Удавшиеся шалости (джен)

Тридцать первое октября в этом году было холодным и даже снежным. В десять часов вечера поднялся сильный ветер, и снежинки мелькали за тёмным окном.

В честь Хэллоуина на площади Гриммо двенадцать собралось довольно много орденцев: Сириус, Римус, Молли и Артур Уизли, их сын Билл, Наземникус, Тонкс, Кингсли, Грозный Глаз Грюм. Собирались прийти даже работавшие в Хогвартсе: профессор Макгонагалл уже сидела за столом, Дамблдор должен был явиться с минуты на минуту. Профессор Снегг так и не дал нормального ответа, придёт ли он отпраздновать Хэллоуин или останется в замке.

Молли Уизли наготовила кучу вкусняшек. Стряпать она умела не хуже домовых эльфов в Хогвартсе, так что ели все с аппетитом и брали добавки. Пока что глава Ордена Феникса не пришёл, все общались друг с другом о своих делах.

Артур разговаривал с Кингсли о вечных проблемах Министерства Магии. Обоим было понятно, что говорить может каждый, а что-то изменить — только начальники, к которым оба не относились. И всё же надо было кому-то пожаловаться на тупые действия Фаджа и Амбридж, которая вот-вот устроит диктатуру в волшебной школе. Грозный Глаз рассказывал Сириусу и Римусу некоторые новости насчёт персон, которые, по его мнению, могли быть сообщниками Волан-де-Морта. Билл что-то говорил Тонкс, но она слушала не очень-то внимательно и смотрела в сторону Римуса. Наземникус, как всегда, дремал сидя на стуле.

Наконец Молли закончила с готовкой и присела рядом с деканом Гриффиндора.

— Ну что, профессор, как там мои? Не вытворяют ничего?

— Близнецы недавно подсунули на преподавательский стол тарелку с обморочными орешками. К счастью, в обморок успел упасть только профессор Флитвик. Остальные после этого, конечно, уже и не дотронулись до них. Эта Амбридж давай дознаваться у нас, кто бы это мог их подложить? Я сразу поняла, чьих это рук дело, но, представьте себе, не сказала ни слова. У остальных учителей тоже хватило ума промолчать.

— И Снегг тоже промолчал? — изумлённо воскликнул Билл.

— Да нет, он тогда уже позавтракал, — вздохнула Макгонагалл. — А то бы сразу выдал Уизли. И тогда эта ведьма устроила бы им весёленькую жизнь. Готова поспорить, что братья рассчитывали на то, что обморочный орешек съест Амбридж. Они точно первые объявят ей войну.

— Между прочим, война Амбридж, как я понял, уже объявлена.

Все моментально оглянулись. Слова эти сказал Наземникус Флетчер.

— Откуда ты знаешь? — недоумённо спросил Артур.

— Не далее, как сегодня, я заходил в «Кабанью Голову». Заходил, конечно, замаскированный под даму с вуалью, я давно им задолжал. И вдруг смотрю: заходят туда Поттер, Грейнджер, четверо Уизли и ещё десятка два подростков. И начали обсуждать, что им надо устроить кружок по защите от тёмных искусств. Говорили, что Амбридж не учит их всяким заклинаниям, что они не смогут защитить себя от Сами-Знаете-Кого, и так далее. Спорили они, спорили, да решили, что организуют кружок.

— И кто же их будет учить? — недоверчиво поинтересовался Грюм.

— Сам Гарри. Он долго отпирался, а потом согласился.

— Вот молодец! — улыбнулся Римус. — Не теряет даром времени.

— Да вы знаете, что на сегодняшнем педсовете Амбридж сообщила, что теперь все кружки и команды могут существовать только с согласия инспектора по образованию, то есть её самой. Завтра об этом выйдет декрет. Разумеется, Амбридж не разрешит такого кружка, какой организовывает Гарри.

— Ох, не к добру это, — покачал головой Артур. — Узнает Министерство — исключат из школы всех участников.

— Да, в таком случае лучше не делать этого, — согласился Римус.

— Они потом неприятностей не оберутся, — кивнул Кингсли.

