Доказательство в крови (джен)

Дни Эш тянулись почти одинаково, особенно когда Учитель был на задании.

Она проснулась в 06:00, дольше ей спать не позволялось. На практике никто не следил за ее распорядком, но Эш точно знала, что ему станет известно. В любом случае она уже привыкла. Она примет горячий душ, заплетет в косу длинные темные волосы и наденет форму для тренировки. В 06:30 она съест завтрак, который дроиды принесут в ее комнату. Она никогда не ела в общих столовых — это не нравилось Учителю Рену. Эш не должна общаться с Рыцарями — они гораздо старше, и он опасался, что ее избалуют.

— Я не хочу, чтобы ты росла неженкой, — сказал бы Учитель.

Он отсутствовал уже почти три недели, хотя Эш знала, ей нужно занимать себя делами. Она практиковалась, училась и тренировалась, ведь он бы рассердился, если бы какой-то из ее навыков дал слабину, и это не на шутку пугало ее — увидеть его сердитым. Спарринговать с дроидом, конечно, совсем не то, что с настоящим противником, и она мечтала, чтобы Учитель вернулся поскорее. Ее одиннадцатый день рождения стремительно приближался, и Эш наконец набралась решимости задать мучающий ее вопрос.

Уже давно она помышляла об этом, но не осмеливалась спросить, пока уверенность в ней не окрепла окончательно. Мелочная оплошность влекла за собой последствия, и доведись ей ошибиться — ее будет мучить не только стыд, но и он сам заставит ее заплатить за ошибку. И, скорее всего, разозлится, рассуждала Эш, но риск оправдается, если она получит настоящий ответ — хотя бы раз.

В свой день рождения она проснулась еще до того, как прозвонил будильник. Автоматическое освещение еще не включилось, и Эш села на кровати в кромешной темноте, пытаясь представить, как будет складываться разговор. Нужно все как следует выстроить. Если ей удастся сказать все правильно, может, он пойдет на уступку и ответит, вместо того чтобы рассердиться и заставить ее тренироваться до изнеможения. Или даже хуже — запрет ее в комнате. Он уже делал так раньше.

И все же он никогда не причинял ей вреда. Эш понимала это с малых лет, хотя не до конца осознавала. Она видела, как он срывался на других людях, видела, как он душил их или кидал в стены. Его световой меч всегда оставался при нем — постоянная угроза тем, кто рискнет расстроить его. Эш довелось наблюдать, как он зарубил разом несколько человек этим нестабильным красным клинком. Все в ней трепетало при мысли о собственном световом мече, но она понимала — она еще слишком мала.

Может, теперь, когда ей исполнилось целых одиннадцать…

Это будет вторым пунктом в списке вещей для обсуждения.

Учитель Рен всегда говорил о своем намерении сделать ее сильной, лишенной слабостей, и все же до сих пор он не прививал ей навыков, которые, по мнению Эш, были ей наиболее полезны. Естественно, она могла сражаться. Она прекрасно усвоила галактическую историю и учения Темной стороны. И все равно, когда дело доходило до реального применения теоретических навыков в убийстве врагов, Эш ощущала себя ущербной.

Он все еще считал ее маленьким ребенком.

Эш ела свой завтрак, когда почувствовала его приближение — и начала запихивать в себя еду в три раза быстрее. Предчувствие подсказывало ей: он вернется сегодня, и ко времени, когда дверь распахнулась, ее тарелка блестела чистотой. Эш вскочила со своего места за небольшим столиком и вытерла рот тыльной стороной ладони.

Вид шлема успокоил ее.

— Вам следует взять меня с собой в следующий раз, — сказала Эш вместо приветствия. — Я умею обращаться с бластером, вы же знаете.

Он уставился на нее — Эш прекрасно научилась практиковать считывание эмоций, не видя лица. Движение тела, легкий наклон глухого шлема. Учитель Рен явно был в приподнятом настроении, даже отличном, ткань его мантии зашуршала, движением руки он пригласил ее следовать за ним.

