Божественный язык любви (джен)

Господь умиленно наблюдал, как благочестивый Иов истово возносит ему хвалы, окруженный здоровыми детьми, тучными стадами и всеми благами мира. И было это хорошо.

— Как тебе? — обратился он к Сатане, — видел ли ты более отрадную картину?

— Как тебе сказать? Вот Иов тебя любит, чуть из штанов не выпрыгивает, а ты показал ему свою любовь? Дал ее почувствовать?

— Так вот же! — Господь возмущенно взмахнул руками, — всё есть у Иова. 

Сатана зыркнул на него змейским глазом:

— Ты еще скажи, что и детишек благочестивая Ситис не без твоего участия нарожала. И овцы тоже, понимаешь, не сами по себе плодятся.

Господь порывисто поднялся, нервно прошелся по облаку:

— Я же тебя знаю, как облупленного, — сказал он, хмурясь, — ты опять какую-то пакость задумал. Мне до сих пор за казни Египетские стыдно! 

— А я при чем? — искренне возмутился Сатана.

— Кто мне тогда настроение испортил? Кто, понимаешь, до белого каления довел? У меня тогда неопалимая купина дотла выгорела по чьей милости? 

— Отвык ты от полемики, отвык! — обличающе провозгласил Сатана, рубанув воздух рукой, — где плюрализм мнений? Где здоровая дискуссия? Тебя уже любая непривычная фигура речи воспламеняет…

— Козлиные у тебя фигуры речи, — рявкнул Господь. 

Сатану бы стоило тотчас же низвергнуть, но второй раз это бы не возымело никакого эффекта. Господь подышал по квадрату и слегка успокоился.

— Ладно, — сказал он — давай, к делу. Что ты говорил о любви?

Сатана демонстративно смотрел в даль и молчал. 

— Ой, блин, — Господь уселся обратно на трон, погладил по крылу престола, крутившегося у ног, — хватит изображать обиду. Все равно ведь скажешь.

— Скажу. — согласился Сатана обиженно, — но исключительно под давлением, а не добровольно.

Господь только рукой махнул в ответ.

— Ты говоришь: ты дал Иову богатство, плодовитость и счастье, да? И он должен догадаться, что это дары твоей любви? — начал Сатана, — но! Как? Как Иов догадается, если у десятков и сотен людей тоже есть богатство, дети и счастье? Но у них у всех — просто так, а у него — из-за твоей любви, так, что ли?

Господь прикрыл глаза ладонью и тяжко вздохнул:

— Давай, сразу к выводу переходи. Не надо тут мне угадайки устраивать. 

Сатана откашлялся:

— Есть разные языки любви. У тебя — один язык. У людей — другой. И? — он воззрился на Бога в ожидании ответа, но тот молчал. — Надо показать Иову любовь на его языке, понимаешь? Перевести на человеческий. 

Сделав эффектную паузу, Сатана снова уставился на Господа, но тот снова промолчал, слегка соскучившись лицом. 

Из складок своей черной тоги Сатана извлек плоский, прямоугольный предмет, похожий то ли на очень тонкую книжицу, то ли на дощечку для письма. 

— Моё изобретение, — улыбнулся Сатана, нажал малую кнопочку и дощечка засветилась голубоватым светом, — вот, собираюсь внедрять через пару лет. Средство общения. Смотри, вот это окошечко — для запечатления моментов бытия. И всякий момент можно сделать видным всем, у кого есть такая же дощечка. Окно в мир. Я думаю назвать это Сетью, но в хорошем смысле слова. Для развития культуры и высоты духа.

— Дай! — Немедленно приказал Господь и с интересом уставился на экранчик, — как тут смотреть-то?... — Он потыкал в один из кружочков и появилась картинка — живописные, весьма реалистичные женские груди. — Это вот пример высоты духа, как я понимаю?

Сатана тут же подскочил, смахнул фривольное изображение:

— Это чисто тестовый режим, не обращай внимания!

— Я на это твое изобретение накладываю вето минимум на пятьсот лет. А то у нас вместо культуры и высоты духа только сиськи и будут. Это ты мне про любовь показал? Иову я что, грудь должен предъявить?

