Половинка тебя (гет)

Солнце ласково освещало Париж, радуя его жителей своим теплом и щедро делилось безмерно хорошим настроением, поднимая его всем вокруг.

Вот только ее хорошее настроение обошло стороной.

И на то была причина.

Она снова посмотрела на свою ладонь, а вернее на тонкое запястье левой руки, на котором была изображена половинка маски, опоясывающая руку неразрывной линией.

Маска, да не ее собственная.

Маска Кота Нуара.

Девушка с иссиня-черными волосами тяжко вздохнула и возвела к небу очи, спрашивая у пухлых, медленно плывущих по небу облаков, за что же Вселенная так покарала ее.

Все ее мечты о светлом будущем и надежде, что ее родственной душой станет Любовь-Всей-Ее-Жизни (да-да, именно с большой буквы), Адриан Агрест, канули в небытие, едва ей стукнуло долгожданных восемнадцать лет и на ее руке появился не менее долгожданный узор, указывающий на ее вторую половинку, ее соулмейта.

Мир стал черно-белым, мгновенно утратив все свои былые краски и цвета, едва она разглядела аккуратный, в два пальца шириной, рисунок черной маски, с зеленой глазницей в прорези.

Земля разверзлась у нее под ногами, едва девушка поняла, кому она принадлежит.

За что же так оказалась жестока судьба, что пророчила ей в половинки именно Кота Нуара?! Ну почему именно он?! Неужели она не могла смилостивиться над ней и соединить ее с Адрианом?!

Ну почему?!

Увы, она могла вопить об этом сколько угодно, но уже ничего нельзя было изменить — Жестокая Судьба никогда не дает второго шанса.

Эх, как бы она желала сейчас повернуть время вспять…

— О, Тикки! Это так не справедливо! — сокрушалась Маринетт, хватаясь за голову и хныкала как маленький ребенок, которому не дали любимое лакомство. Но ведь оно так и есть! Ее любимое лакомство — это Адриан!

Которое, отныне, навсегда останется для нее запретным плодом!

Она почти с ненавистью посмотрела на свою руку, на черную маску, с будто ехидно подмигивающим ей зеленым глазом, но тут же мотнула головой, прогоняя прочь негативные мысли и эмоции. Так нельзя! Котик хоть и не Адриан, но он тоже замечательный друг и напарник… по-своему… когда не каламбурит…

Маринетт снова тяжко вздохнула, перевела взгляд на обеспокоенную малышку-квами и выжала из себя хоть какое-то подобие улыбки. Ей не стоит так отчаиваться, ведь предначертанного все равно не изменить.

— С тобой все в порядке, Маринетт? — тут же спросила Тикки, подлетая к ее лицу.

— Да… Прости, что веду себя по-детски, — грустно сказала она.

— Я понимаю, Маринетт, — участливо произнесла пятнистая квами. — Но мы не всегда получаем, что хотим. Мне жаль, что… — Она смущенно умолкла, не желая сыпать соль на рану своей подопечной и делать еще хуже, чем уже есть. Она и так мучается, пытаясь смириться с неизбежным, не стоит заставлять ее страдать еще больше.

Тикки исподтишка заглянула в лицо Маринетт. Особенно когда Госпожа Судьба оказалась столь хитра и коварна, что умудрилась соединить этих двух разных людей в одну личину.

Квами-то знала, что носительница Серег Удачи волнуется совершенно зря… Ну может, почти зря. Все-таки, к Нуару она не испытывала и доли тех чувств, которые бьют через край к Адриану. Она уже представляла, как отреагирует Маринетт, когда узнает, что ее напарник и возлюбленный на самом деле — одно лицо…

Кстати об этом. Если первой проблемой, после восемнадцатилетия, возраста, когда многие (за редким исключением) получают свои метки соулмейтов, была рухнувшая розовая мечта всех девочек быть с любимым, то второй являлась такая: как им встретиться, не раскрываясь друг другу?

