Почему? (гет)

За окном сгущались сумерки. Молодая женщина поднесла руку к свече, чтобы погасить ее пламя и вскрикнула от неожиданного прикосновения. Ни от расплавленного воска или самого пламени, а чьих-то горячих пальцев.

— Ах, это вы, Френсис! — воскликнула она, оборачиваясь. — Как же вы меня напугали!

— Нам надо поговорить. — вошедший был уже немолодым мужчиной, но выглядел еще достаточно статным и привлекательным.

— О, конечно. — откликнулась женщина, смерив его взглядом достаточно далеким от готовности. — Однако, не кажется ли вам, мой дорогой, что уже поздно... А я так устала! Этот вчерашний бал в честь отъезда его светлости в Лондон, был таким утомительным.

— Поэтому вы и не спали после него?

— Я не люблю спать днем, вы же знаете. И с вашей стороны, не хорошо забывать об этом и приходить ко мне, зная, что я устала и не в состоянии вести долгую беседу.

— Не думаю, что наша беседа будет долгой, моя дорогая Анна. — мужчина улыбнулся, причем настолько странно и натянуто, что женщина сразу же насторожилась.

— О чем вы хотите поговорить? — спросила она, отходя от окна.

— Я хотел бы поговорить о вас. И о милорде Бекингеме.

— Френсис, помилуйте! Если до вас дошли какие-то слухи, то уверяю вас, они совершенно беспочвенны и боюсь, несколько стары.

— Значит, поэтому вы плакали сегодня из-за его отъезда?

— С чего вы взяли, что я плакала? — женщина резко вскинула голову. — Я никогда не плачу!

— Я вижу, как покраснели ваши глаза и как вы расстроены. — мужчина шагнул к ней. — Я так же знаю о том, что слухи о вашем романе отнюдь не беспочвенны. А что касается срока давности, то не далее, чем за три дня до отъезда его светлости, вы были у него в кабинете и провели там почти три часа. Надо полагать, за дружеской беседой?

— Вы следили за мной? — женщина бросила на своего собеседника растерянный взгляд.

— Да, следил. — подтвердил мужчина. — Вы моя жена, Анна! Вы забыли об этом?

— То есть, вы шпионите за мной и полагаете, что имеете на это право?

— А чего вы ожидали? — мужчина улыбнулся все той же пугающей улыбкой. — Я хочу знать где вы бываете, и что делаете, если вы, в последние полгода, так стараетесь избегать меня.

— Френсис, я вовсе не...

— Анна, прошу вас, не лгите! Мне это невыносимо. Я знаю ваши доводы наизусть: вы недавно родили ребенка, вам нездоровиться из-за этого и из-за наших постоянных переездов, светские обязанности и приемы утомляют вас настолько, что вы чувствуете себя усталой и разбитой, хотя я не могу припомнить, чтобы во Франции, в пору вашего первого замужества, нечто подобное вас так утомляло. Я конечно, не говорю о ребенке. Хотя вам не мешало бы вспомнить о нем как нибудь иначе.

— Иначе?

— Я не припоминаю, чтобы вы изъявляли большое желание его увидеть. Но, пожалуй, именно это вам и нужно сделать. Через неделю я увезу вас в Шеффилд и больше ноги моей не будет в Лондоне.

— Как? Вы намерены жить в этом захолустье? — вспыхнула женщина. — Вы хотите, что бы я никогда...

— Вот именно. Я хочу, чтобы вы никогда не видели вашего любовника.

— Я... Вы...

— Оставим это. — мужчина отвернулся. — Я больше не намерен говорить о том, что было. К тому же, как видите, я обращаюсь с вами отнюдь не так, как обычно обращается с неверной женой обманутый муж.

Молодая женщина смертельно побледнела.

— Значит вы твердо решили увезти меня в Шеффилд? — спросила она.

— Анна, я думаю, вам тоже следует какое-то время провести в тишине и покое. — мужчина по прежнему стоял отвернувшись и она не видела, что в его глазах блестят слезы. — Возможно, тогда вы поймете, что ваша любовь к герцогу была прискорбной ошибкой. Возможно, что ради сына, вы вспомните, что у него есть отец... Который любит и его и вас. Неужели вам мало этого? Неужели вы ничего не чувствуете ко мне, даже благодарности, за то, что я для вас сделал? Анна, опомнитесь! О, боже, да неужели вы не видите, что я люблю вас, люблю как никто и никогда не будет любить? Так почему вы не любите меня, Анна?

