Панацея (джен)

Отражение рябило, играя тенями. От этого лицо в зеркале-воде казалось мрачнее, темнее и ожесточеннее.

— Кто ты? — спросила Гипатия, пытаясь коснуться исходящей мелкими волнами поверхности. Пальцы ощутили только гладкий холод стекла.

— Я это ты, — резко ответило отражение, повторяя движение Александрии, но вопреки надменно вскидывая голову. — Лучшая твоя часть!

— Это не правда… — шепчет в ответ Александрия, отдергивая руку. Отражение (отражение ли?) повторяет движение, но злобно прищуривает глаза.

— Ты всегда знала обо мне, — шипит двойник за холодным стеклом и подается навстречу. — Всегда чувствовала и слышала меня, просто тихо, едва, на грани фантазии! Как же я счастлива, что теперь и я владею твоим телом, я — Алекс!

— Что я наделала и как?.. — Гипатия в растерянности опускает руки. — Как я выпустила тебя?

— Выпустила? — злобная Алекс рычит и неожиданно бьет кулаком в преграду между ними. Александрия вздрагивает, отшатываясь еще дальше. — Я сильнее тебя, я быстрее тебя! Я лучше тебя во всем! Я вершу историю сейчас, а не ты!

— Нет… — шепчет Гипатия, ощущая слезы на щеках. — Нет…

— Да! Да! — Алекс бьет стекло все сильнее и яростнее, оно содрогается и идет тонкими трещинами. — Я, я сейчас должна быть главная в теле, не ты! Я! Ты слабая, ты никчемная, ты должна быть заперта в вечной темноте, а не я!

— Нет! — Александрия хватает руками голову, закрывая уши, зажмуривает глаза и кричит. — Нет!

Крик не помогает и даже сквозь веки Гипатия видит, как трещины на стекле разбегаются от сотрясающих ударов ее двойника, становятся шире и глубже. Уже слышен треск стекла.

— Васко, спаси меня… — сквозь слезы едва бормочет Александрия. — Кто-нибудь…

— Васко? — Алекс смеется злобно, презрительно, безумно. Стекло трещит, и она почти победила. — Я сожрала твоего Васко! Запустила пальцы прямо в его горячие внутренности! Рассказать как он визжал?

— Нет! Спасите меня! — в голос зарыдала Гипатия, зная, что спасения не будет. Кто спасет от себя самой? — Пожалуйста…

Злобная Алекс снова разразилась смехом, ударила кулаком в центр паутины трещин на зеркале, разбивая его. Скрюченные пальцы почти дотянулись до тонких рук, в последней надежде закрывающих голову.

Но тут все замерло.

Осколки, висящие в воздухе, тихо, монотонно зазвенели.

Взорвались искрящейся крошкой.

И, ощутив укол острой боли, Гипатия с облегчением провалилась во тьму — спасение все-таки приходит к ней, неожиданно, болезненно, но так вовремя.

— Спасибо… — тихо благодарит она Корво, прижимая руки к груди. — Спасибо…

Слов не хватает, то, от чего лорд-защитник ее спас, Гипатии не описать.

Как и то, на сколько сильно она ему благодарна.

Сил не достает выразить даже части этого полностью захватившего ее чувства, слабость еще держит тело Александрии в цепких лапах целиком.

Но Корво все понимает.

Кивает серьезно, коротко улыбаясь одними глазами, и меняет тему.

Его взгляд лечит измученную душу Александрии, хотя сам он того не ведает, думая, что помог только сывороткой. Гипатия спокойна, в каком-то смысле даже счастлива, хотя медленно крадущиеся воспоминания причиняют дикую боль.

— Довольна? — злобно шипит едва видимая тень за совершенно гладкой, ровной поверхностью стекла.

— Да, — коротко отвечает Александрия, касаясь поверхности.

Отражение повторяет движение, но само словно все глубже уходит в тень.

— Ну и дура, — презрительно выплевывает двойник. — Я могла дать тебе все, и его глаза в том числе.

— Разница в буквальном понимании, — с улыбкой, спокойно замечает Гипатия. — Такое меня не интересует. Уходи в небытие, где была, я больше не боюсь.

— Тебе повезло, ты нужна ему, — яростно и злобно давится словами Алекс, в отчаянном жесте приближая лицо с горящими безумием глазами к стеклу. — Только поэтому он спас тебя! Только поэтому еще рядом!

— Нужна, — соглашается Гипатия. — Но спас не по этому.

— Я никогда не уйду в тень до конца, — возвращается к шипению двойник. — Я всегда буду внутри, тебе не избавиться от воспоминаний!

— Я научусь с этим жить, — задумчиво отзывается Александрия. — Мне есть с кого брать пример. И да, я нужна людям, нужна ему. А значит я точно справлюсь.