Будильники (гет)

Белое одеяло смято, его край падает на пол. Одеяло стекло на пол, как морская пена. Приближаюсь на мысках, не дыша. Босые ноги собирают пыль с пола. Убираться не любим ни ты, ни я. Две стихии обречены сосуществовать в беспорядке.

Белое от снега окно облеплено листьями гераней. Ветер неистово треплет ветви деревьев, сбивая с них снег. Где-то вдалеке урчит море, собираясь с силами, с яростью, и готовое выплеснуть их на мир.

Сажусь на край кровати. Отбрасываю уголок одеяла, как будто распечатываю письмо. Плечо белее слоновой кости. Тебя не было весь вечер, и от тебя ещё пахнет духами, вином, цветами... И как будто музыкой. Стопка листов с какими-то признаниями на тумбочке у твоей кровати. Ты поставила на них чашку с чаем. Глажу твои волосы, наматываю локон на палец.

В этом уютном беспорядке. В этом гнезде своих грёз. Нежная, трогательная, беспомощная. Чувствую себя так, будто держу тебя в своих ладонях. На столике между духами, письмами и тремя розами, начавшими увядать — будильник. Через девятнадцать минут он взорвётся звоном.

Девятнадцать, восемнадцать...

Шесть утра. Окно чёрное, хотя должно быть розовым. Что-то чёрное надвигается на мир, поглощая его краски. Мы одни. Сердце не бьётся, а нервно резонирует. Как затёкшая нога. Ты что-то промурлыкала во сне и перевернулась на другой бок. Десять минут. Через десять минут будильник поднимет тебя, ты возьмёшь меня за руку, и мы пойдём. Плечо к плечу. Рука в руке. В гости к смерти.

Тихо целую тебя в плечо, снимаю с себя рубашку и, завернув в неё будильник, тихо выхожу из комнаты. Он не зазвонит. Он не разбудит тебя, и ты останешься дома. В своём уютном гнёздышке. Если кто-то должен подставить себя под удар, то пусть это буду я один...

Несколько ударов молотком на кухне решают судьбу будильнике. С этими чёртовыми штуками никогда не знаешь до конца, выключил ты их или нет.

Иду в ванну. Надо чистить зубы, а я просто сижу, уронив ладони под струю холодной воды.

Я не сразу чувствую как руки — не менее холодные — обвивают мою шею... Не оборачиваясь, бормочу «чёрт побери» — вместо всех нежностей. Я хотел уберечь тебя, я хотел защитить тебя, я хотел... На моей щеке порезы: осколки вылетели из циферблата дождём, прямо на меня. Ты целуешь порез. Твои губы красные от крови.

— Светает, — шепчешь ты мне прямо в ухо. — Небо порозовело.

Непонятно почему, но у меня отлегло от сердца. Сколько раз ещё мы будем вместе стоять на краю бездны? Неужели это наш единственный способ любить? Ты выходишь, и я кричу тебе вслед:

— Там... На кухне... Не пройдись по осколкам.

В глубине комнаты слышатся настойчивые гудки — маленькие нудные буравчики, взрывающие мне мозг. Не время для поцелуев. Не время неторопливо пить кофе на кухне. Время опять, в который раз, в сотый, в стопятидесятый, взявшись за руки, прыгнуть в черноту неизвестности...

Кровь всё ещё течёт по моей щеке, а рядом — розовая рана от твоего поцелуя.

Буравчики будильника разрывают моё сознание.

Я люблю тебя. Мой друг. Мой напарник. Моя девушка.

Уран, дай мне силу. Нептун, дай ей силу.

2019