Ржавчина ереси (джен)

Он таился во тьме… Так долго, что тысячелетия стёрли его из памяти смертных. Он сам уже почти не помнил, что произошло здесь. Для него, скованного и дремлющего, не существовало ни времени, ни пространства, ни материи. Реальность, что окружала его, раскололась на две части, одна из которых, лишённая света, холодная, как камень, и неподвижная, застыла во времени; другая же была тем местом, откуда он пришёл — изменчивая, непредсказуемая, нематериальная.

Океан Душ силился поглотить его, но он был прикован к тому, другому, месту. Оно, чуждое ему, но подвластное схожей природе, отчасти слилось с Материумом, оставаясь одновременно и связанным с варпом. Древняя сила, пропитавшая эти стены из чёрного камня, сковала существо не хуже цепей.

Реальности для него не существовало, но и сном то мучительное, сводящее с ума даже нерождённого состояние назвать было нельзя. Тягучее и липкое, как паутина, затягивающее и вязкое, как омут. Находиться между реальным пространством и Имматериумом, не имея возможности ни вернуться в своё измерение, ни обрести тело в Материуме, было болезненно и невыносимо. Порождению варпа казалось, будто его рвут на части.

И каждый век, проведённый в этом заточении, нёс лишь больше страданий и безумия. Память растворялась в первобытных эмоциях, слепая ярость и боль копились внутри, смешиваясь с ядовитым бессилием. Злоба отравляла существо, но куда большим ядом для него было безумие. Он не знал, чем является теперь. Быть может, частью той башни, чьим узником стал?

Или её мощью он был создан?

Башня поглотила всё — мысли, ощущение чужих эмоций, пропитавших спёртый воздух. Башня впитала энергию варпа и всю ту тьму, что расползалась из её сердца. Башня подчинила себе чудовище, порождённое Хаосом.

В ней не было ничего, кроме затхлого воздуха и следов ушедших времён. Время в антрацитовых коридорах и залах застыло вместе с витавшей в воздухе пылью и отголосками сражения. В ловушке её подземелий оказались демоны Хаоса и мутанты, изменённые варпом существа, что когда-то были отважным космодесантом, и все те, кто позволил варпу проникнуть в их души — смертные, псайкеры, техножрецы.

Но спустя тысячелетия земля содрогнулась, и замершее мгновение вновь обрело подобие жизни. Посыпались ручейки пыли, треснул камень, пробудились чудовища. И демон, век за веком тонувший во тьме и безвременье, увидел сквозь варп то, чего так долго ждал — души, восприимчивые к Имматериуму.

Древнее зло, ждавшее своего часа, распустило щупальца. Сердце башни забилось, дало Галактике узнать о себе. События, которым дало начало одно случайное мгновение, всё стремительнее превращались в снежный ком, и уже ничто не могло их остановить — только пойти по одному из запутанных путей, что вели к множеству исходов на радость Архитектору Судеб.

Материя в этом месте истончилась настолько, что Хаос был готов прорваться в материальный мир. Голодный и жаждущий, он уже распахнул пасть, и Тёмные боги обратили взоры на разворачивающиеся так близко к Оку Ужаса события. Непредсказуемость и магия манили Тзинча, эмоции, что пробуждал в смертных забытый артефакт, — Слаанеш, а некоторые варианты последствий от пробуждения артефакта могли привлечь внимание Нургла и Кхорна.

Но в сгущающейся тьме нашлось место и свету, что пробился сквозь сумерки и встал на пути грядущего шторма. Этим светом был псайкер, что прибыл на забытый мир смерти в поисках тайн и разгадок, неся в себе частичку света Императора.