— Учиться защите, оно, конечно, надо, но не такой ценой, — высказался Грюм.

— Но ведь иначе они будут беззащитными. И разве можно во всём слушаться Амбридж? — возразил Сириус. — Даже если надо нарушить правила, с этим нельзя мириться.

— Тебе хорошо говорить! — напустилась на него Молли. — Детей накажут и выгонят из Хогвартса, и они вообще ничему не научатся. Им нужно запретить такую идею. Нельзя так рисковать.

— Тише, Молли. Я тоже волнуюсь за Гарри и за твоих детей…

— Добрый вечер! О чëм тут такой жаркий спор?

В комнату вошёл Альбус Дамблдор. Он приветливо улыбался всем, и, не торопясь, сел за стол.

— Да Гарри с друзьями хотят пойти против режима Амбридж, — начала Тонкс, и все наперебой стали объяснять директору ситуацию. Тот с улыбкой слушал, пока не попросил жестом всех помолчать.

— Ладно, я всё понял. Но что же вы предлагаете предпринять?

— Как что?! Запретить им и думать об этом! Они же нарушают правила, хоть и глупые. Но это обернётся против них.

— Вы абсолютно все так думаете? — спросил Дамблдор. — Поднимите руки, кто так считает.

Руки подняли все, кроме Сириуса, Тонкс и Билла. Молли сердито зашипела на него:

— Билл! Речь идёт о твоих братьях и сестре! Ты уже работаешь, а они ещё школьники! Что они будут делать вне Хогвартса, когда им и колдовать нельзя?

— Ну, Фред и Джордж совершеннолетние, они, я думаю, не пропадут, — пожал плечами Билл, но под грозным взглядом матери он не стал больше возражать и произнёс: — Ну, вообще-то да, им не следует так делать.

— Нимфадора (не смей…), ладно, Тонкс, ведь Министерство может заподозрить и нас в этом деле. Скажут, что это мы их подталкиваем, и лишат нас работы, в лучшем случае. А в худшем — посадят в Азкабан, — мягко сказал Кингсли, и девушка понуро опустила голову.

— А тебя, Сириус, жизнь…

— Да ладно, молчу, — отмахнулся тот. — Я не должен допустить, чтобы Гарри попал в беду. Я поговорю с ним. Чем правильней они себя ведут, тем лучше.

— А каково ваше мнение, Альбус? — все повернулись к Дамблдору.

— А я бы вот что хотел сказать. Вы представьте себя подростками. Представьте, что в вас полно кипучей энергии и сил, и что вы хотите изменить хоть что-нибудь вокруг.

— Да, но нарушать правила…

— Я помню, когда мне было 13 лет, в один из кабинетов завезли сложное магическое устройство. Мы, ученики, все о нём слышали, но учителя строго-настрого запретили даже заходить в тот кабинет. Как мы ни расспрашивали, что это за устройство, нам никто не отвечал. Говорили только, что это новейшее изобретение, и что в замке оно останется лишь на несколько дней. Я уже решил забыть об этом, как вдруг услышал, как какие-то старшекурсники говорят, куда поставили это устройство. Был обеденный перерыв, и я чисто из любопытства захотел на него взглянуть. Никто не видел, вот я и воспользовался моментом. Зашёл я в тот самый кабинет. Посередине стоит что-то вроде котла, и множество трубочек, краников и рычажков. Я обошёл его несколько раз, рассмотрел его внимательно. А рядом лежит инструкция. Я начал её изучать. Школьник Я был сообразительный и довольно скоро понял, что этот механизм предназначен для получения из зелий их первоначальных составляющих. Я сразу вытащил из школьной сумки недавно приготовленное зелье. На всякий случай я запер дверь изнутри. Чётко следуя инструкции, начал экспериментировать. Ничего, думал я, я, умный, я справлюсь. Налил зелье, повернул краники, какие нужно было, и стал ожидать. Как вдруг всё как бабахнет! Весь кабинет вдребезги, сам механизм треснул, а меня вместе с дверью вышибло наружу. Взрыв, наверное, слышала вся школа. Преподаватели сбежались, увидели меня под дверью. Ох, сколько шума подняли… Думал, исключат, но обошлось. Месяц я ходил на отработки. И преподаватели не упускали случая почитать мне нотации.

