Волк в овечьей шкуре (гет)

Ночную мглу разбивает дрожащий свет «Люмоса» на конце палочки. Пляшущие от холодного февральского ветра тени штор на стенах библиотеки, могли бы кого-то напугать. Он ведет себя максимально тихо. Как притаившийся в засаде хищник. Малейший шум и кто-то из дежурящих учителей обнаружит его. Тонкие, длинные, по настоящему музыкальные пальцы перебирают корешки старинных фолиантов. Все не то…

Его сердце сбивается с ритма…

Вначале легкий запах какао с корицей

Оно делает как-будто неуверенный удар.

Затем мягкая волна заклинания,

Оно бьется как дикая птица, пойманная наконец охотником в клетку.

И тихий голос, звучит как объявление приговора. Вопрос только. Чей это приговор?

— Не это ищешь?

Он старается обернуться максимально плавно и спокойно. Как только смогла чертовка? Она застала его врасплох. Подкралась со спины, так знакомо… Она что. использует его же методы против него самого?

— Мисс Грейнджер, что же вы забыли в библиотеке, — он делает шаг в ее сторону, — в запретной секции, к которой насколько я знаю, у вас нет разрешения, — он планомерно оттесняет ее к стене. — в столь поздний час, м?

Эта неожиданная встреча может обернуться для него успехом. Одно движение рукой и классическая связка «заглушка-отвлечение внимания-оповещения при появлении посторонних» выполняется невербально. Сегодня он наконец узнает ответы на все свои вопросы.

— Вышла подышать свежим воздухом, — она нагло врет смотря ему прямо в глаза. Знает, ему пока не под силу пробить ее щиты. Пока он прошел порог совершеннолетия всего пару месяцев назад, она за полгода в этом времени успела освоиться и с новой силой, и уже пару лет как владеет своим потенциалом на все 100%. Мисс Грейнджер не собирается уступать.

— О да, ночью в библиотеке невероятно свежий воздух, — он кривится и смотря на девушку сверху вниз, уничтожительно добавляет. — Не стоит врать мне, Гермиона.

— Только в ответ на такую же услугу… Марвало.

Если бы его сердце могло остановиться от одного ее слова, оно бы сейчас это сделало. То как она произносит его имя… В нем ни одного шипящего звука, но ей удается сказать это так, будто она говорит с ним на парселтанге. Неприятно это признавать, но похоже у него голова идет кругом от этой девки.

— Хорошо. Что ты здесь делаешь?

— Шла за тобой. — она по-совиному наклоняет голову и вновь привлекает его внимание к талмуду в своих руках. — Ты ведь его искал, верно?

— Впервые вижу эту книгу, — он уходит от ответа, но ему просто интересно, как она будет парировать. Хотя внутри все деревенеет от нервного напряжения. Уж что что, но эта книга не должна была попасть в руки этой девице.

— Что ж, тогда думаю мне стоит отнести ее профессору Дамблдору. От этой штуки так и тянет холодком…

Она выскальзывает между ним и стеной и уже скрывается за стеллажом, когда ему удается опомниться. Он бросается ей вслед и буквально ловит за руку. В этот момент наследник Слизерина понимает, что это было за притяжение между ними. Девушка тем временем отдергивает руку и врезается в книжную полку лопатками. Он шумно втягивает носом воздух. Ему кажется, что он пьян, но остановится увы не получается. Он снова протягивает руку к ее ладони.

Лёгкое касание, осторожное, боящиеся спугнуть «дикую лань» прикосновение к запястью, посылает маленький заряд тока по венам. Стоит ли ей прекратить это? Переплетенные пальцы рук. Холодные тонкие длинные его и ее хрупкие, но тем не менее мозолистые. Но то, что происходит спустя долю секунды заставляет их обоих смотреть широко раскрытыми глазами.

Золото, как сигаретный дым струится вверх, переливается, как песок в часах времени, но в то же время напоминает самый дорогой и тонкий шелк, клубится вокруг их рук. Это настолько завораживает, что ни один из них не может оторвать взгляд.

— Это благословение самой магии, — шепчет она, чем заслуживает быстрый взгляд голодных и жаждущих глаз на себе. Он ни о чем таком не слышал.

Через полминуты она едва удерживает в себе шумный выдох. К золоту прибавляются красные не то песчинки, не то нити шелка. Они становятся все больше, и вместе с тем она все отчетливей ощущает на себе обволакивающее давление магии. Она как будто шепчет ей преклонить колени пред ее хозяином. и этот шепот длится кажется так долго, что становится больше похож на крик, давление такой силы, что колени все же невольно подгибаются и Гермиона оказывается усажена на столик возле книжных полок. Она ловит взгляд мага и решает сделать с ним то же, что и он с ней. Она отпускает свою магию.

