Плач растений (джен)

Вросший корнями в пол, я молча смотрел на людей вдалеке. Румяная девушка хватала спутника за локти, кокетливо виснув на нем, словно на ветке. Вот она мазнула взглядом по деревьям в парке и, увидев меня, расширила от удивления глаза, а затем зашлась в звонком хохоте. Пальцем привлекая внимание мужчины рядом, они оба, смеясь, начали приближаться ко мне.

Тыкая пальцами в раны на моем одеревенелом теле, пара явно веселилась. Я же безмолвно позволял этому произойти. Путаясь в траве и знаках с требованием остановиться, влюбленные обошли меня и, прислонившись к нетронутой поверхности, завели разговор. Я наблюдал.

Сотни влюбленных приходили сюда до них, почти каждый оставил мне клеймо на память. Глядя на сияющие внутренним светом человеческие лица, я не находил в себе ничего откликающегося. Внутри меня — паразиты. Истлевшие внутренности. Твари, пускающие пену изо рта, готовые заразить бешенством тех, кто сунется слишком глубоко.

Внутри них — свет.

За столько лет жизни я так и не смог понять, как это — любить. Словно в наказание за невежество, мое тело изрезано просвещенными. По какой причине они это делают? Я не становлюсь ближе к постижению их чувств; мне противно видеть их радость.

Мужчина притянул даму в объятия. Та, сложив голову на его плечи, вдыхала аромат парфюма, смешенного со свежестью леса. Достав острые ключи, они повернулись ко мне; на их лицах было блаженство. Мне хотелось кричать. Вонзая острый метал в кору, они выводили свои инициалы. Это был мучительный ритуал. Молча снося агонию, я ощущал, как тупое лезвие разрывает мои ткани, оставляя неглубокие, кривые борозды и надпись «М+Э».

«Э» улыбнулась, нежной рукой проведя по кровоточащему порезу. «М» галантно подал ей руку, тут же сцепив их в замок. Липкие ладони от древесного сока прижимались друг к другу, давая клятву на чужой крови. Споткнувшись об вбитую в землю табличку, мужчина громко выругался, смеша спутницу. Уходя вглубь аллеи, они не стали поднимать знак, на котором было большими буквами выведено «Ломать ветки деревьев запрещено!».

* * *

В субботу была ясная погода. Прогуливаясь взад-вперед, две школьницы ели одно мороженое на двоих. Иногда они оглядывались, и когда видели, что вокруг никого нет, робко брали друг друга за руки. В один из таких моментов, чернобровая девушка резко потянула вторую на себя. Покачнувшись от неожиданной атаки, та выпустила рожок. Молочного цвета шарик упал у моих ног, привлекая всех ползучих тварей в округе.

Озорную школьницу, впрочем, это не расстроило. Прижав явно взволнованную подругу к моему туловищу, она обхватила ее руками поперек талии. Шатенка залилась краской и несильными толчками стала пытаться оттолкнуть от себя прилипшую девушку.

— Отцепись, тут везде жуки, — она с отвращением взглянула в мою сторону. Выгнув спину так, чтобы иметь наименьшее количество точек соприкосновения со мной, она начала вырываться из крепких объятий. — Да отвали, блин!

— Я люблю тебя, — внезапно выдохнула черноволосая. Ее голос смешался с шелестом листвы и жужжанием пчел, слетевшихся на сладкий пир. Нервная девушка внезапно остановилась, и расслабившись, забыла об отвращении. Поджав губы, она дернула рукой в сторону чужой головы, но остановилась. Ее ладонь, липкая от сладости, осталась неловко весить в воздухе. Не придумав ничего другого, она притворно-невыразительно сказала: «Ты чего?».

— Просто ты такая красивая, — подняв голову, черноволосая девушка откинула ветви деревьев. Лучи солнца озаряли ее юное лицо. Блики в глазах сияли при взгляде на возлюбленную. Сквозь щели в моей листве, я видел, как в ответ загорелись глаза прижатой к дереву красавицы.