— Или, если вы не хотите доверить мне бластер, мы можем поупражняться с другим оружием, — пару раз Эш довелось подержать световой меч Учителя, и ей льстила оказанная честь всякий раз, когда он позволял ей это. 

Вслух, само собой, никто не решался упоминать о ее особом положении, но определенно никому из Рыцарей не позволялось практиковаться с оружием Учителя Рена. Он не проводил с ними дни, исследуя пути Силы. Его нескрываемый интерес в обучении Эш вызывал неприязненные чувства едва ли не у каждого из Рыцарей Рен — она давно приняла это как факт. Большинство из них были достаточно умны, чтобы держать свою ревность при себе, но Эш запомнился Лоран Рен, бывший Рыцарь, осмелившийся выразить свое неудовольствие в пределах слышимости Учителя и ее самой. Ей в ту пору было не больше шести. Они шли мимо зала, где заседали Рыцари, и возмущенный голос Лорана Рена разносился по коридору.

—…слишком занят маленькой пиздой! Случись что, он всегда может ощенить другую сучку…

Рыцаря швырнуло в стену до того, как он успел закончить мысль. Учитель Рен невидимым захватом вжал его в каменную плиту, пока подходил к нему, с отчетливым ощущением клубящейся угрозы, с Эш за спиной. Тогда в первый раз ей довелось увидеть истинную глубину могущества Учителя, и она завораживала Эш. Она следила, как отчаянно борется Лоран Рен, тщетно пытаясь вырваться из хватки, которой физически не существовало. Она наблюдала за его выпученными глазами и кожей, стремительно терявшей цвет, и тем, как его рывки становились все слабее и слабее.

Когда он кулем повалился на пол, Эш ощутила необъяснимый прилив радости и гордости. Учитель сделал это для ее защиты, она знала, хотя и не совсем понимала первопричину произошедшего. Более того, она гордилась, что Учитель настолько могущественен, ведь однажды она последует его примеру. Ее не пугал вид мертвого человека. Рано или поздно ей предстоит увидеть их много. Своей рукой она сокрушит врагов во славу Верховного Лидера. Во славу Учителя Рена.

Сегодня, стоит заметить, от волнения она не смогла бы нанести ни одного удара Учителю. Эш пыталась контролировать дыхание, пыталась противиться позыву в десятый раз метнуть в него тренировочный меч и добиться лишь того, что Учитель Рен, отразив ее попытку, снова сбил бы ее с ног.

Не сегодня, сегодня ты будешь очень хорошей, все должно быть правильным сегодня, сегодня все должно быть совершенным.

Учитель Рен стоял над Эш, пока она поднималась с пола. Эш знала, она довольно высокая, хотя никогда не видела других девочек ее возраста и не имела возможности сравнить, но Учитель все еще возвышался над ней, заставляя ее чувствовать себя маленьким ребенком. Она попыталась согнать с себя угрюмый вид после поражения.

— Ты справишься, — сказал Учитель. — Я взрослый мужчина, а тебе одиннадцать. И ты уже делаешь большие успехи, чем я в твои годы.

Эш просияла — даже не от похвалы, а от упоминания ее возраста. Она знала, это не случайность, а тонкий намек на то, что он помнил о ее дне рождения, и почувствовала себя польщенной.

— Только благодаря вашим наставлениям, Учитель Рен, — сейчас, несмотря на неудачу в бою, Эш едва могла удержаться от широкой улыбки.

— Ладно, хватит об этом, — Учитель Рен счел ее поведение чересчур льстивым, чересчур дерзким. — Иди помойся и садись за учебу. Вечером я присоединюсь к тебе за ужином.

Эш поспешила вернуться в свою комнату и приняла самый быстрый душ из возможных. Расчесав волосы и решив дать им высохнуть самим, она принялась за уроки, взяв датапад и устроившись на кровати. Сперва она взялась за историю, свой самый любимый предмет, но трудно было удержать блуждающие мысли. Чтобы успокоиться, она позволила себе немножко помедитировать.