— Вот это да! Никогда бы не подумал, — раздались голоса слушавших.

— Ну вот, видите, — старый учитель лукаво обвёл взглядом остальных. — А теперь вы припомните, когда и как вы нарушали правила. Начнём с вас, Аластор.

Сидевший напротив него Грюм хрипло усмехнулся.

— Помнит ли кто из вас нашего бывшего учителя древних рун, профессора И́нэт? Такая истеричная была, ужас. И объяснить толком не могла, хотя предмет знала хорошо. У неё всё от настроения зависело. Если добрая, то и не придиралась, и задавала мало. А придёт в плохом настроении — то сразу наставит плохих отметок, прикапывается к любой неточности, орёт чуть что. И один раз она так меня достала, что я поклялся ей отомстить. Утром, когда все спали, я написал волшебной палочкой на стене крупными буквами: «Инэт — недоросшая мандрагора». И зельем специальным написал, которое плотно въедается. И ушёл к себе в спальню, как будто ничего не делал. А через пару часов такой скандал! Инэт оскорблённая, вне себя. В этот день занятий вела, сидела у себя в кабинете и допрашивала всех, от мала до велика. Даже тех, кто у неё не учился. Меня тоже вызвали. И допрашивали долго. Но я не признался. А мои однокурсники знали, что она меня здорово обидела, и, похоже, догадались, кто тут всё устроил. Они сами натерпелись от Инэт, и я им всё рассказал. Мне такой почёт был, какой теперь не всегда бывает.

— А что с надписью сделали? — поинтересовалась Тонкс.

— Что-что, стёрли. Не сразу, но довольно быстро. Что, впрочем, не помешало узнать о ней всему Хогвартсу. Над этим долго смеялись. Даже преподаватели, я полагаю относились к этому не с укоризной, а с юмором.

— Классно! А когда я училась на пятом курсе, то я мини-восстание организовала. Снегг придумал ввести нулевые уроки, чтобы больше готовиться к СОВ, потому что он считал нас, пуффендуйцев, самыми тупыми в зелья, помните, профессор? — Тонкс обратилась к Дамблдору. Тот с усмешкой кивнул. — Ну так вот. А нам страсть как не хотелось рано вставать. Ведь мы должны были ещё позавтракать. И однажды я подговорила однокурсников устроить бунт. Мы пришли на нулевой, а сами делали вид, что хотим спать. Сели за парты, да положили головы на руки. Снегг заходит, напоминает, что надо встать. Мы — ни с места. Он давай ругаться, грозить, что нажалуется директору, отнял 50 очков. А мы всё равно лежим. Он решил сразу вести урок, говорит, что делать, а мы игнорируем его. Снегг рассвирепел, давай переводить на личности и язвить. Тут по моему сигналу все встали и строем вышли из класса. Он прямиком к Дамблдору, а мы зашли за ним, оттолкнули его и всё рассказали. Все реплики уже заранее мы подготовили. Профессор Дамблдор, спасибо вам большое, что вы отменили нам нулевые уроки. Снегг, правда, наказание нам назначил, но больше не своевольничал.

Тонкс подмигнула Биллу, который был на год старше её и учился с ней в это время.

— Ну ты, Билл, не нарушал, надеюсь, правил? — Молли нежно глянула на сына, который был лучшим учеником школы.

— Ну, как сказать, — отводя взгляд ответил Билл. — Я просто вам не успел рассказать… забыл…

Миссис Уизли упёрла руки в бока и не сводила глаз с Билла.

— Так-так, почему я об этом только сейчас узнаю?

— Случая не было рассказать… Да и это не нарушение правил, так, небольшое озорство. В одной библиотечной книге я нашёл листок с дурацким, но таким смешным стихом в три строфы. Я угорал с него полчаса. Я хотел рассказать его всем ребятам, но стеснялся: ведь я же староста. И придумал: прокрался в класс по магловедению до занятий и написал на доске этот стих. Вы, наверное, его слышали...