Я с безразличием наблюдал, как их губы соприкасаться. В это время я боролся с отвращением, пока по моему телу взбирались муравьи, липкими лапками нажимая на не успевшие зажить рубцы, вызывая дрожь, которая переносилась на сень. Испугавшись резкого движения в моей кроне, две юные девушки отскочили друг от друга.

Та, что с испачканной рукой, выглядела раздраженной и с покрасневшим лицом вытирала блестящие губы чистым рукавом. Потянув за блузку спутницу, она стала двигаться в сторону выхода из темного, холодного угла, в котором обитал я. Ворчащую брюзгу, желающую найти фонтан, остановила смешливая подруга, по-ребячески задрав пышные брови.

— Давай нацарапаем что-нибудь? — ее загорелая рука вынула ножичек из брюк. Демонстративно посмотрев на меня, она повернулась обратно и игриво вздернула бровь.

Зануда осталась верной себе. Критически оглядев меня, она завела глаза к ясному небу. Стало неприятно. Видимо, до сих пор я смог вызвать только неприязнь.

— Там места живого нет. Оставь, пошли уже. И как тебе это не противно?

Рука об руку, они перешагнули через старую табличку, и стали отдалятся все дальше. Жуки, съев все мороженое, заползли в мои открытые раны, все еще полные сладкого сока. Я чувствовал, как схожу с ума, пока десятки лапок копошатся под моей кожей. Я — уродливое старое дерево, пугающее всех своим видом, но даже когда все покинут меня, а сам я распадусь на труху и пыль, я буду нужен паразитам и падальщикам.

* * *

Ветер гнул ветви. Каждый хруст отдаваться болью и словно бы заглушал потрескивание облаков в небе. Капли дождя с силой ударялись об листья, сминая и отрывая некоторые. Внизу они застревали в грязи. Эти листья — единственная часть меня, видевшая свет. Сейчас они еле трепыхались, обдуваемые ветром в грязевой луже. На дороге умирала полуразвалившаяся табличка с облезлой краской.

Двое мальчишек стояли по разные стороны лужи, старясь держаться подальше от грязи, и, похоже, они относили к ней и друг друга. Парень в кепке громко вздыхал над погодой, пока второй, с прилипшей к глазам челкой, отпинывал в сторону первого подплывавшие листья.

Вихрь до невозможности заломил уже не гибкую ветвь, пугая людей снизу громким звуком. Мой крик о помощи остался неуслышанным; высокий парень, стоявший близко к этому месту, перескочил через лужу на длинных ногах, лишь слегка запачкав их обоих. Обрызганный, с прилипшими к обуви пожухлыми листьям хулиган разродился матерным криком. Этот крик на секунду отрезвил меня от боли, но ненадолго. Длинноногий прыгун не остался в стороне, и вскоре их крики стали вызывать только еще больше дискомфорта.

Промокший юноша не выдержал первый. Наступая на вылезших червей и давя их, он скрылся за стволом дерева. Оставшийся на месте «урод» последовал совету спутника и не стал идти за ним. Прислонившись к деревянному туловищу, он сдернул кепку и с силой провел мокрой ладонью по волосам.

Мне больно.

Ствол промок от стекающей по нему воды, но парня с промокшей рубашкой это не волновало. Он продолжал, сгорбившись, стоять вплотную к нему, устало растирая лицо. Решившись, он поправил одежду и широкими шагами обошел вокруг меня. Увидев, что происходит, он вскрикнул.

— Что ты делаешь?! — он выдернул нож из рук того, что в ярости втыкал мне в тело лезвие, проворачивая и создавая воронки, куда стекались ручейки дождя.

— А какая разница? — не смотря в лицо напротив, он стал быть кроссовкам по корням, выглядывающим из-под земли. — Все такое скоро выпилят. На его месте я бы не стал ждать и выпилился сам.

Началась новая словесная драка, но я уже не слушал. Стеная от боли, я склонялся все ниже, подхлестываемый ветром. Мое тело ломило, все вздутые борозды изнывали, а в голове крутились слова онемевшего от страха парня, которого спешно уводил другой.

Сложив голову на землю, в свои последние минуты я смотрел, как за мной наблюдали в ответ. Две округленные пары глаз, одна из которых была направленна в то место, где, под яростными ударами, хранилось незаконченное «Д».