Паранормальное (гет)

Наташа.

_____________________

Ласковый ветер: по-летнему тёплый, ароматы трав и цветов: сладкие, манящие. Она кажется не помнит, как было раньше. Бои и клятвы, беспричинная злость, борьба за выживание, колючий холод в сердце, потери, вездесущее одиночество. Девушка сжимает в ладонь в кулак и снова разжимает. Не саднит, не болит, отсутствуют раны, шрамы, отметины.

Приходится спасаться бегством от полуденной жары, в тени огромного дуба. Сесть и подумать, поразмышлять над тем: кто она? Светлые волосы развивает ветер, обнажённых плечей касается мягкая трава, когда девушка устраивается под раскидистыми ветвями. Забытая реальность. Обретённая надежда.

Ей всего восемнадцать, тогда отчего в груди щемит так, словно она прожила не одну жизнь? Почему по ночам не спит до утра? Почему каждый резкий звук многократным эхом отдаётся внутри, заставляя насторожиться? Откуда она знает, каково это, когда ты загнан в ловушку, словно зверь? Она таится от отца и брата, хотя раньше делилась с ними самым сокровенным.

Ветер усиливается, словно в такт её мыслям становится необузданным. Сумка сброшенная на землю теперь не давит своей тяжестью. Зачем она это делает? Рука сама тянется к замку. Солнечный блик скользит по рукоятке и стволу, не в силах оживить, согреть холодную сталь. Чужеродный предмет, опасный, предназначенный скорее для разжигания войны, нежели установления мира. Её отец всегда говорит: "мир спасёт доброта". Она любит отца, но мало верит в его слова. Вороненая сталь притягивает взгляд. Не важно, что хочется отвернуться, вскочить на ноги и бежать без оглядки. Она уняв дрожь в руках, тянется к пистолету, словно незрячая, проводит кончиками пальцев по его поверхности. Холодный.

Расскажи она кому, чем сейчас занимается, они не поймут. Она и так на плохом счету в школе. Неконтактная одиночка, недоверчивая, временами напряжённая. Семья, всё что у неё есть. Генри и Александр. Строгий отец, любящий брат. Двое мужчин, для которых она часть жизни, плоть от плоти, родная кровь. Они понимают, прощают, любят, защищают. Но ведь придёт время... Девушка гонит прочь чёрные мысли, а руки, будто подчиняясь чужой воле, начинают свой танец. Несколько минут пролетают незаметно. Смертоносное оружие теперь не опасно. Части некогда бывшие грозным оружием, покоятся теперь разложенные как на показ. Она не сомневается, если захочет, соберёт его снова.

Откуда? Этот вопрос в очередной раз рождается в её мыслях. Её отец пацифист, поэтому из принципа не держит в доме оружия, даже для самозащиты. Он не уповает на Бога, как другие, не полагается на удачу, он просто верит. Брат похоже унаследовал отвращение не просто к оружию, а в принципе к насилию. Они миряне, не способные причинить кому-то зло. Правда есть один пунктик: Генри с детства обучал Александра боксу. Малость, чтобы не дать сестру и себя в обиду. "Защищайся, а не нападай!", она так часто слышала эти слова из уст отца, когда тайком наблюдала за их тренировками.

Она закрывает глаза, глубоко втягивая носом воздух. Концентрация уходит, а перед глазами очередной обрывок её навязчивого кошмара: странный человек с фиолетовым лицом, стоящий на равнине, за его плечами несметное воинство гадких тварей. Гигант (титан?) снимает серебристый шлем с головы, оборачиваясь к своим солдатам командует: "Приготовиться к бою!". Орда вторя криками своему хозяину, рвётся вперёд. От этой картины захватывает дух, каждую клеточку тела пронзает ужас. Крики, рёв, чавканье, скрежет металла о металл. Это похоже на иллюзию, но уж слишком реалистичную. Каждый раз она просыпается, цепляясь пальцами за край кровати (до боли, пока не побелеют костяшки), старается сдержать рвущийся наружу крик. Что она видит? Если война, то где? И кто эти пришельцы?

Лица касаются первые несмелые капли дождя. Вот он — её мир. Не тот: неспокойный, лживый, кровавый, смердящий, прошитый насквозь пулями от многочисленных выстрелов. Юбка и майка довольно быстро намокают, ей бы встать на ноги, да они предатели не удержат. Девушка дрожит, промокнув до нитки.

"Любой ценой... — буква за буквой, в сознании всплывает страшная фраза. — Мы сумеем..."

Она прикусывая губу, начинает собирать пистолет. Жертва. Дань. Знак. В её жилах течёт чужая кровь, где-то глубоко в подсознании — спит другой человек. Она сошла с ума? Нет, так не бывает. Она помнит! Или пытается себе это внушить?