Отовсюду раздалось хихиканье. Смешно было даже от первой фразы. Сириус громким шёпотом передал Биллу:

— Это мы с Джеймсом его засунули в ту книгу. Хорошо, хоть кто-то его прочитал.

Смех усилился. Билл продолжал рассказ:

— Переписал я его на доску и закрыл её. Профессор Бербидж входит, открывает доску, и все этот стих читают. Наверное, никогда такого весёлого урока не было. Он сам смеялся, хоть и старался сделать строгое лицо. Наконец он сквозь общий хохот спросил: «Кто это сделал?» Я сразу сказал, что я. Бербидж даже очки не отняла.

— Ну и ну! Вот от тебя я такого не ожидала, — покачала головой Молли, но сама она улыбалась.

— А теперь ваша очередь, Артур.

Мистер Уизли вздохнул и посмотрел на жену.

— Знаешь, Молли, мне кажется, что это была шалость на двоих.

— Да, Артур, я до сих пор помню, как меня отчитывала Полная Дама. Мы ходили ночью с Артуром на прогулку вокруг озера. У нас, в отличие от некоторых, не было мантии-невидимки — тут она бросила взгляд на Сириуса и Римуса. — Поэтому…

— Поэтому я перелез через окно, продолжил Артур. — Что было очень рискованно.

— А я вообще не ложилась спать. Ушла до ужина и пряталась во дворе. И гуляли мы до четырёх часов.

— Почему же вам было не погулять днём? — спросил Билл.

— Днём все мешали. У нас тогда не принято было демонстрировать отношения, — пояснил Артур. — Все бы задразнили. А ночью — тишина, красота, романтика…

— А когда я пришла в четыре утра в замок и начала будить Полную Даму, она проснулась и давай ругаться. Но меня всё-таки впустила.

— А я зашёл в замок немного позже, чтобы никто не подумал, что мы были вместе. Но меня поймал Прингл, тогдашний завхоз. У нас ещё не отменили телесных наказаний. До сих пор сохранились следы, — поморщился Артур.

— Вот молодость, — грустно улыбнулся Дамблдор. — Кингсли, а вы чем поделитесь?

Кингсли глубоко задумался. Что же вытворял в юности этот умный, рассудительный волшебник?

— Было дело. Как-то раз, ещё на каникулах перед первым курсом, я с друзьями играл в волшебные карты. И тут я предложил: а давайте-ка играть на деньги. Чтобы взрослые не увидели, мы спрятались в подвал моего дома. Я выиграл подряд несколько партий, и друзьям пришлось отдать все свои сикли. Сумма-то была небольшая. Но тут взрослые вбегают в подвал. Они, оказывается, искали нас полчаса. И видят, что мы играем в карты. У них вопрос: а зачем мы пошли играть в подвал? Увидели у меня в руке монетки и всё поняли… Родители настолько отнеслись к этому серьёзно, что засомневались, отпускать ли меня в Хогвартс.

— Спасибо, Кингсли, — кивнул Дамблдор и повернулся к МакГонагалл. Та густо покраснела. У всех сразу загорелся интерес. Никто не мог представить строгую учительницу нарушителем правил.

— Альбус, вы же знаете, — прошептала она.

— Другие не знают, Минерва. Поделитесь вашим секретом с остальными.

— Ладно, вижу от меня не отстанут. Вы, наверное, догадываетесь, что я была старостой школы. Один раз я решила разыграть весь факультет. Я сказала, что Гриффиндор на сегодня освобождается от занятий. Сказала, что учителя почему-то не могут вести уроки, а почему — не знаю. Все обрадовались, остались в комнатах, кто-то пошёл гулять. Подруги меня тоже зовут гулять, а я от стыда сгораю. Уже хотела всём сказать, чтобы шли на занятия, да совестно говорить, что я их обманула. Но потом думаю: можно и мне хоть раз в жизни пошутить? Я сидела в гостиной и учила уроки, а все остальные занимались кто чем. Но это продолжалось недолго. Преподаватели быстро нашли всех учеников. Сразу спросили: кто сказал, что уроков не будет? Все сказали: староста школы. Они сразу ко мне. Главное, так серьёзно спрашивают. Ведь я лучшая ученица, отличница, все меня уважают. Я так тихо-тихо отвечаю: «Я пошутила». Ни разу в жизни я не видела такого шока на лицах профессоров… Меня спрашивают: зачем? А я ничего не слышу. Думаю о том, что ещё минута — и я сброшусь с астрономической башни. В итоге нас всех разослали на занятия. А меня неделю учителя не то что не спрашивали, но даже подходить ко мне боялись. Смотрели на меня так, как будто бы я — опасная преступница, — заключила МакГонагалл.