Сатана скептически осмотрел торс Господа:

— В данном случае грудью ты добьешься обратного эффекта, — он опасливо оглянулся на неопалимую купину, — чтобы понять Иова — надо думать, как Иов. Вот, смотри: в будущем люди сами будут описывать, как они любовь представляют. Прочитай, проанализируй…

Сатана вновь нажал на один из кружочков, ввел цифры “2024”, постучал по экрану пальцем и передал дощечку Господу:

— Это будет называться фан-фикшен. Игра слов “фикция” — “фикшен”. Пост ирония. — Сатана коварно усмехнулся, — вот так листаешь, вот так переходишь на страницу со списком творений…

Господь выдернул табличку из сатанинских рук:

— Да уж разберусь как-нибудь… — он всмотрелся в экран, прищурился, — какие же алфавиты дурацкие они напридумывали. То ли дело было до Вавилонского столпотворения: красивый, гармоничный язык; буквы выглядели благородно…

— Но кто-то психанул, да, — заметил Сатана саркастично. 

Неопалимая купина гневно вспыхнула.

— Ты мне это прекрати, — строго произнес Господь, — в Сети своей будешь комментарии практиковать. Токсичные. 

На следующий день Господь явился на своё любимое облако в благостном расположении Святого духа, в одной руке он держал сатанинскую дощечку, в другой — свиток.

Сатана материализовался тотчас же. 

— Ну, спасибо! — Господь настолько расчувствовался, что приобнял его за плечи, — помог. Мне многое стало понятно про духовные запросы. Н-да… Но об этом после. Я списочек составил, обсудим?

Господь удобно расположился на троне мира сего, развернул свиток и начал:

— Любимый объект должен страдать, иначе все теряет смысл. Для Иова я подобрал вот что: семья, конечно же, вся умрет. И все стада падут. Дом сгорит, одежда истлеет, золото съест ржа. И язва проказы поразит его. А еще его должно изнасиловать стадо бешеных орангутангов. — Господь задумался, — с орангутангами сложно, конечно… Как их в Аравию загнать, да еще и бешеных, при этом? Тут я пока не придумал, может, придется отказаться от этого сюжетного хода. Дальше: Иов должен ослепнуть. Я сначала хотел, чтобы он и оглох тоже, но это ж ему легче будет, правильно? Когда и не видишь, и не слышишь — не так обидно, а вот когда слышишь, а увидеть ничего не можешь — тут-то самое страдание. Потом Иова изнасилует когорта римских легионеров. Как я понял, насиловать надо масштабно. И еще там есть одна мысль…

Господь глянул на Сатану, замершего в благоговении.

— Попалась мне идея интересная такая… Железный позвоночник, который постоянно мучает. Мучает и мучает! Мучает и мучает! — он прикрыл глаза, явно наслаждаясь картиной воображаемого страдания Иова, — но я не уверен, что человечество готово к такому. Не слишком ли это смело будет? Не хотелось бы, чтобы это все воспринималось как эпатаж.

— С позвоночником перебор, — согласился Сатана, — да и с легионерами тоже. Если Иов уже слепой и с язвой проказы, то они ж того… Не захотят. Римляне, конечно, развращены донельзя, — тут он самодовольно улыбнулся, — но все-таки не до такой степени. 

— Это плохо. — Господь поморщился досадливо, — придется ограничиться орангутангами. Зато потом я явлю Иову свою любовь через исцеление, обогащение и, вот! — Он отломил ветку неопалимой купины и показал ее Сатане, — и пошлю ему благословение и священную икебану.

— Гениально! — льстиво улыбнулся Сатана.

— Спасибо! Вот когда ты молодец — тогда молодец, — Господь одобрительно похлопал его по плечу и вернул табличку. Экран, правда, уже не горел.

Сатана несколько раз нажал на кнопочку, но табличка осталась мертва.

— Что за нах?...

Господь поднял брови в удивлении:

— Не так что-то? — он прищурился, — я много чего там прочитал… В общем, вето на эту твою Сети на две тысячи лет. Минимум! И то только потому, что я сегодня добрый.