— Кто я?! — крик улетает в серое небо, пугая стайку дроздов, которые взмывают вверх. Хрупкая девочка, совсем ребёнок. Худенькие плечи полуопущены, грудь ломит от резкой боли, в глазах стоят слёзы. — Ответь мне!

Тучи сгущаются, мелкий дождик переходит в ливень, свинцовое небо скалится в ответ девушке ярко-синими молниями. Её лишили права, права знать: насколько сладка победа, отчего у поражения привкус меди, что значит сходить с ума от ненависти, испить чашу любви, где найти слова, чтобы выразить свою боль потери.

Где-то на периферии мрака и света, встречаются две души: Бобби и Наташа. Наталья. Имя. До этого момента она не знала его. Рыжие локоны, саркастическая ухмылка, внимательный взгляд серых глаз. Зеркальное отражение, только в два раза старше и мудрее. Бобби порывается спросить: "Ты настоящая?". Сон и явь, мрачный бред и действительность. У них столько же общего, сколько у луны и солнца, но между тем, оба светила важны.

— Кто ты? — Бобби тянется к своему близнецу. — Она бежит босыми ногами по жёсткой траве, раня ноги в кровь. В погоне за своим истинным "я", в погоне за прошлым, другой призрачной жизнью. — Постой, не уходи!

Наташа на миг останавливаясь, оборачивается:

— Ты это я. А я это ты. Скоро ты всё поймёшь сама.

Рыжеволосая грустно улыбается. Если не в прошлом, так в настоящем. Они разбросаны по миру, осколки пленённых душ, рождённые заново, обречённые забыть кем были, живущие на два фронта. Ночь — ты тот, чья судьба защищать человечество от зла, день — ты находишься в блаженном неведении, не испытывая страха, мучений, сожаления. Постепенно, вторые половинки уснут, растают, пока их не призовут снова, пока не начнётся Война Бесконечности.

* * *

Тони.

_______________________

Ему двадцать шесть. Начинающий адвокат, чья работа защищать невиновных. В его профессии право на ошибку давно норма, а громогласные слова закона мало значат для тех, кто переломит ход процесса одним росчерком в чеке с кругленькой суммой. Его жизнь, его религия, его воздух. Нет ничего иного, кроме работы.

В этот раз, он проиграл бой с бездушной машиной правосудия. Ни капли крови, если хочешь остаться чистым. Молодой человек смотрит вокруг: где справедливость? Парк полон людей, им нет дела до чувств одинокого адвоката. Вопрос: как изменить мир, где не работают правила? Хэнк прячет лицо в ладони. Впервые ему противно осознавать — он пешка. Игра жёсткая, грязная.

Сидя на скамейке в парке, героем не стать. Будь у него сила, власть, он бы... Что тогда? Хэнк откидывается на спинку скамейки, он не герой. Он просто человек. Внезапно от вытягивает руку в непонятном жесте, словно хочет защититься от чего-нибудь. Да, жалкий вид. Это не комиксы, это реальность, от таких ударов не оправиться. Где была его голова, когда он мечтал о несбыточном? Голова гудит, сейчас бы поговорить с отцом, спросить совета. Скорбь накрывает парня, отец умер, пора это принять.

— Мир жесток, верно? — к нему подсаживается незнакомец.

— А вам откуда это знать? — он не глядя бросает первую попавшуюся фразу.

— Скажем так, опыт хороший учитель, — незнакомец вероятно улыбается, Хэнк это чувствует.

— Я хотел бы побыть один, — бросает он.

— Хах, а ты злюка, ну давай, встряхнись! — Хэнк ощущает лёгкий толчок в плечо.

— Эй, я сказал... — молодой человек замирает, останавливаясь на полуслове. — Это шутка, да? — он оглядывается на кусты за их спиной. — Там где-то камера, верно? — мутный тип, одет как заправский пижон, да ещё очки нацепил от солнца (это зимой-то!).

— Ну, мистер, ты меня уморил, хотя, из меня бы вышел чёртов папарацци, — мужчина хлопает себя по карманам, доставая наконец свёрнутый в трубочку журнал. — Держи, — не слушая возражений, он вкладывает его в руки парню. — Изменить мир не так-то просто, знаешь ли. И не смотри на меня так, словно я пришелец с того света, впрочем...

Журнал падает из рук Хэнка. Ещё бы, нечаянно задев сидящего рядом, он понимает, что сходит с ума. Он пытается ткнуть незнакомца пальцем, но обнаруживает пустоту. Рука проходит сквозь тело мужчины. Адвокат начинает паниковать, переводя взгляд с собеседника на окружающих и обратно.

— Э-э нет, дружок, расслабься, дыши, — ему становится смешно, и одновременно берёт гордость. — Ну, могло быть хуже, — он снова тянется к парню. — Держи и не теряй, понял?