Никто не засмеялся. Все молча смотрели на профессора, будто и впрямь она была главным нарушителем закона.

— Да-а-а… — протянул Сириус. — И это мой любимый преподаватель в Хогвартсе. Меня, наверное, теперь ничем не удивишь.

Все засмеялись, а Дамблдор заметил:

— Я сам тогда был очень удивлён. А ведь я к тому времени немало повидал на свете. Ну, Наземникус, просыпайтесь. Теперь вы признавайтесь в своих грехах.

— А? Что? — Наземникус поднял голову. — Дайте-ка припомнить… Что же я такое как-то набедокурил? А, вот, вспомнил! Ходила у нас одна книжонка. Дурацкий сборник, конечно, но с возрастным ограничением. Нам его даже в руки брать запрещалось. Ну, мы, подростки, народ любопытный до запретного. Этих книг мы нигде и купить не могли, и взрослые у себя их не держали. А тут один семикурсник заимел один экземпляр. И я наобещал дружкам: могу достать эту книжку и сделать копии. Выкрасть книжку мне ничего не стоило — улучил минутку, манящими чарами приманил. Дело-то всё в том было, чтобы незаметно от всех сделать копии и незаметно передать. Поэтому одну копию я сделал сразу, в туалете. И успел подложить её владельцу. А потом я на этом подзаработал неплохо. Все желающие просили меня наколдовать им штуку и платили мне за это. Вот так я и распространил сотню штук по Хогвартсу. Никто, конечно, не читал их прилюдно, всё втихушку. Учителя и не узнали. Правда, и запретным её скоро перестали называть.

— Хоть не поделитесь, как называется это произведение? — усмехнулся Дамблдор.

— Э-э-э… Если только вам на ухо (общий смех) — ответил Флетчер.

— Ну, а теперь, мы хотим послушать вас, выпуск семьдесят восьмого, — изрёк директор. — Хотя многое о вас уже известно, но многое — не значит всё.

Римус закрыл лицо руками, а Сириус опустил голову, как школьник, не выучивший урок.

— Ну что же, мистер Блэк, мистер Люпин. Все уже рассказали, даже я, — МакГонагалл не сводила взгляд с её бывших учеников. — Или мои гриффиндорцы струсили?

— Нет, конечно же, нет, — вздохнул Сириус. — Я просто думаю, с чего начать. Вы же не хотите чтобы мы описали вам каждый школьный день нашего обучения? Вот и Лунатик, похоже, потерялся среди наших шалостей. Давай, Римус, я начну, а ты вспоминай. Во-первых, вы все знаете, что мы с Джеймсом и Питером стали незарегистрированными анимагами на пятом курсе. Скажу вам, это было весело учиться на анимагов, хоть и непросто. Мы здорово посмеялись, когда у Джеймса появились рога, а у меня на руках выросла шерсть.

— Во-вторых, наши прогулки в полнолуние, когда я превращался в оборотня, — продолжил Римус.

— В-третьих, ночные прогулки НЕ в полнолуние, в замке, вне замка, по крышам замка, в мантии-невидимке и без неё.

— Потом, мы часто устраивали всякие розыгрыши и шутки над учениками.

— И преподавателями…

— Ещё на первом курсе мы разузнали, как попасть на кухню, и часто ходили обедать туда, а не в Большой Зал.

— Ага, и утаскивали оттуда кучу сладостей.

— У нас вообще было много всего, что рассказали вы. Мы и стихи глупые писали, и уроки прогуливали, и с учителями в споры вступали.

— Но с поезда в Хогвартс никто не пытался сойти? — с надеждой спросил Сириус.

— Бьюсь об заклад, что близнецы Уизли уже пробовали, — рассмеялся Римус.

