Обструкция (джен)

Весело звеня стеклянными бутылками, размахивая пакетом из единственного круглосуточного, продающего алкоголь подросткам, Дороти шагала в сторону высотки — обителя призера областного конкурса пианистов. Вслед за самой победительницей шаркающей походкой плелся Тед. Его будто бы и не интересовало празднование; трудно поверить, что идея принадлежала ему.

В лифт Тед заходил в смятении, вышел он с холодной головой. Какой бы вопрос не занимал его ум, для себя он все решил.

Открывшему дверь Тео не дали вставить и слово: всучив тяжелый пакет, пара отправилась исследовать шкафчики в поисках закусок.

— Тео, ты же еще не пил? — Тео замотал головой, а Дороти гордо улыбнулась. — Молодец! Я своему сыну тоже не позволю и капли до совершеннолетия.

С этими словами девушка поставила принесенные бокалы на кофейный столик. Тео иронически улыбнулся, но быстро исправил выражение лица. Тед, смотревший за сценой издалека, отвернулся.

Сегодняшнее веселье затевалось для одной цели — споить друга. Никто об этом, разумеется, не знал. Тед давно хотел это сделать, и наконец выпал повод.

Они все были подростками: дружба Теда и Дори пережила многое, даже недовольство парнем отца девочки, и грозилась перерасти во что-то большее. Теодор появился в их жизни недавно, можно сказать, из ниоткуда (и чем больше Тед размышлял, тем сильнее убеждался, что и правда «из ниоткуда»). Их компания не была слишком эксклюзивной, поэтому парня, так похожего на них, они приняли с теплотой.

Дороти, Тед и Теодор, — каждый был словно продолжением другого. Тео разделял любовь к пианино Дори, Тед находил в Тео похожие черты характера. Тео знал о них много, будто провел с ними всю жизнь.

На определенные безумные мысли Теда натолкнул один случай.

Неосторожно ступив на порог, Тед, поскользнувшись, упал на стеклянный стол и разбил его, оставив на полу и в своем теле огромное количество разных размеров осколков. Крови было потеряно не так много, но ситуация осложнялась тем, что у пострадавшего была слишком редкая группа крови, которую больница не смогла предоставить. Кто знает, сколько времени бы прошло, пока они не нашли нужный госпиталь. Тео вызвался стать донором — у него (вот сюрприз!) оказалась та же группа.

— Да не стоит, — вялый донор отмахивался от благодарствия. Перебинтованному Теду следовало бы лечь по соседству, но вместо этого он носился вокруг друга, будто он отдал ему ведро крови, не меньше. Тео выглядел разнеженным такой заботой, но отчего-то меланхоличным. Он еле слышно произнес непонятную фразу. — Все равно это моя вина…

Неловко поджав губы, Тед не придумал ничего другого, кроме как крепко сжать чужую ладонь, преувеличено-весело произнося:

— Зато мы теперь как одна семья. В нас течет одна кровь.

Тео сжал челюсть и опустил влажные глаза. Он сжал руку в ответ, тупо кивая головой.

— Одна семья.

С тех пор Тед не мог не выискивать больше странностей. Но искать и находить косвенные улики — это одно. Для окончательного вывода ему нужны прямые доказательства, или хотя бы устное признание.

Разлив вино по бокалам друзей, Тед сел на пол, уставившись в глаза Тео. Все трое проигнорировали диван, так что ему не пришлось задирать голову. Опрокинув первый стакан, Тед якобы ненарочно выхватил закуску в тот момент, когда морщивший лицо Тео потянулся за ней.

— У тебя красивое имя, — начал сомелье, разливая новую порцию алкоголя. Невинного друга он не жалел, мешая в его стакане все, что было открыто. — В честь кого-то?

— Родителей, — ошеломленный напором из нескольких струй, льющимся в его стакан, Тео не уследил за языком. Поняв, что сказал, он быстро захлопнул рот.

Тед смотрел в его стакан, кивая.

— Я тоже хотел бы назвать так ребенка.

Дори, уловив интересовавшую ее тему, быстро включилась в разговор.