Ох если бы он знал, какое блаженство может испытать, когда магия этой грязнокровки будет ластится к нему, как девочка из Лютного переулка, то давно бы прижал ее в темном углу. Прибавившаяся зелень кружится вокруг него, дурманит. Томас видит, что тоже самое его сила проделывает и с обольстительницей. Это распускает ему руки.

Они же и оказываются на талии. А затем и под рубашкой, на голой коже, без препятствий и ограничений. Горячее дыхание возле шеи. Тихий шёпот на ухо. «Я знаю, что ты хочешь того же» Руки в волосах. Он оттягивает ее голову и впивается в ее губы. Она закидывает руки ему на плечи и придвигается ближе. Даже не думает останавливать. Стоит ему коснуться своим языком ее губ, как их начинает слегка трясти, и если бы оба не закрыли глаза, то увидели бы как заплясало золото, пойманное как в клетку красным и зеленым линиями. Она так же за волосы отрывает его от своих губ. Оба глубоко дышат и смотрят блестящими глазами.

Она испортила ему причёску. Идеально уложенные волосы, локон к локону — сейчас растрепаны. В наказание за такую вольность пальцы наматывают ее волосы и запрокидывает голову, заставляя оголить беззащитную шею, так и просящую пометить её засосами, кровоподтеками, следами от зубов и поцелуями. Так просящую сжать её до синяков, до сладостного хрипа её обладательницы. Наслаждаться тем как жертва закатывает глаза, глотает ртом воздух, цепляется за душащую её руку. И наконец когда бедная овечка находится на грани сознания, опустить руку обратно на талию и не давая надышаться кислородом, притянуть, затыкая поцелуем.

А она только этого и ждёт, с готовностью размыкает губы и пускает настойчивый язык внутрь, позволяя выворачивать из себя душу.

* * *

Если долго вглядывается во тьму, тьма может начать вглядывается в тебя…

Когда они отстраняются друг от друга Томас вглядывается в потемневшие глаза девушки напротив. Почти чёрные, затопившие радужку зрачки и танцующие черти в них. Безумная ухмылка на припухших губах, что-то во всем этом должно было его смутить.

Хрупкая девчонка толкает его в стеллаж с книгами, попутно сбивая парочку особо пыльных фолиантов на пол и целует, пока тот не успел опомниться. Переплетает их пальцы и заводит руки ему за спину. Ее магия большой кошкой, ласковым зверем вьется вокруг них. Он не сдерживает шумный вздох и непроизвольно открывает рот навстречу юркому языку, проникающему внутрь и буквально трахающему его. Грейнджер вставляет колено меж его ног и надавливает на ширинку.

Попался.

Том плавится от происходящего. Дуреет от сильной тёмной и опасной магии грубо вжимающей его в стеллаж мага. Она вьется вокруг них сплетаясь с магией слизеринца, одновременно играясь с ней и подавляя. Впрочем какая хозяйка такая и магия. Том с удивлением ловит мелькающую мысль на задворках сознания: «ей хочется подчиняться, бросить весь мир к ногам и открыть все тайны» Наверно поэтому Том вырывается из захвата и отталкивает девушку.

Гермиона отстраняется от разгоряченного парня, с мрачным удовольствием оглядывая дело рук и губ своих. Раскрасневшийся, с растрепанными волосами, алыми губами и глазами передернутыми поволокой возбуждения. Блики от парящих рядом с ними золотых, алых и зеленых всполох лишь придавали ему некоторую изюминку.

Том постепенно возвращает себе контроль и сейчас когда осознание происходящего опускается на него, парень приходит в бешенство. Все пошло не по плану. Он ловит сокурсницу за руку и хватает за подбородок, заставляя смотреть в глаза и спрашивает:

— Что за чертовщина здесь только что происходило, Грейнджер?

— Отпусти.

— А ты не убежишь? — хмыкает слизеринец и лишь сдавливает сильнее чужой подбородок. — Смотри мне в глаза, девчонка и отвечай на вопрос.

— Я никогда ни от кого не убегаю! — вспыхнула бывшая гриффиндорка.

— Конечно, Гермиона, что ты забыла в запретной секции, м?

— Могу задать тебе тот же вопрос, наследник Слизерина…

Он настолько опешил от ее обращения, что позволил высвободиться из захвата и покинуть его общество. Выходя из библиотеки, Гермиона улыбалась, прижимая к себе заветную книгу. Реддл так и не заметил ни пропажи ценной книги о крестражах, ни того, что она рылась в его памяти. Гермиона улыбнулась еще шире, уже едва сдерживая смех. Теперь она знала, где сейчас хранится дневник Тома Марвало Реддла…