Почему?

Дворец его светлости лорда Бекингема в Лондоне, поражал своими размерами и роскошью. Даже эта комната, пожалуй самая маленькая и расположенная далеко от покоев герцога выглядела впечатляюще: мраморный камин, персидский ковер на полу и стены украшенные дорогими картинами.

Женщина в темном платье, подошла к камину и протянула к огню руки. Ее била дрожь, но не от холода, а совершенно по другой причине. И причина эта не совсем не торопилась появляться.

Наконец, за дверью послышались шаги. Дверь распахнулась и в комнату вошел герцог.

— Дорогая баронесса, — сказал он. — Я так рад вас видеть.

— Ваша светлость... — начала было она и умолкла. Вопреки словам герцога на его лице не было и следа радости.

— Но вам не стоило так поспешно приезжать в Лондон. — продолжал он. — Ваш муж скончался совсем недавно и вам не стоило настолько пренебрегать приличиями и приезжать сюда.

— Я писала вам. — женщина стиснула руки. — Но, видимо, вы не получали моих писем. И я стала беспокоиться, что возможно... они были перехвачены, чтобы скомпрометировать вас и меня.

— У вас слишком богатое воображение, баронесса. — улыбнулся герцог.

— Иными словами — вы получили мой письма?

— Да.

— Почему же тогда... Вы не ответили мне?

— Надеюсь, вы не забыли, что я первый министр? В последнее время я был очень занят.

— Я полагаю, на охоте и у жены французского посланника?

— Дорогая баронесса, вы же знаете цену подобным сплетням! Зачем тогда вы их повторяете?

— Джордж, я не придаю значения сплетням. Но когда вы ведете себя настолько неосторожно, что вас видят все...

— Надо полагать вы тоже входите в число этих всех?

— О, прошу вас не говорите так со мной! Вы не понимаете, как мне больно это слышать от вас.

— Моя дорогая Анна, вы взялись за мной шпионить и еще просите меня о жалости?

— Джордж, возможно, вы правы, возможно я поступала ужасно и неправильно, но подумайте в каком положении я оказалась! Мой муж узнал все. Он увез меня и намеревался всю жизнь держать в Шеффилде, вдали от Лондона и... Вас. Я уже не говорю о его постоянных домогательствах!

Герцог усмехнулся, словно услышал довольно забавную шутку.

— Да, конечно. Я понимаю, насколько это невероятно, когда муж начинает домогаться собственную жену. Тем более в такой глуши, где нет других развлечений.

— Не шутите так, дорогой! Неужели вы не понимаете, как тяжело воспринимать подобные домогательства если любишь другого?

— К счастью, дорогая баронесса, эти домогательства вам пришлось терпеть не долго. Ведь ваш муж так быстро умер! Настолько быстро, что у его брата даже сомнения появились, болезнь ли была тому причиной?

— Я вас не понимаю.

— Надеюсь, что не понимаете. Но лорд Винтер так настроен против вас, что заявляет об этом направо и налево. Вам следует быть очень острожной, дорогая моя, и заботиться о своей репутации. Если сейчас пойдут слухи о наших отношениях, то вы понимаете, какой это вызовет скандал?

— Но разве вам не все равно, что о вас говорят?

— Разумеется, нет! Мне совсем не хочется, чтобы меня называли отравителем или тайным убийцей. И вам бы следовало задуматься — а нужно ли вам, чтобы о вас говорили подобные вещи? Вспомните, что у вас есть сын, и если вы компрометируете себя, то компрометируете и его!

— Но разве мы не можем вести себя достаточно осторожно? Я понимаю, что нам незачем выставлять нашу связь напоказ, пока жива ваша жена.

Герцог побледнел.

— Так значит... Это правда? Ваш муж умер... Не от болезни?

— Джордж, если вы спрашиваете меня об этом и спрашиваете таким тоном, значит вы меня уже не любите.

Герцог какое-то время смотрел на нее, потом отошел к окну и стал смотреть на улицу.

Молодая женщина протянула к нему руки:

— Джордж, вы единственный мужчина, которого я любила и люблю. Никого я не смогу полюбить сильнее, чем вас и ни одна женщина не полюбит вас, так как я. Так почему же вы не любите меня? Почему?