— Что это? — Хэнк неуклюже пытается встать, не выходит. — Кто вы?

— Начнём с первого вопроса, — "призрак" подмигивает Хэнку. — Это варианты и пути, там адрес одной милой девушки, зовут Бобби, если не побоишься бросить всё и отправиться в путь... Мать твою, говорю как хренов волшебник Изумрудного города. Штат Канзас, маленький городок Джонсон, Бобби Лонг, запомнил? Уверен, вы друг другу понравитесь... Романофф, за тобой должок.

— Джонсон? — Палмера прошибает холодный пот. Он недавно был там, по служебным делам и не раз. Крохотный городок каких в Штатах пруд пруди, но с одним "но", Палмера там вечно что-то держало: то машина сломается, то встретит знакомых, то потеряет важные бумаги и приходится возвращаться назад. — У меня белая горячка, да? — сегодня он перебрал в баре, впервые, а ведь ненавидит спиртное.

— О брат, до неё тебе очень далеко, поверь мне. И да, "белочка" не приходит одна.

— Мисс, можно вас? — зачем-то окликает Хэнк женщину пожилого возраста.

— Хэнки, не время заводить романы! — незнакомец еле сдерживается, чтобы не засмеяться.

— Да молодой человек, — дама явно торопится.

— Вы видите его? — он выглядит сумасшедшим.

— Кого?

— Мужчину рядом со мной, в деловом костюме и солнцезащитных очках, — зря он спросил.

— Тони Старк, меня зовут Тони, малыш, — тело Старка сотрясается от смеха, он начинает строить женщине рожицы.

Женщина поправляет очки, близоруко всматриваясь в скамью, на которой сидит Палмер:

— Вроде взрослый молодой человек, а ведёте себя как последний нахал.

— Ты бред моего сознания, — Палмер смотрит вслед удаляющейся женщине. — Это усталость.

— Да? Скажи спасибо, что ты видишь меня, а не говорящего енота, — Тони усаживается поудобнее, закидывая ногу на ногу. — Ну так что, поедем в Канзас?

— Говорящий призрак, — шепчет Палмер. — Зачем?

— Она ждёт тебя, с тех пор как родилась. Парень, это ваш шанс, твой и её, — с лица Тони в момент сходит всё веселье.

— Постой, ты... — только сейчас адвокат хорошо рассмотрел Старка. Тёмные волосы, виски с сединой, лицо человека повидавшего на своём веку многое. Ему кажется, что он уже где-то видел его, но вот где, понять не может. — Бобби Лонг... — он произносит имя с какой-то затаённой нежностью. — Но я не знаю её...

— И не должен... — Старк снимает очки. Цепкий взгляд говорит о сдержанности собеседника. В глубине зрачков плещется неразделённое горе, невысказанные слова, давняя боль. — Хоть ты будь умнее меня, не совершай... то есть, попытайся быть счастливым в этой жизни. Ты не прогадаешь, будь уверен, она замечательная...

С этим уже ничего не поделать. Те же глаза, голос (правда более грубоватый), жесты, манера говорить. Он не любитель фантастики (комиксы не в счёт), не верит в параллельные миры, двойников, гороскопы, предсказания. Он обычный парень из Квинса, сын судьи и учительницы литературы. Тогда с чем сравнить, к чему любые опровержения? Перед ним сидит его собственный двойник (Хэнк боится спросить, сколько Старку лет), разговаривает с ним как с давним другом. Палмер вжимается в шершавую поверхность скамьи, чтобы ощущать хоть что-то настоящее, в данный момент. Тони сказал, он должен ехать...

— Ты не обязан, парень, никому и ничем, — Старк понижает голос. — Ты сам видишь, я не настоящий, — Тони криво усмехается. — Она не любит, когда говорим о работе, не помнит, когда в последний раз ей удалось нормально поспать... Её пристрастие к кофе посильнее чем у меня, она редко показывает чувства, не боится, скорее их дано видеть только близким... Засыпая, она засовывает одну руку под подушку, другой обнимает того, кто рядом... Она не создана для войны, между тем, в противовес тонкой натуре, закалена в боях. Её сердце бьётся в унисон с твоим... когда тебе больно, когда ты разбит, лишён надежды...

— Как её зовут? — Палмер заворожён, их эмоции со Старком сейчас единое целое. Как такое возможно? Адвокат понимает, Тони — это он сам.

— Наташа... — Старк замолкает.

— Значит Джонсон? — в данный момент всё отходит на второй план: работа, немногочисленные друзья. — Думаю, ты скоро увидишь Наташу, — когда Старк протягивает ему руку, Хэнк отмечает, насколько рукопожатие сильное, и в этот раз рука Тони осязаема.

— Спасибо за всё... Я в тебе не сомневался, Генри.