключений? Заманчивое предложение, но не думаю, что оно подойдёт каждому человеку. Цените то, что имеете? Слащавенько, да и противоречит первому варианту. Просто знайте, что рядом всегда есть те, кому вы дороги. Помните, что любовь может существовать не только между мужчиной и женщиной, она куда более сложная и многогранная. Не пренебрегайте признаниями в любви, ведь нет ничего хуже невысказанных чувств. Держитесь своих суждений и не прогибайтесь под чужие. Вы те, кто вы есть, и если кому-то вы не нравитесь, это не делает вас плохим человеком. Цените доброту, но не пытайтесь всем угодить. Проводите больше времени с близкими, поверьте, это хороший вклад в ваше счастливое будущее. Любите себя и своих близких.