Поскольку Маринетт была героиней Парижа, раскрывать свою личность она не имела никакого права, хотя бы ради безопасности близких и своей собственной в том числе. Девушка это прекрасно знала, понимала и снимать маску не собиралась ни в коем случае. Но сделав такой выбор, она лишила себя возможности обрести собственное счастье…

— Я никогда не выйду замуж! — воскликнула Маринетт, словно прочитав мысли квами, съежившейся от отчаяния в голосе девушки. — У меня не будет детей, которых я назову Эмма, Луи и Юго… Ох, нет!.. Уже не назову… — Она закрыла лицо руками, тихо всхлипнув, затем отдернула их и вновь запричитала, нервно кусая губы: — Что же мне делать, Тикки? Что же мне делать?..

Рядом с сумочкой лежали толстый слой бинта и широкий, тугой браслет, плотно утягивающие запястье и тщательно скрывающие под собой метку, выжженную на коже, будто клеймо. Опасаясь ненароком выдать свою тайну, Маринетт прятала метку ото всех. Даже от родителей и лучшей подруги.

— Они обиделись на меня, — пробубнила девушка, раздраженно откидывая с плеча отросшие, растрепавшиеся от ветра иссиня-черные хвостики, снова поразительно точно угадав мысли своей единственной и бесконечно преданной слушательницы.

Это было уже третьей проблемой.

Особенно острой она стала после того, как сияя от счастья, Кот Нуар заявил на весь город, что героиня Парижа является его соулмейтом — его Леди по-настоящему. Он и не подозревал, что своим необдуманным поступком лишил девушку выбора.

Если она и раньше не могла показывать свою метку, то теперь тем более.

Ведь едва увидев ее, каждый поймет, кто такая Ледибаг на самом деле.

А сама девушка не могла пойти на такой риск. Не могла поставить под угрозу не только весь Париж, своих близких и друзей, но и Камни Чудес, которые нужно оберегать и защищать как зеницу ока. Вдруг Бражник каким-то образом узнает о метке? И тогда прости-прощай мирная жизнь, которая и так рушится на части из-за треклятой половинки маски на запястье.

Ох, и это еще только полбеды.

Близкие, конечно же, всенепременно захотели узнать кого же судьба пророчила в суженные их дочери и подруге, и очень удивились, когда та напрочь отказалась показывать им свою метку. Такое поведение девушки изумило их и расстроило, не оставив, однако, без внимания явное разочарование в глазах, ясно дав понять всем, что ее соулмейт — точно не Адриан Агрест, юноша, которого девушка любила не один год.

Осознав это, они сначала оставили ее в покое и попытались хоть как-то приободрить, уверяя, что кем бы ни был ее нареченный, он обязательно будет хорошим, достойным ее, молодым человеком (ну не стариком же, в самом-то деле).

Но спустя неделю молчания и категоричного отказа, непонимание близких плавно перетекло в тихую обиду и даже в ссору с Альей, — нашедшей свою половинку в лице Нино, — решившей, что Маринетт настолько не доверяет ей, что отказывается показать метку даже спустя столько времени и долгих уговоров.

Ссора случилась как раз сегодня, на последнем уроке, после которой девушки разошлись в разные стороны поодиночке и поэтому Маринетт была здесь, в парке, а не дома, где ее ждали обеспокоенные родители, которым ей как-то придется смотреть в глаза, когда она все-таки вернется.

— И я их понимаю… — тихо прошептала подопечная малышки-квами, обхватив колени руками. — Они не заслуживают такого. Не заслуживают, чтобы я так с ними поступала.

— Все будет хорошо, Маринетт. Не бойся, все образуется. Вот увидишь, — ободряюще сказала квами, прижавшись лобиком к ее щеке. Девушка тут же заулыбалась, на мгновение зажмурившись, затем ее улыбка вновь померкла, стала тусклой.

— Спасибо… — мягко прошептала она. — Спасибо за все, Тикки. — Вновь спрятав метку за надоедливыми бинтами и браслетом, Маринетт закинула сумку на плечо и побрела по парку, любуясь чудесной погодой и солнцем на небе. Глядя на его бирюзовую красоту, она тихо прошептала: — Хотя бы Адриан счастлив… Наверное, его соулмейт — замечательная девушка, раз он… — Она не договорила, направляясь прочь из парка. Ее улыбка стала совсем бесцветной.