— Скрестить два имени? Как мило. «Теодор», так можно было бы назвать нашего сына, — полушутя, Дори, красная от вина или чего-то другого, смотрела на Теда. В любой другой день он бы отреагировал, но сейчас все его внимание было уделено другому. — Хочешь, зови меня мамой.

Тед заметил, что эта тема вызывала у объекта разговора дискомфорт, и поднял бокал, призывая всех чокнуться. Ворча о отсутствии тоста, Дороти притворно нехотя загубила белое вино. Ее Тед спаивать не собирался, так что ничего крепче не наливал.

— За семью, — предложил он тост и, глядя в захмелевшие глаза друга, залпом высушил стакан.

Дороти помедлила, но повторила. У Тео не осталось иного выбора.

— Тео, а у тебя же есть семья? — Тед, нахмурившись, огляделся. — Почему я ни разу их не видел?

— Они даже не пришли на твое выступление! — возмущенная, пианистка громко стукнула бокалом о деревянный столик.

Тео замялся. Все ждали, так что он выдал скупое:

— У меня есть мама.

Резко поднявшись, Тед пошел к телевизору. Включив его, он снова опустился на свое место, нервно дергая ногой.

По телевизору крутили скандально известную программу. Известна она была градусом безумия сюжетов, которые генерировали сценаристы. Без головной боли такое можно было смотреть только на нетрезвую голову, так что Дороти сделала громче.

Говорящая голова вещала о смерти какого-то журналиста-теоретика. Эксперты-конспирологи убеждали зрителей в связи его недавнего расследования о изобретении машины времени правительством с внезапным обострением болезни сердца, игнорируя самый вероятный вариант в виде паранойи на почве деменции.

Дори хохотала громче всех, разбалтывая вино в стакане. Смех Тео был негромким, натянуто выходящий из искривленных в ухмылке губ. Тед не смеялся.

— Что смешного? Вообще-то, это авторитетный журналист. Столько событий за свою жизнь осветил.

— Да ладно, под конец жизни он совсем из ума выжил, — Тео махнул рукой на экран. — Ничего не соображает.

— Тогда выпьем за то, чтобы свой конец мы встретили в здравом уме, — Тед в третий раз поднял бокал, надолго задержавшись взглядом на смущенных глазах Тео.

— Скажи, — опьяневшего Тео растолкали. С трудом сфокусировав глаза, он посмотрел на расплывающееся лицо, которое он часто видел на фотографиях. — Как умер твой отец?

Вопрос пришлось повторить несколько раз, пока Тео не очнулся. Мальчик потряс головой, прогоняя хмель. Ему не хотелось отвечать, да и не должен был, но, чувствуя сильную ладонь на своем плече и глядя в спокойные глаза напротив, он не выдержал.

Дрожащими руками закрывая лицо, он, путаясь в словах и заикаясь, прохрипел:

— Дедушка… На свадьбе он… Отца…

Дороти отпихнула Теда, обнимая Тео и успокаивая. Съежившийся мальчик уткнулся ей в волосы, вытягивая руку в сторону Теда, обнимавшего дрожавшие колени.

— Я хотел увидеть, — икнув, Теодор прошептал это, глядя в сторону парня. — Я скучаю…

Закрывая за собой дверь, Дороти громко вздохнула. Она долго укладывала пьяного друга в истерике и теперь могла выговорить накопившееся недовольство.

— Зачем ты на него так давил?

Тед не ответил, выглядя отстраненным.

— И куда мне теперь идти? Я хотела у него остаться. Меня отец прибьет, если я такая приду.

Тед хмыкнул.

— Ну оставайся у него, — он бросил взгляд на дверь.

Дори замялась.

— Думаешь, это будет уместно?

— Уверен, он будет рад тебя видеть завтра утром. В любом случае, я тебя к себе не пущу.

— Ой, да кому ты нужен. У меня на тебя надежд и не было, — сказала девушка, выглядя разочарованной.

Проследив, как закрывшаяся дверь отрезает двух людей от него, Тед побрел прочь. Он принял решение: Дороти он любил, но свою жизнь больше.