— А помнишь, как Джеймс пошёл собирать озёрные цветы для Лили? — вспомнил Сириус.

— Ещё бы, — Римус вздрогнул. — Он тогда чуть не утонул.

— У меня закрадывается мысль, что мне следовало снимать из-за вас с Гриффиндора гораздо больше очков, — покачала головой МакГонагалл, но глаза её улыбались.

— Вовсе нет! Не из-за нас! — возразил Сириус.

— О, а из-за кого же?

— Это… Это всё Джеймс, профессор. В основном он придумывал всякие шалости.

— Да, без Джеймса и Сириуса я бы не был таким непослушным, — улыбнулся Римус. — Но, — он положил руку за плечо возмущëнного его словами Сириуса, — и таким счастливым — тоже.

— А чего стоит карта Мародёров! Её мы только для такого и использовали. Ведь вы помните, профессор, что отвечала карта, когда её у нас отобрали?

— Да, мистер Блэк, я это отлично помню, — довольно сухо ответила МакГонагалл.

— Поверьте, мы ничуть не хотели вас обидеть, — смущённо сказал Римус.

— Я в этом не сомневаюсь, мистер Люпин, но изобрести такое…

— Но ведь вы всегда говорили, что мы у вас самые способные студенты, — хитро улыбнулся Сириус.

— Да вы сами дали нам десять очков за эту карту, — поддержал друга Римус.

— Сколько лет прошло, а вы так и не изменились, — безнадёжно махнула рукой декан.

— Абсолютная правда. Я бы и сейчас, встретив некоторых студентов Слизерина, устроил с ними мощную дуэль.

— О, эти ваши вечные стычки со Слизерином! Недели не проходило, чтобы за это вас с Джеймсом не отвели к директору.

— Хорошо, что с нами нету Северуса, — тихо заметил Римус. — Он бы не обрадовался этой теме.

— М-да, Северус… С ним мы слишком перестарались, — нахмурился Сириус.

— Интересно, а он нарушал школьный устав? — спросила Тонкс.

— И ещё как! — горячо воскликнул Сириус. — Он со своей шайкой такое вытворял! Тёмная магия в чистом виде.

— Давайте не будем об этом, хорошо? — мягко, но серьёзно попросил Дамблдор. — Он заплатил за свои ошибки.

— А всё же интересно, делал ли Снегг что-то просто так, из баловства? — спросил Билл. — Наверняка делал.

— Вот и не угадали, Уизли.

В комнату вошёл профессор зельеварения. Он сел на угол стола рядом с Тонкс, которая невольно вздрогнула.

— Я не тратил время на такую ерунду, — добавил Снегг. А сам вспоминал, как он исправлял рецепты в школьном учебнике зельеварения. Тоже, как-никак не самый лучший поступок. А вообще да, он в детстве тратил время на другие дела.

— Ну ни за что не поверю! Нельзя нормально жить, не нарушая правила. — решительно заявил Сириус.

— А кто сказал, что я жил нормально? — огрызнулся Снегг.

Сириус хотел ещё что-то сказать, но вот часы начали отбивать полночь. И все собравшиеся притихли. Ведь все помнили, что случилось в эту ночь 14 лет назад.

Самый главный хулиган в своё время, Сириус, помнил, что он лишился лучшего друга, без которого ему не удалась бы ни одна шалость. Он смотрел перед собой, как будто ничего не видел. Все знали, что он думает о Джеймсе.

И никогда не шаливший Северус помнил, что потерял в эту ночь любовь всей его жизни, Лили, которая была единственным близким человеком. Ни одна черта лица Северуса не дрогнула. Никто не знал, как от горечи разрывается его сердце, какие рыдания в его душе.

Все помнили, что в эту ночь маленький Гарри отразил смертельный удар Волан-де-Морта. И вот теперь самый тёмный маг снова набирает власть. И Орден Феникса борется с ним, как может.

Но одному ему не справиться. И сегодня подростки снова устраивают очередную шалость. Которая поможет одержать победу над Волан-де-Мортом. И разве могут они запретить это, даже если им для этого придётся опять нарушать правила?