Летящая рядом с ней малютка квами подумала, что у него есть все причины радоваться.

Ведь в отличие от ее подопечной, его мечта сбылась.

* * *

— Получилось. — Они привычно стукнулись кулачками и Ледибаг уже развернулась было, чтобы уйти, но вдруг Кот Нуар остановил ее, неуверенно тронув за плечо. Она сжалась, внутренности стянулись в тугой узел от страха и раздражения одновременно. Героиня нехотя обернулась, радуясь, что ее румяные щеки скрывает алая маска.

Ей было все еще трудно свыкнуться с мыслью о том, что он — ее соулмейт, точно так же, как и принять его.

С тех пор, как проявилась метка, она больше не могла смотреть на напарника как раньше и относиться к нему так же, как и прежде. Героиня все время ловила себя на мысли, что приглядывается к нему и ужасно, просто ужасно хочет куда-нибудь сбежать.

Лишь бы подальше от этих откровенно влюбленных глаз!

Из-за этого и постоянных страхов, стрессов, а так же неуверенности в себе девушка стала очень рассеянной и неуклюжей.

Она частенько спотыкалась, падала или терялась во время битвы, будто бы на нее вновь напал Реверсер, заколдовав своим бумажным самолётиком. И, как назло, это всегда случалось в самый неподходящий момент, чем акуманизированные, конечно же, пользовались на полную катушку, оборачивая ее слабости против нее самой.

Но хуже всего было даже не это.

Из-за ее некомпетентности как героини Парижа, Коту Нуару, — которого она наверняка никогда больше не сможет называть Котиком, — приходилось спасать ее и ободряюще улыбаться, вполне справедливо считая, что вся эта неуклюжесть именно из-за него.

Да еще эти каламбуры! Вперемежку с нескончаемыми комплиментами!

Едва поймав ее, оберегая тем самым от очередного падения, он обязательно говорил что-нибудь приятное бархатистым голосом и возможно, она как бы справилась с этим, отшутилась бы привычным «Котик, ты перегибаешь палку», но мало того, что у нее попросту язык не поворачивался такое сказать, так еще его взгляд и поведение, ставшие очень уверенными и спокойными после получения метки, заставляли ее коленки подгибаться, а ладони предательски дрожать.

Ведь только сейчас она смотрела на Кота Нуара не только как на напарника и хорошего друга, но и, — Акума ее побери! — как на парня! Между прочим, уже вполне взрослого! Им ведь теперь по восемнадцать! Они полностью совершеннолетние!

Теперь-то да, она относилась к нему и его чувствам серьезно. Еще как серьезно!

И от осознания этого ей хотелось лезть на стенку.

Потому что теперь с напарником она вела себя точно так же, как и с Адрианом, к которому, кстати, ее чувства так и не остыли.

И это ее раздражало и смущало одновременно. Все происходящее бросало ее из крайности в крайность. Изо льда в пламя, из пламени в лёд…

И попросту не зная, куда деваться, она постоянно огрызалась, отмахивалась и банально избегала Кота, если дело не касалось акумы.

Напарник же, видя ее отнюдь не соответствующее возрасту поведение, смущенные взгляды и румяные щеки, лишь мягко, понимающе улыбался, пронизывая все тем же, уверенным и спокойным взглядом. Взрослым!

Рядом с ним она чувствовала себя ребенком!

А всего две недели назад все было иначе! Совсем иначе!

И все из-за этой дурацкой метки…

— Моя Леди… — обратился Кот к ней, вернув в реальность из вихря мыслей, что ненадолго погрузили ее в смятение и усталость. Девушка украдкой взглянула на него и удивилась тому, что сейчас он как и прежде был смущен и неловок, до боли в сердце напомнив прежнего Котика, когда все было гораздо проще и понятнее, чем сейчас. Увидев его таким, героиня невольно посочувствовала ему. Ведь в отличии от ее алого костюма, его был черного цвета и краснеющие щеки совсем не скрывал. — Мы можем поговорить?