На нем не было шлема, когда он пришел к ней, само собой, чтобы поесть, ему нужно было его снять. И все же прошло уже порядком времени с тех пор, как она видела его лицо. Она оставалась благодарной и за это, изучая каждую его черточку, чувствуя себя все более и более уверенно.

— Могу я задать вопрос, Учитель Рен? — Эш сложила и развернула салфетку на коленях. Она едва притронулась к еде, пусть перед ней и стояли самые любимые блюда. Ее желудок слишком реагировал на нервозность. Учитель, похоже, все еще пребывал в достаточно хорошем настроении — она вела себя безупречно, весь-весь день, лишь бы удостовериться, что он останется довольным к нужному времени.

— Вы мой отец? — Не было необходимости в сбивчивых вступлениях: те, вероятнее всего, окажутся запинающимися и бессвязными. Не лучший способ обратиться к Учителю Рену.

Его вилка замерла в воздухе, и Эш затаила дыхание.

— Объясни, почему ты спрашиваешь.

Подготовленный список доказательств пронесся перед ее глазами, начиная с самых вещественных: ее уши, нос, его особенное обращение с ней, слухи, то, о чем шептались кругом — и не назвала ни одного из них. Вместо этого Эш почувствовала, как что-то закололо в груди, и отвернулась, чтобы он не увидел подступивших к глазам слез. «Ты должна контролировать себя, — велела она себе, — ты будешь спокойной и рациональной».

— Я чувствую, — сказала она наконец. — Я чувствую это в Силе.

И это было правдой, хотя она не признавалась в этом даже себе, до этого самого момента. Ей больше не требовалось ответа Учителя.

— Это так, — продолжила она, сморгнув слезы и подняв голову. — Я знаю. Почему вы мне никогда не говорили?

— Я не считал, что детали твоего зачатия имеют значение, — спокойно ответил он. — Что это меняет в наших отношениях? Ты все еще моя Ученица, а я все еще твой Учитель. Это единственное, что ты должна видеть во мне. Все остальное — слабость. — Никто и не заметил бы мельчайшего изменения в его голосе, но Эш провела почти всю жизнь с этим человеком. Она слышала еле заметный надрыв, необычайную мягкость для него. — Обращайся я с тобой как с моей… моей дочерью — это не пошло бы тебе на пользу. Если бы ты видела во мне отца, это превратилось бы в яд. Ты бы взрастила в себе опасное сопереживание ко мне. А мне нужно, чтобы ты оставалась твердой. А в этом нет места для… любви.

Он прав. И Эш не чувствовала себя глупой из-за заданного вопроса. Это то, что ей было необходимо знать.

— Я смогу не обращать внимания, — пообещала она. — Я просто хотела узнать.

Она пыталась игнорировать, с какой гордостью забилось сердце, гордостью от крови ее Учителя в венах, и теперь она знала это точно. Крови, осознала Эш, великого ситха Дарта Вейдера. Семейные отношения превращают людей в слабых, но подтверждение ее родства заставило ее чувствовать себя сильнее.

— Хорошо, — подытожил он. — Привязанности вроде таких рано или поздно… Их очень сложно переломить. Я не хочу этого для тебя.

— Конечно, Учитель.

Они закончили ужин в молчании, и, полностью насытившись, Эш не могла удержаться, чтобы мысленно не накидать десяток дополнительных вопросов на место одного. «Оставь их», — убедила себя Эш, хотя мозг быстро добавил подсознательное «на потом». Другие вопросы подождут. Она наслаждалась тихим спокойствием, в котором они сидели и просто ужинали, и, кроме того, она не знала точно, на какое именно количество вопросов хочет услышать ответы.

Тот самый, который она пыталась отчаянно подавить, нес в себе гнетущее зерно сомнения в том, что ответ окажется радостным:

«Если ты мой отец, то где тогда моя мать?»