— Если ты о снятии масок, то можешь забыть, — холодно сказала она, внутренне сжимаясь от собственной грубости. Он ведь не виноват, что не Адриан Агрест. Она несправедлива к нему. Ледибаг это понимала, но ничего не могла с собой поделать.

— Но почему? — искренне удивился он, делая шаг к ней и разводя руками. За последние дни он уже не в первый раз поднимал эту тему и каждый раз натыкался на один и тот же ответ: Леди напрочь отказывалась снимать маску. — Сама судьба свела нас вместе. Моя Леди… — Он сделал еще два шага, вынудив ее отступить. — Нам суждено…

— Замолчи! Я ни за что не стану снимать маску! — резко выкрикнула она, потеряв терпение и тут же захлопнула рот обеими руками, глядя на потрясенного Кота широко распахнутыми глазами. — П-прости… — едва слышно прошептала девушка, обхватив себя руками. — Я н-не хотела… Прости! Мне лучше… у-уйти… — Она уже собиралась схватить йо-йо, но следующие слова напарника заставили ее резко вскинуть голову и мгновенно обернуться.

— Тогда я сниму, — тихо, но твердо сказал он.

— Что?! Нет! — выпалила Ледибаг судорожно озираясь вокруг и с удивлением отмечая, что они окружены со всех сторон стенами, хоть и находились почти на крыше. И кроме них тут больше никого не было.

Он что, спланировал все это заранее?

— Плагг, когти, — услышала она тихое и едва не взвизгнув, спешно отвернулась, встав спиной к напарнику, а для пущей верности спрятала лицо в ладонях.

Вскоре раздались тихие шаги, чья-то ладонь легла ей на плечо. Ей пришлось напомнить себе, что не чья-то, а Кота Нуара. Настоящего Кота. Кота без маски… Ох, Акума ее раздери!

— Я н-ни за что не п-посмотрю на т-тебя! — выпалила она, запинаясь на каждом слове. — Ты м-меня н-не з-заставишь…

Она услышала тихий смешок, а после и слова, произнесенные голосом, который просто не может принадлежать ее напарнику. Нет, это невозможно! Не может быть! Такое… Такое не…

— Моя Леди, если задержишься хоть на минуту, то я узнаю и твою личность.

И словно вторя его словам, она услышала как запиликали ее серьги. Вздрогнув, девушка чисто машинально обернулась и…

— Привет, Маринетт, — улыбаясь и еще больше краснея, произнес Адриан.

Героиня беспомощно ловила ртом воздух.

— Ад… Адриан…

Нет, все-таки он! Нет, не он! Это не может быть правдой!!! Не может быть и все!!!

Ошеломленная героиня Парижа попятилась от напарника, так внезапно оказавшегося ее одноклассником, да еще и Самим Адрианом Агрестом! Нет, это все-таки не он! Это сон!.. Иллюзия!.. Нет, это галлюцинации! Да, точно! Это…

— А-а-а-а-а! — Она завизжала, бестолково махая руками и не устояв на самом краю, свалилась с крыши, по пути собрав все выступы и уступы, а под конец, едва не встретилась с землей своим подбородком, но вовремя среагировав, успела выбросить йо-йо и теперь висела всего в десятке сантиметрах над асфальтом, запутавшись в нити собственного орудия.

Не успела она перевести дух, как серьги запиликали в последний раз и трансформация спала с нее, отправив в объятия вышеупомянутого асфальта, к несчастью, все тем же подбородком. Тикки явила себя перед ее лицом, с беспокойством взирая на свою подопечную и тут же вскинула голову вверх, на стоящего на крыше не менее обеспокоенного Адриана, который, впрочем, тут же исчез. Маринетт, к этому моменту уже села, почему-то вместо подбородка потирая затылок. Наверное потому, что перед тем как исчезнуть, йо-йо успело ударить ее по голове.

Девушка в смятении и страхе оглянулась на крышу, затем осмотрелась вокруг и с мольбой, почти жалобно обратилась к своей квами тоненьким голоском:

— Мне ведь это померещилось, правда? Тикки скажи мне, что я не сошла с ума и Кот Нуар на самом деле не Адриан!

— Э-эм-м… — Пятнистая квами виновато отвела взгляд. Лгать своей подопечной ей совершенно не хотелось, но глядя в эти просящие глаза так и тянуло сказать «да, померещилось» лишь бы успокоить и без того нервную героиню Парижа, но ей оставалось только молчать, тем самым опровергая любые шансы на возможность сна или иллюзии.

К тому же было уже поздно: из-за угла выбежал Адриан, восклицая на ходу:

— С тобой все в порядке? Ты не ушиблась? — И тут же шикнул на летящего рядом черного квами, жадно запихивающего в рот камамбер.

— Что? — лениво возмутился тот. — Я же не виноват, что ты решил признаться ей прямо на крыше! — И запихнув остатки сыра, полетел вслед за подопечным. — Мог хотя бы на землю спуститься, для начала, — пробурчал он напоследок и мгновенно смолк, встретившись с осуждающим взглядом Тикки, а затем и с Маринетт, абсолютно ошарашенной происходящим.

— Ты рассказал ему! — гневно воскликнула квами Божьей Коровки, уперев лапки в бока и нависая над квами-Котенком, не обращая внимания на то, что тот намного больше ее и что он оставался абсолютно невозмутим на ее вполне праведное негодование.

— У них на руках эти штучки… как их там…

— Метки!

— Это я и хотел сказать, — произнес Котенок, разводя лапками. — Поэтому рассказал этому идиоту всю правду, чтоб не мучился. — пояснил Плагг, не обратив внимания на возмущенное «Э-эй!» от Адриана. — Разве тебе не хотелось сделать того же?

Тикки уже собиралась ответить резкое «нет», но не имея привычки лгать, была вынуждена закрыть ротик, потому что и сама не раз приходила к такой мысли.

Не желая признавать поражение, она сказала:

— Ты нарушил закон!

— На соулмейтов закон не распространяется, — вновь невозмутимо парировал черный квами, откуда-то достав огромный кусок сыра и принялся неторопливо поглощать его.

Пятнистая квами широко раскрыла рот. Ох и как же она сама не догадалась! Ведь в каждом правиле есть исключение, каким бы нерушимым оно ни было! И почему она не вспомнила об этом сразу?! Тикки сложила лапки и отвернулась, глубоко разочарованная собственной забывчивостью.

Наблюдавший за ними Адриан, хмыкнул и опустившись на одно колено перед Маринетт, подал ей руку, нежно улыбаясь.

— Принцесса, — трепетно произнес он, глядя ей глаза с заметным стеснением. И куда только подевалась вся та уверенность и спокойствие, которые он источал на крыше? Видимо, маска влияет на всех без исключения.

Она сидела на коленях, прижав ладошки к груди и с пылающими щеками переводила взгляд то на его руку, то на его лицо. Наконец она неуверенно протянула свою ладонь и робко вложила в его.

— Т-ты точно К-Кот Нуар? — запинаясь спросила она. Он шуточно поклонился ей и по-кошачьи улыбнувшись, — так, как улыбался только ее напарник, — поднял девушку с земли, но, прежде чем успел ответить, оба вздрогнули и уставились на свои сложенные вместе руки.

Черная и Красная половинка маски заискрились и пришли в движение. Вместе они складывались в единую маску двух героев, двух соулмейтов, сложив воедино все их личности, образовав новую, не совсем обычную пару среди бесчисленного множества других, щедро одаренных и любовью и предначертанием.

— Я же сказал, что ты влюбишься в меня, когда увидишь без маски, — сказал Адриан и улыбнулся, увидев, как густо она покраснела. — Идем?

В ответ она просто кивнула, очаровательно краснея и, держась за руки, они неторопливо побрели из проулка. Квами летели рядом с ними, обменявшись взглядами, прежде чем спрятаться от окружающих.

Ни Маринетт, ни Адриан представления не имели как и дальше будут скрывать свои метки, не желая раскрывать тайну личности никому, кроме друг друга, в том числе, как и объяснять окружающим, почему они все-таки вместе, но обязательно что-нибудь придумают. Обязательно.

Ведь они команда. Отныне не только как герои Парижа, но и как возлюбленные.

24.08.2018